Дерек шагнул к витрине, и толстяк в отражении шагнул к нему навстречу. Дерек смотрел в чужое лицо так, словно составлял ориентировку. Темные волосы с легкой волной, карие глаза с прозеленью, мягко прищуренные за стеклами дешевых очков, небольшой, аккуратно вылепленный нос, тонкие губы — доктору бы сбросить лишнее, и из него бы получился вполне приятный джентльмен…
Дерек закрыл лицо ладонями и расхохотался. Кьяра обняла его, словно испугалась, что у Дерека начинается истерика — в каком-то смысле так оно и было.
— Я тут подумал, — сообщил Дерек, — что мне-то сорок. А ему — двадцать пять. Молодое тело, которое надо слегка подправить и жить дальше в свое удовольствие… Дьявольщина, кому из нас повезло, Кьяра?
От Кьяры пахло легкими духами и каким-то таинственным теплом, и Дереку казалось, что он слышит, как бьется ее сердце. Кто-то из прохожих неодобрительно посмотрел на них: тоже, нашли место и время обниматься!
— Все хорошо, Дерек, — шепнула Кьяра ему на ухо. — Ты справишься. Ты обязательно справишься, я верю.
Дворецкий, разумеется, посмотрел на Дерека, как на наглого пришельца, который лезет туда, куда его не звали, и было ясно, что он готов взять незнакомца за шиворот и спустить с лестницы. Не дожидаясь, когда его схватят за воротник, Дерек твердо произнес:
— Я Дерек Тобби, хозяин этого дома. Сейчас выгляжу так в связи с делом государственной важности. А ты изменяешь жене с кухарочкой из ресторана внизу, и об этом знаем лишь мы трое.
В глазах дворецкого тотчас же появилась оловянная покорность, и он опустил руку и произнес:
— Простите, милорд. Не узнал вас.
Дерек прошел в гостиную и теперь, дома, наконец-то почувствовал себя защищенным. Теперь он знал, что сможет выстоять.
Судя по всему, доктор Эттер был любителем жрать, как не в себя. И деньги у него водились, и зубы были хорошие: без денег и зубов такую задницу не наешь.
Стоя перед зеркалом в спальне, Дерек угрюмо смотрел в отражение. Несколько минут назад он отдал пару распоряжений старым подручным, и теперь оставалось только ждать и надеяться, что доктор не улизнул из города в ворованном теле.
Зачем ему вообще это понадобилось? Деньги? Допустим, но денег ему теперь не видать. Использовать именно облик Дерека? Тоже бессмысленно — бывший министр Тобби давным-давно отошел от всех дел и не имел никакого веса ни в каких раскладах. С тем же успехом можно было поменяться с его дворецким. И если уж речь о деньгах, то почему бы не завладеть директором банка?
Дворецкий, кстати, уже успел подсуетиться — отправил посыльного в магазин готового платья, и сейчас Дерек уныло рассматривал новую рубашку, больше похожую на чехол для дирижабля, чем на нормальную одежду. Большой такой, белый чехол.
К горлу снова подкатил комок тошноты. Дерек прикрыл глаза и принялся расстегивать рубашку доктора. Когда они встретятся, он запихает это тряпье Эттеру… ну, допустим, в глотку. Для начала.
Рубашка упала на ковер, и Дерек на ощупь оттолкнул ее ногой. Он никогда не был трусом, но сейчас открыть глаза и посмотреть на того, кем он стал, было выше его сил. Дерек задумался над тем, как можно назвать его нынешнее чувство, и решил, что это все-таки обида. К тому же, сейчас ничего нельзя было исправить.
Дерек снял тонкие брюки доктора — ветхая ткань чуть ли не рассыпалась в руках — и наконец-то отважился открыть глаза.
Зрелище действительно было тошнотворным. Неудивительно, что доктор пользует только проституток — с такой горой сала, да по любви? Это невозможно. Дерек похлопал себя по рыхлому животу и ядовито подумал, что при таком весе у докторишки наверняка проблемы с сердцем. И он ведь молод — что стоит взять себя в руки и если не садиться на жесткую диету, то хотя бы обратиться к артефакторам? Разогнали бы энергетические потоки, убирая лишнее. Либо доктор был ленив, либо полностью равнодушен к своей внешности.
