— Затягивает…
— Что-то в этом есть… Словно драконий глаз. Говорят, есть такой минерал, «Око дракона». Когда долго вглядываешься в него — там открывается почти бездонная глубина. Третье измерение. В древности этим минералам поклонялись, как средоточию магических сил…
«Да, мальчишки не так глупы, как кажутся на первый взгляд», — подумала Иванка.
— А она, кстати, и называется «Око Дракона», — вставил Гуруджи.
— Спорим, у нее наверняка непростая судьба?
— А вот нам сейчас Гуруджи о ней расскажет…
Иванка оттягивала тот момент, когда ей надо будет представить присутствующим Артура. Да и тот, судя по его напряженной фигуре, вовсе не был расположен сейчас общаться с шумной компанией. Иванка не без основания полагала, что Валентин будет ей потом читать мораль, что она еще та ведьма, что не должна отключать телефон, учитывая все последние события, и вообще эгоистка…
Он порой бывает таким занудой!
Валентин в это время полез в шкафчик за кофе. И молчание его, действительно, было весьма красноречивым.
Кто-то дотронулся до рукава Иванки. Это был Артур, который, судя по всему, уже под шумок собрался уходить. Он увлек ее в прихожую. Обнял. Она почувствовала в своей руке бумажный квадратик.
— Тут мой телефон. Не хочу вам мешать. Кроме того, у меня сегодня дела.
Иванка только вздохнула и красноречиво развела руками.
Но то, что он оставил ей телефон, красноречиво говорило о многом.
Закрыв за Артуром дверь, Иванка вернулась в кухню.
— Ну вот, наконец, здесь остались только свои! — провозгласил Гуруджи. — Пора доставать коньяк.
— Рано, — сурово парировал Валентин. — К тому же ты забыл его захватить с собой. Давайте все же выслушаем историю этой восхитительной картины? — Где ты ее раздобыл?… Кстати, куда умчался этот странный гость? — перебив сам себя на полуслове, он повернулся к Иванке. — У меня странное ощущение, что я его знаю. Жаль, не успел рассмотреть… А ведь мог бы поклясться… почти со стопроцентной уверенностью… он очень напоминает моего бывшего одноклассника, Эдика Скрипку.
— Эдика? — А вот и мимо! — ответила Иванка, думая, как переключить мысль Валентина на что-то другое. — Нам всем, полагаю, не терпится, наконец, побольше узнать о нашей картине.
Все уставились на Гуруджи.
А тот кайфовал из-за того, что снова все внимание сосредоточено на его персоне.
— Все началось два месяца назад, — начал он, — когда я продал свою отличную, почти новую индийскую духовую гармошку, которую раздобыл в прошлом году на гавайском рынке. Я ее продал своему приятелю, — ну вы его знаете, это антиквар Мехлис. Ваня Мехлис. Он…
— Вернемся к нашим баранам, — Валентин попробовал вернуть его к картине.
— Так вот этот Ваня Мехлис, не рассчитавшись со мной, неожиданно пропал. И его жена, вернее, подруга Лора, отдала мне эту картину, которая лежала у Мехлиса в задней комнате.
— И что сталось с этим антикваром? — заинтересовалась Иванка.
— Лора до сих пор не знает, где он сейчас, но считает, что он не пропал, а просто уехал к родителям после того, как они поругались, — ответил Гуруджи.
— А как картина попала к Мехлису? Кто был ее хозяином до этого? — спросила Ивонка.
— Когда Лора, подруга Ивана, предложила мне картину вместо денег, я, конечно, спросил, откуда она? А вдруг оставлена в залог? Мне не нужны потом сложности…
— И что же?
— Ее и вправду оставляли в залог. Но потом за ней никто так и не пришел. Лора сказала, что я могу ее оставить себе как оплату за мою гармошку. Таким образом, у Мехлиса будет одним долгом меньше.
— Так что же получается, — прервал молчание Аменхотеп, — выходит, что те, кто владел картиной — рано или поздно исчезают? Сначала художник, затем, тот, кто оставил ее в залог, потом, хозяин лавки?…
Иванка зябко передернула плечами. Встала, нашла среди дискет, валявшихся на подоконнике, запись последних творений Валерии и вставила его в проигрыватель.
