— Наима! — повторила Тахира зло. В памяти возник образ старухи, что тенью следовала за своёй хозяйкой. Девушке стало интересно, как ухитрилась внедрить свою ведьму в ряды служанок к принцессе рыжая бестия, хотя, чуть поразмыслив, Тахира поняла, что сделать это не составило труда, ведь Майрам была слишком наивна и добра. Сарнай могла сыграть на её доброте и, видимо, сделала это. Так или иначе, прошлого не вернуть, только в списке тех, с кем надеялась расправиться варварская принцесса, добавилось еще одно имя.
— Где сейчас Аббас и Майрам? — пытаясь не думать о Шаккаре и отце, которого, возможно, уже тоже нет в живых, Тахира отвлекалась, расспрашивая жреца.
— Мы бежали вместе, через тайный проход в горах! — продолжил свой рассказ Исхан. — Я хотел увести принцессу и менсувара принца Шаккара в безопасное место, но Давлат отправил по нашему следу своёго змея и два дня назад он напал на нас на стоянке в лагере.
— Они живы? — голос Тахиры дрогнул.
— Не думаю.
— А ты? — нахмурилась девушка. — Как тебе удалось уйти от змея? Или ты убил его?
— Это невозможно! — покачал головой Исхан, только при этом не спешил делиться своими знаниями о том, что знал про Малаха. «Не время ещё», — думал он.
— Я убежал! — ответил честно.
— Бросил своих друзей! — вскрикнула Тахира и резко встала, а жрец пригнулся, будто ожидая удара. Заговорил быстро, сбиваясь в каждом слове.
— Вы не понимаете, с кем имеете дело! — сказал он. — Малах не просто змей. Это огромная тварь необычайной силы. Его не убить просто так.
— Я бы никогда не оставила своих друзей! — выкрикнула принцесса. — Ты трус!
Исхан опустил голову ещё ниже, так, чтобы никто не смог заметить усмешку, мелькнувшую в его глазах. В голосе же его, непривычно раболепно, прозвучал страх:
— Я не мог иначе. Я знал, что Малаха не убить и Аббас знал это, как и принцесса Майрам.
— Но они, в отличие от тебя, не бежали, — Тахира даже вскинула голову. Её глаза сверкали и даже тошнота отступила прочь от яростных эмоций, захлестнувших девушку.
— Я не вижу доблести в бессмысленной смерти, принцесса! — пробормотал жрец.
Тахира усмехнулась, думая о том, что подобное высказывание не оправдывает трусость, но промолчала. За принцессу спросил её муж:
— Ты думаешь, что они погибли?
Тахире показалось, что в голосе принца прозвучали печальные нотки и она поняла, что раньше не замечала, чтобы Акрам открыто переживал за сестру. Он редко упоминал её, стараясь обходить тему брака Майрам. Считалось, что отданная в чужой род, в другую семью девушка, становится частью этой семьи, а потому Тахира не удивлялась подобному отношению Акрама. Впрочем, родители второй жены Шаккара тоже не особо печалились и скучали по дочери, хотя повелительница Ширин иногда и заговаривала с невесткой о своёй Майрам.
Слова Исхана прервали ход мыслей Тахиры.
— Да! — прозвучало спокойно и почти уверенно.
— Нам стоит пойти и найти их...или останки! — быстро произнесла принцесса.
— Нельзя! — вскричал жрец и даже вскочил на ноги, только тут же сел на место, морщась от судороги в конечностях.
— Нельзя! — пробормотал уже тихо. — Я же говорю, вы не понимаете, что это за тварь. Малах убьёт всех вас с лёгкостью, с какой помог уничтожить огромное войско принца Шаккара.
— Тогда что нам делать? — спросил Акрам. — Что ты можешь посоветовать?
Тахира бросила взгляд на мужа, и он встретил его со спокойным выражением на красивом, усталом лице. Она хотела было что-то сказать, но заметив отрицание в его глазах, закрыла рот, не проговорив ни звука, не потому, что ей не было что сказать, нет. Тахира не решилась спорить с мужем при его людях, памятуя законы, которых придерживались мужчины Роккара. Они поговорят после, когда останутся наедине.-.насколько это может быть возможно в границах оазиса.
— Есть одно место! — сказал шёпотом Исхан. — Я направляюсь туда и вас приглашаю последовать за мной. Место, где существует сила, с помощью которой можно победить и Малаха и Давлата!
