Одно волновало: пусть сын действительно хочет жениться на этом чуде, но только вот девушка его любит ли? Похоже, что Ниночка пребывает в раздумьях, насколько Паша для нее хорош…
А гостья из двадцать первого века между тем вынашивала в голове свои планы, отличные от мыслей Паши и Клавдии Кондратьевны. Ниночка придумала хитрую хитрость.
Она со своими родителями переехала в большой областной город недавно. И причиной было ее поступление в университет. Папа и мама даже в страшных снах не могли себе представить, что их любимое чадо будет жить в общежитии. Мало того, что это подобие человеческого жилья, по их мнению, кишело тараканами и клопами, так еще и сколько соблазнов для юной девушки таила студенческая общага. Поэтому папа оставил свою работу начальника на заводе в их городке и приехал в город на должность инженера. Они купили в кредит квартиру, и теперь гордились собой и своему мудрому решению: дочка учится в вузе, а после занятий возвращается в родной дом.
Вот и получилось: город, в котором теперь жила Ниночка, она почти не знала. Только те районы, где находился университет и их дом. И то – немножко.
Все еще не веря в переходы из настоящего в прошлое, она хотела найти свой дом. Именно дом как здание. Уже в первый вечер ее появления в Пашином жилище, она, едва дождавшись, когда парень отоспится после ночной смены, предложила ему прогуляться. Паша расцвел. Представил, как идет с Ниночкой под ручку. Все вокруг оборачиваются: ах, какую красавицу отхватил Пашка!..
…Они ходили по улицам, Ниночка растерянно озиралась, с Пашей почти не разговаривала. Но он не возражал: и сам – не великий говорун.
Ниночка, оглядывая чужой, совсем неживописный район, горько думала: да, теперь жизнь заставила – приходится «изучать» город, совсем не так, как она себе представляла. Проще было бы, если Паша знал названия всех улиц в городе. Но странным образом случилось так, что те улицы, которые знала девушка, в Пашиной голове напрочь отсутствовали. Он даже не вспомнил такие названия. Знаете, как бывает:
– Ну да, слышал, есть такая улица. Только где, не помню.
Нет, это не про Пашу. Он твердо заявил, что таких улиц в городе нет.
Когда Ниночка предложила ему посмотреть в интернете, он сделал такие круглые глаза, что девушка убедилась в том, что еще не все в нашей стране имеют компьютеры и умеют ими пользоваться. А интернет для них вообще нечто неизвестное. Впрочем, неудивительно: живет парень со старушкой матерью в деревянном доме, у них и телевизора-то нет, только радио. А уж о стиральной машине даже понятие не сформировано. Вместо этого стирают по старинке: белье кипятят, а рубашки, брюки, блузки трут вручную о волнистую алюминиевую доску. Мать ставит тазик с водой во дворе, наливает кипяточку и замачивает одежду, бросив несколько обмылков, пахнувших так, как будто она не стирать собралась, а блох из швов одежды выводить. А потом уже отчаянно елозит мокрыми тряпками по стиральной доске. Ужас!
…Пробродили они по округе часа полтора. Ни одной зацепки не нашла девушка, чтобы вспомнить дорогу к дому. Хоть какой-то знакомое здание, памятник, зеленый уголок со скамейкой или беседкой. Нет, ничего! Всё было чужим и совершенно не узнаваемым. За то, за что можно было бы ухватиться и следовать дальше, как клубок разматывая.
Вот и получилось, что Ниночкина хитрая хитрость пока никак не работала.
А может, просто район не тот? Ведь областной город – огромный. А Пашин дом – наверно, на окраине…
…На следующее утро у Паши был выходной.
– Может, в центр города съездим? – осторожно предложила Ниночка.
Парень заметно обрадовался.
– Давай! Позавтракаем и поедем…
…Они уехали на трамвае в центр города и там принялись бродить, держась под руки. Так Паше хотелось, а Ниночка не возражала. Всегда домоседка, теперь девушка ругала себя, что так мало гуляла по теперь уже ставшим ее городу. Вот и случилось, что даже дом свой найти не может.