Музыка сразу овладела всеобщим вниманием. Все-таки Валерия была прекрасным композитором. И ее музыка, равно как и чудесным образом появившаяся снова картина, словно дополняли друг друга, овладев слухом и зрением всех, кто здесь находился.
Гуруджи в ритм музыке задумчиво то открывал, то закрывал дверь огромного, но почти всегда пустого Иванкиного холодильника, словно надеясь на волшебство, состоящее в том, что при новом открытии дверцы холодильник вдруг окажется набит вкусной снедью.
Иванка молча вглядывалась пустыми глазами в потемневшее небо за окном, за которым еще не зажглись фонари.
— А вот и нет! — вдруг сказал Гуруджи.
— Что? — вздрогнул Валентин, пробудившись от размышлений.
— А? — вскинула голову Иванка.
Аменхотеп и Иракли дружно уставились на Валдиса.
— Сколько уже дней у нас картина? — спросил Гуруджи.
Присутствующие не понимали, о чем он.
— Уже дней пять, — торжествующе произнес Гуруджи. — И кто-нибудь исчез? Как бы не так! Правда, ее пытались украсть и у меня, и у Иванки, и у Мехлиса. Но — не удалось!
— Допустим, что это одни и те же злодеи, но лишь — допустим. Мы не можем знать этого наверняка, — отчасти согласился с ним Валентин.
— И что ты хочешь этим сказать? — спросила Иванка.
— А просто они не на тех нарвались! — торжествующе закончил Гуруджи. — Мы их объегорили! Мы им оказались не по зубам!
Это его категоричное заявление, кажется, и в самом деле немного разрядило обстановку. Гуруджи порой бывал таким наивным, но тем не менее…
Все на самом деле сложнее,
чем кажется
Когда Гуруджи отправился домой, Валентин послал Ираклия за парой бутылок красного вина, и весь вечер они с Иванкой наставляли молодых литераторов, какой должна быть концовка «Черного ветра», последнего романа Иванки Панчовски.
Лит. пацаны согласно кивали головой, уминали с неимоверной быстротой пиццу, запивая ее красным сухим.
В общем, этот вечер закончился на удивление спокойно, без приключений.
Затем, когда уже ушли и лит. пацаны, Валентин поставил еще раз новый, недавно записанный диск Валерии. Музыка и в самом деле была хороша, хотелось слушать еще и еще. Особенно вторая часть рондо, очень спокойная, светлая, со внутренней едва заметной улыбкой.
Иванка сидела рядом на диване, молча смотрела на загорающиеся по очереди фонари и звезды за окном.
Слишком много событий за один день. Ничего говорить и обсуждать ей уже не хотелось. Хотелось просто помолчать с закрытыми глазами, ни о чем не думая.
Быстро темнело, но они не зажигали света, довольствуясь быстро меняющимися оттенками вспыхивающих фонариков за не занавешенным окошком.
— Так что с тобой происходило в эти последние пару дней? Я уже Бог знает что передумал, — спросил вдруг Валентин, — телефон твой не отвечал. И только Лера знала, что позавчера ты была с каким-то приятелем в арт-клубе.
— Неплохая музыка, — невпопад ответила Иванка, теребя бахрому на диванном покрывале.
— Так что это за… охотник за змеями? — не успокаивался Валентин.
— Ты что, отец мне, или брат? — по-прежнему вяло попыталась возразить Иванка, хотя было видно, что ее мысли сейчас где-то очень далеко.
— Я просто опасаюсь, как бы этот твой новый знакомый тоже не оказался каким-то образом замешан в эти приключения с картиной. Ты давно его знаешь?
— Ревнуешь? — довольно нахально спросила Иванка.
— Размечталась! Просто этот человек… жаль, не рассмотрел, не поговорил с ним. Но, по крайней мере, он хоть не похож ни на культуриста, ни на тренера по фитнесу. Уже одно это хорошо. Он очень напомнил мне… ах да, я тебе уже говорил. Я мог бы поклясться, что это вылитый Эдик…
— В таком случае, почему он тебя не узнал? И потом его зовут вовсе не Эдик.
…Иванке в эту ночь снова приснился зеленовато-коричневый водоворот из листьев, плавающих на воде и увлекающий в свою влажную и теплую глубину. (В глубину тоннеля, похожего на глубокую пещеру).
