— М-м... В каком смысле?
— Ты надеешься, что пронесет. Что Институту ничего не сделают за его ошибки и потерю контроля над ситуацией. За раздолбанную Абуджу и миллион беженцев — верю, ничего не будет, они же не в Европу сбежали. Но за все остальное... Если цивилизованный мир готов терпеть бесчинства наемников в Африке, тем более, ради борьбы с терроризмом, то взрывы в своих городах — не забудет и обязательно припомнит. Это же и есть он самый, терроризм! А наемники обнаглели, надоели, много зарабатывают, короче, давно напрашиваются. За такое накажут беспощадно и сразу всех. Простите мне невольный пафос — всех способных носить оружие.
— Но если Институт действительно ни при чем... — пробормотал Пасечник, и Леха поверил: он всей душой надеется на лучшее.
— Каждый получит, каждый, не мечтай. Достанется и причастным к конфликту, и непричастным. И нас с работы выгонят обязательно. Потому что работа кончится. Это же очевидно: в дивном новом мире не нужна структура, которая хранит память о прошлых войнах!.. Руки он не хотел совать... Ничего, руки у тебя крепкие, отменным будешь грузчиком.
— Ты какой-то неисправимый пессимист, — сказал Пасечник. — Знаешь, я тебе сочувствую. Нелегко быть таким, наверное.
— Глубоко тронут. Не особо и пессимист, мне просто лень теряться в догадках, и я сразу голосую за самый реальный вариант, то есть, за худший. А вы давайте, головы ломайте, дело молодое. Лишь бы шеи не поломали...
— За нашими шеями я прослежу, и за твоей, кстати, тоже! А теряться в догадках, это вообще не мое. Приказали идти и смотреть — я иду и смотрю...
— Если ты не ошибся, как минимум одна группа уже ходила и смотрела. Тоже, знаешь, простор для фантазии открывается...
— А я не настаиваю, что здесь были люди Института, — вдруг сдал на попятную Пасечник, и помимо Лехи, который вытаращил глаза, сумел этим зацепить даже невозмутимого Смита: тот почти удивился.
— Ишь ты, — сказал Смит.
— Любой, кто подкован в военной истории, мог нацарапать на стене Килроя просто ради выпендрежа — и чисто случайно попасть в нашу масть. Или, допустим, Килрой снова в моде у наемников, а мы еще не знаем. И вряд ли на него тратила время полевая разведка. Им не до того. Отметили точку на планшете и дальше побежали.
— А как отличить нашего Килроя? — заинтересовался Леха. — Или это строго конфиденциально?
— Вот не поверишь, но ты угадал, — произнес Пасечник извиняющимся тоном. — А теперь, джентльмены, стоп. Дикость, расизм и суеверия хороши для местных, а есть еще техника безопасности, и я за нее отвечаю по инструкции.
Группа встала посреди улицы в дюжине шагов от разбитой машины.
— И у них тоже восьмидюймовка, — пробормотал Смит, посмотрев на торчащий из-за обломков ствол орудия. — Не смешно даже. Ну, эта хотя бы нормальная...
Он сунул руку за спину — Леха был уверен, что за планшетом, — но достал из нижнего кармана рюкзака большой клетчатый носовой платок и принялся им обмахиваться.
Пасечник копался в сумке.
Леха оглянулся: вдруг крадутся сзади, прижимаясь к стенам, Майк с Гейбом, — но тех в поле зрения не оказалось.
Тогда он осторожно поправил бейсболку — почти невесомая камера сползала по чуть-чуть на правое ухо, — и заставил себя посмотреть в упор на мертвого Разрушителя.
Глава 4
Terminator 2: Judgement Day
Машину перед смертью немного развернуло, и она растопырилась от стены до стены, заняв всю улицу. Машина была грандиозна, безмолвна и несчастна. Лучше бы ее совсем порвало на мелкие клочки, тогда бы она не вызывала столько жалости.
Но Йоба срубил ей голову — и так оставил.
Будто в назидание тем, кто придет следом.
