— Мы подготовились, — угрожающе ответила она. — Мы знали, что ты явишься. Ты не уйдешь, «угроза»!
— Осталось девять минут и сорок восемь секунд. Потом я убью вас всех, захвачу замок и продам его Лиге.
— Мечтай…
Девушка, похоже, была из категории людей, которые всегда хотят оставить за собой последнее слово. Но я не собирался играть в эту игру. Вытащив горсть Взрывающих леденцов, закинул один в рот. Потом сел на землю и начал ждать. Франциска в это время что-то быстро шептала в амулет связи.
Время ожидания я провел с пользой — еще раз обдумал, чего я хочу от темного клана. Сначала даже хотел развить идею обращения «Йорубы» в нежить: объявить через Иена Митчелла о наборе союзников и набрать во фракцию Чумного мора как можно больше желающих, но потом… Потом представил, что это потребует личной встречи, и передумал. И времени нет, и небезопасно, легко можно угодить в ловушку. Что касается «Йорубы», я покажу им этот пряник, но с обращением повременю. Сейчас они нужны мне живыми…
Йеми явился через восемь минут — возможно, был оффлайн или в инстансе. Колдун вышел из замка и направился ко мне. Рядом громыхал сапогами трехметровый огр Бабангида, изо лба которого торчал мощный костяной вырост, как у носорога. В руке он держал массивный молот, одна рукоятка которого могла бы заменить столб электропередачи.
К этим двум присоединилась Франциска. Троица подошла ко мне. Йеми, стоявший между соклановцами, остановился напротив и, глядя сверху вниз, задал вопрос:
— Что я сказал тебе последним?
— Что ты, Йеми Ивоби, и весь твой клан «Йоруба» к моим услугам. И что я должен только позвать.
Колдун кивнул и демонстративно убрал оружие, спрятав его в инвентарь. То же самое сделали Франциска и Бабангида. Остальные члены клана стекались со всех сторон, но подходить ближе чем на двадцать шагов не осмеливались. Видимо, лидер клана держал их в строжайшей дисциплине.
— Прости, Великий, мне нужно было убедиться, что ты тот, за кого себя выдаешь, — сказал Йеми. — Позволь пригласить тебя внутрь и угостить…
— Нет времени на застолья, колдун, — перебил я, покачав головой. — И зови меня «легат».
— Как пожелаешь, легат. Рядом со мной мои офицеры: Франциска и Бабангида. У меня нет от них секретов.
Я кивнул и спросил:
— Что ты слышал о Призыве Нергала?
— Все цивилизованные расы объединяются под знаменем Лучезарного, чтобы сравнять с песком пустыни храм кошмарных Спящих богов. Осмелюсь спросить, этот храм…
— Не имеет отношения к тому, что я предлагаю. Я легат Чумного мора. Возможности, что вы видели, дарованы мне Ядром. В моих силах обратить вас в нежить.
— Мы тоже сможем обрести бессмертие? — жадно спросила Франциска. — Как ты… легат?
— Нет. Зато вам станут безразличны климатические условия. Ивент Нергала пройдет, и иммунитет, дарованным им, тоже. Я же дам вам возможность охотиться там, куда нет доступа остальным. Урсайские джунгли, Лахарийская пустыня — точно. Возможно, Холдест. Для Меаза и Террастеры вы пока слабоваты, но и тамошний климат вас не убьет.
— Я не понимаю! — голос Бабангиды оказался тонким, будто мультяшным. — При чем тут Спящие? Если ты не от них, тогда что мы можем дать взамен?
— Вы войдете в армию нежити. Мы уничтожим всех, кто вторгнется в пустыню, и соберем много добычи. На пустынных тварях вы сможете прилично прокачаться, а потом…
Я умолк, не решаясь сказать о бонусах Спящих. Заметив, что я что-то не договариваю, Йеми взял инициативу в свои руки:
— Могу я кое-что обговорить с тобой наедине, легат?
— Конечно.
Колдун качнул головой, и его офицеры нехотя отошли. Йеми накрыл нас Куполом безмолвия и заговорил:
— Потенциал A?
— Да.
— Я тоже «угроза».
— Я знаю.
— Вернее, догадываешься. Мой потенциал невысок — T. Сила же в том, что я первожрец Апопа. Белый змей способен оказываться там, где пожелает. — Он покрутил головой, приблизился и прошептал: — Я был на Террастере.
