От раздумий отвлек телефонный звонок. До Ани дошли слухи о барабашке и теперь, замирая от восторга и ужаса, она хотела знать: не Дашин ли это игоша.
— Он не мой! — прорычала та в трубку. — Кстати, к нам тетя приехала, так что часто забегать теперь не смогу.
Аня заскучала и свернула разговор, не забыв передать привет от брата. Почему-то на душе потеплело и, входя в лифт, Даша начала мурлыкать детскую песенку. Почему вдруг ее — сама не понимала. Просто настроение было… такое.
Дверцы мягко сомкнулись, где-то вдалеке загудел мотор. Лифт дернулся и поплыл вверх. От нечего делать Даша в тысячный раз стала рассматривать приклеенную на стену рекламу, которая предлагала купить роллы, мебель и целые дома, а если не было денег, сулила выгодный кредит.
Но в этот раз среди знакомых блоков появился черный прямоугольник. Белые буквы читались плохо, пришлось напрячь зрение.
«Винтажная и антикварная мебель для элитных ресторанов и кафе».
Даша могла чем угодно поклясться, что еще утром этого объявления не было! А листок с рекламой — был. Вон, даже царапина через фотографию жилого массива та же самая!
Стало интересно, какой дурак решил разместить свою рекламу элитных и очень дорогих товаров в обычном лифте. Но ни телефона, ни адреса не было. Даша всматривалась в неудобочитаемый текст, пока в глазах не потемнело, а потом поняла, что это гаснет лампочка. Да натужного сипения мотора не слышно — лифт замер где-то между этажами.
А потом его тряхнула, словно кто-то подпрыгнул. И, вторя грохоту, кабину наполнил заливистый детский смех.
Лифт содрогался, Даша вжалась в стену и от ужаса не могла даже кричать. Узкий лучик света, сочащийся из сомкнутых створок, не сумел разбавить темноту.
Ощутив на лице сквозняк, словно кто-то пробежался совсем рядом, Даша закричал и сползла на пол.
Очнулась от громких голосов и похлопыванию по щекам.
— Жива, — раздалось сверху, но дружный вздох облегчения тут же сменился злым:
— Допрыгалась?
Даша помотала головой, не понимая, в чем ее обвиняют. А, сообразив, заняла глухую оборону:
— Не прыгала я! Что я, маленькая!
— Конечно, не прыгала, — столпившиеся люди расступились, давая дорогу Ирине Васильевне. — Этот лифт уже давно ремонтировать пора. Что за бардак! Надо жаловаться в управляющую контору.
Схватив племянницу за руку, она потащила ее по лестнице. Даша спотыкалась, но шла: хотелось поскорее оказаться дома.
Захлопнув дверь, тетя потребовала:
— Рассказывай!
Выслушав, нахмурилась:
— Теперь никому покоя не будет. Хорошо, если убивать не станет.
— А он… может? — едва слышно спросила Даша и тут же поняла, что сама знает ответ.
— Не своими руками, конечно… Но лифт раскачать, лед на ступеньку подложить, позвать ребенка поиграть на открытом балконе… — тетя задумчиво потерла переносицу.
— И ничего нельзя сделать?
— Можно. Но для этого нужно найти родившую его женщину или хотя бы имя узнать.
У Даши остались еще вопросы, но вернулся папа. Он разулся в коридоре и с ходу поинтересовался:
— И что ты устроила? Три часа лифт простоял.
Под его суровым взглядом Даша вжала голову в плечи. Тетя бросилась на помощь:
— У тебя совесть есть? Дочка три часа без сознания пролежала, а родной отец, вместо того, чтобы пожалеть, ругается. Спасибо говори, что она, вообще, жива осталась!
Папа поджал губы:
— Меньше прыгать надо.
И ушел в спальню. Вскоре оттуда донесся звук работающего телевизора.
— Успокойся, — Ирина Васильевна притянула к себе племянницу. — Он просто устал. Ты, вот что, иди займись чем-нибудь, а нам с твоим отцом нужно серьезно поговорить.
Даша сидела в своей комнате. Верхний свет не включала, ограничившись настольной лампой, отчего помещение сжалось до размеров письменного стола. В черных окнах плясали отражения предметов и девушка старалась не смотреть в ту сторону. Смелости, чтобы задернуть шторы, не хватило — было страшно увидеть даже собственное отражение.
