Корсар - Манило Лина 16 стр.


— Расслабься, — прошу, а она слабо улыбается. — Ничего там с тобой не сделают. Страшного во всяком случае.

— Всё хорошо, — говорит, но на меня не смотрит.

— Трусиха.

— Ничего подобного! — упрямо вскидывает подбородок и хмурит брови. — Я не трусиха.

Чем ближе подходим к дому, тем отчётливее слышатся голоса и громкий смех. Ева дёргается, но удерживаю её на месте. А то ведь побежит, чувствую это.

Толкаю рукой дверь, и присутствующие в домике разом замолкают. Даже музыка будто бы тише становится, хотя никто громкость не убавлял. Секунда, и гомон возобновляется, звон посуды и шум увлечённых разговоров уплотняют воздух.

— Роджер приехал, — говорит Птичка, девушка Филина, возникая в дверях. Она что-то активно помешивает в большой серебристой миске, прижатой к боку. Кидает заинтересованный взгляд на Еву и слегка улыбается. — Добрый день.

Ева кивает в ответ и отвечает робкой улыбкой. Чувствую, что слегка расслабилась. Наверное, внешний вид Птички, простая белая футболка и чёрные джинсы не дают причислить ту к сонму размалёванных и разодетых девиц, что вьются около трека.

Ева осматривается по сторонам, видит разрисованные рукой Брэйна стены и удивлённо охает, заметив изображение огромного огненно-красного дракона.

— Красота какая… — выдыхает, а я снова ощущаю приступ гордости за Брэйна и его талант. Чёрт, словно имею к этому хоть какое-то отношение, но ведь именно мы с Викингом когда-то уговорили его не бросать живопись, значит имеем право на почти отеческие чувства.

— Ева, пойдём, — говорю, мягко подталкивая её в спину, а то ведь так до утра на порожке простоит, любуясь шедеврами живописи. — Потом посмотришь, никуда дракон от тебя не денется.

Помогаю снять с себя ветровку, вешаю вместе со своей курткой на крючок, а Ева решительно кивает и делает шаг в комнату, где уже находятся Птичка с Полиной — женой Брэйна, — занятые каким-то, только им понятным, делом. Хозяин дома и Филин сидят за столом в дальнем углу просторной комнаты и, по всей видимости, рассматривают очередные эскизы для тату на планшете. В углу стоит аудиосистема, из колонок которой льются звуки тяжёлой мелодии, от которой чуть вибрирует пол под ногами.

— Долго вы добираетесь, — замечает Фил, даже не глядя в нашу сторону, настолько увлечён изображением на экране гаджета. Иногда он помогает Брэйну пополнять базу эскизов для будущих тату. Видно, сейчас именно этим и занят, оттого ему и не до всего внешнего мира. Когда Филин рисует, вокруг может трескаться по швам Вселенная, не заметит.

Брэйн поднимается на ноги и в два широких шага преодолевает расстояние между нами:

— Гостье мой пламенный привет, — басит, слегка улыбаясь и глядя на Еву снизу вверх. — Чувствуйте себя как дома. — Когда Ева кивает, Брэйн интересуется у меня: — Арчи по пути не встретили? Вечно где-то шатается. Ничего его не меняет.

— Арчи есть Арчи, пора бы уже привыкнуть, — подаёт голос Птичка, отставляя большую миску в сторону. Потом берёт поднос и начинает раскладывать на нём закуски, как всегда увлечённая готовкой до крайности.

Ева переминается с ноги на ногу, а я прижимаю её к себе, целую в макушку и говорю — громко, чтобы все слышали, даже увлечённый работой Филин:

— Это моя Ева, прошу любить и жаловать.

Она вздрагивает и вскидывает на меня испуганный взгляд, словно не верит своим ушам. Брэйн смеётся, качая головой, а Фил что-то бурчит себе под нос, ухмыляясь. Девушки так и замирают с поварёшками в руках, словно выстрел услышали. Чёрт знает, что нашло на меня, но я рад, что сказал это, потому что привык говорить, что чувствую. И сейчас ощущаю, что Ева на самом деле моя, значит так тому и быть.

За спиной раздаются голоса, шум, какой-то грохот, и громогласное:

— Что, гады, уже напились, наверное, пока я ехал?! Живо признавайтесь: наклюкались уже?!

Арчи, словно бушующее море врывается в комнату, а за ним входят его девушка Крис и её сын Женечка — смешной пацан в специально сшитой для него на заказ кожаной курточке, точно такой же как у его лысого кумира.