Мое удивление, видимо, пробилось даже сквозь Сокрытие сущности.
— Правда? И как долго ты там продержался?
— Две секунды.
— Пробовал повторить?
— Это сложно. Змей ненасытен и за одно и то же желание с каждым разом требует втрое больше жертв.
— К чему ты клонишь, Йеми?
Колдун возбужденно ударил кулаком о ладонь, наклонился ко мне и горячо зашептал:
— Мы должны попасть туда вместе! Тамошние твари тысячных уровней!
— В этом пока нет смысла, — я покачал головой. — Вы выстоите под кислотными дождями Террастеры, но…
— Ты бессмертен!
— Я выживу, да. А вы — нет. Но давай вернемся к этому разговору после.
— Да-да, я понимаю, — жидкая бородка Йеми затряслась, когда он часто закивал. — Мы должны заслужить твое доверие. Скажи, что от нас требуется? Как нам доказать свою полезность для тебя и твоего покровителя?
— Я не успею обратить вас в нежить, Йеми, перегенерация персонажей займет сутки. Мы сделаем это потом, когда придет время.
— Тогда что?
— Вам надо будет присоединиться к союзнической армии Нергала.
На лице колдуна скользнуло удивление, понимание… Губы растянулись в акульей улыбке.
— Диверсии… — мечтательно сказал он. — О да, они пожалеют…
Видимо, у орка-колдуна класса «джу-джу» были свои счеты с Альянсом превентивов.
Интерлюдия 3. Ханг
В детстве Ханг Ли потерял левый глаз. Случилось это во время драки с кузеном Микки. У Ханга вообще было много кузенов, и все они дрались хорошо, но Микки выделялся даже среди них. Кроме того, он был на два года старше и недолюбливал Ханга из-за его шведской матери. Поэтому Микки, когда исполнил сюаньфэнтуй: ногой с разворотом на триста шестьдесят градусов, — не стал сдерживаться. Ханг отлетел в сторону и врезался лицом в дерево. Резкая вспышка боли в глазнице, кровь, флаер «Скорой помощи». Глаз вытек, и врачи предложили родителям Ханга имплант на выбор: выращенный новый или бионический. Первый вариант вообще не покрывался страховкой, второй был доступнее, но все равно семье Ли пришлось затянуть пояса потуже на ближайшие три года.
Родителей Ханг видел нечасто. Они проводили большую часть времени на подводных фермах Тихого океана, и мальчика воспитывал дед, отец матери. Глуховатый, очень строгий и даже жестокий, он не давал внуку спуска, а потому тот старался как можно больше времени проводить вне дома. Хангу тогда исполнилось двенадцать, раннее развитие требовало чего-то большего, чем просиживание штанов под присмотром деда и выполнение бесконечных домашних дел.
Четыре года назад у его друга случилось горе. Родители Эдварда Родригеза подхватили в Африке вирус Рока: попали в первую волну зараженных и сгорели от разъедающей живые клетки инфекции. Ходили слухи, что вирус случайно вырвался из-под контроля генетиков подпольной лаборатории. Вакцину придумали быстро, но еще быстрее вирус Рока убил родителей Эда. Его маленькая сестренка Полианна была приемным ребенком, но Эд любил ее всем сердцем, а потому в один день повзрослел, осознав, что детство кончилось.
Ханг подружился с ним в третьем классе: как-то их обоих наказали и оставили на дополнительные уроки. А потом, когда ребята вместе вошли в школьную команду по американскому футболу, дружба окрепла.
Смерть родителей заставила Эда посмотреть на жизнь иначе. До окончания школы еще было время, но думать о будущем надо было уже сейчас: на попечении Эда осталась больная бабушка и сестренка.
Ханг был прекрасно сложен, силен и быстр. Больших денег в семье никогда не водилось, а потому он надеялся, что футбол позволит получить образование. Но в седьмом классе получил глупую травму колена во время занятий паркуром. Ханг потерял скорость, и это поставило крест на всех планах. На школьном уровне он еще играл хорошо, но в профи не годился, по крайней мере, пока не сможет сделать дорогостоящую операцию по замещению поврежденных суставов и восстановиться.
Тогда-то Эд предложил подумать о «Дисгардиуме».
— У нас годы уйдут, чтобы чего-то там добиться, — сомневался Ханг.
