— Вот это номер! — выдохнул Калинка. — Никогда не видел, чтоб он бросался на людей. Чип, фу!
— Стивен, — все еще спокойно повторил Адриан. — А можно это просто выключить?
— Ветеринар, который боится собак? — хмыкнул кибернетик, неохотно поднимаясь со скамейки.
— Я больше по крупным животным. А твое, как мне кажется, вообще зависло.
— На твоих штанах, — подтвердил Стивен. — Я забыл пульт в комнате, — добавил он не без злорадства.
Адриан тяжело вздохнул.
— В таком случае, мне придется проводить тебя до комнаты, — сказал он.
— Не возражаю, — кивнул Калинка. — Пойдем. Ходить не очень мешает?
— Если придерживать штаны, то нет.
В семь утра народу в джунглях немного. Утренняя смена заступила на дежурство, а ночная уже спит.
— Но что ты тут делал? Охотился? — проворчал Калинка.
— Разница во времени, — подсказал Адриан. — Восемь часов. Я еще не ложился. Вернее, попробовал, но уснуть все равно не смог. Столько нового.
Калинке показалось, что робот на штанах благоприятно действовал на способность Адриана выражать свои мысли.
— Да и потом, после тундры тут как-то тесно. Я думал, что буду этому рад, но все равно придется привыкать, — закончил доктор. — А у тебя закончилось дежурство?
— Уже час назад.
— И как, никто не покушался?
— В пределах нормы, — с видом знатока отозвался Калинка.
Его взгляд периодически возвращался к Чипу.
Занятно, что робот среагировал так агрессивно именно на Адриана.
Отрицательное технополе?
В таком случае, Стивен решил, что опять перестал улавливать в происходящем хоть какую-то логику. Разве что сельский доктор понадобится скорее как экспериментальный материал.
— Послушай, а у тебя часто все ломается? Ну, чайники там, компьютеры, телефоны…
— Когда как. На самом деле, ничего такого я не замечал. Хотя вот последний чайник и впрямь плохо кончил.
— Взорвался?
— Я уронил его в прорубь заодно с сотовым телефоном, — грустно сообщил Адриан. — Думаешь, это я такой невезучий, что твой питомец погрыз именно меня?
Калинка прикусил язык.
— Теперь уже нет. Наверное, я сам что-то начудил. Мы тут часто соревнуемся, у кого прошивка поинтересней.
— Интереснее некуда, — притворно возмутился доктор. — Хорошо еще оно выше не вцепилось.
Калинка заржал. Чип помигивал красной лампочкой низкого заряда батарей. Нужно его разобрать и препарировать прошивку. Стивен подозревал, что может найти нечто очень интересное.
— Кстати, меня с этим пустят в кафетерий? — вдруг спросил Адриан.
— Не ты ли только что гнал меня избавить тебя от собаки со всей возможной скоростью?
— Запах, — подмигнул Адриан.
Калинка втянул носом воздух и понял, что тоже не откажется от свежей выпечки.
— Уверен, завтра все переймут моду на собак на ноге, — заверил он. — На твоем месте я бы лучше переживал из-за костюма.
— А что с ним?
— У него одни мозги живут, — подсказал Калинка, хотя Адриан едва ли нуждался в его комментариях.
Человек, опутанный проводами не хуже иного концентратора, находился в палате уже пятый месяц. По шею его прикрывала изумрудно-зеленая простыня. Сердце, легкие, печень были раздавлены, их заменяли искусственные.
Адриан, попав в ведомство доктора Харькова, зачарованно озирался, молчал и, похоже, нисколько не жалел этого человека. А Стивен жалел, но успел привыкнуть.
— Жизнь тут непонятно как держится, — повторил Калинка вслух.
— Не удивительно, — сказал Адриан. — А для чего же мозг?
— Приглядись, — и Стивен указал на стекло, отделявшее палату от соседнего помещения.
Калинка, несмотря на непроходящую неловкость, которую он чувствовал в этой лаборатории, широко и довольно улыбнулся. Потому что Адриан, повидав уже половину чудес ВНЦ, наконец-то остолбенел.
- Лошадь, — проговорил он.
Руководитель лаборатории, в тот момент занятый кофейным суррогатом и отчетами из соседнего ведомства, повернулся к гостям. Калинка в который раз подметил, что Эрик Харьков похож на хорька — в свои сорок с лишним худой, верткий и длинный, и между приборами своей лаборатории словно бы змеится.