И она провалилась — то ли в этот водоворот, то ли в сон.
…В этой темной, теплой, парной глубине — то ли тоннеля, то ли пещеры клубился теплый туман и почти ничего не было видно. Лишь впереди нечетко поступало что-то вроде решетки. А из-за нее, из-за этой решетки на нее смотрели чьи-то глаза. Она вглядывалась в полумрак. Из тумана выступило лицо. Это… Николай Май! Где это он? В пещере? Что это за решетка? Тюрьма?
Затем она увидела, что находится в какой-то гористой местности. Вокруг были скалы. Она быстро проносилась, словно летела, над тропинкой, ведущей к пещере. Но это же… это пещера Старшего Ведающего Саматы? По крайней мере, подобную местность она видела во вчерашнем сне.
Да, она летела, летела легко, но в какой-то момент почувствовала, что силы ее покидают и она вот-вот упадет. Как пополнить ту силу, что обычно держит ее над землей в других снах? Эта сила сейчас почти на исходе.
Огромным усилием воли Иванка удерживается от падения, продолжая свой бесшумный полет над тропой. Но в какой-то момент, снова стремительно теряя высоту, все же начинает падать…
“Не уверена, не уверена”… - пульсом в висках стучит эта мысль.
Иванка просыпается среди ночи, стараясь вспомнить, удержать в своем сознании только что промелькнувшие в голове перед самым пробуждением картины…а пока в голове этот ритм: то ли то ли барабана, то ли биение пульса…
Иванка машинально потянулась рукой, но рядом не было никого. Черт…
Ей сейчас нужно было с кем-то обсудить то, что пока сохраняет ее память. Единственный, кто мог бы понять ее, Валентин, наверняка, сейчас крепко спит.
Ее рука наткнулась на …книгу легенд, лежавшую рядом на кровати. Но даже она не может объяснить, почему ей теперь с завидным постоянством снятся все эти древние легенды.
Ища ответа на этот вопрос, Иванка опять провалилась в тот же прежний сон, в котором все же произошли какие-то изменения.
Она снова увидала, что на высоком горном плато горит выложенная на земле аккуратным ровным кругом трава. За пределами круга по внешнему периметру сидят младшие служители. На коленях у каждого — барабан из тонкой, но крепкой кожи горного кассана. Ритм барабанов, энергичный, пульсирующий в висках, все убыстряется, и со временем начинает казаться, что он уже бьется в крови одним ритмом с сердцем. Эти звуки становятся все громче, все быстрее… кажется, они вызывают внутри тела необычный резонанс. Все существо сливается с этим всепоглощающим ритмом жизни и смерти…
Все тело теперь кажется переполнено искрящейся энергией, легко взлетает над землей. Вот он, этот источник энергии, источник той уверенности, которой ей как раз не хватало в предыдущем полете. Этот ритм теперь помогает легко и уверенно парить над землей. И теперь она (или кто-то, чьими теперь глазами она смотрит на землю с высоты) видит в самом центре круга человека с белоснежными волосами. Он сидит неподвижно, словно задумавшись. О чем?
Но рядом, скорее, над ним она видит вторую, чуть более бледную фигуру …этого же человека? Эта его тень (или его двойник, его копия) парит в воздухе совсем рядом с ней…
Эта тень человека поворачивает голову в ее сторону, — она чувствует взгляд, направленный, казалось бы, мимо нее, но на самом деле видящий всю её насквозь. Этот двойник человека, по всему заметно, ощущает ее присутствие, возможно, даже видит ее.
Стоит светлая ночь. Полнолуние.
На край огромного, низко висящего над землей лунного диска медленно и тихо наползает темная тень.
Эта тень похожа на дракона…
Утром Иванка, едва проснувшись, сразу понеслась к компьютеру, чтобы с ходу набрать свой сон.
А потом послала эту легенду Валентину, впрочем, пока не отдавая себе отчета, каким боком эта легенда войдет в ее новую книгу. Да и вообще, какое отношение имеет картина Николая Мая к этим легендам. «Ладно, потом посмотрим. Если всё это не ляжет в новую книгу, найдем ей место в следующей», — решила Иванка.