— Делать нам больше нечего, — хмыкает Филин, но планшен в сторону откладывает.

— Ага, так я и поверил, брехун чёртов, — смеётся Арчи и вдруг замечает Еву, которая стоит, вцепившись мне в руку, пунцовая и перепуганная до крайности.

Вот как её успокоить? Понимаю, что на неё и так слишком много всего свалилось в последнее время, и я, наверное, тороплюсь со всем этим дерьмом, но мне хочется, чтобы она была рядом, познакомилась с моими друзьями и поняла, что у неё теперь есть настоящая семья, в которой нет места страхам и комплексам. Но, наверное, я всё-таки дурак и ей нужно что-то другое. Не знаю…

— Здрасти, — пищит, когда Арчи останавливается напротив неё и смотрит, наклонив голову на бок. — Я Ева.

— Арчи, — улыбается, и протягивает руку. — А о вас я уже наслышан. Очень рад теперь увидеть своими глазами и убедиться, что наш престарелый холостяк знает толк в женской красоте.

— Арчи, зашибу, — говорю, понизив голос, а тот смеётся во всё горло, запрокинув голову.

— Вот зачем девушку смущаешь? — спрашивает Крис, сидящая на корточках перед сыном и вытирающая ему платком губы, перемазанные шоколадом. — Ева, не обращайте на него внимания, он не всегда такой.

Если кто и может справиться с плещущейся внутри Арчи энергией и придурью, так это Кристина — девушка, ставшая для него однажды смыслом жизни.

— Крис, вот от тебя я точно такого не ожидал! — притворно негодует Арчи, приложив руку к сердцу. Но в итоге ломать комедию ему надоедает и он расплывается в широкой улыбке. — И правда, не обращай на меня внимания, принцесса, я немножко дурачок.

Ева смеётся, когда Арчи салютует ей, точно на параде, и отходит в сторону.

— Смешной такой… странный, — шепчет мне, когда все вроде бы снова вернулись к прерванным занятиям.

— Есть такой грешок за ним. Арчи вообще клоун редкостный, но он открытый и честный. Они все такие, без камней за пазухой.

— Я догадалась.

Вдруг Полина поднимает голову, отрываясь от созерцания чего-то, лежащего на подносе, улыбается и машет нам рукой.

— Роджер, отпусти свою девушку на десять минут, — щебечет и манит Еву рукой. — Ева, иди сюда, у нас тут веселее, чем у этих мужланов!

Ева вопросительно смотрит на меня, а я киваю и мягко подталкиваю её в спину:

— Иди, я же обещал, что всё будет хорошо.

Ева направляется к девушкам, а я провожаю её взглядом. Тонкая, как тростинка, в потёртых джинсах, но излучающая такую гордость и достоинство, что невозможно не восхищаться. Моя золотая девочка — моя погибель, но я непротив.

— Я же никому из вас ничего о ней не рассказывал, — говорю, подойдя к кучкующимся на диване в углу парням. — На хрена этот цирк? Совсем мне девушку засмущали.

Арчи смеётся и протягивает мне бутылку пива.

— Ещё скажи, что боком вышло, нормально ведь всё, — говорит Брэйн, делая большой глоток из своей бутылки и доставая из кармана пачку сигарет. — Не хмурься, Родж, ты же нас знаешь.

— Не знал бы, давно бы грохнул кого-то из вас, придурков.

— Ой, страшно прямо до усрачки, — кривляется Арчи и одним глотком допивает пиво. — Мы же ми-и-лые, да? Да?! Филин, что ты молчишь?! Милые мы или нет?!

— Вот долбень, — улыбается Фил и получает в ответ удар в плечо.

— Пойдёмте, покурим, что ли, — предлагает Брэйн, поднимаясь на ноги. — А то кто-то слишком долго мечет жратву на стол.

— Просто кто-то слишком много ест, — говорит Филин и снова огребает по плечу, но на этот раз от хмурого татуировщика.

— Никто не виноват, что ты у нас дрыщ, — беззлобно огрызается Брэйн. — А у меня организм крепкий, габариты внушительные, потому мне нужно усиленное питание. Да и вас придурков терпеть, думаешь, просто? Нервную систему нужно подпитывать.

— Пошли уже, страдалец, — смеётся Арчи, направляясь к выходу.

— Вы куда? — окликает Поля, когда уже оказываемся в коридоре. — У нас почти всё готово!

