Она скомкала Риткину рубашку и швырнула ее в угол.
Анна Вадимовна находилась у Виктории Павловны в кабинете. Лёля, сидя у нее на коленях, восторженно рассказывала:
— Мы с папой играли в мяч, и я забила гол. А потом мы пошли на луг, папа показывал всякие цветочки. Там растет такая травка, называется клевер. Я тебе, бабушка, ее потом нарисую. Ее коровки кушают. А потом папа нам читал книжку.
— И про что было в книжке? — поинтересовалась директриса.
— Про гномов. Это такие маленькие человечки, которые сторожат в пещерах сокровища. Мама Аня, а что такое сокровища?
— Сокровища — это ты и Катюшка, и все-все детки, — обняв девочку, объяснила Анна Вадимовна. — Ну, беги играй.
Она опустила Лёлю на пол, и девочка убежала.
— Вот и нашли наши сестрички свою семью, Пална… — сказала Анна Вадимовна. — А ты вроде как и не рада.
— А чему радоваться? — невесело заметила Виктория Павловна. — Ты слушала, что Лёлька рассказывала? Все — папа да папа. А не задумывалась, где в этот момент была мама?
Михаил и Танюша приехали в загородный дом Ники на работу. Зайдя в гостиную, наткнулись на спускавшегося навстречу им по лестнице улыбающегося Сергея.
— Он что, здесь ночевал? — спросил Михаил Танюшу.
— Да, приехал после вас и сразу отправился спать. Я забыла тебе сказать, когда ты за мной вернулся.
— Доброе утро, — радостно поприветствовал супругов Сергей. — Не знаю, как у кого, а у меня оно действительно доброе.
— Здравствуйте, Сергей Анатольевич, — поздоровался Михаил. — Хорошо, что вы здесь, я как раз собирался с вами серьезно поговорить.
Сергей с Танюшей обменялись быстрыми испуганными взглядами.
— Вы знаете, Сергей Анатольевич, — продолжал Сергей, — мы собираемся удочерить двух девочек из детдома… и я хотел спросить: можно ли их время от времени привозить сюда? Чтобы не оставлять дома без присмотра.
— Почему нет, — переведя дух, ответил Сергей. — Только одно условие: привозить, когда нас не будет, и чтобы не оставалось никаких следов пребывания.
Сергей, насвистывая, ушел.
— Что-то он сюда зачастил, — задумчиво сказал Михаил Танюше.
Анжела аккуратно уложила в сумки вещи Ритки и вынесла их из офисной квартиры. Часть вещей она оставила у поста консьержки, сказав, что Ритка сама за ними приедет попозже, объяснив, что та выходит замуж, и не за кого-нибудь, а за брунейского султана, очень порядочного человека. Повезло подруге!
Через некоторое время после обнаружения уже медперсоналом Риткиного побега в больницу вошли Артем с Доминикой. Медсестра, оглядевшись, страшным шепотом сообщила им о побеге.
— К ней корреспондентка пришла из газеты, а ее и нет, — рассказывала подробности медсестра. — Одна только рубашка в углу валяется.
Артем и Доминика переглянулись. Доминика взяла телефон и набрала номер Амалии.
— Амалия Станиславовна, я из больницы, — сообщила Ника. — Маргарита исчезла. Да. Нужно что-то предпринять.
— Хорошо, Ника. Я займусь этим.
Амалия, отключив телефон, некоторое время находилась в задумчивости, потом раздражение прорвалось наружу:
— После всего, что для нее сделали! С рук ей это не сойдет. Слово Амалии Гжегоржевской!
А Ритка уже давно сидела в Васькиной сторожке на базаре и чувствовала себя блудной дочерью, наконец-то вернувшейся домой. Вошедший Васька, которого накануне выпустили из ментовки, увидев ее, замер в изумлении на пороге.
— Ритка, вот так номер! — обрадованно заговорил Васька. — А я иду и думаю, подкреплюсь чем-нибудь — в смысле хлопну стакашку — да и к тебе в больницу. А тебя уже выпустили.
— Тебя, вижу, тоже, — обрадовалась встрече Ритка.
— Думал, посадят, а они только штраф выписали и под зад коленом. Эх, лучше бы отсидел, чем столько денег платить. Хотя, чего там — все равно ж не заплачу. Блин, Ритка, как же я рад тебя видеть! И твой корешок оказался мужиком путевым.
— Какой корешок?
— Который тебе уколы в телевизоре делал. Мы с ним в одной камере парились.