Из спальни долетали обрывки фраз. Взрослые ссорились. Из-за нее. Но прислушиваться Даша тоже боялась: казалось, тогда в уши ворвется скрип раскачивающейся на ветру веревки.
Наконец, дверь спальни открылась и в коридор вылетела взъерошенная тетя:
— Даш, пойдем ужинать. Если кто решил голодать, — она демонстративно повысила голос, — тот сам себе злобный Буратино!
На кухне к ним присоединился папа. Пряча глаза, он поинтересовался самочувствием дочери, а потом вдруг извинился:
— Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, атмосфера больницы подействовала. Ну, рассказывайте, как в тут?
— Отлично! — тетя не позволила Даше вставить ни слова. — Я нашла прекрасную тему для работы, думаю, это будет бомба! И, кстати, дорогой братик, хотелось бы знать, почему ты считаешь дочь никчемной белоручкой? Она прекрасно справляется со всеми домашними делами, и единственное, что ей сейчас нужно — понимание родных.
Папа снова виновато посмотрел на Дашу и принялся рассказывать о маме. О том, как она скучает, и о том, что врачи никак не могут определить ее болезнь:
— Назначили целый консилиум. Собирается на следующей неделе, приедет какой- то профессор.
— Что, так серьезно? — мрачно спросила Ирина Васильевна и, не дожидаясь ответа, велела:
— Девочки готовили, мальчики моют посуду! Дашка, пойдем, пошепчемся.
Папа не возражал.
Прохладная рука легла девушке на лоб:
— Голова не болит? Как ты себя чувствуешь?
Тетя заметно нервничала, это было так необычно, что Даша не стала говорить о собственных страхах:
— Нормально. А что?
— Это хорошо, — кивнул тетя своим мыслям. — Просто кажется, что я свихнулась. А с твоим папой, как ты сама понимаешь, поделиться не могу.
Даша почувствовала, что дрожит. Вокруг происходило много всего, но волнение тети было действительно чем-то невероятным.
— Помнишь те пятна на стене? Я ведь нашла, что там раньше было, — дрожащими руками она протянула распечатки.
Даша вгляделась в обведенные маркером участки. А потом с ужасом уставилась на тетю, не веря.
Та смотрела в сторону. Прямо на любимые папины часы. Точную копию тех, что украшали зал «Рябиновой грозди».
— Не может быть! — ахнула Даша. — Это же не они? Просто похожие?
Ирина Васильевна пожала плечами:
— Кто знает? Если производство было поставлено на поток, то, скорее всего. А если штучная работа… Нужно искать, что это за часы, кто производил, когда… Леша! Неужели не помнишь, откуда у тебя эта древность?
— На свалке лежали, — донеслось из кухни и Дашин папа, вытирая руки полотенцем, вошел в комнату: — А что?
— Так, интересно стало.
— Вот что, девочки, мне нужно поработать, так что если ничего важного не случиться, справляйтесь сами. Кстати, Ира, Люда спрашивала, зайдешь завтра?
Дашей мама не поинтересовалась, и это было обидно.
Она с ногами забралась в любимое кресло на балконе и достала вязание. Теперь стало видно что это будет — ажурная занавеска. Но куда ее приспособить, Даша пока не знала.
Вскоре она пожалела, что не принесла ноутбук — за вязанием можно смотреть кино. Вставать было лень, да и настроения уходить с балкона — тоже. Здесь хоть создавалась иллюзия одиночества.
Больше всего на свете Даше хотелось уединения. Завернуться в одеяло, не видеть уличных огней, бегущей ленты машин вдалеке, не слышать их рева, стука клавиш тетиного ноутбука, скрипа качелей, долетавшего с детской площадки.
Но там не было качелей! И этот звук…
— Тетя! — колос дал петуха, пришлось звать снова.
Ирина Васильевна выскочила на балкон, как была — с распечатками и осколком стекла в руках.
— Что? Даша, тебе плохо? Заболела?
— Вы… слышите? Скрип…
Тетя выглянула в окно. Затаив дыхание, девушка следила, как та всматривается в темноту, как ползут вверх брови…
— Там никого нет.
Понимая, что если не увидит это сама, то свихнется от страха, Даша распахнула окно. Ночной ветерок, пахнущий городской пылью, взъерошил волосы.
