— Теперь все будет хорошо. Кстати, у меня есть предложение для вас и Тани.
Маргарита Львовна посмотрела на него, чувствуя, что ее колотит от внезапно накатившей волны ужаса. Ведь если он вернул Тане разум, то и отобрать сможет…
Эльдар задумчиво посмотрел в окно и сказал:
— Как вы смотрите на то, чтобы уехать отсюда в деревню? Поселок Дербенево, слышали о таком?
За семь дней до этого Карина вышла из дому с таким решительным видом, что даже приподъездные бабки, всегда честившие ее наркоманкой, проституткой и дрянью, каких мало, не отважились гавкнуть ей вслед. Может, просто не узнали — вчера Карина срезала свою роскошную рыжую косу, мигом превратившись из приятной на вид и ощупь барышни в тощего пацана. Сейчас коса лежала в рюкзачке, и Карина готовилась пустить ее в ход.
Для приворотного ритуала на мертвой собаке требовалось, собственно, найти эту самую мертвую собаку. По соседству с косой лежали резиновые перчатки, и Карина невольно ежилась, представляя, как будет брать в руки одеревеневшее собачье тельце. Впрочем, за приворот ей обещали пять тысяч рублей, а за такие деньги можно было и повозиться. Чай не баре, потерпим.
За два часа Карина обошла весь Пролетарский район, но сбитой собаки на дороге так и не нашла. Один раз ей попался мертвый голубь, но приворота на голубях она не знала, хотя промышляла любовной магией довольно давно, еще с восьмого класса гадая на картах и делая простенькие привороты — на выкуренную сигарету, на ветер, на замок. Однажды она сделала приворот на менструальной крови для лучшей подружки Светы, и обе потом сильно пожалели об этом: Арсен, на которого ставилась ворожба, оказался ревнивым чуть ли не до припадков и как-то чуть не прирезал Свету по пустячному поводу. После этого случая работать с кровью Карина зареклась даже за большие деньги.
Когда она готова была отчаяться, собака все-таки нашлась на обочине — сбитая машиной грязная шавка, отдаленно похожая на старую болонку соседки: и болонка, и соседка были неопрятными и визгливыми. Облегченно вздохнув, Карина быстро натянула перчатки и, сунув руки в мешок для мусора, обхватила собаку и завернула в полиэтилен. Сверток отправился в пакет с красно-зеленым логотипом местной сети супермаркетов, и Карина, беззаботно мурлыча себе под нос какую-то песенку, двинулась в сторону кладбища.
Кладбищ Карина не боялась, хотя сам факт того, что она ходит туда чуть ли не каждую неделю творить ворожбу, внушал суеверный ужас всем ее подругам. Этот ужас был полезен: гонорары Карины постоянно росли — если раньше она гадала и привораживала чуть ли не за сотку, то теперь, получив репутацию отважной и рисковой ведьмы, могла назначать ту цену, которую считала нужной. Вот и за приворот на собаке запросила по полной.
Заказчица, стильная дамочка за тридцать, приехала к ней на новеньком внедорожнике и сперва была очень скептически настроена. Неужели эта девчонка, которая весной окончила школу и благополучно провалила все экзамены, и есть та самая бывалая ведьма, которая сможет вернуть любовника? Та самая, сказала Карина и добавила: правильно ты аборт сделала. Даун бы родился, была охота с ним мучиться?
Дамочка так и села. Больше она не задавала глупых вопросов.
Да, экзамены Карина провалила и никуда не поступила. Мать с отцом рвали и метали, брех стоял до неба, и мать даже оттаскала Карину за косу — ну да что поделаешь, поздно пить «боржом», если почки отвалились. Она сказала, что устроилась промоутером в рекламное агентство — год поработает, накопит на институт и поступит на платное; это относительно успокоило родителей, хотя Карина прекрасно знала, что никуда не будет поступать. Незачем тратить на скучные лекции и тупых преподов то время, которое можно потратить, зарабатывая денежки.
Юность, в конце концов, не вечна. Зачем ее гробить неизвестно на что, когда в мире есть путешествия и магазины?
Дочка швеи и экспедитора могла путешествовать разве что к бабке в деревню. Удовольствие ниже среднего, прямо скажем.
