Увы! Сам мальчик оказался слишком живым для истинного служителя! Имеющий слишком много своих собственных чувств да глубоких затаённых желаний, он даже периодически бессовестно исполнял их. И, хотя окружающие этого не знали, он не мог быть Пророком! И оттого Судьба и Время лишь на краткие моменты приоткрывали завесу неизведанного будущего.
У него не получалось разглядеть все вероятные развилки и возможные переплетения путей… Однако сказанные только что собственные слова дали ему понять, что принятое им решение насчёт девочки, действительно являло собой некий глобальный поворотный момент событий.
Вот только, к чему бы тот привёл, Пророк не зрел.
Уже не обращая внимания на встреченных им людей, мальчик пошёл дальше, безрезультатно стараясь приподнять завесу. Он пробовал снова и снова. Но пот зря выступил на его лбу от напряжения и сосредоточенности. Только Верховный жрец Света — Саэтар недовольно и подозрительно поморщился.
Эта реакция заставила Пророка приостановить усилия и насторожиться.
Его тайна могла быть раскрыта?!
Но нет. Лицо жреца тут же безмятежно расслабилось.
… Пожалуй, не стоило видеть в том для себя угрозы.
Не сейчас.
Сознание снова неожиданно вернулось к Инге. Она обнаружила себя также созерцающей простирающийся далёкий прекрасный сад, освещённый яркими лучами восходящего солнца. Девушка встряхнула красными волосами, стараясь прийти в себя. Резкое возвращение в собственное тело, которым можно было управлять, отразилось лёгкой болью в голове. Ноги и руки же напоминали вату. По мышцам пробежал ток, как если бы те затекли.
— Я не понимаю, — протяжно молвила Инга.
Увиденное воспоминание, ничего не объясняло на её взгляд. Только вызывало уйму новых вопросов, а те и так беспощадно увеличивались с геометрической прогрессией. Показанные краткие фрагменты памяти никак не желали состыковаться в единую картину событий.
— Тогда обернись, — мягко посоветовал Хозяин Острова.
Девушка сделала медленный разворот, и её сознание снова потерялось в глубинах иного существа. Она словно ныряла в бассейн, задержав дыхание, и погружалась всё глубже и глубже, не думая о том, что без возвращения на поверхность, ей больше никогда не сделать новый вздох…
День седьмой. Тем временем
Едва крапающий дождик усилился, и оттого лицо Остора нахмурилось ещё сильнее. Не то, чтобы осадки на Острове были такой уж редкостью, просто в свете недавней бури они воспринимались только с тревогой. Разочаровывать обнадёженных туристов стало бы рискованно для собственных измученных нервов…
В дверь робко постучались.
— Я до сих пор не простил тебя за эту выходку! — громко и грозно прикрикнул он.
В доме кроме Риэвира никого не было. Так что догадаться, кто решил его потревожить, являлось делом элементарнейшим.
— Ну и сердись! — послышался раздражённый голос. — Можно подумать, что ты всегда поступаешь исключительно правильно!
После своей речи брат зло лягнул дверь ногой и, громко топая, ушёл прочь. Остор же задумчиво посмотрел на массивное фамильное кольцо на своём мизинце. Когда мать приняла путь жрицы, то оставила то в семье, вкладывая в ладонь старшего сына.
…Он так и не нашёл женщину, чью руку оно могло бы украсить.
Владыка с тоской снова посмотрел за окно. На дорожке перед домом образовывались лужицы. Они отблёскивали чёрным глянцем в свете фонарей у крыльца. Новые капли волновали их гладь. Заставляли её пузыриться. Пожалуй, если бы кто вышел наружу, то промок бы насквозь в считанные минуты. И потому Остор, спустившись по лестнице в прихожую, прежде чем начать свою прогулку по улицам города накинул плащ и раскрыл зонт.
Он шёл стремительным уверенным шагом, и оттого его силуэт казался одиноким случайным прохожим зловещим. Те замирали на миг и задумывались — быть может, было бы лучше вернуться в гостиницу? Сомнений в том, что встреченные оказались туристами, у Остора не возникало. Островитяне знали, что ночь принадлежала Хозяину Судьбы и Времени и не спешили знакомиться с сим созданием. Наверное, Владыка тоже привычно остался бы в доме, если бы не ощущал волнение и страх. Сейчас его чувствами владели неприятных хлопоты.
