Загадка Бума, почитай и не загадка уже. А вот загадка Регины — всё ещё загадка. Так что идем в лазарет. Милли умненькая. Особо не помешает.
— Мне тут в лазарет к Регине Ашотовне на полчасика сбегать нужно. Ты со мной?
— Непременно.
В сумерках светились окошки казачьих домов, и собаки там брехали. Каждый дом был двухэтажный, по периметру опоясанный высокой террасой. Миленько. Может ли на даче у реки быть железная руда? Завтра зашлю туда экспедицию.
В лазарете было полутемно и прохладно. Рыжая Регина решительно бросилась ко мне:
— Мой лорд, я вижу вы ранены! Немедленно в смотровую.
Дырки в спине побаливали, да. В конце концов это лазарет. Где эта её смотровая?
Смотровой оказалось большое помещение с несколькими белыми столами в центре и шкафами по стенам. Меня заставили снять с себя пояс с мечами и лечь на живот. Прямо на один из этих холодных столов.
Регина натягивала спецперчатки и ругала Милли:
— Разве не видна кровь на его рубашке? Надо было вести его сюда сразу!
Милли хмурилась и решала, воткнуть Регине Ашотовне ножик для вырезания стрел в правый глаз или в левый. У этих дев абсолютно противоположные понятия о приемлемом.
Меня ощупали, промыли раны на спине, прижгли их чем-то, заставили сесть и плотно перебинтовали.
— Минимум два дня в лазарете. Постельный режим и усиленное питание. Очень большая потеря крови.
Милли расхохоталась. И я, не удержавшись, тоже.
— Как казаки, Регина?
— Одного отпустила уже. А тот, у которого трещина в черепе, еще полежит. Травма очень серьёзная.
Неожиданно меня осенило:
— И больше никого тут у тебя нет?
— Нет.
— И на втором этаже?
Рыжая неожиданно всплеснула руками, как морская птица, и так же отчаянно, чайкой, вскричала:
— Не отнимайте его у меня! Он очень испуган. Мы… Только я могу! А вы его покалечили!
Атас. Бум здесь. Испуганный Бум под крылом любящего доктора. Бум нарушивший приказ лорда и не добывший ни одного кабана.
Картина непрезентабельная однозначно. На лице Милли искреннее омерзение, и я её прекрасно понимаю. Однако кто виновен? Правильно. Виновен лорд.
— Не плачь, Регина. Буму привет. Передай, что его задача теперь — охрана лазарета. И тяжёлых таскать его используй. Обучи санитарному делу, короче.
Регина Ашотовна замерла не веря своему счастью. Только вот не уверен, что Бум при должности, Бум не прячущийся, не испуганный, будет тем Бумом, которого она так крепко любит.
— Спасибо, мой лорд!
— Пожалуйста.
Теперь самое интересное.
— Что ты видела, когда я давал тебе имя?
Рыжая отошла к стене, села там на лавочку и упёрлась пальцами себе в виски. Даже мой высокоумный научный отдел не позволял себе таких театральных мимик. Ладно, лорд, не обижайте женщину, она думает.
— Это было ужасно, но в то же время невыразимо прекрасно. Мой лорд, я видела всё сразу. Мне открылась суть мира. Мы с вами живём под водой, но это не вода…
— Ну да, это воздух.
Подтвердила Милли.
— Нет. Не воздух, а соитие. Соитие всего со всем. Но не как что-то между, а как что-то кристальное и само по себе. Это мы с вами — промежутки! А главное — то, что мы считаем ничем, на самом деле является всем!
Тут Милли уже не нашла что добавить. Просто подмигнула мне и мотнула головой в сторону выхода. Однако такие откровения стоило выслушивать досуха.
— Нас питает не еда и вода. Мы перемещаемся не по земле. Мы не дышим, а делаем вид. Вот у вас, мой лорд, была трубка в носу!
Здесь я засомневался, что стоит слушать дальше, но Рыжая уже вскочила и размахивала руками:
— Но это тоже была не трубка! И это тоже был не нос! Отношения вращаются сами! А мы дёргаем не за то!!!
Приступ завершился кашлем. Регина Ашотовна вытерла рот ладошкой, оправила халатик и очень грустно попросила:
— Я хочу еще раз…
— Я подумаю. Но не сегодня.