— Раньше начнем — быстрее заработаем, — говорил Эд. — И начинать надо с песочницы. Пока все там просто валяют дурака, мы будем развиваться. И к окончанию школы прокачаемся так, что в большом Дисе сразу начнем зарабатывать!
Не сразу, но идея нашла отклик в сердце Ханга. Да и друг, хоть и считался двоечником и хулиганом, был поумней многих. Просто после смерти родителей учеба отошла для него на место, далекое от первого. И Ханг полагал, что Эд фигни не предложит. Тем более что идея играть в Дис профессионально вызвала неожиданное одобрение деда: тот считал, что все, что не связано с криминалом, хорошо для внука. И уж точно лучше потенциально яркой, но наверняка короткой карьеры в Триаде.
Они начали искать единомышленников. Эдвард предполагал, что для полноценной прокачки понадобится слаженная группа из пяти человек, идеально сбалансированное и проверенное временем число приключенцев для фарма инстансов. Ханг сразу забил себе роль танка — держать удар и стоять насмерть ему после футбола было не привыкать. Эд планировал стать рейнджем, так как с дистанции легче управлять ходом боя. А вот вакансии хила, мили-бойца и еще одного дамагера остались свободны.
— Я буду Бомбовоз, — заявил Ханг.
— Дурацкий ник, — засмеялся Эд. — Я выбрал такое: «Нагваль».
— И что это значит?
— Мои ацтекские предки верили в духов-хранителей, нагвалей. Еще колдуны себя так называли…
Малик появился в их компании примерно в то же время. Смуглый чернявый араб, маленький и кудрявый, он подвергался насмешкам и издевательствам в школе. Как-то услышав, что Ханг и Эд обсуждают «Дисгардиум», заинтересовался, подошел ближе и, преодолевая себя, поправил Родригеза:
— Нельзя!
— Что «нельзя»? — удивился Эд, но тут же опомнился: — Свали на хрен отсюда.
— Погоди, — остановил друга Ханг и обратился к Малику: — О чем ты говоришь, коротышка?
— Нельзя тебе, Ханг, одновременно качать и атакующие навыки, и защитные. Тогда шанс выпадения танкующего класса резко снизится. А ты хочешь быть танком, если я правильно вас подслушал, — Малик улыбнулся — от уха до уха.
Они разговорились, и выяснилось, что их одноклассник — просто кладезь инфы о Дисе. С того дня Малик стал чувствовать себя защищенным, а у Эда и Ханга появился единомышленник — будущий мастер стелса и скрытных атак.
Позже Ханг поймет, что белоснежная улыбка — главный навык Малика. «Обезоруживающая», — так как-то выразилась Тисса. Но тогда ни Ханг, ни Эд об этом не знали, хотя и учились вместе с первого класса. Просто обычно Малик им не улыбался — наоборот, плакал, наткнувшись на вытянутую ногу Эда и уронив поднос с едой в школьной столовой или стоя без штанов, стянутых Хангом, посреди футбольного поля. Ханг и Эд думали, что это весело.
А потом к ним присоединилась Мелисса, и все трое одновременно в нее влюбились. То есть, может, кто-то из них засматривался на одноклассницу и раньше, но близкое общение укрепило это чувство.
Тисса, как она выражалась, «выбила из них дурь», доступно объяснив, что, когда им «весело», жертвам «безобидных» розыгрышей и приколов грустно. Не сразу, но парни прониклись идеей и перестали вести себя как придурки. Последней жертвой стал Алекс Шеппард, посмеявшийся над Хангом, неправильно отвечавшим у доски. Пакет несмывающейся краски, взорвавшийся в шкафчике Шеппарда, случился в девятом классе. Алекс потом две недели ходил с синим от краски лицом, и, если бы ненависть можно было материализовать, запаса, скопленного им тогда, хватило бы, чтобы подорвать Юпитер…
А теперь они друзья… Надо же, как жизнь складывается. Воспоминания нахлынули на Бомбовоза, когда он машинально отрабатывал ротацию приемов.
Мощный скорпид почти пятисотого уровня работал и клешнями, и хвостом с ядовитым жалом, а потому Бомбовозу пришлось пристроиться сбоку. Его десятка неживых, вернее, уже восьмерка — двое полегло — рвала скорпида активно, но бестолково. Скиф выделил обычных зомби, у которых не сохранились прижизненные умения, а потому урона те наносили относительно немного и брали только числом. В отдалении стояли Краулер и Инфект: первый кастовал, второй играл на гитаре, вдохновляя группу и прислужников.
