— То есть, выполнили свою функцию на земле…
— Это для нас они погибли, — вдруг вступил в разговор казавшийся до этого разомлевшим от сытной греческой кухни, Гуруджи. — И остались на этой земле одни только варвары. Хоть и якобы цивилизованные.
— За что ж ты нас всех так жестоко? — улыбнулся Валентин.
— За то, что мы отреклись от наследия предков, — Гуруджи понизил голос, подозрительно оглядываясь на официантов, — от язычества. Оно несло в себе много знаний из нашего прошлого. Нельзя так жестко прерывать традиции, как получилось во время введения христианства.
— Молодец, Гуруджи! — восхищенно подхватила Иванка. — Не думала, что ты такой продвинутый. Прости, что ошибалась. А почему ты все шепотом?
— Не знаю, — Гуруджи еще раз подозрительно оглядел немногочисленную публику в зале таверны, официанта, приближавшегося к ним с подносом.
— Это вам, — с радостной улыбкой подошедший к ним официант водрузил на их стол два блюда, — одно с арбузом, другое — с дыней.
— Простите, — удивился Валентин, который еще не встретил здесь ни одного банкомата и боялся, что не хватит наличных, — мы этого не заказывали.
Но официант, видимо, не слишком хорошо знавший иностранные языки, только радостно покачивал головой, сделал несколько приглашающих жестов и быстро умчался.
Иванка пнула Валентина под столом ногой.
— Расслабься. Это от хозяина, здесь это бесплатно.
Они со вздохом глядели на это великолепие, но есть уже совсем не хотелось.
Гуруджи даже икнул от бессилия. Но потом извлек из заднего кармана шортов скомканный целлофановый пакет и быстро перегрузил туда содержимое этих двух тарелок. С облегчением вздохнул.
— Ну, теперь можем идти.
Они не спеша, ведя за собой велосипеды, двинулись вверх по улочкам поселка, похожим на каскад лестниц, взмывающих верх.
— Я вот тоже когда-то размышлял, почему пропала такая мощная цивилизация тех самых древних греков, которых мы называем «эллинами», — сказал Гуруджи, — И, например, их религии, — культ Аполлона, и Гермеса Трисмегиста… Куда это все пропало?
— «Я существую и действую во всех трёх планах бытия (В эонах Творца, Святого Духа, а также в мире материи.) и владею мудростью всей вселенной!», — Валентин процитировал древнего философа. — «Вот почему имя Моё — Гермес Триждырождённый»
— Да, вы молодцы, а мне пока только майя и пришли в голову… Действительно, если поразмыслить… — Иванка задумалась, — можно еще вспомнить и Пифагора. Ведь он, кстати, родился недалеко отсюда, на одном из ближайших островков.
— «Если же среди людей заблуждение возьмёт верх над правдой — мудрый отходит и ждёт воцарения истины снова», — не смог промолчать Валентин.
— А еще он учил о бессмертии душ и их постепенном совершенствовании в ряду воплощений, вот так, — добавил Гуруджи, тоже припомнив что-то из биографии великого грека. — И также он ездил в Египет, чтобы постигать тайные знания египетских жрецов, закрытые для простых смертных и, тем более, для чужестранцев.
— Но ведь и те же египетские жрецы тоже впоследствии исчезли невесть куда, не удержав власть — резонно заметил Валентин.
— Туда же, куда и майя, — коротко ответила Иванка. — Они были слишком умны, чтоб погибнуть…
— В другой, параллельный мир?
— И почему-то все развитые цивилизации заканчивали одним и тем же: всегда приходили очень примитивные люди (или силы), и все это разрушали?… — грустно заключил Валентин.
— Это тут, на зем… — начала Иванка, но вдруг замолкла на полуслове, потому что за очередным поворотом этой улицы-лестницы перед друзьями внезапно открылась невиданной красоты бухта.
— Ох, — только и смогли произнести они хором.
За поселком открывалась панорама, — необыкновенной красоты озеро со вздымающимися, просто взлетающими вверх темными мощными скалами и холмами, и на этом фоне над берегом необыкновенно красивого озера словно парил белый город, который будто взлетел над темным берегом голубого озерца, и многочисленными террасами, достигая самых вершин холмов.