Хотя, если задуматься, это было немудрено. Вот она – центральная улица, разумеется, улица Ленина, – традиционное название для практически всех городов в России. Сильно изменившаяся, но вполне узнаваемая. Да, вот здесь – поворот к ее дому! Она узнаёт это место. Улица Лесных Партизанов. Нет, там написано другое название. Ниночка прищурилась, напрягая зрение. Улица Красных Большевиков. Кажется, так… Странно… Но дома похожи. Ладно, пойдем по ней… Дальше – еще один поворот, улица Цветочная. Во-он за тем домом должен быть Ниночкин дом. Она узнала! Она вспомнила! Девушка, рука которой выскользнула из широкой ладошки парня, почти бегом побежала по тротуару. Рядом затопал ногами встревоженный Паша.
Они повернули за угол дома, и Ниночка замерла испуганно.
Что это?!
На том месте, где тройку дней назад был ее дом, раскинулся пустырь. Большое открытое пространство, оккупированное пыреем, чертополохом, лопухами и крапивой.
Никакого дома здесь не было.
Ниночка растерянно-испуганно смотрела на буйно разросшиеся травы, и отчаянные мысли заполняли ее красивую головку: всё правда! Она в прошлом! И дом – ее дом! – еще не построили. Папа всегда, правда, с долей любви, называл их квартиру ХРУЩЕВКОЙ. То есть, дом построят в начале шестидесятых.
Слезки у Ниночки не замедлили появиться. Страх навсегда остаться в незнакомом ей мире кровожадно выглянул из зарослей сорняков. Она горько разрыдалась, закрыв лицо ладошками. Крепкие Пашины руки обхватили ее за плечи и притянули к себе. Ниночкины ладошки почувствовали шероховатую ткань пиджака, в нос ударил запах табака. Но стало легче от этой простой поддержки. И, когда он осторожно отнял ладошки от ее заплаканного лица и нежно поцеловал в губы, она не рассердилась…
Глава 38. Начало путешествия в неизвестность
Артем и Костя.
…- Есть хочется! – Костик шмыгнул носом.
– Надо бы на рынок за продуктами сходить! – Артем встал и подошел к двери вагона, где между досками обозначилась щель: можно было вести наблюдение изнутри. – Да и принарядить тебя надо, Костик, – он оглянулся на мальчика. – В такой одежде, как у тебя, наружу выходить нельзя.
Артем снова приник к дыре.
Сквозь щель проглядывало солнышко, напоминая о том, что начался новый день. Видны были железнодорожные пути. Людей поблизости не наблюдалось.
Выходить из вагона было страшно. Артем представлял, как ему придется кутать свой подбородок в платок, чтобы скрыть щетину, которая на ощупь была весьма колючей. Вблизи она наверняка будет заметной, даже светловолосая. Но и закутанная в платок до самого рта тетка будет вызывать подозрение.
– А вы вернетесь? – осторожно пискнул Костик.
Артем обернулся.
Мальчик, часто моргая, смотрел на него.
– Почему ты думаешь, что я не вернусь?
– Не знаю. Просто… Ой, простите! – в глазах мальчишки мелькнул откровенный страх. Наверно, он испугался, что дядя может обидеться на его недоверие и уйти. Не на рынок, а так… Своей дорогой. Что тогда делать ему, Костику, семилетнему мальчику, оставшемся в этом мире в одиночестве?
– А же не ушел, значит, помогу тебе! – пробубнил Артем, впервые подумав о том, что он, оказывается, может вызывать недоверие у других людей.
– Не надо мне переодеваться! – горячо заговорил малыш. – Мы с вами в этом вагоне поедем, и меня никто не увидит. А переоденусь я, когда к бабушке приеду.
– Ну, умняшка, ты даешь! Знаешь, как это называется? Ждать у моря погоды! Так можно и состариться, пока этот вагон к чему-то прицепят, и мы поедем! И еще не факт, что в нужную нам сторону!
– А у меня хлеб есть. И немного воды, – совсем невпопад объявил Костик.
Он метнулся в угол, разгреб солому и извлек оттуда полбуханки засохшего хлеба и котелок. Держа сосуд за ручку, а хлеб засунув под мышку – даже не вспомнил, какая у него грязная одежда, – заспешил с «угощением» к Артему.
– Вот! – он протянул парню котелок и тут же выронил буханку. – Ой! – виновато заглянул старшему товарищу в глаза.