Принцессе не понравилось, как сверкнули при этих словах золотые глаза жреца. Сверкнули так, будто он задумал что-то недоброе.
— Я хочу, чтобы вы пошли вместе со мной! — он перевёл взгляд с принца на девушку, распрямился, став более похожим на того, прежнего жреца, которого она иногда наблюдала на ступенях перед храмом.
— Что ты задумал? — спросила Тахира подозрительно.
— Хочу вернуться в свой храм в Хайрате, — ответил он. — Но не сделаю это, пока трон занимает Давлат!
— Чем он может тебе помешать? — удивилась принцесса. — Мне казалось, что вы оба верите в
одно и то же: в Великого Змея и наш народ, — она могла бы добавить к своим словам, еще и то, что оба, и мудрец, и жрец, признают волю бога через страдания жертв на алтаре, через кровь и бесполезные жертвы во имя своёго Бога. Вера самой Тахиры отличалась от веры Исхана. Вазир иначе преподносил дочери и сыну законы Змея.
— Я думаю, что Давлат захочет использовать меня в своих целях, — признался жрец. — Тем более он теперь силен, как никогда...
— И куда же ты нас хочешь отвести? — спросил Акрам.
Исхан улыбнулся. Сухие губы потрескались и на тонкой белой коже выступили капельки крови.
— Если пойдёте со мной, не пожалеете! — заявил он. — У вас всё равно нет иного пути: вернутся в Роккар или отправиться со мной. Путь в Хайрат заказан. Малах не пропустит вас к городу, убьёт всех до одного, — он обвёл взглядом Акрама и его малочисленный отряд. — Для него это не составит труда. А я могу помочь вам найти способ отомстить за свой поверженный народ.
Тахира вцепилась в руку мужа. Она понимала, чувствовала, что доверять Исхану не стоит, но в то же время, чутье подсказывало ей и то, что жрец рассказал правду. И про брата, погибшего от змея, и про Малаха, огромного и пугающего даже в воображении девушки, и про город, оказавшийся во власти злого мудреца, которого опасался даже её отец.
«Но вдруг Вазир еще жив и Майрам с Аббасом ждут помощи? — подумала она. — Что, если они ранены и находятся там, в паре дней пути, брошенные трусливым Исханом».
Акрам решил за обоих. Чуть сжал ладонь жены и посмотрел на жреца.
— Хорошо! — сказал он. — Мы пойдём с тобой, человек, но, если ты нас обманешь или попытаешься использовать в своих целях. — глаза принца мрачно сверкнули. — Берегись! — добавил он тихо.
Исхан улыбнулся и вытер кровь с губ рукавом пыльного одеяния.
— Не обману, принц! — только и пообещал он, а Тахира отчего-то сильнее вцепилась в руку мужа, сама не понимая, почему ей показалось, что сейчас они совершают ошибку?
Глава 11
Мы нашли место стоянки на следующую ночь, когда достигли оазиса и ступили под его надёжную защиту. Аббас миновал озерцо с водой и отправился осматриваться. Место от костра нашёл почти сразу: оно выделялось тёмным пятном на фоне светлого песка. Опустившись на колено, пощупал пепел, присыпанный песком и фыркнул. Поднял голову, бросил на меня быстрый взгляд.
— Скорее всего, Исхану повезло! — сказал воин.
Я подошла ближе, присела, глядя на углубление с давно угасшими углями.
— Он встретил караван или путников и присоединился к ним.
Промолчала, ощущая разочарование, а Аббас поднялся, продолжив осматриваться, после чего с досадой изрёк:
— Они на лошадях. Так что, теперь оторвутся от нас...
— Значит, надо уходить сейчас, пока не встало солнце! — сказала я, поднимаясь на ноги.
— Нет! — покачал головой мой спутник. Он поднял голову и посмотрел на сереющее небо. — Днём будет слишком жарко и вода будет быстро убывать. Нам придётся переждать жару здесь и выйти, как и прежде, на закате, напившись вдоволь и с запасами воды. Переход до следующего оазиса слишком долгий.
Он вздохнул.
— Я надеялся перехватить жреца здесь. Но не повезло.
— Зато повезло ему! — вздохнула я.
Аббас согласно кивнул.
— Значит, выходим снова после заката? — спросила привычно.