Войдя в кладбищенские ворота, Карина огляделась и неторопливо побрела по улицам города мертвых. Суетиться и нервничать было нельзя: мертвые этого не любят, и мертвые требуют уважения. Карина выразила его баночкой свежего меда, вылитой на первую попавшуюся могилу, и некоторое время стояла молча, задумчиво крутя в руках пластиковую крышку. Потом по вершинам старых вязов прошел ветерок, словно вздох, и Карина поняла, что ее жертва принята. Даже и не жертва — так, мелкий знак внимания. Не факт, что мертвые ей помогут, но и мешать не станут.
Вот теперь можно было спокойно отправляться на поиски. Карина задумчиво смотрела по сторонам; кладбище было очень старым, и ей встречались то покрытые мхом надгробия, надписи на которых уже нельзя было прочитать, то каменные ангелы, грустно опустившие крылья, то проржавевшие звезды на вершинах темных пирамидок памятников. Многие могилы заросли травой и золотыми брызгами рудбекий, и только облезлые решетки оградок не давали отрядам бушующей зелени вырваться на свободу. Дать бы директору люлей, думала Карина, осторожно обходя их по тропе, хоть бы старые деревья попилил да кусты повыдергал. Откуда-то справа печально прозвенел колокол. Карина остановилась, задумчиво глядя на тонкую свечу колокольни. Звук повторился и растаял среди деревьев.
Она отлично знала здешнего священника. Встретив его в первый раз, Карина вскрикнула и едва не обмочила штаны — священник давным-давно умер, сгнил, тьма таращилась на нее из пустых глазниц в его обгорелом черепе.
— Медку приноси, — проскрипел священник и обернулся, становясь тем самым отцом Павлом, которого знали все, приходившие на кладбище. — Приноси и лей. И все будет хорошо.
Карина подчинилась и больше не встречала отца Павла. И хорошо, подумала она, продолжая путь по тропе, так и окочуришься ненароком. Любовника заказчицы звали Михаилом, но надгробия с таким именем пока не попадалось, хотя Карина точно помнила, что видела его во время своих прошлых визитов.
Может, она задумалась и свернула не туда? Карина огляделась: да вроде нет, она шла правильно, в сторону военного мемориала. В отличие от остальных могил, его поддерживали в приемлемом состоянии. Пакет с мертвой собакой почему-то становился все тяжелее, и Карина поймала себя на том, что снова начинает впадать в отчаяние. Впрочем, тягостное чувство было недолгим: нужная ей могила обнаружилась почти сразу — имя покойника на надгробии было прикрыто склонившимся снопом золотых шаров. Карина вошла в оградку, давно лишившуюся калитки, убрала цветы и, вытряхнув из пакета собачье тельце, приготовилась начинать ворожбу.
Собаку следовало оплести косой, а затем поджечь. Для этого Карина принесла зажигалку и жидкость для розжига. Она никогда прежде не делала приворотов на мертвой собаке, но сейчас почему-то не сомневалась, что у нее все получится. Предчувствие торжества распирало грудь, и, вынув косу из рюкзака, Карина бойко и без всякой брезгливости принялась за дело.
Когда за спиной послышались шаги, Карина не испугалась. Она сидела так, что ей достаточно было просто пригнуться, чтобы пришедший на кладбище не заметил ни ее, ни собаку. Но, когда коса и трупик болонки вдруг вспыхнули каким-то странным насыщенно синим огнем и буквально за несколько секунд рассыпались зеленым пеплом, воняющим так, что резало глаза, Карина поняла, что дело скверно. Очень скверно.
— Некромантический ритуал, — произнес мужской голос. Довольно приятный голос, надо сказать; впрочем, у Карины по спине резво побежали мурашки. Она сидела на земле, таращилась на горстку пепла и не могла пошевелиться. — К подолу прибиваю, у света отнимаю, от Господа закрываю.
Карина почувствовала, как невидимая рука взяла ее за предплечье и мягко, но сильно поставила на ноги и развернула лицом к говорящему — стильно одетому блондину за тридцать. Блондин был тощ и давно не стрижен: кудрявые пряди раздувало ветром, а дорогой костюм болтался на нем, как на вешалке. Ощущение могущества, веющее от него, было настолько сильным, что Карина поняла: шутки кончились. И ей, наверно, тоже конец.
