Город встретил запахом пыли, выхлопных газов, шумом и огнями. Я уже и забыла, как это — просто идти по улице не убегая, не прячась. Рокано шагал рядом, глазея по сторонам так, словно видел все это впервые.
— Неужели никогда не гулял по ночному городу?
— Пару раз, и то — недолго. Обычно сидел в ресторане, а потом летал по дорогам.
Ночные гонки не были редкостью. Ревущие машины клановцев не подчинялись правилам, и горе тем, кто оказывался на их пути. Семьям погибших выплачивалась компенсация, дела быстренько закрывались…
— Теперь не гоняешь?
— Отец выдрал, — Рокано смущенно улыбнулся. — Неделю на животе спать пришлось!
В глубине души шевельнулось уважение к Менети Джуну — надо же! Клановец, думающий о людях!
— Сказал, Наследник не имеет права так рисковать.
Ну вот. Я снова ошиблась.
Словно поняв, Рокано сменил тему:
— Что будем делать?
— Ты ужинал?
— Проголодалась? Давай поедим! — он заозирался в поисках ресторана. Воспоминания об уроках госпожи Аи заставили запротестовать:
— Не туда. Никаких церемоний! Раз уж я показываю тебе Город…
Фуд-корт круглосуточного супермаркета кипел жизнью. Кричащие вывески предлагали гамбургеры, пиццы, шаурму и выпечку всех мастей.
— Что будешь?
Рокано затравленно озирался, но нашел силы улыбнуться:
— На твой вкус! Я же должен знать, что любит моя невеста!
— Тогда ищи свободный столик! — прокричала в самое ухо и рванула к терминалу.
Пончики, посыпанные сахарной пудрой. Горячая сосиска на капустном салате, уложенная в длинную булку и залитая соусом. Конечно, соевая, с ароматизаторами, но после полезной и здоровой еды Клана рот наполнился слюной от одного запаха запретных лакомств. Подумала и добавила к заказу клинышек сырной пиццы. И как завершение пиршества — по два стакана шипучки и по чашке кофе со сливками.
— Что это? — Рокако принюхался. — Это едят?
— Попфоьуй, — я впилась зубами в мягкую булку. Жених с сомнением последовал моему примеру.
— А, знаешь, не так уж и плохо…
Съели все: и сосиски с салатом, и пиццу, и пончики. Кофе оказалось даже слаще пахнущего фруктами лимонада. Его я пила маленькими глотками, растягивая удовольствие.
— Не думаю, что это можно есть каждый день… но время от времени сгодится.
Я счастливо улыбнулась. Вечер, удался! Еще бы побегать!
Но Рокано хотел увидеть ночной город не из салона дорогого авто!
Может, сводить его на крышу? Стоять там, на самом верху — совсем не то, что выглядывать в окно или даже с балкона!
— А хочешь… — я передумала делиться сокровенным в последний момент. Усеянное звездами небо над головой, огромная луна и второе звездное море — под ногами, это только для меня и Ларса. Не для Рокано.
— Чего? — заинтересовался тот.
— Вы поймали меня во время гонки. Хочешь посмотреть, как тренируются паркурщики?
Рокано поскучнел:
— Уже видел.
— Тогда… просто погуляем? Ты стоял на большом Мосту ночью?
— Никогда!
Мы долго шли к реке, рассказывая веселые истории и останавливаясь возле тележек с уличной едой. Рокано смеялся, что завтра ему понадобиться врач, а я наслаждалась мгновениями. И не упустила шанса узнать:
— Меня же господин Би сдал?
Рокано посерьезнел:
— Если захочешь отомстить — не советую. У этого человека достаточно влияния, чтобы…
— Даже и не думаю. Понимаю, что у вас с ним свои дела. Просто хочу знать!
— Чтобы запомнить, что в этом мире нельзя доверять никому?
— Наверное, — я навалилась грудью на перила, глядя вниз, в глубину.
Темная вода скрывалась в темноте. Угадать ее можно было лишь по трепещущим отражениям береговых огней.
— Хочешь покататься на катере? — ушел от ответа Рокано.
— Не сейчас. Потом. — настроение гулять пропало.