— Мерзость, — негромко сказал Дерек и посмотрел ниже. Там все было еще печальнее. Справить малую нужду — еще хватит, а для всего остального… Дерек презрительно ухмыльнулся и вдруг представил, что доктор Эттер сейчас тоже стоит перед зеркалом, рассматривает сеть шрамов на груди бывшего министра инквизиции и, возможно, понимает, что дела идут не так, как ему хотелось бы.
Пять дней. Ему осталось всего пять дней.
Дерек вздохнул и взял с кровати новую рубашку. Да и дьявол с ним. Доктор Эттер должен прийти к Лотарю, лучшему артефактору Лекии, чтоб получить новые серебряные пластинки, исчерченные рунами, и прожить еще полгода. Знает ли он, куда надо идти? Знает ли он, что его жизнь зависит от артефактов?
— Да ни хрена он не знает, — произнес Дерек. Пуговицы с трудом входили в узкие прорези — пальцы доктора вдруг стали непослушными. Застегнувшись, Дерек бросил угрюмый взгляд в зеркало: сейчас, когда чужая нагота была прикрыта, ему стало немного легче.
Зачем все-таки доктор затеял такую сложную игру? Почему ему нужно было именно тело Дерека Тобби?
— На кой дьявол столько сложностей… — вздохнул Дерек. Рубашка оказалась чуть велика, ну и бисы с ней. Брюки из магазина готового платья выглядели очень прилично, и Дерек с какой-то плотоядной радостью подумал, что скоро распустит их на ленточки, сплетет из них длинную косицу и повесит доктора Эттера на мосту. Пусть показывает кораблям направление.
Одевшись, Дерек опустился на кровать — силы почти покинули его. Возможно, доктор был каким-нибудь родственником ведьмы, которую Дерек отправил на тот свет, и теперь просто пришел отомстить. Как Энцо Симонетти, который нанял Кьяру…
— Кьяра! — громко сказал Дерек. — Кьяра, на минутку!
Дверь сразу же открылась, словно Кьяра подслушивала. Дерек с какой-то угрюмой обреченностью подумал, что сейчас Кьяра его единственный друг и надежда.
— Все в порядке? — спросила Кьяра, рассматривая Дерека с искренним интересом. Должно быть, теперь, в приличной одежде и с нормальной прической, он выглядел вполне пристойно.
— Время, Кьяра, — произнес Дерек, и девушка побледнела, поняв, что он хочет сказать, и уже приготовив отрицательный ответ. — Крути время на сегодняшнее утро. Мы и тот убогий омнибус.
Глаза Кьяры распахнулись так, словно она заглянула в лицо своей смерти.
— Контролеры, — прошептала Кьяра. — Они уничтожат нас обоих, Дерек. Ты их видел, ты же понимаешь…
— Нет никаких контролеров, — устало произнес Дерек. Если бы только Кьяра поверила ему! Беда была лишь в том, что он и сам себе не верил. Контролеры могли быть обычным маревом, но если Эттер сумел создать артефакт, который меняет души в телах, то система охраны и защиты для него уже мелочь. — Он просто запугивал нас.
Взгляд Кьяры стал сверкающим и влажным — она боролась со страхом, и страх побеждал.
— Нет, Дерек, — проговорила она едва слышно и взяла Дерека за руки. — Ведь ты же придумаешь что-то еще, правда? Я не могу… мне слишком страшно.
Дерек вздохнул и понимающе качнул головой. Он знал, что ответ будет именно таким, и теперь чувствовал лишь усталость, глухую и тяжелую. Хотелось лечь, закрыть глаза и никогда не подниматься.
— Свяжись с Симонетти, — произнес он. — Мне надо с ним поговорить.
Энцо Симонетти, сидевший за столиком в дальнем углу, был сухим, сутулым, и манера бросать колючие взгляды исподлобья выдавала в нем бывалого сидельца — не помогала даже хорошая одежда. Впрочем, в этом кафе на окраине города такие господа были частыми посетителями. Входя в заведение, Дерек с удивлением обнаружил, что сидящие за столиком улыбаются ему с доброжелательным уважением. Да, похоже, доктор Эттер пользовал не только проституток, но и их клиентов, которые умудрились подцепить болезни от любви.
— Ну что, Кьяра, — устало произнес Симонетти, когда они неторопливо подошли к столику, — облажалась? Извиняться пришла? Что за гнут с тобой?
Гнутами обычно называли простаков, которых легко обдурить и оставить без денег и вещей. «Ты никогда так не ошибался», — подумал Дерек и, сев за стол без приглашения, ответил:
— Гнуты на лабазе качкуются, за базаром следят, и ты последи.