— Эрик Харьков, доктор первого ранга, — и он, как поступали исключительно русские, протянул Адриану руку.
— Теру Адриан, — к удивлению Калинки, японец ответил на рукопожатие. — Доктор без ранга, искренне удивленный вашими опытами.
— Я рад, — ощерился Харьков. — А это, — он панибратски потрепал сгусток проводов по плечу. — Эмиль Вереница. Ему тоже приятно с вами познакомиться.
Калинка, уже знавший, в чем фокус, смотрел на лошадь. Та переступила с ноги на ногу и загугукала. Уши животного стояли торчком, выражая явный интерес.
— А как зовут жеребца? — Адриан подошел к стеклу.
Конь снова поздоровался и принялся попрошайничать, копая резиновый настил передней ногой.
— Деспот, — представил животное Харьков. — Только он вас не видит. С его стороны стекло непрозрачное.
Глаза Адриана расширились до почти европейского размера. Калинка удовлетворенно закивал. Деспот заплясал, словно собирался на скачку. Японец провел рукой по стеклу в неосознанной попытке потрепать коня по шее.
— До несчастного случая господин Вереница был неплохим каскадером. Работал на киностудии в Праге, а до того, насколько нам известно, служил в конной полиции. И вот в возрасте сорока трех лет во время трюка с поездом неподрассчитал прыжок, — рассказывал Харьков давно затверженную историю. — И едва не лишился жизни.
— Тоже мне, жизнь, — фыркнул Калинка.
Деспот за стеклом прижал уши.
— Понял, молчу, — извинился кибернетик.
— Жизнь поддерживается, конечно же, искусственно, — продолжал Харьков. — Он не может самостоятельно дышать, и тем более, говорить. Но мозг, что удивительно, не пострадал, и господин Вереница теперь общается с нами через своего любимого коня Деспота.
— Вы пробовали менять лошадь? — деловито поинтересовался Адриан.
— Обижаете, — рассмеялся Эрик. — Разумеется, и не раз. Результат одинаков, Эмиль Вереница может телепатически управлять любой лошадью. Но Деспот его несомненный любимец.
— Поразительно. Только лошади?
— Нет, вероятно. Но он не хочет.
Деспот снова выпрашивал лакомство. Калинка считал коня и без того достаточно толстым.
— У тебя есть что-нибудь? — а вот Адриан на провокацию поддался.
Японец казался счастливым, как карапуз в зоопарке. Стивен при виде волшебного живого трупа в коконе проводов робел и радости новичка не понимал и не одобрял.
— Не в этот раз.
— Морковку он любит больше всего, — подсказал Харьков. — Заходите еще, буду рад! И не забудьте про морковку!
Это значило, что экскурсия окончена. Ни про аниполе, ни про суть эксперимента Эмиля Вереницы Харьков рассказывать не стал. Выдал ровно тот объем информации, который не жалко для туристов. И это несмотря на то, что Адриан ему явно понравился. Что ж, здесь не детский парк с аттракционами.
Харьков выглядел так, словно с неба на него, как в дурацком мультфильме, упала наковальня и легонько стукнула по темечку. Стивен хотел было спросить, все ли у доктора в порядке, но тут его отвлек Адриан.
— Поверить не могу, — с умеренной дозой восхищения сказал он. — Я бы сказал, что этот эксперимент предосудителен, не будь он таким…
— Не будь этот Вереница таким исключительным, его ни за что бы сюда не притащили, тем более, вместе с лошадью, — оборвал Калинка. — Когда случился этот, скажем так, инцидент, конь не давал даже погрузить истекающего кровью хозяина в неотложку. Потом, конечно, кое-как упихали, но зверюга поскакала за машиной. А уж от больницы вообще прогнать не могли. Даже усыпить хотели, но общественность не дала.
— Мало ли, может быть, хозяина любит. Они умеют, — предположил Адриан. — Хотел бы я знать, как заметили связь.
— У него сын есть, года три-четыре, маленький совсем. Сюда, его, разумеется, не приводят. А в больнице, откуда Вереницу забрали, он посидит-посидит с папкой, да и к Деспоту. А тот к нему ластился, как к родному.
— И все?