И все рассуждения о судьбах цивилизаций и мира были забыты перед одним этим мгновением внезапно распахнувшейся вселенской души.
Друзья стояли молча, наслаждаясь этим, подаренным судьбой, мгновением.
Артур, проверяя показания индикатора брелка Иванки, отчетливо видел, что она сейчас находится в Средиземном море, и что с ней все в порядке. Да, они с Иванкой, действительно, направляются в одно и то же место. И это его не удивляло.
Артуру предстояло определить место ожидаемого Контакта, или входа в параллельный мир и исследовать этот канал. Это и привело его сейчас на Крит. Кроме того, была еще задача, так сказать, личного, характера, — помочь Иванке «не вляпаться» в какую-нибудь историю с отнюдь не безобидными обитателями иных миров. Артур знал, что именно там, где художник Николай Май рисовал своё «Око Дракона», — существовала огромная вероятность контакта с существами из другого мира. Об этом говорила картина художника — "Око Дракона".
Понятное дело, Артур должен был оказаться там раньше Иванки и ее друзей. Они же, судя по всему, также преуспели в поисках Николая Мая, и быстро двигаются в одном с ним направлении. Конечно же, они не отдают себе отчета, насколько рискованным может быть контакт с неведомой силой из другого мира.
Черт бы побрал все эти совпадения.
Вечером, приняв душ, Иванка и ее друзья сидели в плетеных креслах на краю небольшого бассейна. Закат был так же ярок, как и дневные краски теплого лета. На небе потихоньку обозначилась огромная бледная, почти круглая лунная тень, дрожащая в вечернем мареве над водами Средиземного моря. Приближалось полнолуние.
Иванка задумчиво глядела на нее, прекрасно понимая, что скоро для них наступает час Х, время того самого полнолуния, о котором твердят легенды. Когда Большой Дракон прилетает на Землю, чтобы принять жертву от самого достойного человека племени, и открыть ему путь к богам.
— Когда в прошлом году я была здесь первый раз, — мне было здорово не по себе, — Иванка была настроена на лирический лад. Где-то здесь был легендарный Олимп. Здесь же рождались боги — Зевс, Афина. Мне казалось — каждый камень — ровесник и свидетель тех легендарных событий.
— Да, здесь повсюду такая мощная энергетика. Наверно, из-за того, что здесь в земной коре где-то под нами разломы, и еще теплятся вулканы.
— Кстати, вы ведь понимаете, — наклонившись к Иванке, полушепотом начал Валдис, — что все эти люди вокруг, — он повел глазами в сторонухозяев гостиницы, как раз выходивших из дверей отдельно стоящего здания кухня, — что все эти греки, — они ведь, если разобраться, совсем не греки. Хоть формально и считаются таковыми.
— Как, неужели инопланетяне? — лениво поинтересовался Валентин.
— Дело в том что «те самые» древние греки, которые и создали когда-то здесь мощнейшую цивилизацию на каждом квадратном метре, — они… их уже нет. Они исчезли. Так что, может Иванка и права, когда говорит, что самые умные представители развитых цивилизаций куда-то уходят, — к примеру, в параллельный мир. В общем, это научный факт, что все эти земли впоследствии завоевали всякие мелкие дикие племена Малой Азии, скифы, славяне, и так далее.
— Так ты тоже веришь в то, что все, кто достиг в своем развитии определенного уровня, — уходит в другой мир? То есть, вроде как переселяются с нижнего этажа — на более высокий и комфортабельный? — уточнил Валентин.
— Было бы здорово заглянуть туда хоть одним глазком, — задумчиво проговорила Иванка, листая толстую книгу, лежащую у нее на коленях. — Из чего он состоит, этот «другой мир», как там живется…
— Ну если это так, — Валентин чувствовал, что пора прибегнуть к простой логике, — если признать, что существует какой-то канал, по которому можно уйти «туда» из нашего мира, значит, по этому же каналу могут «оттуда» прийти к нам — те же «высокоразвитые» интеллектуалы, жрецы…
— А ты, между прочим, в точку, — тихо отозвалась Иванка. — Возможно, и в наш мир периодически высаживается какой-то десант «оттуда», скажем, те самые маги, которые, не исключено, и управляют нашим миром. Этих мировых «мудрецов» ищут то в Шамбале, то где-то еще. И почему-то не находят.