— Потом может наступить нескоро. Отец ведет переговоры с Первым Кланом. За спиной твоего деда, разумеется, — он усмехнулся. — Если все будет хорошо, тебе придется встречаться с примкнувшими к нам саро. Они захотят убедиться, что внучку их главы никто не принуждает.
— А это правда?
— Знаешь, — глаза Рокано сверкнули в темноте, — в твоих интересах, чтобы они поверили. Все-таки на кону — целый Клан!
— Ты обещал: Кен Остани — мой.
— Да сколько угодно! Могу даже красиво упаковать, делай с ним что хочешь. Только…
Скрип тормозов заставил его замолчать. Через минуту вокруг нас застыли четыре автомобиля. Двери синхронно раскрылись, отчего машины стали напоминать диковинных жуков. Черных и блестящих.
— Не высовывайся, — по тому, как Рокано толкнул меня за спину, стало ясно: чужаки. — И если получится — беги!
Из машин выходили мужчины. Саро. Их мечи пока еще прятались в ножнах, но напряженные пальцы тянулись к рукояткам. Рокано расстегнул толстовку, демонстрируя свое оружие.
— Вот как? Сын Главы Второго Клана опустился до уровня уличного убийцы?
Голос буравчиком ввинчивается в уши. Как бы я хотела его забыть. Но не получится: память слишком хорошая. Кена Остани я буду помнить до самой смерти.
53
Эти насмешливые интонации…
Рокано задвинул меня за спину:
— А помощник Главы Первого нападает на женщин?
— Кто говорит о нападении? — из-за фонарей на моту светло, видно, как брови Кена ползут вверх. — Я хотел просто поговорить.
— И поэтому прихватил побольше головорезов?
Всю перепалку Рокано старался быть между мной и ими. Закрывал. Защищал.
Я уже и забыла, какого это — когда кто-то берет на себя твои проблемы, позволяя просто плыть по течению.
— Охрана никогда не бывает лишней.
— В этом ты прав.
Я вдруг поняла: Рокано обращается к Кену неформально. Обычно общение саро происходит на пределе вежливости, даже когда они собираются перерезать друг другу глотки. С другой стороны, по положению он выше собеседника, так что это допустимо.
— Но скажи, с чего ты решил, что я не задумывался об опасности?
Взмах рукой, и вокруг людей и машин возникает кольцо.
Черные костюмы с расстегнутыми пуговицами рубашек. Мечи в руках опалово мерцают, отражая холодный свет фонарей.
Кен дает знак и его люди отступают к машинам. Всего на шаг. В кольце вооруженных охран мы остаемся втроем:
— Вам лучше не удерживать девушку силой, — Остани безупречно вежлив. — Мой господин никогда не признает ее внучкой. Отпустите Лару… Пусть живет своей жизнью.
Что? «Своей жизнью»? Говорить такое после того, как он лично уничтожил эту самую жизнь?
Слова вертелись на языке, готовые сорваться ядовитыми колючками. Но ладонь Рокано крепко сжала мою. Успокаивая. Останавливая.
Пришлось сдержаться — пусть мужчины разбираются.
А они и разбирались: фехтовали на словах, как будто те были оружием. И Кен отступил. Прыгнул в машину и кавалькада умчалась, обдав расступившуюся охрану вонючим облаком выхлопа.
— Испугалась? — в голосе Рокано слышалось беспокойство.
— Немного, — говорить не хотелось, окружающие саро нервировали. А еще в глубине глаз слезами закипала обида.
Он меня обманул! Сказал, что можно спокойно погулять, насладиться свободой, а сам…
— Прости, — но, судя по всему, Рокано не чувствовал за собой вины. — Но признай, я оказался прав! Кто знает, на что способны эти бешеные.
— Ты пугаешь куда больше, — я отодвинулась подальше, насколько позволял салон авто, который пригнали прямо на мост.
— Можешь бояться сколько угодно. Главное — не мешай.
Это был уже другой Рокано. Незнакомый. И очень пугающий.
Оставшуюся часть пути я молчала, вжавшись в угол. Рокано тоже не горел желанием общаться. Он невидяще смотрел в окно и хмурился, погруженный в собственные мысли. Но возле дома очнулся и даже подал руку, помогая выйти.
Телохранители окружили нас плотным кольцом. И пока шли к лифтам, и пока поднимались в верхнюю, жилую часть помещения. Расступились, только когда увидели госпожу Аю и Хидеро Року.