— Нет, не все. Пацан, конечно, еще мало соображал, но дед, который его в больницу водил, как-то приметил, что когда маленький у кровати отца сидит, лепечет ему что-то, конь с улицы словно бы отвечает.
Адриан улыбнулся.
— Потрясающая история, — похвалил он. — Стивен, а как вообще допустили лошадь в больницу?
— Ты же знаешь этих европейцев, — хмыкнул Калинка. — Они мало того, что эвтаназии этого субъекта не стерпели бы, а уж ущемления прав скотины — тем более. И еще в новостях такую рекламу сделали, что потом, наверное, в этом госпитале платных коек не хватало. Да и потом, зверюгу все ходячие больные кормили.
— Это-то я вижу, — насупился японец. — Еще немного такого рациона, и у него начнутся проблемы с ногами. Если уже не начались. Лошадь должна двигаться.
— А покойники — лежать в земле, — в тон ему пропел Калинка. — Что же, я думаю, в эту лабораторию ты будешь заходить часто. Кстати, не надумал завести собачку?
Вчерашнего отчуждения как ни бывало. Стивен удивлялся, что мог накануне посчитать Адриана бесчувственным японским божком. Нормальный был парень, любил поговорить, а уж как с него снимали Чипа!
Мысли о взбесившемся роботе вернули Калинку к реальности.
Слово «нормальный» для Теру вряд ли годилось.
Конь Адриана заметил. Через непрозрачное стекло. В Деспоте, наверное, вообще мало уже осталось от лошади, но такое поведение многое значило. Аниполе? Или шуточки Вереницы?
— А что у нас теперь? — прервал его размышления Адриан.
— Роботов с тебя уже хватит, Вереницу посмотрели, — Калинка загибал пальцы. — Значит, бар.
3
— Запирая людей в подвале на неопределенный срок, необходимо должным образом заботиться о гармоничном сочетании работы и отдыха, — продекламировал Калинка.
Адриан хихикнул.
Прежде чем тащить новичка в бар, Стивену пришлось выдержать сражение с салатно-зелеными джинсами и растянутым красным свитером того. Теру искренне считал такое сочетание цветов вполне адекватным, да еще полез за ленточкой для волос. Оранжевой. Выхватив у подопечного уродливый аксессуар, Калинка почувствовал себя стилистом-извращенцем. Нет, он и сам искренне полагал, что тратить на одевание больше двух минут, необходимых, чтобы затянуть ремень и отряхнуть помятый халат, — верный признак назревающих проблем с ориентацией. Но отпускать Адриана в таком виде значило обречь и его, и себя на пересуды, чуть ли не главное развлечение жителей подвала.
— Адриан, вот какого цвета это бабье счастье? — вопросил Калинка.
От предположения, которое он почти уже высказал, Стивену самому сделалось смешно. Не мог Адриан быть из «этих», коих в подвале и так хватало.
— Понятия не имею, — без колебаний отозвался доктор. — Стивен, послушай, я не против, чтобы ты был моим консультантом, но у меня просто нет другой одежды.
— А моя с тебя свалится… — докончил Калинка и тут осекся.
— Ты что, дальтоник? — не очень тактично, но зато честно спросил он.
— Полная цветовая слепота, — совершенно не обиделся Адриан. — Врожденная.
— Мда… Тебе лучше бы ходить по магазинам с кем-нибудь.
— Я не хожу по магазинам.
— Я тоже.
Калинка мысленно клял себя за невнимательность. В личном деле же черным по белому написано, что Адриан не различает цветов, а потому в свое время испытывал серьезные затруднения при поступлении в Университет Оулу.
Врач с цветовой слепотой. Пусть даже фельдшер.
Не хотел бы Калинка угодить к такому на прием.
— А не мешает? — спросил он. — Ну, лечить…
— Совершенно. Внутренности я не путаю, — ухмыльнулся Адриан. — А вот водительские права мне давать не стоит.
— Не дали?
— Сам отказался. Думаю, сяду я за руль, и работы моим коллегам прибавится.
Калинка, все еще осмысливавший, каково это, не видеть цветов, вертел в руках оранжевую ленточку.
— Ты всегда такой ответственный? — поинтересовался он.
— А как же, — хмыкнул Адриан. — Что я сделаю, то ко мне и вернется. Это карма, Стивен.
— Очередной японский боевой клич?
