— Его зверь погиб, — ответила Вилла.
— Волк?
Она кивнула.
— И он умер? — с надеждой спросила я.
Вилла повела широкими плечами.
— Нет, конечно, но понятно, утратил самое главное для свободного — способность перекидываться, свою силу. Поскольку он был самым сильным среди нас, Стая Семи Лесов распалась. Каждый клан захотел стать верховным, силы многих оказались равными, кланы стали враждовать между собой. Так мы раскололись на семь стай. Из черных кто-то встал в поддержку альфы, кто-то против, сам стремясь к абсолютной власти над Заповедными землями, и ни к чему хорошему это не привело… Черные распались.
— Черные — только первые, — сокрушенно проговорила Фосса. — Все знают, что вслед за ними пойдем все мы, если не объединимся. А учитывая, как рвется к власти каждый клан, этого не случится никогда.
— Погодите, — перебила я, потому что мне сейчас не так важна была политика оборотней, как кое-что другое. — Вы сказали, что альфа жив? То есть когда волка убивают, человек остается жить?
— Человеческая форма — основная, как ты видишь, — ответила Вилла. — Альфа, или, как его называли, Зверь, не умер, конечно, но утратил свою силу, а для свободного это хуже, чем смерть. Он ушел из стаи, и больше его никто не видел.
— Выжить в наших лесах одиночке, человеку… — пробормотала Лил.
— Даже сильнейшему из людей… — добавила Фосса.
— Даже сильнейшему, — согласилась с ней Лил, — нереально.
— Тем более непонятен твой сон, — подытожила Вилла.
— Но может, мне снился кто-то другой? — с надежной в голосе спросила я.
— Ты описала альфу, вожака из стаи черных, — безапелляционно заявила Вилла. — И к тому же назвала его имя: Зверь. Дело в том, что вступать в контакт со свободными, тем более через сон, можно только при наличии сильной связи. Рассказывай, чего ты не рассказала о себе.
А вы спрашивали?! — хотела съязвить я, но сдержалась.
— Да нечего рассказывать, — пробормотала я вслух. — Я — наследница герцогства Ньюэйгрин, что раньше принадлежало моему отцу, Анжу Альбето. Жила в замке, практически не покидая его. Пару раз выезжала, в основном еще ребенком, в соседние земли, недалеко. Сестры — они да, они были представлены ко двору, после своих балов дебютанток ездили на балы неоднократно… А я… не знаю. Я вообще последнюю зиму провела взаперти, в башне. Сестры считают… Считали меня чудовищем, — невесело добавила я.
— Тебя?
Одна бровь Лил чуть приподнялась.
Я кивнула.
— Почему же сидела взаперти? — спросила Фосса.
— Мы повздорили со старшей сестрой, с Виталиной, — ответила я. — Сильно повздорили. Можно даже сказать, разругались вдрызг. Я не сдержалась и…
— И? — спросили все трое.
— И отлупила ее, — пробормотала я. — Отхлестала по щекам так, что мало не показалось!
Тут же я стушевалась и добавила:
— Неприлично для леди так вести себя…
— Брось!
Лил одобрительно хлопнула меня по плечу.
— Правильно сделала! А из-за чего поругались-то?
— Из-за отца, — тихо ответила я. — Точнее, из-за его памяти… Мой отец умер.
— От чего? — спросила Фосса.
— Его… Его убил какой-то зверь. Многие считают, что это был оборотень.
Я замолчала, жалея о том, что разоткровенничалась с ними. Они — враги. И я для них — враг. И мы не просто враги. Кровные враги. Мы ненавидим друг друга, и я ненавижу их не меньше, чем они меня, может, даже больше. Кто-то из них забрал моего отца, возможно, даже маму, хоть тело ее и не нашли, и Андре… И вот я с ними, в лесу, в полной их власти. Зачем я им? Почему не убили до сих пор? Куда они меня ведут? Не ждет ли там меня конец еще более худший, чем моих родителей и Андре?
Все три женщины молчали. Им явно нечего мне сказать.
Резко взмахнув руками, Вилла оказалась на ногах. За ней, так же бесшумно, вскочили Лил и Фосса.
Все трое прислушивались и принюхивались.
— Что происходит? — спросила я.
— Молчи, — шикнула Вилла. — Дооралась!
— Что еще… — хотела было я возмутиться, но Лил легонько лягнула меня.
