— Наконец-то настоящий воздух!
Я поискала обещанный самолет и, наконец, поняла, что он стоит прямо перед нами. Я привыкла, что самолеты — это массивные серые объекты. Этот же был маленький, черный и по большей части состоял из окон.
Женщина в форме обороны улья с приметным значком пилота в виде серебристых крылышек подошла и вопросительно взглянула на нас.
— Я должна доставить на морскую ферму пассажирку по имени Джунипер.
— Это я. — Джунипер радостно выступила вперед.
— Один из наших прибрежных патрульных самолетов проходил ежегодное техническое обслуживание. Сейчас же должен вернуться на морскую базу. — Пилот указала на самолет. — Полет на нем тебя устроит, Джунипер, или большие окна вызовут дискомфорт?
— Обожаю окна.
— Джунипер опоздала на сегодняшний плановый рейс на морскую ферму, — пояснил Лукас. — Я должен отправить ее туда этим вечером для сбора информации, но не хочу привлекать к ней внимание. Есть ли возможность не позволить людям узнать, что полет организован специально для нее?
— Легко, — ответила летчица. — Мы просто скажем, что Джунипер пропустила плановый рейс, узнала, что я возвращаю этот самолет на базу, и напросилась ко мне в попутчики.
— Попутчики? — Лукас превратил слово в вопрос.
— Упросила ее подвезти, — объяснила пилот. — Плановые самолеты перевозят официальных пассажиров и грузы между морской фермой и ульем, но часто появляются неофициальные пассажиры, желающие навестить семью. Люди с фермы могут летать плановыми рейсами, если есть место, но когда не находят его, а в других самолетах на этом маршруте оно обнаруживается, то набиваются в попутчики.
Лукас поднял брови.
— Меня удивляет, что жителям морской фермы позволено занимать места на самолетах обороны улья.
Летчица пожала плечами.
— Совершенно естественно, что люди хотят навещать родственников. Наша база находится совсем рядом с морской фермой, у нас есть приказ поддерживать хорошие отношения с ее жителями, а подвозка — это легкий способ добиться популярности. Единственное правило — провести полную проверку личности, прежде чем пускать пассажиров на борт.
Пилот и Джунипер подошли к самолету и вскарабкались внутрь. Зашумел мотор, и включились огни. Когда аппарат оторвался от пола, я увидела Джунипер, радостно машущую нам на прощание, и автоматически ответила тем же.
Самолет выскользнул в открытые двери ангара, и его огни исчезли вдали. Лукас запустил руки в волосы.
— Люди на морской ферме не просто радуются выходу во Внешку, они выпрашивают подвозку на самолетах обороны улья и сами решают, проходить ли лотерею. яцччьх — Он застонал. — Если в пятой группе подозреваемых не окажется цели, у нас огромная проблема. Работники безопасности морской фермы, возможно, не справляются из-за некомпетентности или даже помогают цели в своих рядах, но как мы сможем ими руководить? Мы так плохо понимаем морскую ферму, что даже не знаем, какие вопросы задавать.
Глава 14
На следующее утро я дождалась, пока мы Лукасом закончим завтрак, а затем начала тщательно подготовленную речь.
— Я чувствую, что должна сейчас прочитать разумы пятой группы подозреваемых с морской фермы, а не тянуть с этим до вечера. Джунипер совсем не походила на дикую пчелу, а нам нужны подвижки в деле, прежде чем пострадают еще люди.
Лукас покачал головой.
— Для восстановления тебе необходимы полные двадцать четыре часа. Джунипер — не дикая пчела, но чтение ее ума все равно обернулось для тебя большим напряжением. Ее мысли были наполнены смущающими образами и идеями. Сильный характер и яркие чувства произвели на тебя глубокое впечатление. И что еще хуже, тебя застал приступ ее клаустрофобии и воспоминания о травматичном инциденте.
Он помолчал.
— Мы все время говорим об одном и том же, Эмбер. Ты пытаешься раздвинуть свои границы, чтобы помочь другим. На деле, у нас есть лишь пять истинных телепатов, когда нужны восемь. Всегда будут случаи, которые лишь выиграют от твоей помощи. Всегда будут умы, которые ты должна срочно прочитать. И всегда будут причины для сокращения твоего восстановительного периода после контакта со сложным разумом.