— Закон мироздания. Но не буду тебя этим утомлять, пока сам не попросишь.
— Иди в форме, — Калинка неожиданно вспомнил, из-за чего вышел спор.
— Куда идти?
— В форме, говорю. Отучайся бегать в гражданском, — пояснил Стивен.
За форму он мог быть спокоен. Она была именно тех цветов, из которых, наверное, состоял для Адриана весь мир.
Бар подвала по популярности значительно превосходил оранжерею. Особенно в вечернее время. Калинка прикинул, сколько осталось у него до смены, и решил, что будет выпивать. Заодно хотелось понаблюдать, что представляет собой Адриан в подпитьи, и не опасно ли будет, в случае чего, отпускать его одного в этот драконник. Именно так Калинка бар и называл.
Первый год, когда ему еще не было восемнадцати, в бар Калинку не пускали, и он очень расстраивался. Получив, наконец, вожделенный доступ, Стивен разочаровался. Он и так знал, что многие в проекте были психами — клиническими, разве что без справок, а уж в пьяном виде и вовсе вызывали отвращение. В особенности тем, что в качестве закуски предпочитали сплетни об отсутствующих коллегах.
Приведенный в порядок Адриан сохранял самурайское спокойствие. Такое вспомнилось Калинке сравнение, и он решил как-нибудь поговорить с Теру о Японии. При условии, что тот сам хоть что-то знал. Или знал, но не хотел топить собеседника в потоке энциклопедических знаний.
Они устроились у стойки, собственно, столики давно были заняты.
— Тут тоже все синтетическое?
Калинка вздохнул.
— Да, но эффект тот же, что и от настоящего.
— В таком случае, я бы не отказался от маргариты.
Получив свой коктейль, Адриан разулыбался.
— Знаешь, Стивен, а подпольная пивоварня бы тут процветала.
— Подпольная пивоварня в подполье, — сочинил каламбур Калинка. — Не будь это такое серьезное заведение, я бы уже давно ее открыл.
— Я уже понял, что оно серьезное, — кивнул доктор. — Даже слишком. Кстати, я сейчас вспомнил, что видел в новостях про вашего Вереницу около год назад. У нас там телевидение практически не ловилось, но иногда удавалось посмотреть. Сотовая связь — тоже.
— Куда ты забрался! — оценил Калинка. — Я думал, от этого ящика уже нигде не спрячешься.
— Я не прятался от ящика, хотя некоторую склонность к затворничеству, пожалуй, имею.
Калинке было очень интересно, что скажет Адриан про Вереницу. Похоже, новичок понятия не имел о полях. Стивен не считал себя дураком, по крайней мере, в последние два года — точно. Если кто-то чего-то не знает, наиболее правильным будет не торопиться просвещать, особенно в такой хитро устроенной пирамиде, как ВНЦ.
Без инструкций начальства рассказывать Теру о полях Калинка не станет. Но вот самому по меньшей мере любопытно, чем так необычен Адриан. Ответ, возможно, мог дать Чип, но до него у Калинки руки так и не дошли.
Зато они дошли до пол-литровой пивной кружки, которая уже на треть опустела.
— Как долго они собираются его тут держать? — вдруг спросил Адриан.
— Кого? — опешил Калинка.
— Вереницу.
Стивен не решил пока, до какой степени можно раскрывать секреты Адриану. Тот вызывал доверие, и, в общем-то, был достаточно умен, чтобы не сдавать нечаянно сболтнувшего лишнего Калинку. Но доверие имело границы.
Пока имело.
Калинка ужаснулся.
— Не известно, — сказал он. — До тех пор, пока Харьков не закончит свои исследования — точно. А когда он их закончит, не знает никто. В том числе и он сам.
Получилось многословно и пусто. Адриан понимающе улыбнулся и попросил вторую маргариту.
— Он умирает, — вполголоса, так, что слова практически потонули в тихой инструментальной музыке и гуле разговоров, сказал Адриан.
— Официально, Эмиль Вереница мертв уже давно, — перебил Калинка. — Но тебе, как доктору, виднее.
Калинка допил пиво.
— Я не одобряю таких вещей, но и бегать по подвалу с плакатом «Свободу Веренице!» тоже не собираюсь, — заявил он. — К тому же, есть его согласие на участие в эксперименте. Нормальное явление. Завещают же люди науке свои внутренности, так?