Валентин также не стали рассказывать приятелю про картину из холщовой сумки Гуруджи. Это лишь их версия. Возможно, эти подробности не имеют отношения к делу.
— Ох, ребята, — сказал Миша, и его улыбка была весьма многозначительной, — мне сдается, вы что-то здесь не договариваете?
— С чего ты взял? — весьма натурально удивился Валентин, хотя его мнение о дедуктивных способностях приятеля в этот момент заметно повысились.
— Да я вас хорошо знаю! — от души рассмеялся Миша, — там, где появляется ваша компания — скучно не бывает. Колитесь, что у вас в загашнике? Труп в багажнике?
Он еще продолжал смеяться, но глаза его посерьезнели.
— Вы на всякий случай еще раз проанализируйте все, что знаете, — может, и сможете подбросить дровишек в огонь. А? Или мне это только кажется?
— Михаил, — проникновенно произнесла Иванка. — Нас очень беспокоит судьба нашего товарища, человека тонкой душевной организации, прекрасного художника, человека, которому не от кого больше ждать помощи, понимания и сочувствия…
У Валентина от такой прочувствованной речи что-то даже защекотало в носу и в глазах, ему захотелось достать платок и громко высморкаться. Но он вовремя вспомнил, что платок забыл дома. Интересно, а если он сам попадет в подобную историю, и будет так же, как Гуруджи, валяться на больничной постели, что скажет Иванка? Будет ли так же со слезами в голосе вспоминать о нем? Расстроится? Опечалится?
— Хорошо, я сейчас же позвоню в христианский «Красный крест»… — предложил Михаил, — пусть пришлют к нему медсестру.
— Миша, на выход, — в комнату заглянул кто-то из сотрудников.
— Ну, простите, ребята, — Михаил быстро поднялся, — сегодня у нас небольшая запарка. — Затем немного помедлил, пытливо глядя на Иванку и Валентина, добавил на прощанье, — думаю, у нас с вами еще будет возможность обсудить это дело немного позже. Идет?
И, не дожидаясь ответа, быстро ушел.
* * *
Подъезжая минут через пятнадцать к дому Иванки, Валентин увидел то, что меньше всего ожидал увидеть…
Издалека они заметили маячившую на тротуаре перед домом знакомую фигуру, несмотря на довольно теплую погоду, завернутую в длинную бежевую шаль домашней вязки. Это была Валерия. И что-то с Валерией было не так. Она была растрепана и походила на птенца сороки, которого мать-сорока только что научила летать.
— Ой, ну, слава Богу, — завидев Иванку и Валентина, Лера бросилась к ним навстречу. — С вами все в порядке?
— А почему с нами что-то должно быть не в порядке? — удивленно спросила Иванка, обнимая ее, хотя в ее голосе прозвучали такие же слегка тревожные нотки, что и у Леры.
Валентин подумал, что женщины порой, как летучие мыши, могут изъясняться ультразвуками. И, что самое интересное, — при этом прекрасно понимают друг друга. «Отчего же прочие люди… к примеру, мужчины, не могут так же общаться друг с другом?…».
— У меня сегодня с утра было какое-то странное чувство… — Лера смотрела на них, словно мать, наконец, встретившая своих любимых детей из дальнего и очень опасного путешествия, — что с вами что-то приключилось. Я стала тебе звонить, — она заглянула Иванке в лицо, — а телефон был выключен.
— Я его забыла зарядить, — ответила Иванка.
— Но я этого не знала. Вот и помчалась к тебе…
Валентин знал эту странную привычку Леры — вот так просто, не предупреждая, нарисоваться в дверях — будь это ночь, или несусветная рань, неважно: «ах, я проезжала мимо…», «я соскучилась…», «мне дома было так одиноко», «у меня предчувствие…»
И уж совсем неожиданно для Иванки и Валентина, в дверях подъезда нарисовался Михаил, разговаривающий с консьержкой.
Он махнул рукой Иванке и Валентину.
— Ну вот, я же недаром говорил, у меня предчувствие, что мы с вами очень скоро снова встретимся.… Я ведь не сразу понял, что это твоя квартира ограблена, — повернулся он к Иванке.
Та замерла как вкопанная. У Валентина тоже перехватило дыхание. Вот оно, понеслось. Ох уж эта Иванка! Вечно вокруг нее вертится вся Вселенная, и, как правило, не в ту сторону.