— Отдыхай, — бросил мне Рокано и двери закрылись, унося его обратно вниз.
— Госпожа, — наставница чуть не причитала, и видеть ее в таком состоянии было удивительно. И жутковато.
Но Року напугал еще больше.
Глаза цвета стаи потемнели, стали почти графитовыми, а пальцы стискивали ножны с такой силой, что, казалось, на лакированной поверхности останется отпечаток.
Он молча проводил меня до спальни и замер в дверном проеме, не решаясь ни войти, ни закрыть дверь.
— Что-то случилось?
Мужчина склонил голову:
— Я прошу прощения. Я должен был пойти с вами.
Первым порывом было отмахнуться, но в голосе телохранителя звучали непривычные интонации. Отчаяние?
— Не бери на себя чужую вину — тебе приказали остаться дома!
— Мой долг — охранять невесту молодого господина. Я не справился.
Кажется, у Року начиналась истерика. Почему — понять было невозможно.
На помощь пришла Ая:
— Госпоже надо отдохнуть! Пожалуйста, закройте дверь!
И когда он выполнил приказ, повернулась уже ко мне:
— Испугались? Не бойтесь, вы в безопасности. И не обращайте внимания на Хидеро — ему пойдет на пользу подумать о своем поведении.
Не переставая говорить, наставница ловко сняла с меня обувь и помогла раздеться
— я даже и не заметила, как оказалась в горячей ванне, окутанная ароматным паром — в воду добавили какие-то масла.
— Наверное, следовало бы пригласить массажиста, да молодой господин рассердится.
— Почему? — Я с наслаждением чувствовала, как расслабляются напряженные мышцы. — В прошлый раз Рокано не был против.
— А, вы про тех… женщин, — госпожа Ая вновь спряталась за маской безупречной вежливости. — Я говорю о другом. Вам сейчас нужен иной массаж, целебный.
Стук в дверь прервал ее монолог.
— Госпожа, — послышался голос Року, — молодой господин спрашивает, все ли у вас хорошо.
Наставница выскользнула из ванной, но что она ответила, я не разобрала. Да и не особо хотелось: обида на Рокано еще не прошла.
С одной стороны, понятно, почему он так поступил. И ведь не появись этот чертов Остани, я бы даже и не узнала о тайной охране. С другой… то, что Рокано не предупредил, действовал втихаря, показалось предательством. А еще невестой называет! Замуж позвал. А какая может быть семья без доверия?
— Госпожа, мне разрешили пригласить для вас массажиста, — наставница сообщила это так, словно принесла в подарок на блюде весь мир. А я не понимала, почему для массажа вдруг потребовалось позволение жениха.
Пока не вышла из ванной.
Возле кровати уже стоял раскладной столик с кучей скляночек, баночек, коробочек… А рядом, почтительно глядя в пол, застыл невысокий мужчина. Заметив меня, он низко поклонился и отступил, освобождая проход к кровати.
Госпожа Ая осторожно подтолкнула в спину и попыталась стащить с плеч банный халат. Я судорожно вцепилась в его края: под ним не было ничего.
54
— Ну же! — поторапливала Ая. — Не упрямьтесь, вам понравится!
Я посмотрела на кровать, на мужчину, на закрывшуюся за Року дверь… и позволила халату упасть на пол. Переступила, одновременно снимая тапочки, и улеглась на кровать. Чего мне стыдиться? Особенно, после работы на господина Би.
Массажист пробормотал извинения и положил руку мне на запястье. Осторожно, едва касаясь кончиками пальцев. А потом провел вверх, так, что по коже мурашки пробежали.
Госпожа Ая отступила, давая ему простор, и села в уголочке на стул, как будто собиралась смотреть захватывающий спектакль.
— Что происходит?
— Минуту терпения, — голос мужчины шелестел, как осенний ветер и был таким же бесцветным. — К массажу нужно подготовиться.
На широкое изголовье встали аромалампы. По комнате разлился запах масел, задымились благовонные палочки. От получившегося коктейля закружилась голова, я словно парила, а вокруг плыли белые облака. Захотелось погрузиться в них, закутаться с головой, отрешаясь от проблем.