— Да. Нам стоит отдохнуть как следует сегодня днём.
Я посмотрела за пределы оазиса, туда, где желтела, переливаясь под солнцем, пустыня с высокими барханами и песчаными змейками, бегущими от ветра по поверхности песка. Даже здесь, в непосредственной близости от воды, было не продохнуть от жара, а что будет, когда придётся идти по такой духоте, где песок и воздух обжигают едва ли не до боли, а от вдоха печёт в горле и сушит кожу. Только ничего не поделаешь, нам надо идти. Я ощущала внутри уверенность в том, что Ихсан может помочь.
Знать бы ещё, кто встретился на пути жреца и кого ему удалось взять себе в сопровождающие. Я была уверена, что Исхан ведёт этих незнакомцев туда, куда нужно именно ему и он сделает все, чтобы они следовали его планам: обманет, солжёт и, может быть, даже сможет пойти на убийство. Подлости ему не занимать, ведь и нам с Аббасом помог только из — за того, что хотел исполнения клятвы. Иначе, думалось мне, и пальцем бы не пошевелил, сбежал сам.
Мы устроились на песке, легли накрывшись шкурами от зноя. Сон пришёл почти сразу, и я провалилась в темноту, удушающую без малейших признаков прохлады и отчего-то именно сегодня, мне снилось море, бесконечное, синее и оно манило ступить в прозрачные волны, набегающие на берег с обкатанными камнями. Сон был коротким и рваным. Несколько раз я просыпалась, и открывая глаза, видела оранжевое солнце и бесконечное небо над листьями пальм. А когда проснулась окончательно, поняла, что стало заметно прохладнее и вокруг опустились сумерки.
— Нам пора! — раздался откуда-то сбоку голос Аббаса. — Сходи искупайся. Следующая возможность выпадет не скоро.
Со вздохом встала, растёрла конечности и взглянула на пустыню, изменившую цвет. От прежнего золота остались лишь тонкие росчерки у линии горизонта и жара слишком быстро сменялась прохладой ночи.
Купалась, не стесняясь, уверенная в том, что Аббас не опустится до подглядывания за женой своёго брата. Озерцо оказалось маленьким и прежде чем ступить в него, я напилась вдоволь и набрала с собой воды.
В путь отправились сразу же, едва солнце скрылось, попрощавшись с песками, утонув в них, чтобы на рассвете возродится снова. Шли целую ночь, молча, едва перебрасываясь парой фраз и с ужасом ожидая рассвета и последующего прихода жары. А когда наступил день, сбавили ход, обмотались тряпками, так, что на лице остались лишь прорези для глаз и носа, и продолжили идти. Только спустя некоторое время я поняла, как был прав менсувар моего мужа, когда настаивал на том, чтобы днём мы пережидали жару в оазисах.
Я едва передвигала ноги, двигаясь больше на упрямстве и на своём желании настигнуть Исхана. Только вот солнце, казалось, застыло на небе и время до заката, когда придёт спасительная прохлада, не приближалось. Я с печалью вспоминала озеро и воду, но пила маленькими глотками, как учил меня Аббас, хотя хотелось в один глоток выпить все, что плескалось в сухой тыкве.
— Скоро закат, — сказал мой спутник, заметив, что я поотстала. — Сможем немного отдохнуть.
Я не ответила: губы были сухими и грозились потрескаться, а проклятое солнце, которое я уже начала ненавидеть, насмехалось с недосягаемой высоты. И так продолжалось в течение нескольких дней. Мы шли, отдыхали по ночам несколько часов, затем снова поднимались на ноги и снова двигались вперёд, больше похожие на животных, которых ведёт инстинкт, чем на разумных людей.
Аббас держался лучше. Его тёмная кожа, к которой, наверное, намертво прилип загар, выдерживала жару. Мне, более светлой, приходилось тяжелее.
— Когда уже вода? — спросила я на третий день пути под палящим солнцем. Из-под ноги посыпался песок, змейкой заструился куда-то вниз, сбегая сухим ручьем с бархана. Я проследила за ним взглядом, слушая ответ своёго друга.
— Если продолжим идти в таком же темпе, к вечеру будем на месте!
Я кивнула и продолжила путь.
«Только найдём ли мы там Исхана и его спутников?» — мелькнула мысль.