— Откуда это вы в такую ночь? — прокряхтел Арьнен, с недовольством разглядывая вошедшего.
— Откуда, а не куда? — задал он подозрительный вопрос и не менее мрачно взглянул на старика в ответ да стряхнул с уже закрытого зонта капли дождя. Они тут же впитались в ковёр, ворс которого отчего-то всегда оставался сухим и чистым. Мужчина намеренно, пока вешал плащ, осмотрел место, где стоял ранее. На ботинки комками налипла слякоть, но холл гостиницы грязь никак не потревожила.
— Так ясное дело, что к Инге вознамерились. Зачем, конечно, не скажете, — с хитроватой усмешкой пояснил Арьнен и, уже хмурясь, добавил. — Вот только спит она уже. А моих гостей не дело будить.
— На этот раз придётся.
— Ну-ну, разошлись то вы как. Здесь мой дом, — с угрозой произнёс владелец отеля. — И, будь дело основательное, я б и слова не сказал. Но у вас оно совсем не такое.
— Да вам никак известно всё и вся, Арьнен! — сарказм в голосе Остора усиливала необоснованная личная неприязнь. — Даже странно, что в совете Владык состою я, а не вы!
— Ничего странного не наблюдаю. Для вас участие в нём важно. А для меня — нет.
Они уставились друг на друга. Холодные серые и глубокие голубые глаза столкнулись враждебными взглядами. На миг. Доли секунды хватило, чтобы в ясных очах старика промелькнула смешинка.
— Оставьте вы девочку в покое, — мягко попросил тот. — Ей за эту неделю многое пережить пришлось. Ваши советы только разбередят её старые и свежие раны.
— Уверены, что советы?
— Уверен! Были бы приказы, так кого другого направили.
Арьнен улыбнулся, и Остор понял, что отвечал ему своей улыбкой. Лёд между ними отчего-то треснул. А потому мужчина тяжко вздохнул. Его прежняя решительность незаметно ускользнула, и на её месте осталась лишь непомерная усталость от груза забот.
— И всё-то вы знаете! Мне иногда даже кажется, что вы и есть настоящий Хозяин Острова… А? Прав я?
— Нет, — владелец гостиницы добродушно рассмеялся. — Уж за такую оказию не переживайте. Мне бы не хватило ответственности весь мир на своих плечах держать… А вот вы сами, Остор, на эту роль куда как больше подходите.
— У меня уже есть свой долг, — спокойно сказал он. — Чужого мне не надо.
— Тогда оставьте другим не только их обязанности, но и испытания. Не берите на себя решения брата, — старик подошёл ближе к собеседнику, взял его за руку и повернул ладонь так, чтобы удобнее было рассмотреть фамильное кольцо. А затем снова посмотрел глаза в глаза. От этого взгляда по спине Остора пробежали мурашки. — Вы ведь столь хороший Владыка только потому, что за делами Острова свои собственные заботы откладываете. Может, пора уже о них вспомнить?
— Арьнен…
— Потому что они затаились и ждут. Ждут, когда вы о них вспомните, или же когда дадите неразрешённому, наконец-то, пожрать вас!
Холод слов и хищный звериный взор старика заставили Остора вырвать свою руку. Чувствуя невероятное смятение, он осознал, что был готов вытащить меч и снести голову собеседнику. Но меча у него при себе не было. Так что Владыка с опаской и настороженностью лишь оглядел Арьнена с ног до головы, как если бы решал, оскалится ли и бросится ли тот на него словно дикий зверь, и, не говоря ни слова, суетливо накинул свой плащ. Возвращение на улицы вышло столь торопливым, что зонт остался в гостинице. Однако вновь заходить внутрь мужчина не был намерен, тем более что дождь за время краткого разговора несколько стих. Ветер, правда, задул сильнее, жёстко теребя волосы. А, может, ему это всего лишь показалось. Ведь Остор, почти дойдя до своего дома, развернулся в новой невероятной спешке. Он даже потревожил покой одного из знакомых горожан и, одолжив лошадь, помчался во весь опор.