Рыжая сникла, опустила голову и прижала тыльную сторону кисти к своему явно горячему лбу. Вся её поза говорила: «Хочу к Буму. Только он меня понимает и может утешить в ответ на то, как понимаю и утешаю его я». Аминь.
Мы с Милли молча покинули лазарет.
— Что-то все же было в ее бреде разумное. Вот это: «А мы дёргаем не за то!»
И Милли озабоченно на меня посмотрела. Шутит все.
А вот я задумался о мягкой комнате, в которую можно сажать невинных, давать им имя, а водой обливать, скажем, через полчасика. А потом записывать показания.
Нет. Достаточно одной дамы с повреждённой психикой. Я запомнил всё, что она сказала. И буду пока размышлять.
Мы вошли в тронный зал. Он был пуст. Стол был чист. Где мой скрытник шляется с моим Бонивуром? Милли упорхнула в свою комнату. Я прошёлся вдоль дверей на своей стороне балюстрады. Вот комната с бочкой и камином.
В бочке была чистая, тёплая вода. Камин горел. Мыться мне, замотанному в бинты, наверное не стоит. Я просто умылся и так, поплескался не залезая в бочку. Под ноги натекла большая лужа. Хорошо.
Я переместился в комнату с дурацким балдахином, содрал его на пол и все же улёгся спать в эту большую кровать. Стоило многое разложить по полкам в голове, но мне чего-то сильно не хватало. Мне не хватало Милли.
Ладно. Примем эту нехватку, как отягощение по типу торбы за спиной. Однако с такого рода торбой у меня ничего не вышло, потому что явилась Милли в своей жёлтенькой развивающейся тряпочке.
Она сбросила ее на пол, забралась под одеяло и объявила:
— Я просто хочу быть тут у тебя под боком. Просто погреться, или за ухо меня подержи.
Можно, конечно, взяться за это маленькое чуткое ухо и упорядочить планы на завтра. Но в шесть утра нас разбудит Виссарионыч. Так что завтра оставим на завтра.
Заснули мы
Заснули мы не выпуская друг друга из рук, но на зелёном пегасе я был снова один. В этот раз он летел не так высоко, как в прошлый и я мог в подробностях видеть, что же происходит внизу.
А там горели замки, резали друг друга армии разных рас, вспыхивали цепочки разрушительных заклинаний. Там разворачивалась глобальная война и кто агрессор, а кто просто защищается, от сюда не разглядеть.
Пегас ускорился. Вдали блеснул знакомый залив. По его берегу расползлось черно-бурое пятно — руины некогда прекрасного города. От величественного замка лорда художника тоже мало что осталось. Летающий конь вострубил, как параход и сбросил меня прямо в эти руины.
Я заорал, но не проснулся. Кругом кучи битого камня, какие-то норы и вот кусок стены, что наклонилась, но не упала. И ничего живого. Ни травинки, ни птички, ни ящерки.
Пегасище закинул меня сюда, чтобы я мог полюбоваться плодами своих действий? Как-то несоразмерны действие и его плоды. Или всё же соразмерны?
Я хотел остановить убийство местного лорда. И проклял убийцу. Местный лорд всё равно умер, и вместе с ним умер его чудесный город. Надо было дать бородатому магу завершить своё дело? Я неожиданно остро понял, что и в этом случае город был бы разрушен.
Только по другому. Со штурмами, пожарами, героической, но бессильной без лорда обороной. Может кто-нибудь спасся бы бегством, а может и нет. Но здесь всё-таки была бы кое-где чахлая травка, ящерки и птички.
Всё, что я сделал — это изменил атмосферу разрухи. Эта была мертвенной, неестественно мёртвой. Наверное так себя оправдывают все массовые убийцы. Я обошёл наклонную стену и двинулся к центру развалин. Там что-то происходило на грани слышимости.
Из дыры под кучей хлама выбрался чёрный паук. Большой, мне по пояс. Вот тебе и ящерка. Однако паук был мёртвым. Он двигался, но не жил. Я позволил ему пройти сквозь себя и то, что это некросущность, стало предельно ясно.
Шум стал отчётливее и переместившись совсем немного я увидел двух зомби, что копались в куче костей. Глаза их горели зелёным. Они двигались не бесцельно. Мертвецы что-то строили. Строили-строили, и построили.
Только что, на моих глазах, было возведено строение «костяная шахта». Это некрокрестьяне! А я во владениях лорда некроманта. Как интересно. И где же он сам?