Ходовая часть тяжелого танка сохранилась на удивление хорошо, даже гусеницы целы, только покрыты ржавчиной, — как говорится, сел и поехал. А вот грубо сваренная и халтурно покрашенная боевая рубка... Ее вместе с содержимым почти не осталось. Теперь Леха понимал, отчего не смог опознать Разрушителя: его построили под конкретную задачу. Не исключено, что прямо на окраине Абуджи, в каких-нибудь очень серьезных мастерских, поскольку стандартная полевая ремонтная база ЧВК вряд ли осилит сборку такого динозавра. Она просто на это не рассчитана. Очень толстая броня, очень массивное орудие, очень мощное все.
И все в утиль.
Спереди у Разрушителя был могучий и зловещий, как адская мясорубка, навесной минный трал. Приводы гигантских инженерных манипуляторов с клешнями, видимо, уходили внутрь рубки, и когда та приняла удар на себя, титанические руки безвольно упали по сторонам. Сейчас они лежали, разинув зубастые пасти, словно два стальных дракона, сбитых с небес на землю.
При жизни Разрушителя огромная бронированная коробка боевой рубки занимала две трети его палубы, не накрывая только моторный отсек. Когда Йоба врезал по лобовому щиту, немного правее маски орудия, толстая бронеплита раскололась, и рубку просто разорвало в клочья. И разметало в стороны то, что на ней держалось. А что было внутри... По-разному.
Возможно, Хранитель все-таки добавил еще разок — трудно представить, что тяжеленную гаубицу вынесло за борт тем же самым первым ударом.
Разрушитель мог выглядеть намного аккуратнее, порази его Йоба бронебойным. Дырка спереди, дырка сзади. Кстати, если кто-то шел по улице следом за Разрушителем, ему очень повезло, что таким экзотам, как Йоба, не полагается бронебойных снарядов.
Они им просто не нужны.
Им и так хорошо.
При воспоминании, что Йоба бродит поблизости и сейчас наверное высматривает новую цель тысячью глаз, разбросанных по всему городу, становилось неуютно. Безнадежно. Бесполезно. Бессмысленно. От него ведь не спрячешься.
Йоба следит за тобой.
Йоба достанет тебя.
Проклятье!
Как перестать бояться и полюбить Йобу?
Никак.
Леха ждал, когда уже Пасечник кончит «обнюхивать» покойника длинным щупом миноискателя, потел и мечтал убраться отсюда подальше. Сейчас надо будет лазать по машине и подробно фиксировать на камеру ее потроха во имя великой научной миссии Института. Леха твердил себе, что там внутри нет останков экипажа. Разрушитель наверняка был на дистанционном управлении или вовсе полный автомат. А если даже и с людьми, то протоплазму, в которую они превратились, давно соскребли с обломков безутешные коллеги, так положено. Два сезона дождей и пыльных бурь довершили дело: чисто там, стерильно.
Но люди здесь могли погибнуть, такие же, как ты.
Нет, не такие. Они — бойцы, а ты — офисная крыса от военного дела.
Хитрая, везучая, отчаянная, если припереть ее к стенке, но крыса.
Настоящие мужики склепали Разрушителя и пошли на нем в честный бой. Как наши сто лет назад где-нибудь под Курском. А ты бы смог?
«Да что это со мной сегодня, — подумал Леха. — Может, действительно таблетки от желудка давят на голову? Или просто я трезвый не гожусь для работы в поле?»
— По датчику все чисто. Начинаю визуальный осмотр. Группе рассредоточиться! — скомандовал Пасечник.
И полез на гусеницу.
Леха со Смитом послушно разошлись по разным сторонам и присели на корточки у стен. А то мало ли, вдруг долбанет. Растяжки вышли из моды с тех пор, как каждый боец таскает на себе противоминную подсветку, но это Африка, здесь в иных местах у бойца из одежды ничего кроме ржавого автомата. Разве что сапоги резиновые, синенькие или зелененькие, для красоты.
— Нам бы в группу эксперта с испытательного полигона, — сказал Смит, оценивающе разглядывая остатки рубки. — Чтобы точно установил: да, сюда прилетело восемь дюймов, снаряд бетонобойный, подтверждаю, дата, подпись. А то я предчувствую долгие и мучительные поиски в интернете. Если будет еще интернет... Алексей, забери у Лоренцо наш «спутник», хорошо?
— Нам бы в группу бабу с во-от такими сиськами! — Пасечник осторожно сполз внутрь машины, наверное, в отделение управления, скрывшись там с головой.
— Зачем? — удивился Смит.
— Сам говоришь, я мечтатель!
— Ты сейчас не отвлекайся. Помечтаешь о сиськах потом.