— Представляете, — затараторила вышедшая вслед за Михаилом консьержка, — вот эта милая женщина, ваша приятельница, — она указала на Леру, — увидела, что ваша дверь открыта… А я ведь никого из посторонних сегодня в подъезд не впускала. И, потом, я никогда не позволяю себе отвлекаться, или покидать своё рабочее место… в моей жизни такое впервые! — Женщина почти плакала.
Еще бы! В их тихом, приличном квартале, более того, — в их очень респектабельном доме, чтобы случилось подобное! Невероятно!
И они все направились в квартиру Иванки.
У ее двери дежурил молодой парнишка в милицейской форме.
Все вместе они вошли внутрь. На первый взгляд все в квартире было в полном порядке. Обувь Иванки валялась по всей прихожей, на вешалке висели осенние, зимние и летние куртки все вместе. В общем, все было на своих привычных местах, все как всегда.
— Ну, давайте смотреть, что пропало. — Михаил привычным цепким взглядом окидывая пространство квартиры, искал какие-то зацепки, подсказки: то ли в виде грязного следа ботинок на полу, то ли брошенную отмычку, или четкие отпечатки чужих пальцев на зеркале, и вообще все, что могло бы послужить уликой и указывало бы на недавнее присутствие злоумышленников, вскрывших квартиру и унесших самое ценное.
Иванка осторожно, словно это была чужая квартира, прошла за ним вглубь.
Валентину размышлял, стоит ли рассказывать сейчас Михаилу о Гуруджи, о странной картине кисти неизвестного художника, которую тот подарил Иванке. Валентина мучила мысль, что и эта попытка взлома квартиры Иванки каким-то образом тоже может быть связана именно с появлением в доме той картины… Кстати, а где сама картина?
Но когда он взглянул на подозрительно молчаливую Иванку — что-то помешало ему выложить все Михаилу. Парень-то он хороший, но уж слишком буквоед. Ему давай факты, доказательства, улики. А какой конкретной информацией они могли с ним сейчас поделиться? «Иванка начала новый роман… при этой ей по ночам снятся драконы… а еще у нас есть такой друг — Гуруджи, которого вчера пытались ограбить…»?
Вначале им надо самим разобраться, есть ли какая-то связь между всеми этими событиями, чтобы не выглядеть нелепо перед ребятами из милиции.
Михаил посоветовал ни к чему не прикасаться. И они осторожно прошагали через все три комнаты и кухню.
— Ну, как, все в квартире на своих местах?
— Да, — уверенно кивнула Иванка.
Валентин несколько помедлил, потому что так нигде и не увидел картины, но подтвердил слова Иванки.
— Все так, как вы оставили, уходя из дома? А не могло случиться так, что вы …просто оставили дверь незапертой? Спешили, или что-то отвлекло вас, когда покидали квартиру? — спросил Михаил.
— Когда я увидела дверь твоей квартиры открытой, — взволнованно начала Лера, нервно кутаясь в шаль, и в голосе ее звучала озабоченность, — мне показалось, с тобой что-то случилось. С утра у меня было странное предчувствие, что тебе грозит неприятность. — Валерия чувствовала себя виноватой. Ведь именно она подняла весь этот переполох.
— И она появилась, эта неприятность, — попробовал сострить Валентин, давая понять Лере, что мы сами порой привносим в жизнь своих ближних достаточно много хлопот. Но осекся, наткнувшись на колючий взгляд Иванки. Так она обычно просила его заткнуться. Что он тут же и сделал.
— Знаешь, — задумчиво, стараясь припомнить, ответила Иванка Михаилу, — когда я выходила из дому, то разговаривала в этот момент с …неважно… ты его не знаешь… Разговор этот был для меня очень важен, и в этот момент как назло телефон вырубился. Я разозлилась, помню — бросила телефон в сумочку… А вот закрыла ли дверь на ключ, — хоть убей, не помню. — Она виновато улыбнулась Михаилу.
Лера только молча развела руками, отказываясь понимать такую трактовку событий. Ведь она была уверена, что спасает подругу от воров!
— Ну ладно, ребята. Будем рассматривать и такую версию: дверь осталась открытой из-за рассеянности хозяйки квартиры. А, кстати, окно в комнате тоже было открытым, когда вы уходили?
— Возможно, — быстро ответила Иванка, глядя в сторону. Но Валентин-таки узрел, что ее левый зрачок предательски убежал в сторону.