— Успеваем тот пак взять? — голос Инфекта окончательно вернул Бомбовоза в реальность.
— Полчаса осталось, не успеем, — ответил Краулер. — Надо еще отвести мертвяков к Дьюле. Так что лутаем и погнали.
— Бу-э… — вырвалось у Инфекта, обиравшего скорпидов. — Опять кишки и клешни.
— Скифу, — сказал Бомбовоз. — Может, опять придумает какое-нибудь убер-блюдо.
— Какое? — подозрительно спросил Инфект. Бард за годы дружбы привык, что вслед за вроде бы безобидной фразой у Бомбовоза всегда следует шутка и не всегда добродушная. Но вместо него ответил Краулер:
— Он же сказал, «убер». Все, по страусам!
До двухсотых не дотянули совсем чуть-чуть. Может, и дотянули бы, но они потеряли восемь прислужников, и пришлось быть осторожнее. Требовалось трое мертвяков, чтобы убить одного моба сравнимого уровня, при этом нужно было следить за их очками жизни и подставлять под агро наиболее «живого». Восстанавливались прислужники довольно быстро, но только не в режиме боя. Это тоже отнимало время.
— Я все-таки не пойму, — вдруг сказал Инфект, нарушая ритм мерного поскрипывания ног мехастраусов. — Почему Скиф ничего не сказал?
— Ты опять об Утесе?
— Ну да! «Ну и в бездну его», — по-вашему, нормальная реакция на выход из клана человека?..
— Дворфа, — поправил Краулер, требовавший полноценного отыгрыша ролей.
— Окей-окей! — взбеленился Инфект, резко затормозив маунта. Бомбовоз и Краулер тоже остановились, а вместе с ними и три отряда нежити. — Чертова «угроза» D-класса, дворф-нежить покинул наш клан. Он знает про нас все! Да он, вашу мать, знает даже, где живет Шеппард в реале, был у него дома! И как реагирует сам Алекс? «Ну и в бездну его», и свалил. Ему настолько плевать? Я чего-то не знаю?
— Мы были там вместе, — спокойно ответил Краулер. — Но если спокоен Скиф — спокоен и я. Ты что, еще не привык к тому, что о чем-то мы узнаем только после?
— Сто пудов, так и есть. Эти двое о чем-то договорились, а нам не сказали. И, как говорил Скиф, мы или доверяем друзьям, или нет. Нельзя доверять частично. Так что, друг Инфект, успокойся и занимайся тем, за что отвечаешь…
Остаток пути проделали в тишине. Дьюлы на стройке оплота уже не было, видимо, ушел отдыхать. Дав команду прислужникам «спать», друзья переместились в форт и оставили персонажей, чтобы те «отдохнули» и получили баф «Свежесть» (+50% к получаемому опыту в течение часа). До принудительного выхода сидели в таверне и прокачивали ремесла, обменивались новостями с работягами, флиртовали с Энико.
В пять сорок пять утра сработал будильник. Приятный женский голос пробрался в голову Ханга и ласково попросил проснуться. Парень малодушно решил отказаться от идеи и поспать еще час, но усилием воли поднялся. Умылся, немного размялся, налил себе кофе и полез в капсулу. Школьное ограничение работало с полуночи до шести утра, что позволяло проснуться раньше и заняться развитием чего-то, что не требовало групповой игры. Все «Пробужденные» знали об этом, но Алекс и без того пробил себе разрешение играть без лимитов, а Эд с Маликом предпочитали лишний час поспать.
Оказавшись в Дисе, Бомбовоз огляделся. На Кхаринзе была еще ночь. Зал таверны пустовал, за стойкой бара дремала помощница тетушки Стефани. Не Энико, к сожалению. Помахав ей рукой, он вышел из таверны, оседлал мехастрауса и направился к океану.
Путь туда лежал через стоянку армии нежити. Лич Шазз никогда не спал: закончив с постройкой зиккуратов, занялся раскопками. Монстры вырубили джунгли на километр вокруг, но на этом не остановились. По приказу Шазза выкопали огромный котлован — сверху по краю его патрулировали тройки Костяных гончих, внизу копошились скелеты, зомби, Мерзкие поганища и Поганые тошнотища.