Путь его прекратился далеко за чертой города. Владыка остановился недалеко от скромного каменного здания на обрыве. Будь у дома два этажа, а не один, то оно смотрелось бы внушительнее, но никакой перестройки за все три поколения людей, живших в нём, так и не происходило. В результате нынешнему семейству должно было быть несколько тесновато из-за необходимости обитать вместе с престарелыми родственниками. Пожалуй, Остор бы давно уже пристроил хотя бы веранду…
…И всё же не он являлся хозяином.
— Да кого же там принесло?! — раздался недружелюбный мужской возглас в ответ на настойчивый непрекращающийся стук.
Вскоре занавеска на окошке двери отъехала в сторону, и за стеклом стало видно настороженное хмурое лицо Владыки Шейтенора. От узнавания гостя оно ещё больше скуксилось.
— Кто там, милый? — донёсся до Остора знакомый и приятный голос, в котором прозвучало волнение. Зажглась и переносная лампа. В доме по-прежнему не было постоянного электричества и генератор, чтобы не шумел, на ночь всегда отключали.
— Да так, — ответил Шейтенор и, проскользнув за дверь, плотно ту за собой закрывая, встревоженным шёпотом поинтересовался. — Что произошло? Поднебесье?!
— Нет. Мне бы с Мэйтэ поговорить… Позволишь?
Сердце Остора должно было начать стремительно биться от высказывания такой просьбы. Во всяком случае, он думал, что должно было бы быть так. И оттого на миг удивился собственному спокойствию. А затем решил, что в его воображении столько раз разыгрывалось подобное, что страх просто-напросто давным-давно канул в небытие.
— А с чего бы, — начал было Шейтенор, но его жена в своём женском любопытстве уже открыла дверь и, поняв кто перед ней, удивлённо воскликнула:
— Остор?!
Затем она прикрыла себе рот ладонью, нервно всматриваясь в темноту комнаты за спиной. Видимо дети спали крепко и не проснулись, но Мэйтэ всё равно боялась их разбудить. Лампа же в её руках слегка задрожала. Масляный огонёк запрыгал, создавая причудливые тени, и излучаемое им тепло заставило Остора ощутить сырость и холод с новой силой. Он непроизвольно шмыгнул носом и вытер ладонью капли над верхней губой.
— Да ты же мокрый насквозь, — округлила глаза Мэйтэ и требовательно произнесла. — Давай в дом!
— Он здесь по делу. И уже уходит, — запротестовал Шейтенор, бросая грозный предупреждающий взгляд на нежданного гостя.
— Я не знаю, что это за дело, но на нашем пороге замёрзший, вымокший человек. И сейчас ночь! — она проскользнула в щель между дверным проёмом и мужем, чтобы ловко ухватить Остора под локоть и потребовать. — Идём! Без чашки горячего чая не отпущу!
— Спасибо, Мэйтэ, — воспользовался он приглашением и, не глядя на хозяина дома, вошёл внутрь. Слух уловил тяжёлое и злобное дыхание Шейтенора за спиной.
Присев на предложенное кресло в небольшой гостиной, одновременно служившей и спальней для супругов, Остор стянул мокрый плащ. Женщина к тому времени уже зажгла камин, а потому повесила одежду сохнуть поближе к огню, начавшему лизать дно тяжёлого старого чайника.
— Тебе плед дать? — сжалился Шейтенор, разглядев, какую жалкую картину представлял сейчас из себя его извечный оппонент.
— Не откажусь.
— Держи, — Шейтенор подал аккуратно свёрнутое шерстяное одеяло и заметил. — Рановато ты повязку снял. Что? Разве рана уже затянулась?
— Не до конца. Но так рука болит меньше.
Некоторое время после его ответа стояла тишина. Разговаривать им всем втроём было особо не о чем… Не погоду же обсуждать в самом деле?!
— Хорошо огонь горит, — наконец произнёс Остор, чувствуя, что должен был хоть что-то сказать.
— Да, но дров мало. Пойду ещё принесу.
— Куда ты? — испугалась за мужа Мэйтэ. — Ночь!
— Мы не в Поднебесье, — проворчал Шейтенор, не довольный такой открытой заботой. — Так что дойду до поленницы без приключений. Заодно и его коня под навес привяжу. Пусть поест да тоже передохнет бедолага.
Женщина встревожено потеребила пояс халата, но на дальнейшие возражения в присутствии гостя не решилась. Поэтому её супруг, захватив с собой лампу, вальяжно вышел во двор. Она позволила себе лишь осторожно подойти к окну и проводить любимого взглядом.