Скрип стал отчетливее. А еще темнота возле разрушенной площадки была живой. Она двигалась, но что скрывается за сгустком мрака, разглядеть не удалось. Тетя даже на телефон щелкнула — бесполезно. Только бледные городские огни и огромный белесый шар в небе.
— Странно, такая яркая луна, а темень — хоть глаз выколи, — Ирина Васильевна посмотрела на зависшее над головой светило сквозь осколок, который крутила в руках. И вскрикнула, отшатываясь.
— Что? — не дождавшись ответа, Даша выхватила у нее стекло и навела на площадку.
Темнота отступила. Бледный свет заливал улицу, на которой исчезли все цвета. В мире царило черное и белое.
На остове горки, привязанная к покореженной перекладине, болталась веревка. На ней, повиснув в петле, качался игоша. А вокруг мельтешили тени. Оскаленные пасти блестели в лунном свете, а белые глаза шарили по окнам домов, словно выискивая жертву.
Даша вскрикнула. Стекло выскользнула из пальцев и упало на толстый ковер под ногами.
— Что… кто…
— Идем, — Ирина Васильевна увлекла испуганную девочку на кухню, задернула шторы и поставила на плиту чайник.
Его уютное ворчание и мягкий желтоватый свет лампы успокаивали. Перестав трястись, Даша выжидательно уставилась на тетю.
— Не смотри так, я и сама ничего не поняла. Видимо, эта стекляшка не так проста, как кажется.
— А… игоша?
— Игоша… — тетя задумчиво посмотрела на кипящий чайник, но выключила не сразу, — Ты же его впервые там же видела? На горке? Значит, и тело где-то там. Странно. Обычно детей, из которых игоши получаются, в подполе хоронят, я думала, надо в подвале искать.
— А других? Тетя Ира, ты видела? Зубастых?
— Видела. Я не знаю, кто это. Эх, сюда бы мой архив, там столько всего! Ну, ничего, разберемся с игошей и…
Она замолчала. Из коридора послышались тяжелые шаги. Кухонная дверь покачнулась и с протяжным скрипом распахнулась.
— Надо же, — нахмурился папа. — Вроде бы смазывал недавно, и опять пора. А вы что, чаевничаете? Ирочка, налей мне тоже.
Та протянула брату большую цветастую кружку и подвинула вазочку с печеньем.
Даша, забыв про страх, ерзала на стуле: ей не терпелось рассказать папе об игоше. Теперь-то доказательств было хоть отбавляй! Но Ирина Васильевна, поняв, в чем дело, поднесла палец к губам.
И Даша промолчала — в том, что касалось потустороннего, тетя разбиралась лучше.
Ночью она едва заснула — проклятый скрип ввинчивался в уши даже сквозь подушку, а утром, первым делом поинтересовалась:
— Почему ты не рассказала папе? Он бы что-нибудь придумал.
— Для начала Алеша рванул бы к врачу, проверяться на вменяемость. Справимся без него. Ты, случайно, не знаешь телефон управляющей компании?
Даша не знала, поэтому тетя залезла в интернет, а потом долго и много разговаривала по телефону. Она не ругалась, но голос сочился таким холодом, что Даше показалось, что на стенах проступил иней.
— Ну вот и все. Делов-то, — Ирина Васильевна положила трубку. — Теперь мы можем только ждать. Вернее, ждать будешь ты. А я отправляюсь на поиски приключений!
И, засунув в сумку распечатки фотографий, смартфон и стекло, скрылась за дверью.
Даша послонялась по квартире, ожидая звука уже привычных шагов. После того, что говорила об игоше тетя, оставаться одной было жутковато, но выходить в подъезд тоже не хотелось. И она уговорила Аню прийти в гости.
— Надеюсь, барабашка успокоился, — она опасливо заглянула на кухню.
— Не барабашка — игоша. Тетя говорит, что скоро он исчезнет, она для этого что-то делает.
— Хорошо бы, — поежилась Аня. И сообщила: — Площадку сносят, техники понагнали!
— Видела. Шуму от них, жуть!
— Интересно, что теперь на месте горки будет? — Аня подскочила к окну и крикнула: —Дашка, там что-то случилось!
Девушки какое-то время смотрели на замерших рабочих, на подъехавшую машину полиции и, не сговариваясь, рванули во двор.