Главное, ПРОСТО ТАК никогда ничего ни у кого НЕ БЫВАААЕТ!
И еще — внутренний голос подсказывал ей, что те приключения, которые начались с появления этой картины в доме, — не закончились. Наоборот. Те, кто охотится за картиной, не оставят ее в покое.
Но расставаться с картиной она отнюдь не намерена
Легенда о Ведающих и Знающих
Свое утро Валентин начал, как обычно, с выполнения своего традиционного комплекса «Плечо Дракона».
В спальне посапывала Наталья, милое теплое создание, удивительным образом уже прижившееся в этой квартире. Валентин вдруг поймал себя на мысли, что называет ее по имени. Это было для него непривычно. «Мышка» или «киска» — другое дело. Раньше, когда одна «мышка» сменяла другую — можно было не бояться, что перепутаешь имена.
Натали чем-то напоминала птенца. Ее вьющиеся пушистые пепельные волосы, собранные в небрежный пучок сзади, казались подпушкой, как перья у молодого галчонка. Она с огромным старанием выполняла небольшие заказы Валентина по подбору необходимой литературы, собирала отзывы на книги авторов, с которыми работал Валентин. Ей эта несложная работа казалась самым увлекательным занятием на земле, интереснее которой она не знала.
С этой работы, собственно, и началось их знакомство. Но Валентин старался не перегружать ее заданиями, он считал, работа — это работа, а личное …ну, сами понимаете. Не стоило все мешать в кучу. Так что их сотрудничество на литературной ниве поначалу просто служило поводом для общения.
Наташа была, — он это ясно понимал, — совсем из другого мира. Из мира предсказуемых, добропорядочных, законопослушных людей, знающих, что такое хорошо, а что — не очень.
Но ее так привлекала та странная жизнь, которой живут люди искусства. Эта их жизнь казалась наполненной неким сакральным знанием, и служением каким-то тайным знаниям о человеческой природе. Валентин как раз и был для нее самым что ни на есть воплощением такого служения. И самолюбию Валентина льстило это ощущение своей значительности, которое он видел в глубине этих огромных голубых глаз.
Кроме того, он ощущал, что в его жизни появилось теперь что-то новое… хотя порой казалось, не совсем новое, а вроде как полузабытое ощущение, что, наконец, он кому-то на этой земле и в самом деле нужен.
…Отзанимавшись на балконе, Валентин включил компьютер. В его почтовом ящике было письмо от Иванка с новым отрывком.
Поставив рядом с клавиатурой чашечку дымящегося кофе, он засел за чтение.
«Старший Ведающий Самата был рядом с царями рода Заару с самого начала, — с момента появления на земле царя Аманту Первого.
Все маару знали, откуда появился здесь первый Аманту, Великий и Мудрый, царь царей. Он появился здесь в полнолуние, в день Гнева Луны — когда полную Луну закрыл всем своим темным телом Дракон Сарго.
В это время верхом на огненной туче спустился на землю сверкающий царь Аманту, сын Бога Зара.
Вот с него-то, с первого Аманту, и началась история знаменитой династии царей (их люди назвали Зааридами, по имени бога, когда-то пославшего к ним своего сына).
И всегда рядом с зааридами, с самого первого дня, были Ведающие и Знающие.
Откуда они пришли — для всех было тайной. Пришли ли они вместе с Аманту, либо появились здесь одновременно с ними, но только из какой-то далекой страны? Это оставалось неведомым. Для большинства — они просто были, были здесь всегда.
Эти хранители Знаний были совестью, учителями, были советниками, предвидящими и провидящими.
Сколько лет было старшему из них, Самате? Поговаривали — пережил он не одного правителя из семьи Аманту, но оставался таким же, каким был и при Аманту первом, — сильным, просвещенным и мудрым.
Так о ком же думал, рассуждал в печали теперь Самата?
Ну конечно, о том, кто сегодня приносил всем слишком много проблем. Об Акинье, младшем Знающем.
С Саматой, старшим Ведающим, они были братья. Самата в семье был старшим, и ему было очень много лет от роду. Сколько — никто не знал. Их отец Васишта, тоже был Ведающим, и дед. И пять колен их предков до этого тоже были Ведающими.