— Пиренейцы, — шепнула она.
— Не дать подобраться к ней! — скомандовала Вилла. — Она не отобьется!
В воздухе повисла тишина. Такая, что оглушает своей неуместностью, — стихли ночные шорохи, уханье совы, даже листва на деревьях и кустарниках испуганно затихла.
Вилла рванула шнуровку на кожаном лифе, обнажаясь по пояс. Выхватила из-за пояса кнут и длинный нож, потянула шнурки по бокам юбки — и осталась полностью обнаженной. Развернувшись к лесу, чуть расставила ноги и подогнула колени. При этом держала наготове нож и кнут. Лил последовала ее примеру, но почему-то не вооружилась, просто избавилась от одежды. Фосса выхватила из-за пояса два ножа. Лезвия сверкнули в холодном свете луны.
Черные тени напали бесшумно, прыгнули из кустов, окружавших поляну. Сколько их — я не увидела. Потому что онемела от страха, наблюдая за трансформацией женщин. Вилла стала выше ростом, ноги ее вытянулись, подогнулись назад, спина сгорбилась и покрылась шерстью. Мне не видно было ее лица, лишь звериные уши. Лил ударилась о землю, и с земли встала уже бурая волчица, которая поднырнула под нападающего зверя, перевернулась на спину и принялась рвать зубами и когтями гигантскую кошку снизу.
То, что еще несколько секунд назад было Виллой, заарканило еще одного зверя и принялось наносить меткие удары ножом. Животное взвыло и забилось в агонии.
Зверь, что атаковал со стороны Фоссы, отступил, спружинив на мощных лапах, и мне удалось мельком разглядеть тварь, что напала на нас. Если бы не размеры, его вполне можно было бы принять за кошку — с густой короткой шерстью и закругленными ушами. Только морда более узкая, словно сплющенная с боков, вытянутая вперед, нос выделяется горбинкой, если можно так вообще сказать о кошке.
Животное припало на задние лапы и нервно забило хвостом. Каждый удар отзывался у меня в горле. Я замерла, поджав колени, ни жива ни мертва.
Клубок из волчицы и дикой кошки с рычанием коснулся меня, я заорала, где-то у виска клацнули чьи-то клыки, я отпрянула в ужасе. Отползла и чуть не наткнулась на Виллу. Огромная оборотница почти одолела зверя, тот уже затих, но все еще пытается сопротивляться, отпустить его она не может. Тот, что со стороны Фоссы, он самый огромный, прыгнул, распрямился в воздухе, подмяв под себя женское тело. Только что Фосса была здесь — и вот ее уже нет.
Не понимая, что делаю, я подползла к брошенному на землю Лил поясу, трясущимися пальцами вытащила из кожаных ножен кинжал, увернулась от обрушившейся туши, спеленатой кнутом Виллы, та тут же оседлала животное и снова принялась наносить удары, а я прыгнула на кошку, под которой оказалась Фосса.
Вцепившись в густую шерсть, я попыталась было вонзить нож, но куда там, я и шкуру пробить не смогла. Животное дернуло спиной, я сползла набок, удержалась, снова поползла вверх. Ко мне развернулась голова кошки, клацнула зубами. Она сейчас перекатится на спину и раздавит меня, поняла я.
Но вместо этого животное зацарапало землю, сотрясаясь в крупной дрожи, и замерло. Все еще не понимая, что произошло, я съехала на землю. Из-под туши кошки выползла Фосса, встрепанная, перемазанная кровью так густо, что от нее поднимался пар.
— Чего полезла?! — рявкнула она. — А если бы он тебя достал?!
— Но ведь не достал, — возразила я, обидевшись. Я-то думала, ее раздавили, а она еще ругается! — Я тебя спасала!
— Меня?!
Фосса даже поперхнулась.
— Она помогла, Фосса, — прогудело подошедшее чудовище голосом Виллы. — Вытянутым ртом, видно, говорить труднее, получается невнятно, но понять можно. Морда скривилась, сморщилась, по телу оборотницы прошла волна крупной дрожи, и обессиленная Вилла присела рядом со мной.
— Цела? — спросила она, шаря рукой по плечам, рукам, голове.
Удовлетворенно кивнув, Вилла обернулась к Фоссе.
— Она отвлекла его, — сказала она. — И ты смогла, наконец, перерезать артерию.