Артем усмехнулся, хотя ему было совсем не смешно: просто показать пацану, что он вовсе не сердится, поэтому не надо чувствовать вину. Взял котелок из грязных рук. Попытался спрятать эмоции, когда Костик, торопливо подняв хлеб, стал смахивать с него серую сухую пыль…
Артем заглянул в котелок. В воде плавали тоненькие короткие соломинки.
– Где ты воду взял?
– Тут в лесочке ручей есть. Я вчера рано утром принес, когда вокруг было безлюдно.
Артем почувствовал жажду. Он дунул на воду, чтобы отогнать в сторону соломинки, провел рукавом жакета по краю посудины и начал пить. Потом протянул Костику. Мальчик уже отломил от хлеба два кусочка. Больший ломоть протянул Артему.
– Бери себе больше! – воспротивился парень, даже сам от себя не ожидал такой реакции-заботы. – Вон ты какой худой! Проткнешь меня своим ребром, и – всё! Некому тебя будет к бабушке вести.
Костик прыснул:
– Какой вы смешной, дядя… Артём!
– Какой я тебе дядя? Зови меня просто Артемом. И перестань мне выкать. А то я себя сразу Кощеем чувствую.
Глаза Костика задорно блеснули:
– Почему – Кощеем?
– Ну, сколько ему там лет было? Сто или больше?
– Бооольше, – протянул мальчишка, сверкая веселыми глазами. – Так это же хорошо – Кощеем быть. Он же бессмертный.
– Что хорошего? Костями греметь. Ты уже гремишь! Поэтому – ешь давай!
Костик захихикал и начал жевать хлеб.
Артем тоже грыз сухую корку, а одновременно ходил вдоль стен вагона и заглядывал в щели – в разные стороны.
Артем чувствовал опасность неожиданно обострившимися чувствами. Выходить из вагона туда, где в любой момент могли схватить и снова потащить в НКВД, честно говоря, не очень хотелось. Но и умирать от голода и жажды тоже глупо. Хлеба осталось немного, да и вода – несколько глотков на дне котелка. Рано или поздно придется «выползать из этой норы». Тем более, он еще и не один. Ребенку питаться надо. Странное чувство ответственности, никогда ранее не тревожившее Артема, посетило его. Он покосился на Костика. Мальчишка, похоже, копировал старшего по возрасту: стоял рядышком, грыз неспешно корку и смотрел сквозь щель наружу.
Артему однако весело не стало. Он подавил вздох: пацана было жалко. За его убитое детство и предстоящее сиротство, за его погубленное будущее. Надо бы сходить все-таки за продуктами и нормально ребенка покормить, а не трястись, как заяц, от страха.
Парень уже решил повториться и снова сказать: «Давай, ты посидишь, а я все-таки на рынок сбегаю. Или в магазин. Куплю продуктов». Но вдруг с улицы донеслись голоса. С противоположной стороны той, где они стояли.
– Давай, Петрович, прицепляй еще вот этот вагон и отправляйся.
– Понял!
Костик и Артем бесшумно метнулись в ту сторону и приникли к щели. Двое мужчин в форме железнодорожников стояли совсем близко к вагону. Так близко, что, казалось, вытяни руку и заденешь их за фуражки.
Через минуту рядом с вагоном снова стало тихо. На какое-то время. Потом в отдалении коротко издал гудок паровоз.
Артем и Костя, усевшись на солому, прислушивались.
Вскоре паровоз приблизился – можно было догадаться по звукам снаружи. Вагон, в котором прятались взрослый и ребенок, качнуло. Они поняли: только что их «жилище» было присоединено к товарняку. Прошло какое-то время. Потом вагон дернулся и неспешно заскользил вперед.
– А куда мы едем? – тихо прошептал Костик.
Парень пожал плечами.
– Может, выпрыгнем?
У Артема тоже мелькала такая же мысль. Но тут же была отвергнута им же самим: среди бела дня их легко заметить.
– Подождем! – Артем глянул на Костика, взлохматил его волосы, притянул к своему плечу. – Посмотрим, что будет дальше.
Мальчишка доверчиво придвинулся к нему…
Глава 39. Саша и Рита в настоящем
Рита проснулась дома. И хотя на улице за окошком шелестел дождик, а комната была наполнена разнообразными серыми оттенками из-за отсутствия солнца снаружи, настроение у девушки было наипрекраснейшим.
