Я просто… блин, поняла, осознала, уверовала… да чушь это всё собачья! Слова всего лишь. Это знание, озарившее меня, было сродни осязаемой, физической, реальной очень уверенности!
Он за меня и правда убьёт. Рядом с ним я больше, чем просто в безопасности.
— Урк! — раздалось звонкое из-под ног, и я поняла, что Беська уже какое-то время настойчиво и с упоением трётся о мои ноги.
Я ничего не ответила. И Кир тоже больше не проронил ни слова. Но я каким-то чудом поняла, что ему уже не так больно. А моя истерика и вовсе испарилась без следа.
Но выходить я всё же не спешила. А занялась как раз-таки тем, чем занимается в ванной любая нормальная девушка от восьми до ста восьмидесяти.
А именно: принялась думать и созерцать.
Совмещая мыслительный и созерцательный процесс с погружением в небольшой и очень удобный бассейн с бурлящей, приятной температуры водой.
Натиралась местным скрабом и жидким мылом с приятным цветочным ароматом и усаживалась снова. Мыла волосы… допивала воду с розовым лаймом, то есть, малоном… и думала, думала, думала…
Беська же развлекала себя тем, что разгуливала по разноцветному бортику, звонко урчала и время от времени скидывала флаконы в воду. Я их вылавливала и расставляла на прежние места, и увлекательная для нас обеих игра начиналась снова.
Выходить же я не спешила.
И дело не в том, что я злилась на Кира. Как раз-таки не злилась. Потому что, как любит приговаривать папа — «пока не выслушаешь обе стороны, не спеши делать выводы». Вот я и не спешила. Но выводы в том, что касается одной из сторон, а именно меня, сами напрашивались.
Ясно же, как день, что меня подставили. Крупно подставили. Начиная с Катлин и заканчивая её сообщниками.
Киру я верила. Абсолютно необъяснимо, нерационально, но верила.
— Как же я сразу не поняла, что он тот самый… лорд? — шёпотом спросила у Беськи, не в силах произнести вслух «про̀клятый». Кошка сощурила зелёные, подведённые золотом глаза и, понятно, не ответила.
Нет, с кем-с кем, а с «про̀клятым» Кир явно не ассоциировался.
Да и в моём понимании «покрытое шрамами лицо и змеиной чешуёй тело» выглядеть должно несколько, хм, иначе. Да я и сейчас с трудом верю, что на его теле действительно… чешуя!
Есть от чего, простите, мозгами поехать.
Кроме того, я буквально впервые за всю эту неделю ощутила себя в безопасности, причём не так, как раньше было, проблесками, лишь в присутствии Кира: эдакая вспышка, приправленная горьким осознанием, что это на очень и очень короткий срок. Теперь, когда каким-то образом выяснилось, что Кир вообще-то мой муж. И не Катлины муж, а мой. И счастлив этому факту… Поверив в это, наконец, до конца, я вдруг такую обессиленность ощутила. Просто нечеловеческую.
Понятно, что голод и чрезмерное физическое перенапряжение тоже сказываются, но всё же.
А ещё я впервые за всё это время позволила себе подумать… о своей семье. По-настоящему подумать. Не гнать эти мысли, стискивая зубы и смахивая слёзы злости и бессилия…
Да они ведь там с ума сходят! Ребёнок пропал!! Да, именно ребёнок! Для мамы и папы. Да и для братьев… Для них я навсегда останусь «мелкой». Дедушке с бабушкой, конечно, ещё не сказали, берегут нервы, а вот дядья, наверное, уже в курсе.
Неделя, чтоб меня черти съели! Да меня там уже в розыск объявили, а зная папины связи… И я как представила, что с мамой сейчас происходит… горло спазмом сдавило, а Беська виновато мявкнула.
Я поспешно вытерла слёзы и покосилась на дверь.
Сантименты сантиментами, и безопасность — это, конечно, здорово, но не помешает узнать ответы на интересующие вопросы.
Я вылезла из бассейна, вытерлась насухо полотенцем, подошла к зеркалу, где на мраморной столешнице лежит свёрток с листьями. И Беська тут же, куда без неё. Уселась, глазищи подведённые щурит, хвостом чуть этот самый свёрток не смела.
— Ну уж нет, — успела я подхватить падающую асаху. — Обещания надо выполнять.