— Сейчас вернёмся, — обещает Брэйн, и мы стройной колонной выходим из домика.

— Хорошо всё-таки, — мечтательно замечает Арчи, глядя в хмурое небо. — Даже пожаловаться не на что.

— Не сглазь, — просит Филин, усаживаясь на лавочку возле дома и, зажмурившись, подставляет лицо свежему ветру. Потирает шею, на которой уже нет живого места от татуировок и вертит в длинных пальцах серебристую зажигалку. — А то что-то в последнее время подозрительное затишье, даже морду никому бить не нужно. Прямо удивительно.

— Ага, чувствую себя хер пойми кем, — недовольно кривится Арчи. — Дом — работа, дом — работа. Что за жизнь-то такая унылая?

— Предлагаешь какого-нибудь маньяка найти и усиленно с ним бороться? — спрашивает Брэйн, сосредоточенно глядя на тлеющий огонёк на кончике сигареты. — Пока меня всё устраивает. А адреналин можно всегда найти, без разбитых носов и вспоротых животов.

— Может быть, хоть мотопробег устроим? — с надеждой предлагает неугомонный Арч, и в его зелёных глазах горит надежда. — Возьмём наших дев с собой, промчимся по стране, а? Ну что вы как мокрые курицы, в самом деле?

— Вообще-то идея неплохая… — замечает Брэйн и кидает на меня вопросительный взгляд.

— Согласен, — киваю, делая затяжку, наполняя лёгкие горьким дымом. — Но не сейчас, чуть позже. Дел по горло.

— Утрясём, братья, все дела, договоримся и рванём. А то правда, сидим на жопе, скоро выть захочется, — говорит Филин и улыбается. — Прямо «Отчаянные домохозяйки» какие-то.

Все замолкают, а я задумываюсь над тем, что с момента встречи с Евой моя жизнь точно перестала быть спокойной, но молчу, потому что не слишком-то привык высказывать то, что покоя не даёт. Я взрослый мальчик и привык все проблемы решать самостоятельно. Помочь кому-то разобраться с их звездецом разной степени запущенности? Это всегда пожалуйста. Самому просить помощи? Хера с два. Разве что у Карла, но это почти не считается, потому что Чёрный ангел — единственный, кроме Викинга, кто знает меня настоящего, с ним проще.

Молчим, курим, потому что жизнь, если откинуть разные досадные мелочи, и правда удивительно хороша. У меня есть работа, деньги, друзья… Ева. Ева теперь тоже есть у меня, и, вроде бы, нет повода чем-то голову себе забивать.

Перевожу взгляд на друзей, в рядок сидящих на лавочке, точно воробьи на ветке — молодых, уверенных в себе, спокойных. Кажется, каждый из них нашёл в этой жизни что-то такое, что способно излечить от демонов прошлого, дарит гармонию, которой так порой не хватало.

— Я так понимаю, что с этой девчушкой у вас всё серьёзно… — неожиданно замечает Арчи, глядя на меня, сощурившись. Во взгляде — настойчивое любопытство, а в уголках губ прячется улыбка.

— Арч, вспомни хоть один случай за пятнадцать лет, когда Роджер кого-то с нами знакомил, — усмехается Брэйн, беря у Филина зажигалку и снова закуривает. — Вспомнил? — Арчи отрицательно машет головой, а Брэйн кивает. — Вот и я не помню.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит, всё серьёзнее некуда, — заканчивает Филин и, подняв лицо к небу, выпускает вверх струю сизо-серого дыма.

— Какие смышлёные черти, мать их, — говорю и запускаю руку в волосы, уже порядочно отросшие за последнее время.

— Это всё, наш рыжий друг, коллективный разум виноват! — говорит Арчи, поднимая в театральном жесте руки к небу.

— Ага, так-то мы идиоты, — смеётся Филин, давя каблуком окурок, втаптывая его в песчаную почву.

— Ладно, други, нужно возвращаться, — замечает Брэйн, поднимаясь с насиженного места, — а то живот сводит, жрать-то хочется.

Арчи хлопает татуировщика по плечу.

— Сколько можно жрать? Скоро в дверь не пролезешь. Придётся расхреначивать крышу и вытаскивать твою слоновью тушу краном.

Тот отмахивается от Арчи, как от мухи, потому что при всех своих внушительных габаритах — без малого двухметровом росте, широченной спинище, крепких ногах — толстым его уж точно не назовёшь.