Лукас аккуратно сложил наши пустые тарелки.
— Мы не можем позволить себе вступить на этот путь. Двадцатичетырехчасовой восстановительный период — это абсолютный минимум, безопасный для телепата. Уменьшение этого времени способно привести к абсолютной катастрофе: телепат сломается под давлением чтения слишком многих опасных разумов и…
Звонок инфовизора прервал Лукаса. Он застонал, достал прибор, изучил экран и застонал громче.
— Похоже, тебе в любом случае не придется изучать разумы пятой группы подозреваемых.
— Что? Почему?
— Потому что на морской ферме произошла вторая смерть. Вчера вечером на человека напали с молотком. Люди из пятой группы подозреваемых не могли в этом участвовать, поскольку уже три дня находятся в улье, так что…
Инфовизор Лукаса зазвонил во второй раз. Командир-тактик взглянул на экран, в отчаянии охнул, уронил инфовизор на столешницу и обеими руками прошелся по волосам.
— А теперь Золотой командир Мелизенда решила вмешаться лично.
Я моргнула. Золотой командир Мелизенда возглавляла оборону улья и силы законопорядка. Отряды телепатов регулярно отправляли ей отчеты, но раньше она лишь единожды включилась в одно из наших дел — в ответ на запрос Лукаса.
— Зачем ей?
— Затянувшееся дело на морской ферме, естественно, должно было привлечь внимание Мелизенды, а новости о второй смерти стали последней каплей, — сказал Лукас. — Недавно весь наш отряд выбирался в улей Футура. Золотой командир Мелизенда попросила нас повторить опыт и вылететь всем отделом на морскую ферму.
— Ой, — нахмурилась я. — А это хорошая идея — отправиться на морскую ферму?
— Сперва я счел, что ужасная. Отряд Мортона лишь вчера предложил нам взять ответственность за ферму. И до сих пор мы установили только, что не имеем ни малейшего понятия о ее социальной структуре. — Лукас пожал плечами. — Однако Золотой командир просила нас подумать о вылазке на ферму, значит, мы должны это сделать. Я созываю немедленное совещание, чтобы как следует все обсудить.
С минуту Лукас поработал на инфовизоре, и мы вышли из квартиры. Снаружи в коридоре мы встретили Адику, а на пути в четвертый конференц-зал — Базз. Меган уже ждала нас за столом в комнате, а рядом с ней я с недоумением разглядела Рофэна.
Лукас, похоже, заметил мое выражение.
— Я попросил Рофэна присоединиться, поскольку он знает о Внешке гораздо больше всех нас. Теперь мы ждем лишь… А, вот и Николь.
Состояние здоровья Николь постоянно менялось. На последние пару совещаний она приходила сама, но сегодня воспользовалась инвалидным креслом. Адика отодвинул от стола соседний с моим стул, и Николь заняла освободившееся место. Я заметила напряженные морщинки вокруг ее глаз, бедняжке явно было больно.
Я наклонилась и прошептала на ухо главе связистов:
— Как ты?
— Нормально, — ответила Николь. — Раннее совещание застало меня врасплох. Обычные лекарства подействуют позже, но болеутоляющее скоро поможет.
— Прошу прощения за раннее начало, — сказал Лукас. — На морской ферме вторая смерть, и Золотой командир Мелизенда попросила нас подумать о командировке туда в полном составе. По нескольким причинам это предложение меня тревожит. Первое: даже если мы вывезем на ферму весь отряд и устроим базу в их миниатюрном улье, который называют Убежищем, то, возможно, не обнаружим цель.
— Ты слишком пессимистично настроен, Лукас, — заметил Адика. — Мы установили, что разумы с морской фермы запутаны и сложны для чтения, и Эмбер не сможет просто найти дикую пчелу среди двадцати тысяч людей в Убежище. Но ты и твоя тактическая группа наверняка сузите рамки подозреваемых лучше, чем работники безопасности морской фермы.
— Я не уверен, что мы справимся хотя бы так же хорошо, как безопасность фермы, не говоря уже про лучше, — ответил Лукас. — Отряды телепатов постоянно проверяют территорию улья в поисках сигналов, предупреждающих о появлении или активных действиях дикой пчелы. В большинстве случаев, эти сигналы соответствуют одной из классических моделей, каждая со своим списком факторов.