— Да нет здесь ничего.
— Ну еще бы, откуда там сиськи! Тем более не отвлекайся.
— Солдат не отвлекается, потому что мечтает о сиськах всегда! — донеслось из недр Разрушителя. — Не спрашивай, что сиськи могут сделать для тебя — спроси, что ты можешь сделать для сисек!
— Тонкий юмор штурмовых бригад, — кисло сказал Смит, оглядываясь на Леху. — Он весь про это. Сейчас еще про восемь дюймов будет.
— Восемь дюймов у меня и свои найдутся!
— Слушай, давай лучше про сиськи!
— Черт, нам бы не сиськи, а фиксера нормального вместо канальи Лоренцо, мы бы сюда вообще не пошли! — заявил Пасечник, высовываясь из машины наружу и утирая трудовой пот. — Дали бы денег и сели в тенечке ждать под холодное пиво, когда местные приведут Хранителя за хобот!
Смит бросил на Пасечника подозрительный взгляд.
— Почему за хобот?
— Откуда я знаю... А в чем дело? Так... Вырвалось.
— Потому что Слонопотам?!
— Это что еще за хрень? — искренне поразился Пасечник.
— Ну-ну, — протянул Смит.
И покосился на Леху.
— Алексей, заходи, — сказал Пасечник. — Здесь не страшно. Здесь, в общем, и посмотреть не на что, но отснять надо.
Там действительно не оказалось ничего особенного, только покореженное железо. Пасечник отыскал следы мануального управления, но не факт, что его использовали. А вот орудие — избыточно мощная даже на вид гаубица с раздельным заряжанием — однозначно требовало человеческой руки. Но кто знает, его могли подготовить к выстрелу и покинуть машину от греха подальше. Так сказал Смит.
Разглядывая бульдозерный отвал на корме Разрушителя, он добавил, что не понимает, как из этой монструозной гаубицы, с ее бешеной отдачей, думали стрелять на асфальтированных улицах. Отвал — неглупое решение, но где тут газоны, чтобы в них закопаться. Надеялись сначала прорваться в центр? Или рассчитывали забить Йобу с одного выстрела, и пусть рассыпется подвеска, уже наплевать? Ну-ну... Сегодня такой утомительно-удивительный день, что ему надоело удивляться. И он не любит теряться в догадках.
Орудие лежало себе тихонько, зажатое между стеной дома и машиной, присыпанное обломками брони, грустное, очень симпатичное по-своему, с толстым коротким стволом и развитым дульным тормозом. Старенькое. По словам Смита, ему исполнилось минимум лет семьдесят.
— Таких теперь не делают.
И все как-то притихли.
Стоя на машине и глядя на этот антиквариат сверху вниз, люди молчали, словно отдавая дань памяти — то ли крепкому железу, то ли всей породившей его оружейной культуре, безвозвратно уходящей в прошлое.
— Где только взяли... — протянул Пасечник.
— Где угодно, а ближе всего — в Марокко. Это восьмидюймовая гаубица с самоходки М110. Их были сотни повсюду.
— Алексей! — позвал Пасечник. — Мне не нравится твой взгляд. Кажется, ты хочешь перепрыгнуть на эту штуку.
— Нет-нет, я просто осматриваю.
— Подумай, в стволе может быть снаряд, и у него от удара слетел последний из трех предохранителей.
Леха смущенно отодвинулся от гаубицы подальше. И в мыслях не было на нее карабкаться, он же не совсем идиот, но поди теперь докажи.
— А теперь посмотрите на запад, — Пасечник жестом экскурсовода простер руку над улицей. — Видите? Там остатки завала. Или баррикады, как вам больше нравится...
Леха повернул видоискатель и дал увеличение. Да, завал грамотный, высокий, конкретно от шагоходов, чтобы поверху не перелезли. Сделать завал против танковой атаки относительно легко, уронив дом поперек улицы. Хрясь, и готово. Против шагоходов уже требуется продуманная логистика. Надо разобрать здание еще где-то, привезти обломки и высыпать их между стен. Это техника и рабочие руки, их придется найти и замотивировать.
К слову, чтобы тут оказался Разрушитель, который разобрал завал ровно на свою ширину, тоже понадобилась серьезная логистика.
Война, она вообще сначала логистика, а потом все остальное.