Иду следом, настойчивое желание увидеть Еву и узнать, что у неё всё хорошо переполняет. Почему-то в последние дни есть одна потребность: знать, что с ней всё в порядке.

Мысли о том, что её братец и страсть того влипать в неприятности может ещё выйти грандиозным боком не дают покоя. Надо найти его, встряхнуть пару раз, чтобы в башке тупой прояснилось, если нужно, то и шею сломать, но заставить разрулить свои проблемы. Или разрулить за него, но после посадить на цепь, что ли, чтобы не рыпался и научился прилично себя вести и не расстраивать сестру. С времён буйной юности обучен парочке приёмов, способных сделать из дерьма — приличного человека.

Понимаю, что при всём этом Ева любит своего брата. Иначе ведь не умеет, слишком хорошая и ответственная, моя золотая девочка, но и позволить, чтобы всякое дерьмо, будь хоть трижды кровным родственником, портило ей жизнь, не позволю. Значит, этого мелкого дурачка нужно найти и вправить мозг, пока не стало ещё хуже. Хватит выбитых окон и изрезанных рук, большего не нужно.

— О чём задумался? — спрашивает Брэйн, когда Арчи с Филом скрываются в домике. Прикрывает дверь, чтобы никто нас не услышал, и выжидательно смотрит на меня. — Ты сам не свой, я же вижу.

— Так заметно? — потираю бороду, а Брэйн кивает. Он и сам серьёзен почти до неприличия. — Всё в норме.

— Неужели? — усмехается и делает шаг в мою сторону.

Я высокий — почти метр девяносто, — но Брэйн выше на полголовы и гораздо шире в плечах. Настоящий великан, наделённый силищей, позволяющей ему при случае заломать медведя голыми руками. И вот он стоит напротив и беспокойством буквально пропитан.

— Именно, — киваю, не отводя взгляда. — Всё просто замечательно.

— Ну смотри… Если что, ты же помнишь, да? Только позови.

— Я в курсе, спасибо.

Он хлопает меня по плечу, выражая молчаливую поддержку и готовность помочь в любом вопросе, и мы входим в домик, где звучит весёлый смех. Смех Евы — звук, который слышен лучше других, точно внутри какой-то локатор на неё настроен. И, чёрт возьми, мне это нравится. Я, мать их, счастлив, чем бы это в итоге не обернулось.

21. Ева

Когда с обедом покончено, и каждый расползается по углам, решая какие-то важные вопросы или просто болтая, остаюсь сидеть на кресле. Меня совсем не тяготит одиночество, потому что, находясь здесь, в один момент почувствовала, что на самом деле кому-то нужна и мне рады. Искренне, без притворства и чужого липкого желания влезть под кожу. И ещё я так много съела на нервной почве, что, кажется сейчас лопну. Откидываю голову на спинку, закрываю глаза, почти засыпая. Так хорошо, так спокойно, что совершенно не хочется ни о чём тревожиться. Пусть всё синим пламенем горит — Артём, бандиты эти, работа, — я хочу отдыхать и наслаждаться жизнью. Вдруг чувствую, что кто-то аккуратно трогает меня за руку, я резко открываю глаза и выравниваюсь. Оглядываюсь и замечаю Женечку — сына Кристины, — стоящего совсем рядом и глядящего на меня чистыми огромными голубыми глазами. В такого ребёнка невозможно не влюбиться, особенно остро это ощущалось, когда стоял на табуретке и декламировал Бродского, размахивая руками и принимая самые театральные позы из возможных.

— Ты класивая, — говорит и влезает мне на руки. Такой смешной, с зажатой в пухлой ручке булкой. — Будешь? Кусай!

Протягивает мне булку, от которой не откусил ещё ни кусочка. Для меня, что ли, приготовил? Это трогает до глубины души, потому что дети, в отличии от нас, взрослых, притворяться не умеют.

— Я уже объелась, пожалей меня! — прошу, а мальчик сводит светлые брови к переносице, настаивая на своём.

— Мама говолит, нужно больше кушать, — философски замечает Женечка, — тогда выластишь большой и сильный. Как Алчи.

— Правильно мама говорит.

— Ты тоже будешь большой и сильной.

Мысленно представляю женскую версию Арчи и начинаю смеяться. Нет уж, спасибо, мне и так хорошо.

— Ты весёлая, — улыбается Женя. — Ты Лоджела женщина, да?

Нет, это всё-таки уникальный ребёнок, я это сразу поняла. Вроде маленький ещё, но настолько тонко чувствует жизнь.

Назад Дальше