— Мэйтэ.
— Да? — подруга детства вынужденно обернулась.
Слова дались ему нелегко.
— Я прошу прощения за то, что так и не пришёл на твою свадьбу.
— Не за вчерашнее? — поразилась она.
— Нет. То, что было вчера, всего лишь следствие моей изначальной ошибки. Мне действительно следовало принять твой выбор годы назад. И, наверное, тогда бы мы определённо прожили их несколько счастливее… Во всяком случае, тебе не пришлось бы прятаться от меня!
Он постарался произнести свою последнюю реплику с излюбленными шутливыми интонациями младшего брата. Те сработали. Мэйтэ мягко улыбнулась, хотя глаза её подозрительно заблестели.
— Ну, место для игры в прятки я подобрала отличное!
Она явно нервничала, но старалась этого не показывать.
— Да. Хорошее… Но, знаешь, я бы хотел подарить тебе кое-что.
— Зачем?
— Мне приходило от тебя приглашение, но я же так и не принёс невесте подарок.
Остор встал. Плед от этого движения слетел с его плеч и остался на кресле, но ему ненамного стало холоднее. На Острове никогда не царил лютый мороз, а в камине ещё и весело потрескивали поленья. Искры взвивались вверх и ускользали в трубу вместе с дымом. Чайник начинал тихонечко гудеть.
— Я не могу принять это! — возразила Мэйте, округлив глаза и настойчиво стараясь вложить массивное кольцо прохладными пальцами обратно в руки Остора.
— Можешь, — он уверенно и крепко сжал её ладонь в кулачок. — Мать сказала мне отдать его той женщине, чью улыбку я бы хотел видеть каждый раз как просыпаюсь и засыпаю. И кроме тебя такой так и не появилось в моей жизни… Вот только вместо счастья я каждый день приносил тебе боль.
— Остор…
— Друзья?
Он вытянул мизинец. Мэйтэ горько усмехнулась, узнав их детскую примирялку. Она повторила его жест, и их пальцы сцепились в замочек на несколько секунд.
— Друзья.
Раздался слабый, постепенно усиливающийся свист, сообщающий, что вода закипела. Однако никакой горячий напиток не мог согреть лучше, чем тепло на сердце и спокойствие в душе. И оттого вместо того, чтобы снять чайник с огня, люди в комнате тихо, чтобы никого не разбудить, рассмеялись. Каменное небо, скрывающее от них долгие годы свет, наконец-то треснуло и обратилось в пыль.
День седьмой. Вне времени и пространства
Комната осталась почти прежней. Та же широкая кровать с балдахином. Та же мебель, включая столик с хитрыми камушками. Только напротив окна, у которого она стояла, располагался занавешенный плотными белыми нитяными шторами с хрустальными бусинами арочный проём. На пороге застыла хрупкая красноволосая девушка-подросток. Об юном возрасте говорила нежная бледная кожа, а не рост. Та была высокой. Почти по плечо Хозяину Острова. Остроконечный подбородок незнакомки виновато смотрел вниз. Это положение лица удлиняло её красивый тонкий, немного курносый носик с россыпью ярких оранжевых веснушек.
— Ты должна бороться с тем, что внутри тебя, — с укором сказал юноша ломающимся голосом.
При ней он мог позволить себе выражать немного эмоций, чтобы ощущать жизнь полнее. Они вдвоём боролись против целого мира. Она стремилась избежать своей участи, сохраняя остатки собственного «Я». Он притворялся, что полностью утратил его… Но здесь, в его покоях можно было позволить быть самими собой.
Пусть немного, нечасто и ненадолго.
— Я так и сделаю, — покорно ответила девушка.
— Нет! Ты не должна со всем соглашаться просто так. Ищи противоречие! Возрази что-нибудь! — начал умолять он.
— Это сложно, — созналась она и подняла грустное личико. Светлые ореховые глаза (не чёрные как должны были бы уже быть!) давали понять, что та и так держалась как могла. В её возрасте остальные прислужники уже полностью были подчинены смирению. — Моё сознание засыпает. Когда я ложусь спать, то не знаю, проснусь ли с пониманием, что я — это я. Более того, проявить характер смею только с тобой.