Некромант нашелся неподалёку, возле своего тронного зала. Эта «точка развития» сильно отличалась дизайном от тех, что я видел раньше. А видел я пока только две. Сам же «лорд Жругниль ур 1» выглядел жалко. Отвратительно и жалко.
Я швырнул камень в его уродливую голову, но камень пролетел насквозь не причинив вреда. Он даже не почуял неладное. Некролорд грел тонкие длинные руки на большом чёрном шаре.
Шар этот располагался относительно тронного зала, как у меня колодец. И шар этот показался мне чем-то знакомым. Всмотревшись в его глубину, я нашёл в ней нечто схожее с троящимся, корчащимся бородатым магом, тем самым.
И понял, что он жив, плавится в невыносимых мучениях, и вот этот шар — единственно возможная ему сейчас форма существования. Какое страшное наказание за глупость, зависть и злобу!
Почему он просто не помер сразу? Почему вот сейчас цепляется зубами за возможность быть, не смотря на то, что быть ему предельно больно и трудно?
Некролорд удовлетворённо хрюкнул и убрал ручки от шара. Теперь он был «лорд Жругниль ур 2». Так легко? Просто пожирая страдания злобного идиота, эта тварь поднимает себе уровень?
Я создал источник питающий нечисть. Я и ненависть заключённая в местном завистливом маге. Ведь маг этот не просто борется там за жизнь, он до сих пор пытается нанести сокрушающий удар по своему врагу. А сделать это всё не получается и не получается.
И в практичном мире практично самозародился лорд, чья сила питается этим вот всем. Хорошую же ты карьеру делаешь, Такойкажись. Свет и радость так и расходятся вокруг тебя сияющими кругами.
И было бы очень здорово, мой зелёный летающий друг, чтобы подобные технологии не попали в руки заинтересованных лиц. Где-то очень высоко вверху игогокнули нечто типа: «Сам нагадил — сам и прибирай».
Минуточку. А кто меня закинул на балкон перед стеклянной дверью? Не зелёная ли летающая лошадь с крашенными рогами?
— Снесу башку копытом и другого найду.
А вот это прямо, просто и по человечески понятно сказано.
— Мой лорд! Проснитесь! Мой лорд!
Кто там в панике? В панике был Виссарионыч. Я убрал с себя руку и ногу спящей Милли, встал и вышел в комнату с книгами. Мой грозный оруженосец прижал мага к стене. Один кинжал у шеи, другой смотрит в печень.
— Смотрите, мой лорд, в какой позиции ноги. Он не может ни шагнуть, ни ударить коленом в пах. А только шевельнётся и стилет проткнёт ему печень! Он сосредоточен на лезвии у горла. Но тут я втыкаю и проворачиваю туда-сюда! Вот так!
Маг взвыл, а Бонивур прижал острие к мантии и провернул его кистью туда-обратно. Маньяк. Маньяк с хорошим учителем.
— Спасибо за лекцию, Бонивур. Этот маг пришел ко мне по делу. Отпусти его.
С большим сожалением оруженосец спрятал лезвия в сбрую. Да, на нем была сбруя схожая со сбруей на Госте. И метательные ножи убитого наёмника тоже нашли там своё место. Вис попросил:
— Мой лорд, пожалуйста, оградите меня от подобного. Я не могу себе позволить поджигать ваших людей в ваших же покоях. А этот юноша…
— Просто слишком юн. Ты его еще полюбишь, Вис.
Бонивур вытянулся по струнке и доложил:
— Первичная сеть агентуры создана! Нелегальных чужих на территории замка нет! Очагов нелояльности не обнаружено!
Какая терминология. Гост отнёсся к своим обязанностям ответственно.
— Отличный доклад. Где Гост?
— Учитель завтракает. Я тоже…
— Свободен. За стол. Марш.
Бонивур исчез, а маг достал перо и лист бумаги.
— Оденьтесь, мой лорд, и садитесь за этот стол.
— Еще чего. Излагайте мне теорию пока я разминаюсь, учитель.
Я прошёл в спальню и достал клинки из лежащих на полу ножен. Это помещение просторнее. Сегодня больше внимания на кончики клинков. И больше контроля.
Маг буркнул нечто вроде: «зачем головорезам алфавит», но принялся добросовестно рисовать в воздухе оранжевые символы и разъяснять как они звучат по отдельности и в парах. Свист клинков расставлял акценты, точки и запятые, делил на дольки получаемые впечатления.