«Ага, мокрушница, опять врешь. Но где-то же есть и на тебя праведный суд», — подумал он.
Перед уходом Михаил помедлил, пристально окинув взглядом квартиру, посмотрел в лицо Иванке и медленно и выразительно произнес:
— Если обнаружите что-нибудь, — он сделал в воздухе неопределенный жест, — ну, вы сами понимаете, что-нибудь странное, какие-то изменения, или какую-то пропажу — звоните. До скорого!
— До скорого! — нестройным хором ответили они.
Куда ведут следы
Валентин, Иванка и Валерия молча сидели на кухне и так же молча глядели друг на друга. И молчание это говорило… в общем, говорило оно о том, что каждому из них было что сказать друг другу…
Валентин, к примеру, мог бы кое о чем спросить Иванку. Например, — зачем она врет? Дверь она могла не запереть, лишь находясь в изрядном подпитии. В трезвом же виде она была очень аккуратна. И, кстати, где же эта чертова картина? Хотелось бы еще раз взглянуть на нее. И можно ли быть случайностью, что новый Иванкин роман — о художнике?
А Валерия, в свою очередь, могла бы напомнить Иванке, как их обоих сколько раз выручала именно ее, Леры, интуиция, и что Иванка могла хотя бы поблагодарить ее за бдительность, а не выставлять сумасбродной дурой перед этим приятным молодым человеком из милиции.
Иванка смотрела на них обоих с совершенно непроницаемым лицом.
В кухне громко тикали настенные часы в бамбуковой оправе, Лера куталась в шаль.
Все они понимали одно: надо успокоиться, разложить мысли по полочкам, и тогда станет ясно… Что? Да хоть что-нибудь!
— Я сейчас, только переоденусь… — произнесла Иванка и отправилась в спальню.
Валентин принялся варить кофе.
— Может, хоть ты мне объяснишь, что происходит? — спросила Лера, явно обеспокоенная, что ее потрясающая интуиция на этот раз, похоже, дала сбой.
Валентин молчал. Он думал, стоит ли посвящать ее в подробности всех этих происшествий двух последних дней. Но раз уж она зачем-то появилась здесь в самый разгар этих событий, то, может, стоит ей рассказать и о Гуруджи, и о картине.
Тут в кухне появилась Иванка. Вид у нее был довольно растерянный.
Валентин понял: что-то случилось.
— Картина… ее нигде нет, — трагическим голосом произнесла Иванка.
— Какая картина? Ника Селены? — с ходу спросил Валентин, но тут же сообразил, что опять у него в голосе все перепуталось. Ник — это имя персонажа из нового романа Иванки. А автор пропавшей картины, которую вчера принес им Валдис, — пока им не известен. И все-таки жаль, что картина исчезла. Что-то в ней все же было. …Странное изображение то ли фантастического круга, то ли какого-то фантастического чудовища…
— Да, это та самая картина, и она пропала, — сказала Иванка тем же трагическим голосом, и Валентин уже окончательно запутался, о чем это она?
— Вчера ее тебе принес Гуруджи. Так? Потому мы пошли на Остров. Тем же вечером на Гуруджи напали. А теперь, день спустя мы здесь сидим и гадаем …где эта чертова картина? Может, она пропала еще вчера?
— Я… я не помню, — жалобно ответила Ивонка. И оба ее глаза были на своих местах. — Когда я вернулась вчера с Острова — было уже поздно. Я сразу села за компьютер. А потом легла спать. А утром этот звонок насчет Гуруджи…
— У тебя пропала картина? — Валерия аж подскочила на стуле. — Давайте позвоним этому молодому человеку из милиции, он, наверно, еще где-то еще поблизости. Он же просил сообщить, если мы вдруг обнаружим какую-то пропажу. Видите? Значит, у меня все же были основания для тревоги? — Лера была просто счастлива, что ее бдительность, ее нюх не подвели. — А про какую картину, собственно, речь?
— Подожди, — остановила ее Иванка. — Дай сообразить. Ты что, захочешь ему снова рассказывать про предчувствия, ясновидение, про странные мистические совпадения и тому подобное? Вспомни наши приключения, когда мы с тобой попали в лапы бандюганов, которые хотели на нас свалить ограбление магазина, доказывая, что это мы наводчицы? Помнишь, как ты долго и безуспешно рассказывала в милиции про все эти «мистические совпадения».