Я подняла руку.
— Лукас, что это за факторы?
— Мы проверили все прежние дела в нашем улье и на основании анализа общих деталей разнесли диких пчел согласно определенным поведенческим моделям. Например, факторами могут быть пол и возраст злоумышленника, а зачастую и порядок действий.
Я кивнула.
— Значит, это говорит тебе, какой тип дикой пчелы ты ищешь и насколько срочно ее надо поймать.
— Точно, — подтвердил Лукас. — Эти факторы несовершенны, поскольку случайные личные особенности могут серьезно повлиять на действия дикой пчелы, но являются хорошим указателем. В редких случаях поведенческая модель концентрируется не на самой пчеле, а на том, кто ее создает, оказывая исключительное давление на психику.
Он скривился.
— Нашу прошлую охоту осложнило знание, что жертва являлась классической давящей личностью. Тогда мы сделали несколько неверных предположений, но в нынешнем деле уже допустили гораздо более серьезные ошибки. Мы ожидали, что между обществом на ферме и в улье существуют различия, но не понимали, что разрыв настолько фундаментален и люди могут выбирать, проходить ли им лотерею.
— Это было шокирующее открытие, — пробормотал Адика.
— Да уж, — согласился Лукас. — Оно показало, что мы не знаем основных факторов, определяющих социальное продвижение на ферме. Нас ждут проблемы при определении границ между нормальным поведением и предупреждающими сигналами, но даже если мы правильно распознаем эти границы, картина окажется совершенно не такой, как в улье 1c7738.
— Жители морской фермы обладают своим набором поведенческих моделей и факторов? — спросила Базз.
— Похоже, они вовсе не пользуются этой методикой, — ответил Лукас. — Население фермы так мало, в сравнении с ульем, что они действуют, как учитель, по прежнему горькому опыту знающий, какой ребенок в классе вероятнее всего мог сломать вещь.
Он вздохнул.
— По сути, мы не понимаем общество на морской ферме. И не можем положиться на помощь поведенческих моделей или факторов. У нас даже нет детальных записей о старых делах, лишь списки подозреваемых и заметки о том, кого признали виновным. Мы могли бы запросить информацию у людей из службы безопасности фермы, но я опасаюсь, что наша цель как раз входит в их ряды и может подделать записи.
Адика подавленно хмыкнул.
Лукас повернулся к Рофэну.
— Я попросил Рофэна присоединиться к нам, поскольку он рос членом ассоциации бродяг.
Ударник, похоже, слегка смутился.
— Хотя ассоциация бродяг технически определяется как оппозиционная группа, она обеспечивает улью полезный резерв людей, которых лотерея может назначить работниками Внешки, — продолжал Лукас. — Поэтому улей разрешает походным группам ассоциации бродяг посещать наружные станции обеспечения, включая морскую ферму, и получать основные товары, вроде еды. Я надеюсь, что Рофэн слышал от других какие-то полезные факты о ферме.
— Я лишь дважды там бывал, — нервно проговорил Рофэн.
Лукас неверяще уставился на него.
— Ты действительно сам бывал на морской ферме? Почему ты раньше об этом не упоминал?
— Потому что ты интересовался обществом морской фермы, а я ничего о нем не знаю, — ответил Рофэн. — В первое путешествие мне было всего шесть лет, и я помню лишь, как проводил время на пляже, а один мальчишка с фермы назвал меня кротом и все время моргал.
— Джунипер говорила, что кроты — это зверьки, живущие под землей, — заметил Лукас.
Рофэн кивнул.
— В парках улья нет кротов. Возможно, потому, что их раскопки вредят дренажной системе. Снаружи я их тоже не видел, но натыкался на кучки земли там, где кроты рыли свои норы.
— По словам Джунипер, назвать кого-то кротом — это оскорбление, — сказал Лукас. — Она также заверила, что зрячий крот — это уважительное прозвище, но тут я не уверен в ее искренности.
— Тогда, в шесть лет, я не знал, почему мальчишка так меня назвал, но по интонации понял, что он грубит, — ответил Рофэн. — Я огрызнулся в ответ, мы подрались, свалились в ручей и… — Он покачал головой. — Во второе путешествие на морскую ферму мне исполнилось двенадцать, поэтому его я помню лучше. Мы добирались туда четыре дня, неделю провели на побережье и пять дней возвращались, поскольку пошли более длинной и интересной дорогой.