— Ничего себе управляют, — с возмущением откликнулся Гуруджи, — то кризисы, то катаклизмы… Что за бардак! Если бы я уж с ними встретился, я бы уж!… — Он возмущенно взмахнул кулаком от переполняющих его эмоций.
Иванка и Валентин засмеялись.
— Вот потому-то они с тобой и не спешат встречаться, — заключила Иванка.
Остальные несколько дней друзья провели в подготовке к экспедиции на острова и в ожидании встречи с Валерией.
Иванка и Валентин обычно с раннего утра ездили на море. Иванка могла плавать в открытом море часами. Она была неутомимой, как дельфин, словно готовилась пересечь Средиземное море. Валентин, наплававшись вдоволь, лежал на золотистом, почти белом песке, наблюдал, как она нарезает туда и назад по морю с добрый километр, как играют солнечные блики на ее загорелой влажной коже. Не мог оторвать глаз. И ему было очень даже понятно, почему эта женщина так будоражит воображение мужчин.
Днем во время сиесты, когда загорать на пляже или бродить по городу было жарко, Иванка на внутреннем дворике гостиницы изучала толстенную книгу. Ту самую книгу магии, под названием «Ключ Соломона», написанию которой старый мудрый царь, если верить слухам и этой книге, посвятил последние годы своей яркой жизни.
А Гуруджи целыми днями пропадал неведомо где. Они были только рады, что парень легко освоился в чужой стране, найдя себе интересное занятие. Пока в один из жарких дней Валентин неожиданно для себя не увидал его на одном из маленьких городских пляжей Агиоса Николаоса в компании …бродячего пляжного фотографа. Гуруджи был, как всегда, в своем экзотическом одеянии: в колониальном шлеме, греческих сандалиях с ремнями, опоясывавшими ноги до колен, и в какой-то цветастой разлетайке. Фотограф снимал туристов в обнимку с Гуруджи. Судя по всему, тот был у фотографа чем-то вроде удава, или обезьянки, или еще какого-то экзотического животного, с которыми обычно уличные фотографы «работают» на пляжах, привлекая этой экзотикой клиентов.
Вечером Гуруджи поспешил объясниться:
— Я однажды, совершенно случайно остановился на пляже у стенда фотографа, рассматривал снимки. А тут подошла толпа туристов. Один из них схватил меня под руку и предложил с ним сфоткаться. Я не отказался. Тут второй, третий… Не знаю, почему они на меня вдруг все запали? Когда я собрался уходить, фотограф мне и говорит: «постойеще немного». Ну, я и не отказался. Тем более, что он мне… ну, в общем, заплатил за потраченное время. В этот день меня фотографировали очень часто.
Иванка упала на кровать, в восторге задрыгала ногами, как ребенок, давясь от смеха.
— Гуруджи! Клянусь, они, приняли тебя за древнего грека, которого археологи раскопали где-то в ближайших развалинах! Ты у нас такой колоритный!… Валентин, правда, он неотразим?
Валентин сдержанно пожал плечами, окидывая взглядом плотную фигуру Валдиса в его весьма странном кичевом наряде, в котором только сумасшедшие туристы откуда-нибудь с края вселенной могли бы разглядеть греческий колорит. Разве что эти его, неведомо где раздобытые сандалии, действительно в греческом стиле?
— Аполлон, — с сарказмом заключил он. — Нет, гораздо мощнее. Как минимум — гроза Олимпа, Зевс. — Кстати, — усмехнулся он Гуруджи, который сиял, расцветая в лучах этих сомнительных комплиментов, — с тебя бутылка какого-нибудь хорошего местного вина по случаю успешного дебюта в роли ископаемого.
— А все потому, что я фотогеничный? — нахально ответил Гуруджи. — Да я, если хочешь знать, уже и сам по такому случаю, вот, приобрел на свои гонорары.
Гуруджи достал из холщовой сумки бутылку рецины, которая после дегустации в таверне в день приезда, оказалась ему по вкусу своим неповторимым смолистым запахом.
— Выменял, как всегда? — подколол его Валентин.
Гуруджи, проигнорировал его, пытаясь перочинным ножом вскрыть бутылку.
Этот последний вечер в ожидании Леры друзья провели в философско-задушевных беседах, запивая свои аргументы вином и цитируя наперебой философов и великих магов прошлого.