И принялась обклеивать свои вполне зажившие синяки и царапины этими самыми листьями. Я вообще слабо себе представляла, как они держаться будут, но оказалось — вполне себе. Стоило приложить лист к коже, как он сам прилипал. Не намертво, конечно, но почти как пластырь. Причём сам по себе лист асахи клейким не был, но стоило зелёной глянцевой поверхности коснуться кожи, как прилипал тут же.
Наклеивая листья на внутреннюю поверхность плеч и бёдер я — судя по отражению в зеркале — заливалась краской. А когда, обернувшись, поняла, что копчик и, хм, мягкие ткани под ним, а говоря по-человечески — отбитый о грагха зад тоже нуждается в этой самой асахе, тихо зашипела от возмущения.
Жену он, видите ли никому не доверил! Сам прилеплял, рассматривая спящую и беззащитную меня во всех, простите, ракурсах!
Злость сменилась нервным хихиканьем.
Бедный нагшас, вот не позавидуешь ему! Учитывая наше взаимное притяжение, ну вот просто как магнитом тянет, и не только меня, но и его тоже… нет, в его выдержке я успела убедиться, но ведь не железный он в самом деле!
А главное — как он всё это проделал, не разбудив меня?!
Пожалуй, этим обязательно поинтересуюсь. Когда всё остальное выясним.
Закончив, наконец, с асахой, я закуталась в просторный халат с широкими рукавами, из тонкой белой ткани. Похоже на атлас, но не скользкая и очень приятная к телу.
Взглянула на себя в зеркало — волосы уже успели подсохнуть, струятся по плечам огненными ручейками, особенно на фоне белоснежной ткани. Глаза на осунувшемся лице стали просто огромными, щёки втянулись, обрисовав скулы. В целом вид вполне удовлетворительный, даже не скажешь, что всю последнюю неделю куда-то бегу, от кого-то спасаюсь, еду, скачу… Вот только насчёт худобы мне бы сейчас от папы нехило прилетело.
Кажется, Кир говорил что-то о завтраке?
И что он всё-всё мне расскажет, но сперва я поем, да.
Что ж, план просто идеальный, не подкопаться.
— Пошли, Беся, завтракать, — погладила я кошку. — Или ты предпочитаешь «Баст»?
Кошка склонила голову набок, звонко уркнула, а потом с наслаждением потянулась и широко зевнула. После чего с самым невозмутимым видом смахнула опустевший свёрток на пол.
— Нет, ты точно Беська, — усмехнулась я.
Глава 29
Стоило выйти из купели, как меня тут же подхватил самый настоящий вихрь, заключая в уютное и надёжное кольцо мужских рук. Я опомниться не успела, как оказалась на кровати, закутанная в одеяло, как в кокон. Буквально закутанная! По самый нос, в котором защекотало, и я громко чихнула, подпрыгнув всем спеленатым телом.
С недоумением уставилась на Кира, который стоял рядом, возвышаясь надо мной и тяжело дыша.
— Это ещё что такое? — попыталась высвободиться из «смирительного одеяла», но не тут-то было! Меня тут же прижали к кровати.
— Не двигайся. Пожалуйста, — от хриплого голоса нагшаса у меня у самой дыхание потяжелело.
Вспомнила, на каких частях тела сейчас, под халатом и одеялом красуются эти самые листья асахи, поняла — без всяких там ведьмовско-экстрасенсорных способностей — что он думает сейчас о том же, и почувствовала, что краснею. Прямо воспламеняюсь, как вампир, которого солнце застигло посреди кровавого пира!
И всё-таки, учитывая такой вот темперамент некоторых… Интересно, как Кир себе это представлял? Ну, что опять мне эти листья менять будет? Представила, как именно и… почти воспламенилась, да!
Нагшас смотрел так, что я поняла — одно движение… и одеяло вместе с халатом полетит ко всем чертям, притом разорванное на мелкие тряпочки.
— Совсем не двигаться? — всё же уточнила я, запрокидывая голову и мотая подбородком, потому что ну реально ведь по самый нос замотал.
— Совсем, — по идеальному лицу воина пробежала короткая судорога, а чешуйки на скуле и шее как будто даже стали ярче.
— Но, — робко напомнила. — Одеяло же…
— Не помогает, — вздохнул Кир и быстро водрузил поверх моих коленей прикроватный столик.
Благоразумно замерла, пока он заставлял его блюдами. Ароматы каши и какой-то выпечки были такими восхитительными, что остальные желания решили покамест отступить. В животе жалобно заурчало. Беська запрыгнула на кровать с другой стороны с любопытством прищурилась на мой живот.