Рофэн помолчал.
— Это был мой последний долгий поход с семьей. Перейдя на подростковый уровень, я мог ускользать лишь на пару дней.
Меган смотрела на него в замешательстве.
— Ты сказал, что поход продлился шестнадцать дней. Твои родители очень надолго оставили работу.
— Мои родители работают во Внешке, — объяснил Рофэн. — Они относятся к самому улью, а не к станциям обеспечения. Но у всех сотрудников один график: несколько недель дежурства, следующие несколько — перерыв.
— Такой распорядок выглядит очень щедрым, — сказала Меган.
Меня разозлило ее замечание; оно как будто подразумевало, что родители Рофэна вносят недостаточный вклад в жизнь улья, но я напомнила себе новое правило — не критиковать Меган — и промолчала.
— Думаю, совершенно разумно предоставлять людям долгие отпуска, чтобы восстановиться после огромного стресса, вызванного работой в условиях Внешки, — заметила Николь.
— Все не так уж сложно, — возразил Рофэн. — В любом случае, долгие отпуска облегчали моим родителям участие в походах. Единственной проблемой было найти для меня и моего брата отговорки, чтобы пропустить школу.
— Учитывая твои воспоминания о посещении морской фермы в двенадцать лет, что ты думаешь о моих тревогах? — спросил Лукас. — Считаешь, я слишком пессимистично настроен?
Рофэн скривился.
— Боюсь, ты настроен недостаточно пессимистично. Как я уже говорил, мне ничего неизвестно об обществе на ферме, зато известно о ее физическом расположении. Ты, очевидно, не понимаешь тамошнего распорядка. Все люди на ферме располагают квартирами в миниатюре улья, называемой Убежищем, но большинство в этих квартирах не живет, а пользуется ими, чтобы переждать основные шторма.
Мы все потрясенно смотрели на Рофэна.
— Почему люди не живут в своих квартирах? — напряженным тоном спросил Лукас.
— Потому что предпочитают жилье на земле и с окнами, — ответил Рофэн. — Дома, рассеянные на большой территории вокруг Убежища. Как правило, в каждом доме живет одна семья.
Лукас пробежался пальцами по волосам.
— О территории какой величины мы говорим, Рофэн?
— Перед этим совещанием я проверил карту морской фермы, составленную ассоциацией бродяг. Территория разделена на четыре региона, и площадь вне города соответствует примерно одному уровню улья.
— Что? — Меган неверяще тряхнула головой. — Зачем всего двадцати тысячам человек требуется такое большое пространство?
— Не знаю, — сказал Рофэн. — Я смутно представлял, что это как-то связано с их работой, но никогда не изучал в деталях, чем занимаются люди на морской ферме. Наша группа бродяг разбивала лагерь рядом с Убежищем, и моя семья, в основном, проводила время на пляже.
Он улыбнулся своим воспоминаниям.
— Помню, я пару раз наблюдал, как выходит рыболовецкая флотилия, а однажды мы пошли посмотреть на ближайшие дома. Наибольшее впечатление на меня произвела еда. Некоторые блюда походили на наши, другие ну очень отличались. — Рофэн пожал плечами. — Мы легко можем избежать проблем с едой, взяв запасы с собой, но большая площадь фермы осложнит наше расследование. По улью мы путешествуем на экспресс-лентах, эскалаторах и лифтах. Там же есть лишь несколько электрических транспортных средств, передвигающихся вдоль одной широкой мощеной дороги. Если вы хотите попасть куда-то еще, то должны идти пешком или ехать на лошади.
— Что такое «лошадь»? — спросил Лукас.
— Это очень крупное животное с четырьмя ногами. Вы сидите на его спине, и оно вас везет. — У нас от такого объяснения лица вытянулись; а Рофэн рассмеялся. — Я видел людей на лошадях на ферме, но никогда не пытался ездить так сам. Не думаю, что мы реально сможем путешествовать подобным образом, значит, придется ходить. А вы уже провели достаточно времени во Внешке, чтобы знать, как долго добираться куда-то пешком.