— Что за девки пошли, — скучным голосом заметил блондин. Жест его правой руки был красивым и легким, словно у дирижера: Карину приподняло в воздух, и она повисла над надгробием. — На кладбище идти — как в туалет. Магию без лицензии творить — всегда пожалуйста. Некромантия — да хоть сто порций. Любой каприз за ваши деньги.
Карина болталась над землей и понимала, что теперь-то ей на самом деле страшно — так, как никогда в жизни. Блондин выдернул волосок над виском и подул: тонкая огненная нить заструилась по воздуху и охватила запястье Карины. Вопреки ее ожиданиям боли не было.
— Но хуже всего две вещи, — улыбнулся блондин. — Отсутствие защиты, во-первых. А без нее эта шавка придет сегодня в полночь и разорвет тебя на шмотья. А во-вторых, за магию без лицензии сейчас сажают в дурку. И быстро доводят там до овощного состояния.
— Были в дурке? — Карина сама не ожидала, что сможет говорить, тем более, дерзить, но ершистый характер дал о себе знать даже в такой ситуации. Блондин кивнул и очередной плавный жест вынес Кристину за ограду и осторожно опустил на землю рядом с ним.
— Был, — сказал он, с невероятной деликатностью снял с плеча Кристины прилипшую травинку и представился: — Эльдар Смирнов. Твое имя я знаю.
***
Дербенево оказалось самым настоящим медвежьим углом. Конечно, тут была и школа, и захудалая больница, а в центре громоздились такие же унылые хрущевки, как и во всех городах страны, но от всего — от неуютных старых домов, жителей, провожавших алый автобус странными взглядами, в которых неприязнь смешивалась с какой-то тоской, полуразрушенной церкви на холме — веяло одиночеством, запустением и печалью, словно Дербенево доживало последние дни. Неудивительно, что Мовсесян расправлялся со своими жертвами именно здесь — вроде все у всех на виду, но никому ни до кого нет дела. Когда поселок остался позади, Люда невольно вздохнула с облегчением. Эльдар ткнул пальцем в оконное стекло.
— А вон и колледж, — сказал он. Люда послушно посмотрела, куда показывали, и подумала, что контраст выглядит очень неприятно. На фоне нищеты и запущенности Дербенево ультрасовременное здание колледжа, сверкавшее стеклом и пластиком на фоне прозрачной синевы осеннего неба, казалось куском иного мира, не имеющего никакого отношения к людям. Люда подумала, что местные относятся к обитателям колледжа как минимум с прохладной неприязнью.
— Вас тут подпалить не пытались? — осведомилась Люда. — Из классовой ненависти?
— Людочка, ну у нас же все перекрыто, — ответила рыжая толстушка вместо Эльдара. — Пройдут только свои. Да вы бы видели, что было в том году! Дебилы эти пьяные скачут, вроде пустое место, нету ничего, а пройти нельзя. Попрыгали, морды в кровь расшибли да и разошлись, — она звонко рассмеялась, словно зрелище и правда было невероятно забавным, и спросила: — А вы, кстати, в каком блоке будете?
— Наверно, в нашем, — ответил Эльдар. Толстушка одобрительно кивнула.
— Правильно. Людочка девушка серьезная, она из вас, из раздолбаев, быстро нормальных людей сделает. Кстати, вам, наверно, и историю дадут. Нечаева уволилась.
— Как уволилась? — изумился Эльдар.
— А вот так. Я неделю назад в облоно была, видела ее. Сказала, что в педагогический устроилась на кафедру.
Эльдар завел глаза.
— Никогда-то я ничего не знаю.
Толстушка хмыкнула.
— Ну ты же все в полях.
Люда откинулась на спинку кресла и стала смотреть, как за окном проплывает спортивный корпус — длинное одноэтажное здание, украшенное граффити: баскетболист в прыжке клал мяч в корзину, теннисистки в коротеньких юбочках махали ракетками, и футболист забивал гол. Толстушка была права, говоря о том, что вход сюда только для своих: Люда ощутила, как автобус пересек невидимую черту — это было как быстрое прикосновение к вискам.
«Я что, теперь своя?» — подумала она и удивилась тому, что ей не страшно. Нисколько.
Возможная необходимость преподавать еще и историю пугала Люду намного больше.