А я себя Буратино почувствовала, в той самой сцене из фильма, в Трёх Пескарях. Ну вот как мне есть, когда руки к телу прижаты?! Он бы мне ещё салфетку поверх рта повязал!
Судя по взгляду нагшаса, который был сейчас устремлён на мои губы, Кир что-то подобное и планировал.
— Кир, — стараюсь говорить спокойно и вообще делать вид, что ничего из разряда «за рамки» не происходит. — А как мне есть-то? — прозвучало откровенно жалобно.
И если судить по вмиг съехавшимся к переносице бровям, об этом не подумали.
Попробовала высвободиться — голод-то не тётка, в конце концов! — но зелёные глаза со щелевидными зрачками так и полыхнули, а Беська замурчала как-то уж совсем довольно, и я снова замерла.
Кир, который уже сидел рядом на кровати (вот как он это делает, а? телепортируется, что ли?), хрипло выдохнул:
— Я сам.
Закатила глаза.
Сам так сам. Не будь я такой голодной, может и поспорила бы, но… вместо этого кивнула и выразительно уставилась на пышный ароматный пирог. С румяной корочкой сыра сверху, а значит, начинка не сладкая, скорее всего, с мясом или с овощами. Мне сейчас вообще без разницы.
— Только побыстрее, ладно? — почти мольба, почти на коленях. И совсем жалобное: — Очень-очень есть хочется.
Нагшас глубоко вздохнул, и, кивнув с самым серьёзным видом, подхватил кусок пирога и поднёс к моим губам.
Откусила… хм… нет, пожалуй, вгрызлась в ароматную сдобу и проглотила сразу, не разжёвывая. Благо выпечка с овощной начинкой и сыром была такой мягкой и нежной, что я чуть не заурчала почище Беськи.
Еще кусочек… ещё… теперь уже удаётся немного пожевать, да… И почти не замечать сопения Кира, который старательно пытается смотреть не то поверх, не то сквозь меня, но учитывая, что он меня, вообще-то, кормит, сие весьма проблематично.
Подхватывая последний кусок, я случайно (честно, почти случайно) коснулась губами его пальцев и… это невинное во всех отношениях действие послужило своего рода спусковым механизмом.
Нет, одеяло с меня, вопреки логичным во всех отношениях предположениям не слетело. Столик тоже устоял. А вот Кир… Кир полетел, да, почти, полетел, то есть, учитывая скорость его передвижения, рванул в сторону купели.
— А попить? — не удержалась я от ехидства.
Мне не ответили и вскоре из купели донёсся звук падающей воды, и, спорю на что угодно, воды прямо ледяной!
Но рассуждать и хихикать было некогда, потому что руки я высвободила, кажется, пока Кир не успел даже к двери приблизиться и вслед за пирогом принялась торопливо поглощать (ну или заглатывать) кашу, закусывать ещё какой-то сдобой и запечёнными овощами, запивая всё это дело водой с малоном.
Когда Кир появился из купели я успела одержать победу практически надо всем, что было на прикроватном столике и уже косилась ещё на один столик, у кровати, низкий, на котором, судя по накрытому крышкой блюду и золотому, в камнях кофейнику с острым изогнутым носиком, «ещё что-то осталось», как сказал бы Винни-Пух.
Вскинула взгляд на воина, собираясь попросить подать мне «это самое, оставшееся» и, враз забыв о просьбе, часто захлопав ресницами, сглотнула.
Вытиранием после душа нагшас себя не удосужил. Потому загорелая кожа была покрыта дрожащими капельками и влажными блестящими ручейками. Белая рубашка, небрежно застёгнутая где-то до середины груди, насквозь промокла, и обрисовывала идеальное поджарое тело — от впечатляющих своей гармоничностью грудных мышц до идеальной симметрии кубиков… Бицепсы, трицепсы под прозрачными намокшими рукавами… Эти самые рукава, закатанные по локоть. Смуглые и очень красивые мужские предплечья, Широкие кисти, длинные пальцы… Светлые брюки тоже промокли и липли к бёдрам. Я снова сглотнула и поспешила перевести взгляд вверх.