Загадки
Выросшую на месте детской площадки яму огораживали красно-белой липучкой. Участковый, которого в доме видели реже, чем Новый Год, носился туда-сюда.
— Видок у него не очень, — заметила Аня.
— Смотри! — ткнула ее в бок Даша.
Из ямы что-то достали и, уложив в картонный ящик, закрыли тряпкой. Как подруги не вытягивали шеи, рассмотреть, что именно за находка вызвала такой переполох, не получилось.
Коробку убрали в машину с мигалками и увезли. Рабочие тоже принялись убирать инструменты, что вызвало среди зрителей новый переполох:
— Это что же, горку ремонтировать не собираются?
— А яму закопать? Здесь же дети играют! Не дай бог, упадут!
Бедолага участковый пытался объяснить, что проводить дальнейшие работы нельзя, что это помешает следствию. Но его не слушали.
Даша крутила головой и не могла понять, что не так. Наконец, спросила у подруги:
— Ань, ты ничего не замечаешь?
Та оглядела толпу уже внимательнее:
— Бабки! Их не слышно!
«Дворовой комитет», от которого житья никому не было, что-то живо обсуждал в «штабе» — на лавочке под навесом.
— Чтобы бабки права не качали, — Даша помотала головой, — конец света!
— Они что-то знают! — не сомневаясь в собственных выводах, Аня поволокла подругу прочь. Наблюдать, как отбивается от наседавших жителей участковый, стало не интересно.
Зато у бабок было что послушать.
Устроившись так, чтобы слышать каждое слово, девушки сделали вид, что зависают в смартфонах — идеальная маскировка. Старшее поколение, вечно бурчащее на молодежь было уверено, что уткнувшиеся в «гад же ты» девушки ничего не видят и не слышат, и оттого не особо стеснялись в выражениях.
— Да точно Нюрка из седьмого дома. Помните, о прошлом годе как разожралась? Не ходила — плыла павой, словно расплескать чего боялась!
— Точно-точно! А потом р-р-раз, и пропала. Вернулась тощая, черная, ни с кем не разговаривала… Наверняка родила, и убила младенчика, чтобы не мешал жизнь строить.
Девушки переглянулись.
— Думаешь, она? — спросила Аня одними губами.
Даша взглядом указала на свой подъезд — тетя Ира как раз пыталась войти, одновременно удерживая тяжелую дверь, пакет из супермаркета и огромную стопку разноцветных папок. Помощь подскочивших девушек она приняла с благодарностью:
— Ну и отлично, что вы обе здесь. За мной!
Игнорировать отданный генеральским тоном приказ было страшновато.
Дома Ирина Васильевна позвала девушек на кухню и, разбирая покупки, попросила:
— Даша, поставь чайку. Сейчас отдышусь, и что-нибудь приготовлю. Любишь тушеную в молоке печень?
Даша любила. Аня тоже — она признавалась, что может есть ее только у Бересклетовых.
— Так, старинный рецепт, — рассмеялась Ирина Васильевна. — Помню, хозяйка, пока мне сказки сказывала, все по дому хлопотала. Ну, я и подсмотрела.
Надев фартук, она принялась готовить. И между делом спросила:
— И что там с площадкой? Нашли тело?
Девочки застыли.
— Чего переглядываетесь? — Ирина Васильевна включила плиту, — Интересно, как догадалась?
Дождавшись синхронного кивка, продолжила:
— Игоша по всему дому бегал, да, подозреваю, не только по вашему. Но всегда, повторяю, всегда, приходил на детскую площадку. Причина могла быть только одна: его собственное тело. Мятущимся призракам необходима привязка к этому миру.
— И ты, — восхищенно выдохнула Даша, — решила не искать сама, а вызвала бригаду?
— Нет, — водрузив кастрюлю на плиту, Ирина Васильевна взялась за приготовление подливки. — Я всего лишь возмутилась, что на детской площадке лежит груда железа! Это же опасно! Конечно, пришлось надавить, пригрозить, но,
— нож указал на окно, — результат налицо. Ну, девочки, милые, неужели вы думаете, что если бы я позвонила в полицию и сказала, что в вашем дворе закопан труп младенца, все бы кинулись проверять?
— Скорее, звонить в психушку, — рассмеялась Аня. — А что, игоша теперь уйдет?