Фосса упрямо поджала губы и не ответила.
— Вот так бросаться на пиренейца — безрассудство, — сказала мне Вилла. — И по-хорошему, я должна бы наказать тебя. Ведь приказано было — не высовываться!
Она помолчала.
— У них такие толстые шкуры, что пробить их можно только в нескольких точках, и, если не знаешь эти точки, нечего и пытаться.
К нам подошла обнаженная Лил. Даже не заметила, когда она успела перекинуться. Ноги у нее дрожат, Лил присела на корточки и принялась шарить руками по земле, будто что-то ищет.
— Лил, твой нож.
Я протянула ей кинжал, которым так бесславно пыталась продырявить пиренейца.
Та кивнула, взяла.
— Всю одежду изгадила, — процедила Фосса, с отвращением избавляясь от пропитанной кровью туники. — Пойду помоюсь и застираю.
— Надо было раздеться, — крикнула ей в спину Лил.
Фосса, ответила не оборачиваясь:
— Я же не перекидывалась.
— А почему она не перекинулась? — спросила я у Лил, когда Фосса скрылась в кустах, растущих у источника.
— Она сильная, — с завистью ответила Лил. — И так справилась. Вдобавок с пиренейцами и другими зверями так проще — они видят перед собой слабого противника и теряют бдительность.
— Труднее всего держать боевую форму, — нехотя сказала Вилла. — Проще уже или туда, или сюда.
— Я молодая, — вздохнула Лил. — Долго в боевой форме не могу. И, как Фосса, не могу, сноровки не хватает, опыта пока мало.
— Ты отважно билась, — сказала я ей, вспомнив, как бурая волчица отчаянно рвала кошку зубами и когтями.
Лил польщенно улыбнулась и поморщилась. Осторожно дотронулась до плеча.
— Цапнул? — спросила Вилла.
— Ерунда, — процедила Лил, — но пойду промою.
— Приводи себя в порядок, и надо оттащить их подальше. А то, того и гляди, сюда сбегутся все шакалы и прочая дрянь.
Лил кивнула и прыжками скрылась в кустах.
Когда с трупами пиренейцев было покончено — мы просто оттащили их к обрыву и столкнули вниз, впрочем, мы — это громко сказано, я больше мешала, чем помогала, — наша группа наконец улеглась спать.
Обессилевшая Вилла хмуро сказала мне, прежде чем заснуть:
— Если ночью тебе снова явится Зверь — я тебя придушу.
Я возмущенно отвернулась.
Как будто я в этом виновата!
— Да, Эя, — попросила Лил, — ты, если что, потише. Все-таки нам спать всего ничего осталось…
Я решила совсем не спать, если они тут такие нервные, но стоило мне смежить веки, как провалилась в глубокий, без сновидений, сон.
Глава 8
— Вставай, — потрясла меня за плечо Вилла.
Я открыла глаза и принялась яростно тереть их кулаками.
— Кошмары не мучили? — спросила Вилла. Мне почему-то показалось, что она с трудом сдерживает усмешку.
— Какое там, — ответила за меня Лил. — Так дрыхла, хоть с десятью пиренейцами бейся, не проснулась бы.
Я привстала, опираясь на руки, заозиралась по сторонам. Фосса сидит на корточках возле огня, спиной к нам, видимо, подогревает остатки вчерашнего ужина или готовит новую добычу. Туника на ней чистая и сухая. Лил возится с кожаными ножнами, Вилла, убедившись, что я встала, скрылась в кустах по направлению к горячему источнику.
— Я не слышала, как вы встали, — пробормотала я вслух.
Лил хмыкнула:
— Мы и встали, и помыться успели, и поохотиться. Давай руки в ноги, или как там у вас говорят, и бегом завтракать!
У горячего источника Вилла деловито полоскала что-то в воде.
Не поворачиваясь, она проговорила:
— Мойся, это придаст сил. Следующий привал не скоро. Только быстро. Туда и обратно, ясно?
— Ясно.
Вилла рывком встала и скрылась в кустах.
Когда, взбодрившаяся и посвежевшая, я вернулась на стоянку, увидела, что остальные, уже в полной экипировке, расселись у костра и увлеченно поглощают мясо.
— Что это? Точнее, кто? — спросила я с набитым ртом.
Как быстро теряются манеры!
— Еще недавно это было молодым кроликом, — ответила Фосса.