— Вот зачем был нужен Разрушитель! — провозгласил Пасечник. — Ну, помимо охоты на Хранителя. Он пробивал дорогу в центр и вел за собой шагоходы!
Смит неодобрительно засопел.
— Опять наш консультант недоволен. Мы недостаточно умны для него, да, Алексей? Или он просто обесценивает наши достижения?
— Ну, это же было очевидно... — протянул Смит. — О чем тут вообще говорить. Тоже мне открытие...
— Уж какое есть! Совершать прорывы в науке нам, простым ребятам из штурмовых бригад, сиськи мешают!
Пасечнику так понравилась собственная шутка, что он заржал.
Смит горестно покачал головой и покосился на Леху.
Тот притворился оператором и никак не отреагировал.
— Ладно, мои высокоученые коллеги... Вон что надо осматривать, на самом деле, — сказал Смит, оглядываясь с кормы и показывая вниз. — Вот где было не скучно.
Пасечник с неожиданной для его комплекции ловкостью перемахнул через отвал и приземлился на обломки асфальта.
Позади Разрушителя улица выглядела совсем иначе, нежели спереди.
Видно было, что тут проехал тяжелый танк.
Скорее даже пролез.
Леха с уважением подумал, что запросто сломал бы ногу, спрыгнув на такой лунный пейзаж с высоты полутора метров, а Пасечнику хоть бы хны.
— Ну, куда смотреть? — спросил тот.
— Сейчас покажу.
Пока Смит осторожно спускался, Пасечник успел обследовать пятачок за кормой Разрушителя от стены до стены. За два года после конфликта в город нанесло ветром песка, и местами образовались целые дюны, но эта улица, прямая, как стрела, продувалась навылет. Желтая горка собралась только под хвостом машины. Значит, следы не замело.
То есть, следы танковой самоходной базы — две внушительных канавы в асфальте, — замести и не могло, для этого понадобится смерч, пыльная буря, короче, стихийное бедствие. Но что тогда заметил Смит? Да здесь же кратер на кратере!
С точки зрения Лехи, тут было все раздолбано.
— Я останусь наверху и буду снимать, — сказал он. — Если вы не против, коллеги. Отсюда превосходный обзор. А вы, пожалуйста, комментируйте.
— Молодец, соображаешь! — похвалил Пасечник.
— Хитрый молодой человек, далеко пойдет, — меланхолично заметил Смит.
— Ну, так что же? — спросил Пасечник.
— Видишь эти канавы? Здесь не просто танк прошел. Он только разломал асфальт, а вывернуло обломки уже потом.
— Ну, так что же? — нетерпеливо повторил Пасечник.
— Это характерные следы шпор на лапах шагохода. Он лежал на спине, его оттаскивали волоком в безопасное место. Теперь смотри — заметил, там стена проломлена между вторым и третьим этажом? И напротив то же самое. Это его напарник развернулся.
— Развернулся...
— Именно так. За Разрушителем шла пара «Кентавров». Они прикрывали его на случай, если набежит или налетит мелюзга. Ну или вдруг гранатометчик из подвала... Думаю, один пушечный и второй зенитный, обычно так делают, но это неважно. Шли колонной. Потом Йоба попал в Разрушителя. И они вдруг осознали, что жизни осталось тридцать секунд, а деваться некуда. Только задний ход, но сам посмотри, как стоят дома. Не успеть.
Пасечник проводил взглядом руку Смита. Действительно, здесь трехэтажки до самого перекрестка стояли одной стеной. Бесконечно длинной, если в запасе полминуты и только задний ход.
— Почему тридцать секунд?
— Ты суров, как военный дознаватель, — Смит криво усмехнулся.
— А может, я он и есть. В смысле — был.
— Разрешите доложить, сэр! Они пришли охотиться на Йобу, значит, думали заранее, с кем имеют дело. Какая бы пушка ни была у Йобы, больше двух выстрелов в минуту она не умеет. Она из той же эпохи, что и гаубица Разрушителя, у нее раздельное заряжание. Досылатель автоматический, но компоненты выстрела загружаются на лотки вручную... Да, я тебя понял, не утруждайся, сам скажу. Если снаряд и заряд будут подавать роботы-погрузчики, ускорить процесс радикально нельзя. Но мысль хорошая. Секунд пять можно выиграть. Молодец, соображаешь! Сэр!