Ритка внезапно закрыла лицо руками. Васька, не ожидавший такой реакции, притих.
Вскоре в сторожку вошла Анжела с большим пакетом, в котором лежала новая одежда, купленная Ритке Борюсиком.
— А это ты зачем взяла? — дрогнувшим голосом спросила Ритка.
— А я не разбиралась, сгребла все, что под руку попалось, и притащила. А что, это разве не твое?
— Это мне купил он… — всхлипнула Ритка.
— Кто, «он»?… Доктор-смерть твой? Так и правильно сделала, что взяла! Хоть какая-то компенсация тебе будет за страдания.
— Пусть вернет! — встрял в разговор Васька. — У нас тоже гордость имеется.
— А ты ей новое такое же купишь? — язвительно накинулась Анжела на Ваську. — Молчал бы уже. — Затем она обратилась к поникшей Ритке: — Давай, подруга, думать, куда тебе теперь деваться? Тут оставаться нельзя: нычка попалена. Ко мне тоже не катит. Сама знаешь, у какой ведьмы я комнату снимаю — уже с порога крик поднимет…
— Некуда мне бежать, Анжелка, — подперла щеку рукой Ритка, как старушка на завалинке.
— Ну, крайний-то вариант всегда есть: на родину, к маме.
— Нет у меня ни родины, ни мамы.
Кажется, Ритка совсем раскисла.
— Что ж делать? — растерянно проговорила Анжела. — Квартиру так быстро не снимешь, надо гостиницу искать. Деньги-то у тебя есть?
— Откуда?
До сих пор не принимавший участия в разговоре Васька вдруг начал тяжело дышать, потом, набравшись духу, сорвал с головы и швырнул на пол несуществующую кепку.
— Эх!
Он полез под топчан и достал банку из-под орешков.
— Вот, бутылки как раз сдал. На празднование дня Военно-морского флота берег.
Анжела заглянула в банку и констатировала:
— Да, не сильно ты, видать, флот уважаешь. На такие деньги в гостинице проживешь от силы час, и то в пятиместном номере. Вот задача…
Все трое усиленно думали, что же теперь делать.
Вдруг Риткин мобильный издал сигнал: пришло сообщение. Ритка прочитала, и у нее на лице появилось выражение ужаса.
— Рит, а, Рит, ты чего? — участливо спросила Анжелка. — Умер кто?
— Не пугай ее, видишь, и так перепуганная, — остановил Анжелу Васька. — Ритуля, может, кушать хочешь? Я за сосисками сбегаю, мигом спроворим.
— Не, Вась, не нужно сосисок, и так тошно, — ответила Ритка. — Мне пора идти. На работу возвращаться.
Анжела выхватила мобильник и прочла вслух:
— «Немедленно вернись на фирму. Крокодил».
Она ничего не поняла.
— Так ты ж хотела спрятаться, чтоб не водить дружбу с этими упырями. Чтоб не нашли они тебя!
— Уже нашли… — сдавленным голосом ответила Ритка.
Васька и Анжела переглянулись.
— Анжел, может, у нее после болезни шарики за ролики заехали? — предположил Васька. — Давай ее назад в больницу. Пусть укол сделают. Вишь, не в себе человек. Жаль, что Борька в КПЗ. Он бы ей в глаза заглянул, объяснил, какой орган у ней неисправен.
— Не смешно, Василий, — сказала Ритка. — Ну, я пойду, с этими господами шутки плохи.
И она начала стремительно собираться, после чего обняла Анжелу и почти бегом покинула сторожку.
Косарева вернулась в особняк Самвела. Она была явно раздражена тем, что так и не встретилась с Риткой.
— Расскажи мне, Самвел, про эту девчонку, — попросила она, усаживаясь в кресло.
— Вижу, она тебя всерьез заинтересовала.
— У меня по жизни все — всерьез. Девочка много страдала, помочь ей хочу. Но я не Кашпировский — не умею помогать на расстоянии. Поэтому надо ее найти.
— Ритка — неплохая девочка. И работник хороший.
— А откуда она взялась? — Косарева хотела знать все.
— Да не помню уже, — пожал плечами Самвел. — А знаешь, какую рекламу она придумала? Стихи стала писать про кастрюли. У нее настоящие фанаты были, ходили ко мне на рынок, чтоб новую поэму послушать. Она как с рынка ушла — мне ее не хватает.
— Куда же ушла твоя поэтесса?