Мясо нежное, сочное, идеально прожаренное, стоит откусить, как теплый сок наполняет рот, смешивается со слюной. Я проглотила первый кусок, практически не разжевывая, и потянулась за вторым.
— Что это у тебя? — спросила Лил, заглядывая через мое плечо.
— Вот, угощайтесь, — протянула я женщинам прозрачные шарики желтого и зеленого цвета. — Это леденцы. Мятные и анисовые.
Лил первая подцепила желтый кружок, отправила его в рот, аппетитно причмокнула. Вилла взяла мятный леденец, и стоило ей распробовать его освежающий вкус, глаза ее приоткрылись. Последней решилась Фосса. Сначала принюхалась, лизнула, потом подхватила с моей ладони еще один и оба отправила в рот молниеносным движением.
Какое-то время раздавалось только причмокивание, наконец Лил сказала:
— Оказывается, и у вас бывает что-то хорошее.
Вилла кивнула:
— Пробовала я их кофе. Вот это гадость!
— Кофе, — пробормотала я. — Мы не успеем заварить, да? У меня с собой есть немного в мешочке.
— И не мечтай, — отрезала Вилла, — мы спешим.
— Но он бодрит! И придает сил!
— Значит, взбодришься на привале, — осталась неумолимой Вилла. — Тебе не помешает. А сейчас — подъем. И меньше слов, пожалуйста, всех касается! Здесь водятся не только пиренейцы, хотя этих злобных тварей хватило бы с лихвой.
Мы выстроились гуськом, первой пошла Фосса, за ней Лил, затем я, и замыкала — Вилла.
Лес здесь очень зеленый и совершенно непроходимый, приходится то и дело перелезать через корни, а которые побольше — под них подныривать, перелетать через ямы и овраги на лианах. Это у меня получается уже вполне сносно, всего пару раз оступилась, Лил почти не пришлось вытягивать сползающую меня.
Несмотря на то что под густую сень листвы не проникает солнечный свет, растительность здесь богатая — папоротники, высокая сочная трава растет прямо охапками и благоухает так, что голова кружится. Много белых и желтых цветов. Я нагнулась к одному из них — под белым зонтиком сложил полупрозрачные крылышки и дрыхнет ночной мотылек.
Меня легонько подтолкнули в спину.
Вздохнув, я распрямилась и пошла вперед.
— Ступай осторожно, здесь водятся змеи. Не наступи.
Икнув, я стала вглядываться в травяные заросли перед каждым шагом, но сочная и густая поросль делает все старания бесполезными. Я принялась было ворошить мыском, прежде чем наступить, но вскоре усталость взяла свое, да и Вилла недовольно подталкивала меня в спину, так что я пошла, как раньше.
— А почему здесь нет гигантских деревьев? — спросила я. — Тех, на которых вы живете?
— Они растут не везде, — раздался сзади голос Виллы. — Сказано же, молчи!
Как будто это я начала! Кто первым заговорил о змеях?
Что-то ударило меня в плечо, повело в сторону, я оказалась на земле. Над тем местом, где только что была моя голова, мелькнуло что-то серое.
Удар ножа рассек воздух, и к моим ногам обрушилось настоящее чудовище с отрубленной головой.
Треугольная серая, в коричневых пятнах, голова, еще не поняла, что ее отрубили, и бешено вращает глазами, высовывает страшный раздвоенный язык, словно пытается дотянуться до моей ноги. Массивное тело, обхватом в бицепс оборотня в полуформе, долго извивалось, пытаясь скрутиться в кольца.
Онемев от ужаса, я отползла назад, пока не уперлась спиной во что-то, взвизгнула, но это были всего лишь ноги Виллы.
Та помогла мне встать и, словно ничего не произошло, подтолкнула вперед. Все произошло за какую-то пару секунд. Лил окинула картинку взглядом, кивнула своим мыслям, но не остановилась. Фосса даже не обернулась.
Я подумала, что оттого, что ноги подкашиваются, не смогу сделать и шагу, упаду, но на удивление тоже пошла вперед, практически не сбавляя темпа.
— Это на такого монстра ты посоветовала не наступать? — сварливо пискнула я, оборачиваясь к Вилле. — Да уж, вполне можно не заметить. Совсем червяк.
Лицо Виллы, как всегда, осталось невозмутимым. Она не удостоила меня ответом, и я вынуждена была замолчать.