— Но ведь на этот раз, слава Богу, не мы с тобой подозреваемые!
— Да? — весьма многозначительно произнесла Иванка. — Ты уверена? Ведь кто обычно первым вызывает подозрение? Ты первой оказалась, как ты утверждаешь, у уже открытых дверей. А ведь именно ты могла сама и открыть их… А затем вызвала полицию, чтобы отвести от себя подозрения.
— И что? Ты хочешь сказать, что это я тебя ограбила? Украла у тебя какую-то долбаную картину, которую я и в глаза-то никогда не видела?
— Да не я хочу это сказать, а только у милиции всегда вызывает подозрение именно тот, кто первым оказался на месте ограбления, или застигнут рядом с еще теплым трупом.
— Нет, но трупа я тут точно не видела, — довольно спокойно отозвалась Лера. — А куда вы его дели?
— Валерия, успокойся, — парировала Иванка. — Это всего лишь пример.
— Кстати, — продолжила она, обращаясь к Валентину, — ты уже понял, почему консьержка не видела, как кто-то посторонний входил в подъезд?
— Я не такой умный, как ты.
— Окно…
— То есть?
— А, поняла, — вмешалась Лера в их птичий язык полунамеков, попивая приготовленный Валентином крепкий и вкусный кофе, — преступник влез по ветке дерева в окно… Кстати, Иванка, я тебе уже однажды говорила: позаботься о том, чтоб ЖЭС спилил ветки этого тополя, а то они почти влезают в твоё окно…
Они подошли к окну, пытаясь осмыслить эту новую версию. И на самом деле, ветви огромного тополя, росшего во дворе, протянулись почти до самых окон Иванки.
— Действительно, таким путем кто угодно может забраться по ветке к тебе в окно, и похитить у тебя что угодно… Кстати, может, это какой-то сумасшедший искусствовед? Но почему он тогда оставил твою входную дверь открытой? — продолжала Валерия.
— А ты перед тем, как войти в мой подъезд, случайно не набирала мой домашний номер? — спросила Иванка.
— Ну естественно, набирала… Вошла во двор и сразу позвонила тебе на мобильный. Ты не ответила. Тогда я набрала домашний номер.
Иванка подошла к аппарату, включила автоответчик. Несколько сообщений от знакомых не вызвали интереса. Пока не дошли до звонка от Валерии. Ее оживленный голос сообщил: «Ау, Иванка! Твой сотовый, когда надо, не работает. А я ведь уже у тебя во дворе, смотрю на твои окна, сейчас приду, ставь чай».
— Итак, если кто-то влез сюда через окно, то выйти обратно таким же образом он уже не мог, так как Валерия уже была под самым окном и могла видеть того, кто вылезал бы из квартиры через это окно. Стало быть, похититель вышел через подъезд, хотя перед этим в этот подъезд не входил — его заметила бы консьержка. Не знаю, обращает ли консьержка такое же внимание на выходящих, как и на входящих? — подытожил Валентин.
— Гениально! — воскликнула Иванка. — Скорее всего, именно так и было!
Валентин лишь пожал плечами, хотя на самом деле был польщен тем, что Иванка назвала его «гениальным». За сегодняшний день это было самое приятное для него событие.
— Лера, твои действия после этого звонка мне? Постарайся точно вспомнить, — спросила у подруги Иванка.
— То, что ты мне не ответила по телефону, меня ничуть не смутило. Я ведь видела, что твое окно открыто. И подумала, что ты дома, возможно, спишь. Затем я вошла в подъезд.
— Спит в час дня? — заметил Валентин.
— А что, — невинно поинтересовалась Лера, — разве такого не бывает?
— Логично, — сухо перебила ее Иванка. — А когда ты входила в подъезд, случайно в это же время никто оттуда не выходил?
— Подожди… Не могу припомнить, не обратила внимания… — растерялась Валерия.
— Вот! — торжествующе заключила Иванка. — И ты после этого хочешь звонить в полицию и что-то им сообщать? Какой же ты свидетель?
— Какой? — спросила Лера.
— Весьма подозрительный… Итак, ход событий, по видимости, был таков: преступник, очевидно, напуганный твоим звонком, быстренько выбежал из квартиры, не захлопывая дверь, чтоб консьержка не засекла, откуда он вышел… тихо спустился вниз… — продолжила Иванка, словно перед ее мысленным взором, как в кино, развертывалась вся картина происходившего.