— Чего не знаю, того не знаю. А ты спроси у Анжелки Ламбады. Это соседка Ритки по палатке. Фактурная женщина. Она такая одна на рынке, сразу ее узнаешь.
Петик и Крокодил, все еще скованные наручниками, мирно разговаривали. Оба попали в одну неприятную ситуацию и теперь не знали, как из нее выбраться.
— Ну, сдашь ты меня ментам, допустим, — рассуждал Крокодил. — А они возьми и спроси тебя, а где, мол, твой напарник? Ты что им ответишь? Что в погребе у Надьки лежит, крыс кормит?
— А если даже не спросят, — ответил Петик. — Ты думаешь там его оставить? Не по-человечески это.
— А вытаскивать его оттуда — по-человечески?
— Мда-а-а… куда его девать? Жене, что ли, привезти?
— Хорош будет подарочек, — усмехнулся Крокодил.
— А если правду рассказать? Что он, мол, сам отравился, прямо у тебя на глазах.
— Да, конечно! Если правду, то нужно все по правде. Кто жратву ему принес? Ты. А откуда жратва, спросят?
— Женщина на рынке дала.
— Смелый ты человек! — притворно-восторженно воскликнул Крокодил. — Ты скажешь, что у Самвела на рынке купил отравленную хавку? Да тебя Самвел прикончит после этого!
— Не купил, а так дали, — продолжал строить версии Петик.
— Ага, ага. Еще лучше. Тебе просто так на базаре баба незнакомая пакет всучила, да? Как зовут, не знаю, где живет, не ведаю. Но пакет взял. Похоже на правду?
— Но это же правда…
— Правда на правду никогда не похожа.
Бывшие враги теперь сообща решали, какой путь спасения им выбрать.
— К чему ты клонишь?
— А чего нам вдвоем здесь страдать? Ты меня отпускаешь и говоришь…
Тут до Крокодила дошло, что если он продолжит рассуждения, то натолкнет Петика на ненужный ему, Крокодилу, вывод. Нет, лучше заткнуться. Петик пристально посмотрел на него.
— А это мысль! — обрадованно воскликнул он, на беду Крокодила поняв все с полуслова. — Я тебя отпускаю, ты смываешься. Я сообщаю в милицию, что мы с напарником моим тебя выследили и задержали. Чистую правду, между прочим, говорю. Я вас оставил и побежал за подмогой. Возвращаюсь, а тут — никого.
Петик понял, что наконец-то нашел единственно верное решение.
— А в подвале кто лежит? — спросил Крокодил.
— А его, бедного, придется назад к столу прикрепить, как был.
— Это что же получается? Что зря мы надрывались, зря в подвал его волокли?
— Мы тогда приняли необдуманное решение. А как на место его посадим — сразу все прояснится. Вот такая будет в результате история: ты от наручников избавился, сунул ему в бутылку яду и дал деру.
— А дальше что? — испугался Крокодил.
— Тебя не найдут. А бедного напарника хоть похоронят по-человечески.
— Мне после твоих фантазий до конца дней прятаться придется. Мокруха на мне повиснет. Это тебе не жалобные песни по базарам. Это — серьезная статья.
Крокодил был зол на себя за то, что сам же и подсказал Петику эту мысль.
— Так не попадайся, — закончил Петик.
— Всю жизнь в бегах? Посоветовал! — Крокодил заметался. — Легко бежать по-крупному: с новой вывеской, с новой ксивой, в собственную фазенду на берегу Майами. А я куда побегу?
Ритка в полном унынии медленно плелась по городу, таща свою сумку. Остановилась, вздохнула и о чем-то задумалась. Затем она купила мороженое и села на лавочку. Достав мобилку, снова перечитала сообщение. Опять тяжело вздохнув, она встала и двинулась дальше.
Амалия вышла из своего кабинета и попросила Юльку заварить ей свежий чай, поскольку приготовленный ранее простоял уже десять минут. Амалия встала позади Юльки, заглядывая в экран ее компьютера.
— А я, Юлия, приятно удивлена, — сказала Амалия, увидев, что именно заставило секретаршу забыть подать ей чай. Она прочитала вслух с экрана:
— «Маркетинговый и креативный бриф — ключ к успеху». Впервые в этой фирме вижу, чтобы человек, у которого закончилась работа, не играл в компьютерную игру, не висел на телефоне и не тратил время в «живом журнале». Самообразование похвально.
— Вы же, Амалия Станиславовна, сами мне вчера сказали, что эмоции нужно сублимировать в работу.