Дома! Два слога, четыре буквы, – а сколько в слове волшебства!
…Вчера они с Сашей просто потеряли разум, когда услышали фразу: «Предъявите ваши документы». А ведь не к ним обращались. И все равно. Рванули так, что ветер в ушах засвистел. Наверно, если бы не способность Саши легко ориентироваться в окрестностях и не Ритины легкие кроссовки, которые она так и не сняла, просто как бы «прятала» под подолом просторной юбки, а также занятость представителя власти двумя хулиганами, – могли бы они и не скрыться. А так… Сделали крюк по дворам, выскочили к заветной двери. И обнаружили, что досок на ней нет. Рита рванула за ручку, и… они оказались в знакомом коридоре. Хотя их тут же окружила темнота, но заблудиться в нем было просто невозможно. Только прямо, вверх по лестницам – вот и весь путь.
Когда они шли, держа друг друга за руки, как будто боялись потеряться в черном пространстве времени, Рита вспомнила о фонарике. Том самом, который покупала в магазине до прихода Артема и Ниночки (кстати, и у них данные предметы были в наличии). А ведь фонарик был у нее, когда она входила в прошлое. Когда же девушка его потеряла? Сейчас и не вспомнить…
В темноте Рита нащупала дверь, толкнула ее плечом, очень надеясь на то, что это именно та дверь. И… они оказались в квартире Веры Николаевны.
Едва пропустив Сашу, девушка захлопнула дверь и дрожащими пальцами задвинула защелку. Но все равно какое-то время не могла расслабиться. Вдруг кто-то придет следом и мощными мужскими ударами выбьет дверь?!
Ничего не случилось…
Перекусили тем, что нашлось в холодильнике. Рита постелила парню в зале на диване и, решив, что обсудят положение дел позднее, легли спать… Среди бела дня. Но видимо, так вымотались, что понятие «день» и «ночь» спуталось…
Рита проснулась, посмотрела за уже зарядившийся мобильник. Ахнула. Раннее утро нового дня! Ничего себе, от души поспала! Больше двенадцати часов.
…За стеной находился Саша. Там было тихо, ни одного движения. Наверно, еще не проснулся. Надо же, как хорошо спит в новой обстановке, в чужом для него мире!
Рита соскочила с кровати, набросила халатик, тихонечко выскользнула из комнаты.
Планировка квартиры Веры Николаевны была очень удобной. Не надо проходить через зал, чтобы попасть на кухню или в туалет. Каждая комната имела свой, отдельный вход.
Рита, проверив молоко, – оказалось, скисло, – решила быстренько напечь блинчики: и гостя порадовать, и самой поесть что-то вкусненькое после долгого кусочничества в прошлом…
«Гости», как говорится, подтянулись на запах. Саша вошел на кухню, улыбаясь: сонный, с взлохмаченной головой, но выглядевший очень даже симпатично.
– Скоро завтракать будем! – улыбнулась ему в ответ Рита.
– Блинчики! Здорово! Люблю блинчики!
– Кто их не любит?.. Хочешь, прими пока душ или ванну.
– Было бы неплохо, – согласился Саша. – Я смотрю: у вас нет газовой колонки, – его взгляд скользнул по стенам кухни. – Значит, вода только холодная?
– Надеюсь, нет, – Рита перевернула блинчик, скинула фартук и пошла в сторону ванной комнаты. Саша последовал за ней.
Конечно, воду могли отключить. Всякие там профилактические работы, подготовка к осенне-зимнему отопительному сезону. Но, будем надеяться, что Саше удастся почувствовать вкус будущего и нормально вымыться.
Горячая вода была.
– Душ? Ванна? – обернулась она к Саше.
– Душ.
– Подожди, не закрывайся. Я тебе полотенце принесу. И банный халат…
Рита продолжила печь блинчики. Мысли ее крутились вокруг Саши, точнее, того, что будет с ним в ближайшие дни. Вернется домой? На верную погибель? Ведь он не может понимать того, что творится сейчас в его стране. Не может знать реальной, правдивой ситуации. То, что пишут в газетах о врагах народа – полная чушь. То, что он считает арест его матери ошибкой, – страшное заблуждение. А ведь впереди Россию ждет кровавая война – то будущее для него, в которое заглянуть он никогда не сможет.