Симонетти смерил Дерека удивленным взглядом — он действительно не ожидал, что человек с внешностью доктора Эттера будет настолько легко и непринужденно общаться на воровском жаргоне.
— Да ты, парниша, виды повидал, — уважительно заметил он. — По северам работал?
Кьяра до сих пор смущенно мялась за спиной Дерека: он небрежно указал ей на свободный стул и подумал, что Симонетти очень похож на свою сестру. Когда-то давно та умела поднимать мертвецов со дна болот и отправляла их в ближайшие поселки: пить людскую кровь. Просто так, забавы ради. Помнится, Дерек загнал ей клинок под ребра, а потом срезал прядь волос и кусок кожи со спины. Кажется, тогда Эвга Симонетти еще была жива. Он не помнил точно.
Его последняя ведьма. Закончив ее дело, Дерек окончательно перешел на административную работу.
— И на севере, — кивнул он и сказал, глядя Симонетти в переносицу: — Моя мать умерла, потеряв прядку волос. И кожу.
Симонетти изменился в лице. Откинувшись на спинку стула, он какое-то время теребил в руках салфетку, и вид у него был самый ошарашенный.
— Ведьмак, значит? — наконец предположил он. Кьяра сидела ни жива, ни мертва. Дерек еще не видел ее настолько бледной и испуганной, даже тогда, когда она говорила о контролерах.
— Слабый, — ответил Дерек. — В мать не пошел. Твоя сестра с теми же потерями, насколько я знаю.
Симонетти сжал губы в тонкую линию. Какие-то оборванцы за соседним столиком поймали его взгляд и решили быстренько убраться подальше. Дерек всей душой одобрял это решение.
Он понял, что допустил ошибку. Должно быть, тогда, когда упомянул сестру.
— Я не говорил ей, что мщу за сестру, — медленно произнес Симонетти. — Откуда ты знаешь?
Дерек усмехнулся. Сейчас следовало рассказать что-нибудь трагичное и трогательное, чтоб задеть те струны души, которые Симонетти прятал за своей местью.
— Я знал Эвгу Симонетти, — сказал Дерек. — О ней говорили, что она сильнейшая злонамеренная ведьма. Но однажды я встретил Эвгу на болотах, и она вытащила меня из топи. Вытащила и отвела домой.
Когда говорят о прошлом, то невольно смотрят вправо и чуть вниз. Дерек так и сделал.
— Я помню этот день, как будто он был вчера, — продолжал он. — Мы жили в поселке траводобытчиков, и я пошел на болота собирать барульницу. Я был ребенком, но всегда помогал матери. И забрел в бучило. Если бы не Эвга, я бы там и остался.
Лицо Симонетти дрогнуло, и он снова скомкал салфетку и положил на стол. Краем глаза Дерек увидел, что Кьяра дрожит от страха. Она бы убежала отсюда неведомо куда — да вот только ноги не слушались.
— Как, говоришь, тебя зовут?
— Виньен Эттер, — сказал Дерек. — И я хотел бы пообщаться с нашим общим знакомым.
Симонетти ухмыльнулся. Должно быть, когда его тонкогубый рот так кривился, то те, кому не посчастливилось оказаться рядом, испытывали резкое и неукротимое решение пробежаться в уборную. Но Дерека этим было не пронять, он посмотрел Симонетти в глаза, и тот отвел взгляд.
— Да, Виньен, ты и правда виды повидал, — повторил он. — Каков мой профит?
Дерек скользнул по Симонетти пристальным оценивающим взглядом, представляя движения ножа, отделяющего кожу от спины под лопаткой. Эвга Симонетти и не предполагала, чем все может закончиться, она была слишком самоуверенной, и в ее картине мира не было воздаяния за грехи.
— Никакой, — спокойно ответил Дерек. — Мне нечего тебе предложить. Но я хочу отомстить за свою мать. Как и ты — за сестру.
Симонетти понимающе кивнул и сказал:
— Час назад Тобби уехал в Хаому. Сел на поезд до столицы, и поминай, как звали.
Дерек понимающе качнул головой, хотя сейчас он не мог понять ровным счетом ничего. Бывший министр инквизиции Тобби давным-давно распрощался с родиной, он ничего там не оставил, кроме горького прошлого, он никому не был там нужен. А доктор Эттер оклемался и рванул на север. Зачем? Кто за ним стоит?