— Все-таки мои уроки не прошли для тебя даром. — Амалия была довольна. — И у меня на тебя большие планы.
— Вы имеете в виду мои формальные обязанности? — уточнила Юлька.
— И формальные, и неформальные тоже.
В приемную вошли Артем и Доминика. Амалия замолчала на полуслове и посмотрела на них, как на привидения. Однако быстро взяла себя в руки. Доминика поздоровалась первой.
— Доминика Юрьевна, как вы себя чувствуете? — спросила Амалия.
— Спасибо, достаточно хорошо, чтобы вернуться на работу.
— Вы не представляете, как я рада, — проговорила Амалия. Радости в ее голосе, однако, не слышалось.
— Я тоже очень рада. Но сейчас меня волнует не столько работа, сколько Рита.
— Я тоже пребываю в недоумении. Во всяком случае, в офис Маргарита не приходила.
Ритка медленно вошла в подъезд офисной квартиры.
— Ой, здравствуйте, Маргариточка! — радушно встретила ее консьержка. — А я тут голову ломаю: куда ж вы подевались?
— Здрасьте, теть Люба. — Ритка прислонилась к косяку и поставила сумку на пол. — Меня здесь никто не искал?
— Искали, а то как же! Вот подруга ваша приходила, вещички забрала. Я знаю, вы теперь замужняя женщина…
— Теть Люба, чего это вы мне «выкать» начали? Это лишнее. Так за кем я, по-вашему, замужем?
— Так сказали же — за султаном брунейским. Она, кажется, говорила вполне серьезно. Говорят, хоть и султан, а человек порядочный. Я за тебя порадовалась, а ты… не сложилось, да?
— Сложилось, теть Люба, но у султанов есть старинный народный обычай. Невесту надо украсть на рыжем коне. Вот я и вернулась — ждать его на балконе.
— Смеешься надо мной? — обиделась консьержка.
— Не до смеха мне, — вздохнула Ритка, вскидывая сумку на плечо. — А больше меня никто не искал?
— Искал.
— Так что ж вы молчите? Мужчина приходил? Пожилой? Худой?
— Зачем пожилой, почему? Вполне симпатичный. Обходительный, песни поет.
— А как звать его, не знаете?
— Знаю, конечно. Василий Иванович. Посидели с ним, поговорили. Парень — что надо! Я туг это… повиниться хочу. — Люба, как побитая собака, просительно заглянула в глаза Ритке. — Я зря тогда Амалию Станиславну вызвала, гостей твоих спугнула… Я ж не знала, что вы такие хорошие люди. Давай дружить, а?
Войдя в квартиру, Ритка поставила в коридоре сумку и присела на корточки, обхватив колени руками. Потом встала и отправилась развешивать в шкаф свои вещи. Все ее движения были какие-то неуверенные, будто она спала на ходу. Она вынула из упаковки подаренный Борюсиком костюм, какое-то время его рассматривала, потом села на диван, прижимая костюм к себе, и заплакала.
Крокодил возле своего дома просвещал Петика по поводу Косаревой:
— Надежду сдавать я не буду. Это страшная баба! Она меня уже второй раз убивает. Сначала, в погребе, был недолет. А теперь перелет: напарник твой подвернулся. В третий раз Надька не промахнется. Ну как ты докажешь, что она тебе хавку отравленную дала? Тут Самвела придется впутывать… эти двое меня и в космосе достанут. Не согласен я.
Описывая Надеждины «художества», Крокодил даже подвывал немного от страха.
— Что ж делать-то? — озадаченно спросил Петик, почесывая затылок. — Ну, Лидка, ну, жена дорогая, впутала ты меня по самое не могу.
— А тут — согласен. Я так думаю, что баба мужику дана на погибель. Ладно, делать нечего, идем ментам сдаваться. Прикуй меня назад к кровати и беги стучи, — махнул рукой Крокодил. Между милицией и Косаревой он долго не выбирал.
— А как же мы объясним покойника в погребе?
— Во менты, блин! Дальше «два плюс два» у них — высшая математика. И как вы нашего брата ловите? Слушай сюда. Вы находите меня полумертвым от голода и жажды. Я даю показания, так мол и так, сел этот супостат питаться и потребовал самогона. У меня малость было. Он выпил. Не хватило. Я его и направил в соседний погреб. А там кругом крысиный яд рассыпан. Он вымазался ядом, этими руками самогон наливал и нечаянно того…