Ночью Иванке снился темный свод пещеры. Она плывет в лодке по темной матовой воде. О том, что внизу вода, говорило легкое покачивание лодки, да еле слышный глухой звук падающих с весел капель воды. Похоже, лодка плыла по какому-то подземному озеру. Глаза постепенно привыкли к темноте и уже различали малейшие оттенки черного и серого. Хотя… возможно, это просто включилось «второе зрение», как у летучей мыши?
Темнота впереди затягивала, словно чей-то завораживающий взгляд. Не хватало сил, чтобы повернуть вспять, изменить это направление. И некуда было уйти или свернуть.
Иванка вместе с тем чувствует, что в лодке кроме нее есть кто-то еще. Лодка медленно входит в более узкую часть пещеры, а движение все ускоряется. Черное отверстие впереди, словно значок гипнотизера затягивает все сильнее, парализуя волю.
Иванка боится и не хочет этого. Она пробует что-то сказать, даже закричать, но не может. Она задыхается.
И лишь чей-то слабый, но все же проникающий в сознание голос, твердит ей:
— Будь с собой, будь с собой, не уходи. Ты еще не готова.
«К чему готова? К чему не готова?» Она не понимает, что это может значить, о чем это… Но тут лодка замедляет свой бег. В голове бьется, пульсирует мысль: «Это сон? Но почему голос кажется мне таким знакомым? Я его уже однажды слышала. Кто это? Соломон? Самди? Самата?»
И… она внезапно просыпается тихой летней ночью в гостинице на берегу Средиземного моря. Жарко. Все тело в поту. За окном кромешная темнота и глухая тишина.
А уже этим утром они встречали в порту Валерию.
Она выглядела потрясающе. Веселая, отдохнувшая, и даже слегка похудевшая, что ей очень шло. Темные волосы ее были уложены в высокую замысловатую «греческую» прическу; легкая, льющаяся золотистая туника оттеняла ее коричневый загар. Валентин с удивлением отметил, что раньше не смог бы ответить на вопрос, какого цвета у нее глаза. А теперь с уверенностью ответил бы: «цвета гречишного меда».
Иванка и Лера обнялись, Лера запечатлела поцелуй и на щеке у Валентина, погладила Гуруджи по руке, воскликнув: «О, ты великолепен!». В общем, для каждого у нее нашлись слова восхищения.
И тут друзья заметили вынырнувшего из-под ее руки невысокого плотного человечка в белом полотняном костюме с ореолом темных кудряшек вокруг лысины. Он во все глаза глядел на друзей. Лера тут же представила его:
— Знакомьтесь, это и есть Кирилл.
Валентин никогда раньше не видел Леру такой сияющей и очаровательной. Оставалось только догадываться о причине всего этого.
— Кирилл — директор туристического агентства, которое и пригласило меня на круиз, — пояснила Лера, улыбаясь. — Я вам о нем рассказывала. — Улыбка, адресованная спутнику, была более чем обворожительной.
Кирилл пожал всем по очереди руки.
У друзей не оставалось сомнений, чтó же было источником такого великолепного настроения Леры.
— Он отлично знает греческий… он, — Лера запнулась, — еще он гадает по ладони, — закончила она, видимо, убежденная, что именно это еще больше расположит сердца друзей к ее спутнику.
Друзья многозначительно переглянулись. Им оставалось только надеяться, что Лера не рассказала своему новому другу о целях и деталях их путешествия.
Добравшись до гостиницы, они выяснили у Леры, что Кириллу было известно лишь о том, что они планируют посетить пару-тройку одиноких маленьких островков в Кикладах. Друзья немного успокоились. Не хватало еще, чтоб этот, неведомо откуда свалившийся им на голову поклонник Леры, был в курсе их дел. Их ведь предупредил Масандро Фиорелли: «Ни-ко-му!»…
Правда, то, что Кирилл пообещал достать им лодку, чтоб добраться «до любого даже самого маленького острова», — немного смягчило их отношение к нему.
— Думаю, он нас принял за кладоискателей, — по секрету объявила им Лера. — И готов помогать, чем может. Кирилл, — представьте себе, — еще тот авантюрист!
В кругу друзей Иванки «авантюрист» — было практически комплиментом.