— Помянем в лучшем виде, — ответил Дерек. — Тебя как, на дирижаблях не тошнит?
Симонетти пожал плечами.
— Никогда не летал, не знаю. Можно и проверить, — он одним глотком осушил чашку остывшего кофе и добавил: — Ты платишь за билеты.
Хаомийская столица встретила их компанию проливным дождем и прохладой. Если юг наслаждался теплом и солнцем, то здесь погода говорила в открытую: скоро бабье лето, а там и осень. Шагая за Симонетти на стоянку экипажей, Дерек думал о том, что почти забыл родину. Казалось бы, прожил в Лекии совсем немного — а забыл.
Интересно, бывал ли здесь доктор Эттер? Весь полет Дерек таращился в окно на ночное небо, усеянное звездами, и мучительно размышлял о том, что же все-таки затеял человек, укравший его тело. Что такого могло случиться в Хаоме, что там понадобился именно Дерек Тобби?
Кьяра смотрела на него с сочувствием и интересом. В конце концов, Дерек устал от этого пытливого взгляда и полюбопытствовал:
— Со мной что-то не так?
Он запоздало подумал, что вопрос звучит просто ужасно. Да, с ним действительно кое-что не так, его душу зашвырнули в уродливое тело с бесчисленным количеством жировых складок — о чем тут можно спрашивать? Однако Кьяра улыбнулась и мягко погладила его по руке.
— Дерек, может, ты останешься в этом теле?
Дерек посмотрел по сторонам и с облегчением обнаружил, что Симонетти ушел в уборную. Услышав Кьяру, он бы сразу же начал задавать ненужные вопросы, и беседа завершилась бы поножовщиной, вполне в духе его прекрасной семейки.
Потом Дерек понял, что именно Кьяра имеет в виду, и холодно спросил:
— Ты в своем уме?
Голос доктора Эттера все равно прозвучал без угрозы, спокойно и негромко. Должно быть, этот толстяк никогда и ни на кого не производил удручающего или опасного впечатления. Кто будет бояться врача, который пользует шлюх в бардаке? Доктор Эттер, должно быть, вел спокойную и неприметную жизнь, за фасадом которой было колдовство и страшные артефакты.
— Всегда ведь можно похудеть, правда? — откликнулась Кьяра и с совершенно определенным кокетством поправила острые лацканы модного пиджака Дерека. Когда он одевался, то невольно заметил, что вещь можно считать модной только тогда, когда она не соперничает в размерах с парусами. — Это молодое и сильное тело. Деньги у тебя есть. А Эттер… ну и бог с ним, пусть идет, куда хочет. Ему недолго осталось. Скоро менять артефакты, а взять их негде.
Дерек хотел было осадить Кьяру максимально решительно и жестко, но вдруг с неожиданной жалостью подумал, что ей просто страшно. Она трепещет от ужаса при одной мысли о докторе Эттере и его затеях.
— Не бойся, — как можно мягче ответил Дерек и ободряюще сжал руку Кьяры. — Он не причинит тебе вреда. Никогда.
…к удивлению Дерека затрапезный экипаж довез их до вокзала всего за полчаса. Поезд из Лекии еще не прибыл, и Эттер в чужом теле сейчас сидит на мягком диванчике в вагоне первого класса и не предполагает, что его будут встречать.
— Побеседуем по-свойски, — сказал Симонетти, когда они обсуждали, что будут делать дальше. Прекрасно понимая, что подобная беседа оставит доктора Эттера без зубов и со сломанными ребрами, Дерек предупредительно вскинул руку.
— Только без членовредительства! Он нужен мне здоровым!
В глазах Симонетти появился неприятный блеск, словно он что-то заподозрил.
— Это еще зачем? — полюбопытствовал он. Дерек выдержал его взгляд и ответил:
— Я врач. А Тобби перенес три клинические смерти и живет на артефактах. Я хочу понять, как именно он это делает. Пойму — тогда он твой, можешь сделать с ним, что захочешь.
Лицо Симонетти неприятно дрогнуло. Дерек вспомнил, как на него смотрела Эвга — уже после того, как потерпела поражение и поняла, что умирает. Лютая, неприкрытая ненависть — и печаль о том, чего уже нельзя исправить. Возможно, она хотела бы прожить иную жизнь, но теперь для нее все было закончено.
— Я в тюрьме при кухне пробавлялся, — сообщил Симонетти. — Свиней свежевал. Спущу с него кожу и обтяну ею молитвенник.