***
Студенческий городок отстроили с размахом. Пока Эльдар что-то записывал в листках папки, протянутой ему худенькой молодой женщиной, встречающей пассажиров, Люда огляделась и признала, что здесь хорошо, даже граффити, которыми были расписаны все здания, кроме главного, не портили впечатления. Кроме спортивного корпуса здесь было трехэтажное общежитие, библиотека, стены которой украшали, конечно, портреты Пушкина и Толстого, почему-то наряженных вполне современно, планетарий — уж его-то ни с чем нельзя было перепутать, и оранжерея, за высокими окнами которой буйно росла пышная зелень. Эльдар забросил сумку с ноутбуком на плечо и, дождавшись, когда из автобуса выберется заспанный Ваня, который всю дорогу храпел на задних сиденьях, вручил ему ручку Людиного чемодана.
— Давай, брат, помогай соседям.
Люда пыталась было возражать, но Ваня забрал у нее и сумку, произнеся:
— Ну че, пирожков напечешь? Давай на ты, раз уж в одном блоке будем?
Люда кивнула. Она никогда не водила знакомства с растаманами, панками, хиппи и прочими неформалами, но этот Ваня волей-неволей располагал к себе.
— Ладно, напеку, — сказала Люда. — А есть из чего?
— Вроде завхоз говорил, что холодильники затарит, — откликнулся Эльдар. Возле входа в общежитие с ним поздоровалась группа ребят, деловито что-то размечавших на карте. Один из них, низенький и упитанный, чем-то похожий на маленького деловитого жучка, сообщил:
— Эльдар Сергеич! В деканате говорят, что возле леса нявку видели. Можно, мы вечерком прогуляемся, посмотрим?
Эльдар показал ему кулак.
— Даже не думайте. Нявки — это третий курс. Я вас по бучилам ловить не буду.
Паренек разочарованно вздохнул и отвернулся к товарищам, которые, впрочем, ни на минуту не прекратили возни с картой. Войдя в просторный холл, где царила гулкая прохлада, Эльдар открыл шкафчик с ключами и, сняв с гвоздя одну из связок, протянул Люде три ключа на брелоке.
— От блока, от комнаты и запасной, — сказал он. Брелок был питерский, с корабликом Адмиралтейства, и Люда, всем сердцем обожавшая Петербург, подумала, что это хороший знак. — Преподаватели на третьем этаже. Телефон у завхоза, — Эльдар махнул рукой куда-то в сторону коротенькой лестницы, ведущей в цокольный этаж.
— А мобильники? — спросила Люда, двигаясь за Эльдаром и Ваней к лифту. Ваня улыбнулся.
— Нету здесь ни мобильников, ни интернета. В «Одноклассниках» не посидишь.
— Я похожа на тех, кто сидит в «Одноклассниках»? — спросила Люда. Дверцы лифта открылись с мелодичным приятным звоном, выпустив смеющуюся группку девчонок, волочивших какие-то подушки. Одна из девушек, хмурая и бледная, одарила Эльдара таким взглядом, что впору было спрятаться куда-нибудь.
— А че не так? — вопросом на вопрос ответил Ваня. — Все там сидят. Эльдар, скажи?
Эльдар пожал плечами и надавил кнопку с цифрой «три».
— Я в основном по синему, — сказал он. — «Фейсбук» и клоны.
Блок, в котором Люде предстояло жить с Эльдаром и Ваней, был похож на уютную трехкомнатную квартиру с просторной гостиной, двумя комнатами, санузлом и кухней. Войдя в свою комнату, обставленную стильной светлой мебелью, Люда подумала, что теперь-то поживет, как человек: квартира, в которой она жила с родителями, давным-давно не видела ремонта, и новые предметы интерьера, казалось, сразу же приобретали налет тусклой старости. Разложив вещи в своем шкафчике и переодевшись, Люда осторожно легла на кровать, накрытую теплым легким одеялом, и решила, что в целом все не так уж и плохо. Она приехала работать в колледж для магов — что ж, если маги существуют, то это придется просто принять, не упираясь. В конце концов, филфак, несмотря на все его минусы, приучил Люду мыслить достаточно свободно — хотя бы в плане понимания того, что мир гораздо шире, чем о нем рассказывают.
За стеной запел Боб Марли — Люда не очень хорошо разбиралась в такой музыке, но Sunshine Reggae ей нравилась. В дверь постучали.
— Люда, — позвал Эльдар. — Пошли на экскурсию.