Но впереди простиралась пустыня и ей, казалось, не было ни конца, ни края и мне почти не верилось, что где-то там может быть спасительный оазис.
Сарнай казалось, что старая Наима скрывает от неё что-то. Но на расспросы ведьма отвечала охотно и амулет, по — прежнему висевший на шее воительницы, показывал, что Наима не лжёт, только вот на сердце рыжеволосой женщины было неспокойно. А что, если старуха научилась обходить действие амулета?
«Или ты сама разучилась задавать правильные вопросы!» — сказала она себе. — Думай, Сарнай, думай. Иначе может быть поздно. Давлат — не Вазир. Если отец Шаккара её откровенно презирал и не скрывал этого, то за улыбкой мудреца могли скрываться опасные намерения. И несмотря на то что новый повелитель Хайрата вёл себя с воительницей почтительно, она начала предчувствовать неладное.
А между тем в Хайрате стала налаживаться жизнь, если это можно было так назвать. Оставшиеся в живых жители, а в основном это были женщины, старики и дети, делали вид, что примирились с новым господином, только в душах их горела месть за погибших мужей и отцов и Сарнай видела это, а потому и не доверяла никому. Даже на улицах города, среди белого дня, она оглядывалась, ожидая подвоха.
— Не переживайте, хозяйка! — пыталась успокоить её верная Наима. — У людей короткая память и если повелитель Давлат будет действовать правильно, то завоюет любовь если не всех, то многих.
— Что-то ты, погляжу, осмелела, рабыня, — произнесла воительница зло. — Позабыла своё место? Или думаешь, что Давлат помешает мне разделаться с тобой, если я того пожелаю?
Наима опустила глаза, пряча взгляд. И Сарнай не удержалась, ухватила её за подбородок и подняла голову женщины, чтобы посмотреть в выцветшие глаза. То, что она успела заметить, Сарнай совсем не понравилось.
— Что ты задумала, старая змея? — прошипела ей в лицо рыжеволосая воительница. — Не все я тебе зубы вырвала? Надеешься укусить исподтишка?
— Что вы, хозяйка! — в голосе Наимы прозвучал испуг и Сарнай замахнулась. Ударила рабыню по лицу так, как делала это много раз.
Ведьма опустилась на колени, закрываясь руками, но Сарнай не остановилась. Ударила ещё и ещё, пока ладонь не запекло от боли.
— Вставай! — велела и толкнула коленом женщину вбок. — Если надумаешь затеять что-то против меня, вспомни о своём амулете. Я не стану церемониться. Уничтожу, несмотря на ту силу, которую ты скрываешь в себе. Помни о своём месте, — и выплюнула зло, — рабыня!
Наима поднялась. Ее слегка потряхивало, а в глазах застыли злые слезы. Воительнице не понравилось выражение лица старухи, но бить её снова отчего-то не решилась.
— Я преданна вам, хозяйка! — прошептала ведьма.
«Как же, — мысленно прошипела Сарнай. — Дай тебе возможность, первая вонзишь мне в спину нож. Только вот не жди. Я такой возможности тебе не дам и себе не позволю подставить спину. Буду начеку всегда!».
Только сама понимала, что это невозможно. Отчего-то воительнице показалось, что она осталась одна против всех. Её люди, те, кто шёл за ней в бой, сейчас разлагались под жарким солнцем пустыни. Её муж погиб, тот, кто единственный мог защитить, умер. И неожиданно для себя Сарнай поняла, что не стоит ждать милости от Давлата. Нужно уходить и чем скорее, тем лучше. Нутром женщина-воин чувствовала опасность, грозившую ей. Это предчувствие витало в воздухе и пахло, словно гроза: страхом.
Впервые в своёй жизни Сарнай поняла, как одинока среди людей и холод сковал её сердце, которое так и не познало любви лишь по одной только причине: оно просто не умело любить.
Малах тосковал. Лёжа в своёй берлоге под толщей песка, прикрыв глаза и пытаясь уснуть, змей ощущал странное беспокойство. Его видения стали ярче, и он больше не понимал, кем является на самом деле. Опасное чувство рождалось внутри твари: его сознание стремилось куда-то вдаль, прочь от кольца высоких скал и прочь от существа, которое смело повелевать им.
Малах все тяжелее отзывался на зов и когда снова услышал слова призыва почти с неохотой разлепил веки и поднялся на поверхность.