Звук и знак в этом алфавите прямо указывали друг на друга. Звук при записи становился знаком, а знак при чтении становился звуком. Что может быть проще? Проснувшаяся Милли укуталась одеялом и тихо сидела прижавшись спиной к изголовью.
Может не двигалась, чтобы не попасть под рассекающий воздух клинок? Вот зря. Даже если бы она встала, потянулась и не спеша прошла через центр спальни к выходу, мои клинки не коснулись бы её. Я прекрасно контролировал все объекты вокруг. И неподвижные, и движущиеся.
Маг перешёл к простым словам и к странному звучанию странных знаков начали добавляться смыслы. Счет, части тела, предметы обстановки, посуда, погода, эмоции, дни недели. Хватит.
Я стоял мокрый и абсолютно счастливый. Песнь клинков в замкнутом помещении, да еще с таким замечательным отягощением, как вот эта необходимость запоминать новое — давно такого подарка у меня не было.
— Спасибо, Вис. Ты хороший учитель. Завтра, если солнце встанет, продолжим.
— Нет, мой лорд. Я должен понять что вы усвоили. Прочтите это.
И маг взмахнул рукой. На стене у окна выстроился столбик оранжевых слов.
— Читайте.
Это были названия цифр. И столбик начинался не с единицы. Хитрый маг меня ловил.
— Восемь, два, четыре, три, девять.
Перевёл я.
— Спасибо, мой лорд. Я приходил не зря.
Ага. Если бы это были названия дней недели, я бы точно облажался. Уж больно они длинные.
— Легендарный маг не может не быть легендарным учителем.
Маленькая лесть. Но при этом правда. Виссарионыч порозовел.
— С вашего позволения, мой лорд, я удалюсь. Сегодня мне предстоят крайне интересные эксперименты. Надеюсь к вечеру представить вам результат.
— И я на это очень надеюсь.
Маг поклонился и ушёл. Милли тоже. Она переместилась в комнату с бочкой. Я содрал с себя надоевшие бинты и направился за ней.
Маг мне попался с порочинкой. В отличии от Дёмыча, например, его верность не была безусловной и требовала себе пищи — ощущения собственной значимости. Такое о людях надо помнить фоном. Всегда.
Носил меня недавно зелёный конь к беспечному лорду, который от одного сильно ущемлённого магического самолюбия очень пострадал.
Милли плескалась в бочке. Вода была холодной. Камин не горел. Моржиха.
Когда мы свеженькие как два огурчика на одной ветке и полностью экипированные спустились в зал, там уже никого не было. Ксюнчик запустила поварят накрывать завтрак и потребовала:
— Мой лорд, запретите этим сорванцам метать на кухне ножи. Пожалуйста.
— Не могу. Как они вырастут ловкими, если не будут метать на кухне ножи?
— Тогда я их выгоню, мой лорд. И найду других.
— Вот этого делать как раз нельзя. Они мне нужны здесь. Посмотри какие рожи бандитские.
Бандитские рожи бегали с тарелками и бутылками. Ксю не нашлась что ответить.
— Как ручки твои? Смотрю уже разбинтовала?
— Всё зажило, мой лорд. Регина Ашотовна очень хороший врач.
В зал заглянул Дёмыч.
— Давай за стол.
Позвал я его.
— Не, мой лорд. Меня баба на убой кормит. Вот уже брюхо, как у лорда.
И Дёмыч хлопнул себя по действительно круглому животу. «Как у лорда», я посмотрел на своё плоское брюхо и усомнился.
— Ну, как у ленивого лорда.
Поправился Дёмыч.
— Чего там с утра успел наворочать, доложи.
— Кузня и казарма. Кузнец молодцом. Здоровый страшно. Все железо, что никому не подошло забрал и стучит, стучит. И молчит.
— А в казарме что?
— С казармою, мой лорд, такая диспозиция. Там можно пока только на пикинёра обучиться. Это которые против конных хороши. И так, если в строю, тоже. Казаки шумят. Все хотят обучение пройти. Но без вашего прямого приказу не пускаю. Сторожу поставил.
— А пики где брать?
— Так кузнец на что? Он уже наклепал там, и дальше клепает.
— Это всё?
— Ну еще алхимическая лаборатория у нас теперь. Я ее подальше от жилья поставил. От греха. Знаю я этих тонконогих, что не пожгут, то провоняют.