Мокрые волосы, которые, конечно, и не думали полотенцем сушить, были собраны в пучок на затылке. От этого лицо Кира выглядело ещё более открытым, чем обычно и казалось совсем юным, чему, кстати, немало способствовало то обстоятельство, что нагшас успел побриться и щёки были идеально гладкими.
Чешуйки на виске, скуле, шее блестели в солнечных лучах, переливались, искрили, отливали зелёным и розовым.
Заметив мой взгляд, Кир улыбнулся и на сердце сразу потеплело.
Окинув одобрительным взглядом опустевший столик, нагшас спросил:
— Как самочувствие?
— А что во-о-он под той крышечкой? — мило хлопая ресницами, улыбнулась я.
Ожидала услышать что-то из серии «а ты не лопнешь, деточка?» и уже приготовилась ответить — «если боишься, дай сюда и отойди», но нагшас быстро освободил столик от пустых тарелок и, поставив накрытое блюдо передо мной, жестом фокусника поднял крышку.
Вазочка с чем-то розовым, похожим на желе, причём с кружочками малона, а сверху три исходящих паром шарика с листочком мяты сверху!
— Мороженое?! — моё удивление было встречено со смехом, а следом продемонстрирована заиндевевшая изнутри (вопреки законам физики) крышка.
С улыбкой мне вручили маленькую ложку на длинной ножке.
— Мороженое, — подтвердил нагшас. — И тайри.
Соскребя с подтаявшего бока, я отправила мороженое с кусочком желе в рот и блаженно зажмурилась. И тут же спохватилась.
— А ты как? — осторожно так спросила, не забывая орудовать при этом ложкой. Не ровен час, отберут и снова замуруют в «смирительный кокон».
Кир усмехнулся. Немного натянуто, но всё же.
— Справлюсь, — тряхнул он головой, прекрасно поняв мой намёк. И добавил, подумав: — Какое-то время. К тому же лучше смотреть, как ты ешь, чем кормить тебя самому.
— М-м-м, — интеллигентно кивнула я. — Может тогда, наконец, расскажешь, как весь этот зоопарк выглядел твоими глазами?
— Зоо… что? — Кир моргнул.
— Зверинец, — охотно пояснила я, зачерпывая ложечкой мороженое и желе. — У меня вот уже неделю как ощущение, что меня снимают скрытой камерой для какого-то дурацкого реалити-шоу. Как в фильме «Холоп», только играют не так бездарно и реквизит куда более реалистичный.
Снова пауза и я со вздохом пообещала:
— Всё расскажу, всех сдам, адреса, явки, пароли… Только ты первый. Идёт?
Нагшас оглянулся, а я прыснула.
Глава 30
— У меня были все основания убить Аджарского, — серьёзно сказал Кир.
— Аджарского?
— Помаевского, — пояснил Кир непонятное непонятным. — Мужа Катлин.
— Чтобы жениться на ней? — снова перебила я и замерла, ожидая ответа.
Некстати всплыли слова Гресты о том, что лорд одержим Катлиной и внутри всё так и закипело. И даже не потому, что я в этом случае — всего лишь замена (вот уж три ха-ха любому, кто посмеет заставить меня в это поверить! Кира тянет ко мне, именно ко мне, и точка! Пусть я неопытна, но не дура и знаю, чувствую, что права), а потому — как можно было влюбиться в эдакую стервь?! Наша с Катлин встреча была недолгой и как в тумане прошла, но в том, что она первостатейная с… собака женского пола и вообще сволочь, у меня почему-то никаких сомнений!
— Чтобы снять проклятье, — ответил Кир и улыбнулся как-то печально, одними уголками губ. — И отомстить за предательство.
— Так это правда? Про проклятье?
Снова грустная улыбка и кивок, мол, увы.
— Но я… все вокруг только и говорили о шрамах на лице и змеиной чешуе, покрывающей тело. И я как-то иначе себе это представляла…
Не удержавшись, протянула руку, провела пальцами по отливающим розовым чешуйкам на виске. Мою ладонь накрыли своей, прижимая к щеке, затем очень-очень нежно поцеловали пальцы.
Да, выдержке Кира можно было только позавидовать! Я так и вспыхнула от его прикосновений, в голове — туман, в животе бабочки, внизу дёрнуло… А он лишь столик убрал, налил мне какого-то тёмно-зелёного, почти чёрного дымящегося напитка из кофейника, и, вложив в пальцы чашку, ещё одно покрывало сверху набросил (руку с чашкой предусмотрительно оставил свободной) и пояснил: