«Слава богу, кажется, это не марихуана», — принюхался Валентин.
Все шторы на окнах почему-то были задернуты, горели неяркие настенные светильники, словно наступил вечер.
Женщина проводила их в глубину квартиры, в большую комнату с занавешенными окнами, которую освещали всего два светильника.
В комнате повсюду были расставлены …куклы. Они были чуть меньше человеческого роста, одеты в старинные наряды, костюмы разных эпох, стран.
На стенке напротив входа было много полок со статуэтками всевозможных чертей, судя по всему, тоже сделанных в разных стилях и техниках.
— Я вас приветствую, господа, — услышали они голос. Между тем не было видно никого, кому бы мог принадлежать этот приятный глубокий баритон.
Иванка уставилась на висящий под потолком блестящий шар, состоящий из маленьких зеркальных плоскостей, этакий круглый многогранник, — словно голос шел оттуда. Шар действительно отвлек их внимание и поэтому они не сразу заметили человека, сидящего в углу комнаты в глубоком черном кожаном кресле. Трудно было определить возраст человека. Пожалуй, за шестьдесят? Но голос, казалось, принадлежал уверенному в себе, привыкшему быть центром всеобщего внимания, сорокалетнему мужчине.
— Рад тебя видеть, детка, — мужчина повернулся к Лере. — Ты меня, наверно, не помнишь. А я видел тебя еще… более двадцати лет назад в доме твоего отца. Вчера Матвей Игоревич напомнил о твоей семье, и я рад снова встретить тебя… и твоих друзей.
Только теперь Валентину удалось определить, что мужчине, пожалуй, под семьдесят.
— Здравствуйте, Георгий Антонович, — весело ответила Лера. — И я тоже очень рада. Разрешите представить друзей.
“Ага, нашего господина Масандро на самом деле зовут Георгий Антонович”, — отметил про себя Валентин. “Дай бог памяти, чтоб запомнить еще одно его имя… или еще один псевдоним?”.
— Проходите, садитесь, — радушно предложил хозяин квартиры..
Иванка, Валентин и Лера уселись в удобные легкие кресла, стоявшие вокруг небольшого туалетного столика рядом с массивным креслом Георгия Антоновича.
Он так и не вставал с кресла, и было непонятно, то ли у него больны ноги, то ли это его обычная манера встречать посетителей. Под зеленым бархатным халатом виднелась модная яркая алая рубашка.
Несмотря на то, что Георгий Антонович был далеко не молод, — его живые черные глаза под густыми бровями с любопытством поблескивали, рассматривая гостей. Иссиня черные волосы были покрыты легкой паутиной проседи. Аккуратная черная бородка тоже была с налетом серебра. Вообще он, как и полагалось истинному астрологу, производил впечатление зороастрийского оракула.
— Рада видеть вас в добром здравии, — сказала Валерия.
— С чего бы это мне хворать? — немедленно отреагировал Георгий Антонович.
— Но ведь вчера…
— Ах, это!… - На лицо мужчины набежала тень. — Тебе это тоже известно? Да, вчера у меня был крайне сложный день. Не задался, что называется, с самого утра. Но вернемся к нашим делам. Я согласился встретиться с тобой и твоими друзьями, потому что вам, как я понял, нужна квалифицированная консультация по вопросам искусства?
— Да, Георгий Антонович. Мы на вас очень надеемся.
— Ну что ж…Кларисса! — позвал он.
В комнату вошла женщина, открывшая им перед этим дверь. На ней был уже другой, более обыденный наряд: синеватое длинное платье с серо-фиолетовыми цветами и с маленьким белым передничком, отороченным кружевами, как у горничной в аристократическом доме.
— Принеси нам чаю. А может мы, мужчины, по коньячку?
— Нет, что вы, нам сейчас как никогда нужна ясность в мыслях, — быстро возразил Валентин.
Старик интригующе хохотнул:
— Еще не известно, что дает нам эту ясность в мыслях, а что лишает ее!
Кларисса принесла на подносе четыре чашки и печенье.
— Ну вот, оживился старик. Прошу попробовать. Кларисса ведь сама печет это печенье.
Когдаприсутствующие выпили чаю, астролог решительно отставил чашку в сторону, и Валентин понял, что пора излагать то, зачем они пришли.
— Георгий Антонович, мы разыскиваем одного интересного, и, несмотря на его молодость, довольно известного в своих кругах художника. Его зовут Николай Май.
Старик опустил голову, глаза его уставились на красный персидский ковер у его ног.
Валентин мог поклясться, что старик насторожился, как старая гончая.
— Вы о нем, наверно, слышали?
Старик не отвечал, словно впав в транс.
— Да, к тому же нас еще интересует судьба одной его картины… Нам бы определить для себя время написания этой картины, и — где она была написана, — вмешалась Иванка.
— О какой картине речь? — Старик, наконец, поднял глаза. Валентин удивился, увидев, что теперь свет совсем не отражается в его черных глазах. Они были словно матовые.
— Вот об этой, — Иванка достала из сумочки аккуратно сложенный лист бумаги. Развернула и подала старику.
Валентин удивился, решив, что, слава Богу, видно вчерашние переживания были уже позади, раз Ивонка с утра успела распечатать картину Мая.
Георгий Антонович так и впился глазами в листок, лицо его изменилось. Валентин снова подумал о странных качествах картины, ведь и на старика она, похоже, также произвела сильное впечатление.
Тот снова погрузился в размышления.
— Да, я слышал об этом художнике, — вдруг сказал он совершенно спокойно. — Очень своеобразный человек, очень своеобразный, — старый искусствовед повертел листок в руках. — Странно… Очень странно.
Иванка не выдержала.
— В чем ее странность? — спросила она.
— М-да, стар я, чтобы вас интриговать, мои красавицы, — старик озорно подмигнул женщинам одним глазом, и продолжал:
— Итак, как я понимаю, вы хотите, чтобы я высказал вам мое мнение об этой картине? — спросил он, не выпуская репродукцию из рук.
— Не совсем так, — возразил Валентин. — Нам хотелось бы больше узнать о судьбе этого художника. Вы ведь сказали, что знаете его? Где он сейчас?
— Так много вопросов, — усмехнулся старик себе в бороду. — Скажу честно, я не был близко знаком с ним. Так, встречались несколько раз на выставках, и я даже писал о нем…
Валентин воспользовался случаем, чтоб шепотом спросить у Леры: “У него что, ноги больны? Он не встает?”
“Да он здоровее нас с тобой, — тоже шепотом ответила Лера. — Просто он такой уж оригинал. Кстати, у него преотличный слух”.
Старик скользнул по ним быстрым, казалось бы, мимолетным, и вместе с тем довольно внимательным взглядом, и продолжал.
— Хотел бы вам помочь. Но могу лишь поделиться слухами: Николай Май, по моим сведениям, несколько лет назад уехал, — знаете, как это бывает с творческими людьми. Они иногда уезжают в безлюдные горы, леса, на какие-то необитаемые острова. На пленер, так сказать. И после этого его больше никто не видел. Поговаривают даже, что он утонул в море. Но почему вы решили, что именно я могу знать, где он теперь? — старик повернулся и поправил платье на одной из кукол, стоящих поблизости.
— Дело в том, что к нам эта картина попала от Ивана Мехлиса, антиквара, хозяина лавки и вашего племянника.
Услышав это имя, старик быстро переспросил:
— Иван? Когда вы его видели?
— С ним недавно общался наш друг, тоже художник. Ему-то и отдала эту картину Лора, подруга Ивана. Она ведь была у вас вчера? — Валентин шестым чувством понимал, что пришли они сюда не зря.
— Да, но тут вчера произошли эти неприятные события, о которых вы, наверно, уже знаете. В мою квартиру проникли воры, обездвижили меня. Затем появилась милиция, а потом они увезли с собой Лору. Так вы говорите, что именно она и отдала эту картину вашему другу? Зачем?
Старик повернулся к другой кукле, с другой стороны от кресла, и поправил оборки и на ее платье. Валентин подумал, а в своем ли уме старик. Но Лера смотрела на него безмятежно и спокойно, видно, ее нисколько не удивляли странные привычки Георгия Антоновича, и Валентин также успокоился.
— Иван задолжал немного денег этому нашему другу-художнику, вот Лора и решила в отсутствие Ивана расплатиться с ним картиной.
— Но почему именно этой картиной?
— Ее кто-то оставил в залог, но за ней так и не пришли, — пояснил Валентин. — Нам хотелось бы знать, как эта картина попала к Ивану.
— Да нам всем это очень хотелось бы знать, — старик внезапно встал с кресла и начал быстро расхаживать по комнате взад-вперед.
Валентин не ожидал от него такой прыти.
— Мы полагали, что если узнаем, каким образом картина попала к Ивану, и какой путь она проделала перед этим, то нам удастся отыскать и ее автора, Николая Мая, — пояснил Валентин, украдкой взглянув на Иванку.
Валентину было не совсем понятно, почему это старик так взвился, когда услышал историю картины. Ему-то какое, собственно, до нее дело? Хотя, не исключено, что исчезновение Ивана Мехлиса каким-то образом тоже связано с судьбой этой странной картиной. Но каким?
Валентин еще не знал, насколько он был близок к истине.
— Кстати, что воры искали у вас? — спросила Иванка.
— Да кто же их знает? Они мне об этом не сообщили… — старик полагал, что ядовитый сарказм сможет его защитить его от любопытства Иванки. — Какие только страсти ни разыгрываются вокруг произведений искусства!
Георгий Антонович встал и начал зажигать свечи в расставленных повсюду подсвечниках. Неожиданными огоньками засверкал и свисающий с потолка посреди комнаты зеркальный шар.
— Я читала, что у каждой картины своя судьба. Бывают картины, которые приносят удачу или неудачу. Похоже, у нашей картины тоже очень своеобразная судьба. — Иванка не прекращала попытки вытащить из старого искусствоведа больше информации.
— Наверно, вы правы, — по всему было видно, что старый искусствовед оценил в Иванке достойного собеседника, почти равного себе. — Тому много примеров в истории.
Старик снова повертел перед глазами листок с репродукцией.
— Как же, помню ее на одной из выставок. Кажется, в Париже. Она еще была в такой тяжелой темной раме, которая мне показалась немного великоватой для этой картины…
— Да нет, там была обычного размера рамка, фактуры дерева, — поправила его Иванка, тоже бросив на Валентина мимолетный взгляд.
Он ответил ей таким же мимолетным и невыразительным взглядом. Но они оба отлично поняли друг друга.
— А давайте-ка я угощу вас своим особым чаем, приготовленным по собственному рецепту из трав предгорья Тибета… — старый искусствовед вдруг переменил тему.
— ….Собранных с первой росой после последней ночи полнолуния в год Красного дракона… — подхватила Иванка.
— Да, и вы тоже верите древним легендам? — Старик искренне улыбнулся ей.
— Кларисса! — громко воскликнул Георгий Антонович.
На пороге снова появилась знакомая дама в кружевном передничке.
— Пожалуйста, чая, моего фирменного… — попросил старик с особым ударением на последних словах.
Дама повернулась с непроницаемым лицом и вышла.
— Она отлично заваривает, — похвастался Георгий Антонович. — А знаете ли вы, молодые люди, — на лице его вдруг появилась озорная улыбка клоуна, — что же на самом деле изображено на этой картине?
— Картина называется «Око дракона», — ответила Иванка. — И при ближайшем и пристальном рассмотрении мы действительно можем здесь угадать вот тут, в этих вот изгибах — абрисы какого-то большого животного, — птеродактиля, дракона.
— Похвально, — благостно продолжал искусствовед. — Казалось бы, название говорит о многом. И фантазия у вас, слава богу, работает. Но на самом деле здесь изображено одно из самых больших созвездий, созвездие Дракона. Хотя, действительно, какое-то подобие традиционным изображениям драконов в китайской живописи, конечно, есть. А странно здесь то, что в таком вот ракурсе созвездие Дракона нельзя наблюдать ни из нашего города, ни из Королевской Обсерватории Англии, ни из Национальной обсерватории Австралии… Это очень древнее созвездие, оно было включенное в каталог звёздного неба «Альмагест» самим Клавдием Птолемеем. Да, да, да… Этот ракурс очень оригинален. Можно даже сказать, неповторим.
Старик прервался, обернувшись к вошедшей женщине с подносом с чашками и источавшим ароматный запах чайником.
— О, дорогая Кларисса, вы — само совершенство, — астролог принял из рук вошедшей в комнату Клариссы поднос с чашками, от которых исходил совершенно неземной аромат цветов, специй, и вручил каждому гостю по чашке. — Но не спешите пить, сначала ощутите аромат, затем сделайте один маленький глоток. Насладитесь этим вкусом, как следует, а потом уже можете приступать к чаепитию.
Они последовали его совету.
— Да, мне сейчас пришла в голову интересная мысль, — прервал молчание старик. — Действительно, этот необыкновенный ракурс созвездия Дракона… Он меня заинтересовал как астролога. И я, пожалуй, приобрету у вас эту картину.
То ли напиток расслаблял, то ли и в самом деле Валентину уже здорово надоели все эти разговоры вокруг картины, но ему показалось, что и он сам с удовольствием избавился бы и от самой картины, и ото всего, что с нею было связано. Валентин взглянул на Иванку. В конце концов, картина принадлежим Иванке, ей и решать.
Она сидела, полуприкрыв глаза, наслаждаясь волшебным напиткам, ни одни мускул на ее лице не дрогнул.
— Дело еще в том, что картина — это не просто картина, — наконец сказала Иванка, которую, судя по всему, этот волшебный напиток тоже погрузил в нирвану расслабления. — Она связана с человеком, которого мы ищем. Она, словно ключ… который должен нам что-то открыть. Правда, еще не знаю, что. Но я не смогу расстаться с ней, пока не найду Николая… Картина словно проводник, она ведет нас за собой.
— Но вы и сами говорили, что это картина со странной судьбой. Не несет ли она в себе… ну, как бы это сказать, — нежелательные энергии? …Для вас, для того, кто ею обладает… — Старый астролог был красноречив.
Куклы, стоявшие по всем углам комнаты, теперь, казалось, обступили их со всех.
— А вы-то сами не боитесь вместе с картиной получить и все ее проблемы? — парировала Иванка.
— А может, они меня уже и без нее догоняют, — печально произнес старик.
“О чем он?” — подумал Валентин. — «Не о вчерашнем ли нападении?».
Но сейчас Валентину хотелось лишь забраться поглубже в кресло и заснуть. “Не поддаваться!” — одернул он себя. — “Старик специально напоил нас каким-то снадобьем, чтобы достичь своих целей. Но почему его так заинтересовала картина?”.
Валентину стало казаться, что пламя свечей стало двоиться, троиться, увеличиваясь в размерах. Он зевнул.
— Вы ведь ищете художника, автора картины? — вдруг спросил старик. — И заинтересованы не столько в самой картине, сколько в ее создателе? Я мог бы вам подсказать кое-что.
Он встал, запахнул свой бархатный халат. — К примеру, этот интересный ракурс, с которого изображено созвездие Дракона на картине… Есть только одно место на планете, с которого созвездие Дракона видится именно в этом ракурсе, и, причем, только раз в год…
Иванка молчала, словно тоже погрузившись в океан расслабления, взгляд ее замер на пламени свечки, стоявшей на столике перед ней. И лишь очень внимательный взгляд мог заметить, что ее пальцы легко отбивали на колене какой-то музыкальный ритм.
— Это место — на островах… на далеких островах… — старик снова замолк.
”Торгуется”, - подумал Валентин. Но и не подумал прийти Иванке на помощь. Знал, она справится.
— Я бы дал хорошую цену за картину, — астролог, видно, решил идти ва-банк.
— Но почему эта картина вас не заинтересовала тогда, когда она была еще у Ивана, вашего племянника? — спросила Иванка.
— Ох, если бы я знал о ней раньше! — громко воскликнул старый искусствовед, с искренним огорчением воздев руки вверх. — Это место, о котором я говорил, — продолжал он, — очень маленький островок в Средиземном море. Он довольно малолюден. Это не тот туристический перекресток, в который превратились почти все острова этого моря. Нет, там как раз прибежище чудаковатых и странных людей. Одиночки, отшельники, дервиши. В древности этот остров был таким же прибежищем астрономов, колдунов, магов, жрецов. Теперь там пустынно. О древности напоминают только запутанные лабиринты очень глубоких пещер, в которых можно затеряться. Кто знает, может именно в этих пещерах, действительно, и затерялся ваш друг?