Что-то теплое коснулась спины. От неожиданности я вздрогнула и оглянулась. От движения круглый камень соскользнул на кровать, оставляя маслянистый сед.
— Не двигайтесь, — пробурчал мужчина.
Я даже не спросила, как его зовут. Почему-то это было неважным: аромат уносил далеко-далеко, а камни, которые располагались на спине, казалось, согревали саму душу.
Дрема накрыла сладкой волной. Сахарная вата — белая и розовая, пахнущая клубникой. Папа всегда ее покупал, когда мы выбирались в парк развлечений. Огромные пушистые шары, намотанные на палочку. Такие воздушные, что, казалось, отпусти — и взмоют в сероватое, вечно затянутое смогом небо.
Воспоминания завертелись, словно разноцветная карусель. Пальцы утонули в песке, и теплые волны коснулись стоп. Мягко, бережно…
Море?
От неожиданности даже сон улетучился. Я никогда не бывала за пределами Города, о бескрайней стихии слышала только от родителей, да видел на проекторах. Еще, когда погружалась в альтернативную реальность, созданную компьютером. Но мама уверяла, что она и близко не напоминает настоящее, живое море.
И ощущения так реальны?
Массажист недовольно зашипел — я мешала ему работать. Сильные пальцы как раз массировали ступни, разминая каждую мышцу. Кто мог подумать, что их там столько! И что это так приятно!
А руки уверенно поднимались все выше и выше, скользили по икрам, бедрам, мягко прошлись по ягодицам, пробежались вдоль позвоночника, уже разогретого камнями…
Почему я раньше такого не испытывала? Ведь не раз брала сеансы массажа. Расслабляюще, приятно, но… не так.
Теперь же мне хотелось стонать. Отдаться на милость этих рук, чувствовать их прикосновение каждой своей частичной, каждой клеточкой… И чтобы блаженство не прекращалось.
И все же мне пришлось вынырнуть из этих ощущений. На мгновение, когда массажист велел перевернуться на спину. Я подчинилась и вдруг осознала, что, в отличие от Клуба и борделя между мной и мужчиной нет ничего: ни маски, скрывающей лицо, ни моей холодной решимости… Самое страшное, это не имело никакого значения! Я хотела продолжения! И, почувствовав прикосновения, с радостью нырнула в мягкие облака.
Они неторопливо плыли, неся над землей, покачивали, баюкали… А потом движение ускорилось, белые вершины заволновались, стали терять очертания, опадали и поднимались.
А с ними опускалась и поднималась я. Все сильнее, быстрее, как на качелях. В животе то скручивался, то исчезал тугой узел, теплый ветер уже не просто ласкал кожу, он хлестал ее горячими потоками. Прикосновения вызывали боль, но как же она была сладка!
Я потеряла счет времени. Не понимала, не помнила, не хотела знать, сколько продолжалась сладкая пытка. Мечтала только чтобы она не прекращалась.
Но ветер думал иначе. Он подхватил ураганом, закружил, вырвал из мягких объятий облаков и кинул высоко-высоко, к бесчисленным звездам. Таким ярким, что оставалось только задохнуться от восторга.
Ощущения возвращались медленно. Сначала послышались тихие шаги. Потом кожи коснулся горячий поток кондиционера.
— Молодой госпоже нужно тепло, — меня тут же укутали в одеяло. Не облачным, а самым обычным.
Я узнала этот бесцветный голос. Но открывать глаза и прислушиваться было так лень. Полет опустошил и все, чего хотела, это спать. Свернуться клубочком, обнять подушку и заснуть в тепле и уюте.
Но голоса продолжали шептать, а жизнь приучила меня прислушиваться даже к самым незначительным звукам. Настороженность вернулась, разметав негу как солнечные лучи — невесомую дымку утреннего тумана.
Разговаривали за дверью: мой телохранитель не пускал в комнату кого-то очень настойчивого. Настолько, что даже наставница поднялась со своего стула, чтобы призвать наглеца к порядку. А когда вернулась, осторожно коснулась моего плеча: — Госпожа, Совет Старших желает вас видеть. Глава просил поторопиться.
55
При мысли, что сейчас придется вылезать из уютного гнезда, облачаться в парадное кимоно, втыкать в волосы шпильки стало нехорошо. Но наставница уже тянула из кровати: