Рывок — и он снова на коленях, ровный… С каменным выражением лица. Не этого я хотела. Хотя…
Член по-прежнему стоит. Ну, что же…
Распускаю узлы на запястьях. Ровно столько, чтобы Кен смог освободиться:
— Достаточно. Мне… надоело.
И сама снимаю повязку.
Этот взгляд, полный боли, обиды и желания мне не забыть до самой смерти.
64
Но Кен быстро приходит в себя. Слишком быстро.
Поволока желания сменяется ясным выражением. И, кажется, этот гад решил отомстить: одевается не торопясь, словно в собственной спальне. Я могу видеть, что он полностью избавился от моих чар, и почему-то становится больно.
Приведя себя в порядок, саро замирает напротив кровати, сцепив руки за спиной:
— Вы закончили? Или будут еще пожелания!
— Будут! Самоубейся!
— К сожалению, пока не могу. Но если вы согласитесь подождать…
В голосе нарочитое почтение. И только мысль, что эта тварь в человеческом облике специально выводит меня, что издевается, мешает провалиться в пучину ярости.
Теперь злюсь на себя. Слишком много открытий за последний час. И слишком они… странные.
— Госпожа, я делал все, что вы хотели. Теперь моя очередь…
— Убирайся!
Кен даже не попытался увернуться. Подушка ударила его в плечо и упала на пол.
— В следующий раз берите снаряд потяжелее. Или поудобнее, — саро аккуратно вернул ее на место.
А мне захотелось взвыть. Как в тот день, когда нашла родителей.
— Вы устали. Отдыхайте. Если что-то понадобиться, охрана за дверью. И не советую бежать: это единственное, чего они не позволят.
Подхватив меч, Кен вышел. А мне еще долго мерещилась его фигура в центре комнаты. Связанный дракон, подчинившийся по собственной воле.
Убийца стал послушным котенком? Не верилось. Это пугало.
Но еще больше пугало другое.
Я знала, что и зачем делаю с Кеном. От стыда меня давным-давно избавил господин Би. И он же научил, что наслаждение может стать причиной боли. И теперь я использовала это знание.
Гримасы на лице саро приносили удовольствие. Его желание разорвать путы, воспротивиться… было сладко. Я радовалась и наслаждалась каждым его движением, каждым напряжением мышц и перепугалась, когда поняла, что причиной тому — не месть.
Месть осталась позади. А я наслаждалась властью. Самим фактом обладания. Возможностью причинить боль или помиловать.
В Клубе было что-то подобное. Возбудить мужчину, заставить потерять голову… и не позволить дотронуться.
Но там владели мной, пусть так, пусть даже без прикосновений. Теперь же хозяйкой положения была я, и…
И вместо того, чтобы отомстить, я играла!
Упав на кровать, спрятала лицо в ладонях. Хороша! Повелась на мужика, как кошка в период охоты. Как последняя блядь, что теряет разум при виде бугра в мужских штанах.
От отвращения хотелось умереть. Но вместо этого я свернулась калачиком и поливала себя последними словами. А заодно и Кена. Нашелся мазохист доморощенный.
Обида захлестывала, так что я не сразу поняла, почему это словосочетание так резануло.
Кен не был мазохистом. Он послушно терпел от, но, подчиняясь, ломал себя чуть ли не через колено. А то возбуждение… причин для него множество.
Лежать я больше не могла. Заметалась из угла в угол, пытаясь понять, зачем Кену понадобилось играть в покорность.
Он — правая рука деда. Но тот отрекся еще от собственной дочери! Так что признать меня Наследницей не может ни один из саро. Рокано и его отец правы — тут нужна поддержка другого, не менее сильного клана.
Так, может, в этом все дело? Дед просто не хочет поддаваться на шантаж? Но тогда почему я еще жива? Для саро жизнь простых людей — капля в океане вечности, убрать помеху можно взмахом меча. Я такое уже видела.
Или Кен ведет собственную игру? Он занимает высокое положение в Клане, правая рука Главы. Наверняка, у этого ублюдка есть силы и возможности плести интриги. Так почему бы не воспользоваться? Второй Клан же попробовал.
И проиграл.
Или нет?
Мысль, что я только что наткнулась на прекрасный способ отомстить, не давала покоя. Зачем уничтожать клинок, если можно отсечь державшую его руку?
Зачем мстить Кену, если можно нанести удар тому, кто отдал приказ?
Разворошить осиное гнездо, уничтожить Первый Клан… да еще их собственными руками! Что может быть желаннее?
Идея захватила целиком.
Нет, я не переоценивала свои способности, опыта подковерных игр не было никакого. С другой стороны, враги тоже так думают, и их вера станет хорошим союзником. А риск… да я все время на грани, иду по натянутой струне, под которой
— пропасть.
Нужно было обдумать стратегию, выработать план, но в голове метались ошметки мыслей. Вот я уничтожаю Клан, вот наказываю деда — как, не знаю, но что наказала — свершившийся факт, а вот — великодушно извиняю приползших за прощением Менети, все-таки они старались мне помочь.
Как всегда в таких случаях, тело требовало движения. Несмотря на усталость, энергия била через край, хотелось бега и полета.
Вместо этого меня ждали банальные отжимания, планка, упражнения на пресс и растяжку. А после — душ и постель. Голод пытался приподнять голову, но я заглушила его водой — есть на ночь вредно.
Уже засыпая, вспомнила древнюю примету и прошептала:
— Сплю на новом месте, приснись жених невесте.
Ночью я бежала по темным коридорам, а за спиной слышались шаги. Кто-то огромный и страшный неотвратимо приближался, и когда за очередным поворотом меня встретил тупик, ужас заставил сползти по стене.
И в тот момент, когда тусклая лампа мигнула, превратив тени в пляшущие чудовища, наперерез преследователю кинулся мужчина. Я не видела лица, но татуировка на спине не позволила ошибиться: Кен Отани.
Клинок столкнулся со сгустком тьмы, раздался скрежет… и я проснулась.
65
Подушка и одеяло промокли от пота. Волосы липли ко лбу, а во рту пересохло так, словно я полдня провела на пыльной жаре.
В графине воды не оказалось — ее и было то немного. Идти на поклон к тюремщикам не хотелось, благо, к спальне примыкал санузел.
Я подставила руки под ледяную струю и прежде, чем сделать глоток, кинула в лицо пригоршню. Дышать стало легче.
Утолив жажду, встала под душ — пот высох, стянув кожу неприятной пленкой. Да и согреться хотелось — несмотря на лето, в помещениях было холодно.
Горячие струи прогнали не только озноб. Колючими ударами они выбивали из сознания ужас кошмара. Надвигающаяся тень уже не казалась страшной, а вот Кен…
— Какого хрена он лезет в мои сны? Защитничек, — я завернулась в найденный тут же халат и босиком прошлепала к кровати. Часы в изголовье показывали поздний день, а на заменявшем окно экране все так же бежал ручеек.
Почему-то он раздражал. И безмятежный пейзаж, и это негромкое журчание. Я нашла кнопку на раме и жала, жала ее до бесконечности, ища, чем заменить треклятую картинку.
Хвойный лес, березовая роща, луна, отражающаяся в спокойных водах океана… Да простой черный квадрат, и тот лучше!
Раздражение не проходило. Оно заставило метаться по комнате, требовало хоть какого-то занятия… Но в окне, которое служило и телевизором, не было ни одного фильма, а коммуникатор у меня отобрали.
Поняв, что сойду с ума, ринулась к двери.
Трое мужчин подскочили и синхронно поклонились. А я уставилась на тарелки с едой. Вот, значит как. Пируют! А я вынуждена пить воду из-под крана!
— Есть хочу! — почему-то вышло обиженно — капризно, но на охранников произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Они заметались, доставая что-то из шкафчиков, включая агрегаты, которыми было заставлено помещение.
— Простите, госпожа, мы не знаем, что вы предпочитаете…
Я привалилась спиной к захлопнутой двери. Неужели это все происходит наяву? Да нет. Бред.
Хотя какой бред… После заведений господина Би можно поверить во что угодно.
Дверь толкнули снаружи, заставив отступить. Охранник внес в комнату заставленный тарелками поднос. Аромат от них шел умопомрачительный! И, забыв обо всем, я принялась за еду.
Курица оказалась «из упаковки», а салат выращен на гидропонике. Второй Клан наследницу получше кормил!
Но еда есть еда, тем более что так питается большая часть жителей Города, а в Трущобах это тянуло на небольшой пир. Зато кофе оказался настоящий! Крепкий, с пенкой и сахаром! Не заменителем, после которого во рту оставался химический привкус, а нормальный сахаром!
Пока ела, охранник сноровисто сменил постельное белье и застелил все покрывалом. Да так ловко, словно каждый день этим занимается!
Вопросов задавать не стала, не хотелось нарушать молчание, а когда мужчина вышел, вздохнула с облегчением: одиночество казалось благом.
Но ненадолго.
Взгляд постоянно возвращался к центру комнаты, туда, где вчера стоял на коленях Кен.
Сильное, красивое тело. Свет от свечи играет на татуировках, оживляя дракона… Алый воск — как кровь…
Забытый кофе остывает. А я прислушиваюсь к тому, как мое собственное тело отозвалось на воспоминания.
Это не жажда мести. Это не возбуждение от власти. Это — иное.
Я. Его. Хочу. До скрежета зубовного, до боли, до горячей пульсации внизу живота.
И мне страшно.
Как можно хотеть того, кого ненавидишь больше всего на свете?
Как я, сохранившая девственность в притоне господина Би, могу думать о сексе с человеком, которого готова убить собственными руками?
Хотя… почему именно с ним? Я взрослая женщина, со своими потребностями, со своими желаниями. И я хочу мужчину. Просто — мужчину. А Кен всего лишь оказался рядом, вот тело на него и среагировало.
Да, так и есть! Мне просто надо отвлечься. Или… еще раз сходить в душ, сбросить напряжение? Потому что долго с такой дрожью во всем теле я не выдержу.
Рука, потянувшаяся переключить воду на холодную, так и не коснулась синего сенсора. Но палец застыл на красном — мерзнуть не хотелось, и от этого раздражение на Кена только увеличилось: опять он доставлял неприятности.
С другой стороны… почему я должна отказывать себе в удовольствии?
Пар заполнил кабинку, осев на стекле белым туманом. Капельки прокладывали прозрачные дорожки, переплетали их, сливались в одну… А у меня перед глазами снова встала смуглая кожа, на которую такими же струйками лился расплавленный воск.
— Черт бы тебя побрал, Кен Отани! — пошипела я, срывая с держателя душ. Гибкий шланг обжег, но не привел в чувство.
— Черт бы тебя побрал!
Рычаг передвинут, теперь вода вырывается сплошной струей. Кипяток, на грани терпимого, обжигает низ живота, лоно, бедра. А кажется — это жаркие поцелуи. Пытаюсь не думать ни о чем, сосредоточиться на ощущениях, получить удовольствие лишь от того, что происходит здесь и сейчас…
И сдаюсь. Прикосновения горячих рук ощущаются почти наяву.
Будь ты проклят, Кен Отани! У тебя ничего не выйдет!
Но блондин, образ которого старательно рисую, превращается в брюнета. Длинные волосы укорачиваются, а светлая кожа смуглеет. Сквозь нее медленно проступает рисунок: дракон в окружении пионов.
Чешуйчатый хвост спускается по ягодице, обвивает бедро, теряясь в цветочной гирлянды.
Я ненавижу тебя, Кен Отани.
Но сейчас ты… победил.
Тело сводит судорога. Сладкая и болезненная одновременно. Настолько сильная, что колени подкашиваются.
Чтобы не упасть, опираюсь на стену. Она горячая от воды, но почему мне кажется, что это мужская грудь? И руки обвивают тело, не позволяя упасть.
Будь ты проклят, Кен Отани. Клянусь, я найду способ выкинуть тебя из головы. И из сердца.
66
Меня хватило до утра.
Смятые простыни, жаркие сны, после которых я просыпалась, чуть не воя от тоски и тягучей, ноющей боли внизу живота, а потом снова проваливалась в такое же небытие. Холодная вода, что не приносила облегчения. Я пила так жадно, что она стекала по подбородку на грудь, ненадолго охлаждая разгоряченную кожу.
Как же мучителен этот контраст!
Будь ты проклят, Кен Отани. Вместе с дедом. Из-за вас я потеряла не только родителей, но и собственный покой. Потеряла себя.
Дед далеко, но ты ответишь сполна! Я утолю свою жажду, чего бы мне это ни стоило!
— Где Отани? — первое, что услышал вошедший в комнату охранник.
Поставив поднос с завтраком на стол, он поклонился:
— Помощник Главы будет к вечеру. Если у госпожи имеются какие-то пожелания…
Пожелания были. Много. Но озвучивать их простому саро я не собиралась. Ограничилась капризным:
— Мне скучно!
Через пару минут на стол легла электронная книга и флешка:
— Здесь несколько тысяч фильмов, надеюсь, вы найдете интересные.
— А если нет?
— Скажите, что желаете посмотреть, мы достанем.
Охранник держался с ледяной предупредительностью. Ни слова лишнего, ни жеста, даже придраться не к чему.
Холодная ярость клокотала груди, но я берегла ей для Отани и не была уверена, что выдержу до вечера. Но попробовать стоило:
— Вы знаете Ларса? Он рисует комиксы…
Не дослушав, охранник испарился.
Ну а чего я ждала? Что передо мной тут плясать будут?
Я успела начать смотреть и выключить четыре фильма, когда вернулся саро. С поклоном подал планшет:
— Госпожа, здесь все выпуски, включая последний, еще не вышедший. Если понадобится что-то еще…
Махнула рукой, вцепившись в подарок. Все выпуски! Сколько же я их пропустила? Во Втором Клаке было не до Ларса, да и госпожа Ая считала подобное развлечение неподобающим для невесты наследника, поэтому любая попытка посмотреть, что там придумал мой бывший друг, пресекалась на корню.
Я не ошибалась в Ларсе. Ни тогда, ни сейчас. Он действительно оказался гением. Его графическая новелла «Мстящая» недаром взлетела во всех рейтингах и успела завоевать множество наград.
История увлекла. Вскоре я не отделяла себя от героини, тем более что Ларс уже, не скрываясь, рисовал именно меня. И пусть фигура утрирована, а черты лица слегка изменены, ошибки быть не могло: поворот головы, то, как девушка на рисунке поправляла волосы, улыбка… я не раз видела это в зеркале.
Но вот приключения героини новеллы мои напоминали лишь в самом начале. До того момента, как мы с Ларсом расстались.
И я до сих пор не понимала — почему? Что заставило друга отдалиться? Жажда славы, или что-то иное? Тем более судя по рисункам, Ларс тоже скучал.
Я это видела в каждом штрихе, в каждой линии. Ларс мог успешно врать, глядя прямо в глаза, но не в рисунках. В них он был откровенен и тем, кто знал его манеру, все было предельно ясно. А я изучила ее лучше других.
Встретимся ли мы снова?
Воспоминания разожгли ярость. Теперь я боялась, что мой враг придет раньше времени — убивать его было рано. И чтобы не думать о Ларсе, я снова погрузилась в комикс.
Иногда в истории проглядывали знакомые картины: любимое кафе, запретка, огромная луна над развалинами… Неужели Ларс тоже скучал?
Это было приятно. Показалось даже что между нами снова натянулась когда-то оборванная нить.
Пока я не открыла последнюю новеллу.
Героиня наконец-то узнала правду. О Клане. О деде, отказавшемся и от дочери и от нерожденной еще внучки… О другом Клане, который пожелал сохранить порядок… О помолвке и даже о покушении…
Я смотрела на рисунок: девушку обступили телохранители, а вокруг носились черные машины, выхватывая из темноты кусты, деревья и бесцветный асфальт.
Перелистнуть страницу не получалось. Я проводила пальцем по экрану, но планшет завис, показалось даже что эта картинка — последняя. А потом раздался легкий шелест, имитирующий перелистывание бумажной страницы, и изображение сменилось.
Темные кляксы крови, тела, похожие на изломанные тени. И девушка, пронзенная мечом, таким ярким, словно в нем луна отражалась. Белое кимоно залито алым — единственное цветное пятно на черно-белой странице. И громадные буквы: «Конец».