Человек пришёл не один. Та, что сопровождала его, была знакома Малаху: он помнил её запах, помнил её фигуру и черты, только испытывал странное желание напасть и разорвать в клочья, что, наверное, и сотворил бы, не окажись рядом тот странный старик.
— Иди сюда! — поманил Малаха рукой Давлат. Он опасался, что змей ослушается и потому не сдержал вздоха облегчения, когда Малах приблизился и опустил голову перед ним на песок, как бывало раньше.
«Только раньше в теле змея не находился принц Шаккар!» — напомнил себе мудрец.
Все пошло не так, как он планировал, когда змей сменил обличье. Варварский принц оказался сильнее заклятья и каким-то непостижимым образом мог сопротивляться заклятию, которому подверглись уже десятки глупцов до него. Глупцов, оказавшихся при этом сильными воинами, только не знавшими тайну змея.
«Как бы они бежали прочь от чудовища, если узнали, что, убив его займут место подле меня!»
— усмехнулся Давлат.
— Поспеши, повелитель! — сказала женщина за его спиной, и мудрец кивнул, соглашаясь и прогоняя мысли, которые мешали ему сосредоточиться.
Сегодня днём отряд преданных стражей отправился в Храм и нашёл что-то из одежды жреца Исхана, обитавшего в каменном здании. Одежда носила на себе отпечаток силы человека, носившего её и потому мудрецу с помощью ведьмы Наимы не составило труда извлечь образ из потрёпанной ткани.
— Найди для меня этого человека! — прошипел на древнем языке новый повелитель Хайрата и протянул руки к морде змея.
Малах вздрогнул, но не отодвинулся и не отпрянул от хозяина. Слишком ещё сильная была его власть над ним.
— Послушный раб! — произнёс мудрец и положил ладони на голову змея, сам же прикрыл глаза, ощутив поддержку Наимы. Она в свою очередь, прикоснулась к плечу старика, пересылая ему образ жреца.
— Найдёшь его и приведёшь ко мне, — приказал Давлат и тут же спешно добавил: — Живым!
Дрогнули глаза Малаха. Соскользнули ладони со змеиной головы и поднялся змей над стариком и ведьмой, качнул плоской головой, после чего развернулся и стал погружаться в горячие пески.
Наима и Давлат переглянулись. В глазах последнего застыл немой вопрос.
— Он еще послушен тебе, — ответила на него старая женщина. — Но это временно. Скоро Малах выйдет из-под твоей власти и к этому времени ты должен найти того, кто заменит змея.
— Кто убьёт его! — кивнул, соглашаясь, мудрец.
И без слов ведьмы он понимал, что ему нужен другой Малах. Тот, кто будет слабее духом и кому он сможет отдавать приказы без опасения, что чудовище нарушит их.
Сарнай появилась за спинами повелителя Хайрата и своёй рабыни, неслышная и мрачная. Она проследила взглядом за ведьмой и Давлатом, хмурясь еще сильнее, но не могла даже слова сказать против, понимая, что не сама дала разрешение мудрецу использовать ведьму в своих целях, да и как могла отказать тому, кто является хозяином города и предводителем войска.
Стояла долго, пока не выдержав, позвала старуху по имени. Наима резко обернулась и, увидев хозяйку, поспешила поклониться, выражая своё почтение и покорность.
— Вам ещё нужна моя рабыня? — просила равнодушно.
Давлат бросил взгляд на рыжеволосую воительницу.
— Забирай, — позволил милостиво. — На сегодня она мне не нужна, а вот тебя я буду ждать в приёмном зале, — добавил, — сегодня прилетели ястребы от подвластных мне городов, принесли сообщения, и я хочу, чтобы мои приближенные первыми услышали хорошие вести.
— Как прикажете, повелитель! — поспешила поклониться женщина.
— На закате! — только и бросил Давлат и шагнул мимо воительницы, задев её краем длинного плаща, развевающегося от быстрого шага старика.
Сарнай проводила его взглядом, затем резко повернулась к ведьме, проговорила угрожающе:
— А теперь рассказывай, куда отправил свою тварь Давлат!
Наима съёжилась, но тем не менее ответила, не посмев солгать обладательнице амулета.
— Говори! — едва не притопнула рыжеволосая женщина, при этом понимая, что сорвалась. Обычно она не позволяла страху овладеть собой, но теперь все изменилось. Сарнай чувствовала, что над её головой сгущаются тучи и стоит ждать грозы, а потому надеялась, что её власть над старухой позволит ей понять, что затевает Давлат и не угрожает ли это её жизни.
— Повелитель отправил Малаха за жрецом Исханом! — ответила Наима, не в силах противостоять хозяйке.
— Зачем ему этот безумец? — удивилась воительница. — Отвечай! — прикрикнула на рабыню.
— Думаю, он хочет знать тайну эликсира, — ответила с неохотой ведьма.
— Что за эликсир?
— С его помощью жрец, скорее всего, спас жизнь принцессы Майрам! — произнесла Наима.
— И сделал её такой, какой она не была прежде! — нахмурилась воительница. Зато ей стало понятно преображение второй жены. Она подозревала, что не могла так резко измениться хрупкая, тщедушная девчонка. Слишком мало она прожила в Хайрате и слишком мало тренировалась, чтобы стать неожиданно сильной и дерзкой.
«Хотя, осмелела она раньше, чем её опоил Исхан!» — подумала Сарнай.
— Иди за мной! — велела рабыне. — Поможешь мне переодеться перед тем, как я отправлюсь на совет. Я должна предстать перед Давлатом во всей красе! — сказано было с долей иронии, но Наима едва расслышала слова хозяйки, радуясь тому, что Сарнай прекратила свои допросы. Поплелась за ней следом, отмеряя шаги, пока воительница спокойным, уверенным шагом направлялась в свои покои, пытаясь понять, что задумал Давлат и догадываясь, что вряд ли повелитель Хайрата станет доверять тайны её рабыне. Он знал о том, что она, Сарнай, владеет амулетом, призванным повелевать ведьмой. А потому все вопросы были излишни.
«Но я пойму в чём дело!» — подумала она и, не оглядываясь на Наиму, пошла вперёд, минуя широкий зал с извечным изображением великого змея на стенах.
Дилия разочаровано посмотрела в зеркало, отметив, что её живот заметно вырос. Ещё недавно плоский, теперь он стал, словно надут изнутри. Это уже не нравилось наложнице Акрама. Она чувствовала себя так, словно переела фруктов и её живот вздулся. Только в отличие от обычного вздутия беременность не проходила и живот медленно, но верно продолжал расти, превращая стройную некогда девушку в круглую женщину. Кроме того, усилился аппетит и Дилия не могла с собой ничего поделать, так как все время хотела есть и вкусы её менялись, пугая подчас и кухарок, и подружек, стайкой круживших вокруг будущей матери, в надежде, что после рождения сына и наследника Роккара, наложница не забудет их верность.
— Это ужасно! — призналась Дилия хазнедар в один из дней, когда осталась с ней наедине, прогнав все своё окружение, раздражавшей избыточной лестью. Теперь она понимала, что ей льстят ради тёплого места подле той, что носит наследника, а подобные мысли Дилию всячески злили.
— Что ужасно? — не поняла Ирада.
— Мой живот! — сказала девушка и встав, продемонстрировала округлость на фигуре.
— Это нормально! — проговорила хазнедар. — Скоро ты станешь ещё...больше!
Дилия нахмурилась.
— Принц растёт в твоёй утробе, — продолжила старуха. — И ты должна радоваться, что носишь великое дитя.
Девушка опустилась на подушки.
— Если бы Акрам вернулся, — вздохнула она, — все было бы иначе. И Ширин не позволила бы себе смотреть на меня так, словно я просто рабыня, которой дали в руки дорогой сосуд, а после, как придёт время, заберут его, оставив рабыню ни с чем!
Хазнедар вздохнула, удивившись неожиданной проницательности внучки. Впервые она услышала от Дилии нечто более-менее вразумительное, а не жалобный лепет, вперемешку с глупыми угрозами. Это немного порадовало: оказалось, внучка не так глупа, как опасалась Ирада.
— Я говорила тебе, чтобы была мила с повелительницей! — сказала хазнедар. — От неё зависит твоя будущая жизнь и твоё положение во Дворце.
— Но, разве, как мать наследника, я не имею определенных прав?
— Пока ещё не мать! — напомнила Ирада. — Ребёнка надо выносить и родить, а уже после что- то требовать и заявлять о себе.
Дилия прилегла, подтянув к себе блюдо с фруктами. Оторвала крупную виноградину от ветки и отправила в рот, наслаждаясь вкусом брызнувшего сока, сладкого с оттенком кислинки.
— Рожу! — сказала упрямо. — И Борхан признает моего сына наследником.
Хазнедар покачала головой.
— Ты слышала, что вернулись те, кто сопровождал принца? — спросила она.
Дилия подняла глаза, уставившись на бабушку.
— Вижу, что нет! — продолжила Ирада. — Так вот, они сообщили повелителю Борхану, что наследник жив и более того, — она сделала паузу, после чего добавила, — нашёл свою жену.
Наложница сглотнула и села прямо.
— Почему же не вернулся? — спросила тихо.
— Думаю, отправился с женой на её родину! — ответила хазнедар.
— Если он сгинет там, мой ребёнок станет наследником! — резко проговорила девушка и Ирада вскинула брови в удивлении.
— Не говори так! — сказала сурово и нахмурилась, глядя на внучку. — Особенно при повелительнице Ширин!
— Я не дура! — отмахнулась Дилия, только Ирада уже стала сомневаться в этом, как и в своёй недавней и наивной мысли о том, что её внучка, возможно, не лишена ума. Ошиблась. Лишена и напрочь.
«Нет в ней ничего, кроме корысти и самолюбия!» — поняла старуха с разочарованием.
«Но есть ребёнок, её сын и твой правнук, который, может быть, когда-нибудь, займёт место Исхана!» — напомнила она себе.
«Если не вернётся Акрам, и, если его жена не родит законного наследника!» — поняла она и вздохнула. Слишком много «если», которые не сбудутся.
Мы достигли оазиса только к вечеру третьего дня, когда у нас закончилась вода и силы. Я бросилась к небольшому источнику и только благодаря своёй силе воли не напилась так, что живот могло свести судорогой. Пила осторожно, сложив ладонь ковшиком, с перерывом, позволяя телу привыкнуть к пониманию того, что в нём снова присутствует влага.
Аббас опустился рядом, черпая воду и лишь поглядывал на меня, уставшую, измождённую от жары и долгого перехода. Мы не позволили себя отдыхать даже ночью. Ложились ненадолго и снова вставали, заставляя идти, преследовать Исхана. И меня вела одна мысль, о том, что я должна помочь Шаккару, должна вернуть своёго мужа и правителя народу Хайрата.
— Этой ночью мы хорошо выспимся и останемся до полудня! — почти приказал воин, когда мы, напившись, сели на песок, глядя друг на друга, глаза в глаза. Я хотела было поспорить, сказать, что нам надо спешить, что жрец может уйти и не найдём, но понимала, что Аббас прав, а потому промолчала, проглотив слова, рвущиеся наружу и понимая, что они глупы. Какой толк в том, чтобы загнать себя и умереть в пустыне, не достигнув своёй цели? И себя погубим, и Шаккару не поможем. В этом я была уверена, а потому только кивнула, соглашаясь со словами своёго спутника. Встала и прошлась по оазису, оказавшемуся слишком маленьким, но неожиданно тенистым: здесь росли несколько высоких пальм, отбрасывавших длинные тени.
Костёр нашла почти сразу, как и следы копыт и жизнедеятельности лошадей. В том, что это те же путники, я не сомневалась и словно в доказательство, нашла клок одежды, принадлежавший Исхану. Возможно, жрец был так неловок, что зацепился за колючий куст, росший под пальмой, только я отчего-то сильно в этом сомневалась.
Показала находку Аббасу и услышала подтверждение своих подозрений.
— Он указывает нам путь! — сказал мой спутник. — Этот хитрый жрец держит нас на расстоянии, но определённо хочет, чтобы мы следовали за ним.
— Что же он задумал? — нахмурилась я. Ведь, если все обстояло именно так, а не иначе, то получалось, что Исхан заманивает нас в свою ловушку, или...
— Но мы всё равно пойдём за ним! — сказал Аббас. — И он это знает!
— И мы нужны ему! — добавила я. Жрец доказал это, оставляя знаки для нас, а значит,
надеялся, что выжили или подозревал, что выживем. Он намного больше знал о Малахе, чем рассказывал, и я догадывалась, что для Исхана не секрет то, кем является змей Давлата на самом деле. Но куда нас заманивает жрец? Это более чем подозрительно. Сейчас меня страшило обещание, которым я оказалась связана с ним.
— Давай отдыхать! — произнёс Аббас, глядя мне в глаза. — Я думаю, что нам предстоит еще не раз найти указатель от Исхана.
И он был прав. Пересекая пустыню, продвигаясь через горы песков, от оазиса к оазису, мы находили клочки одежды Исхана и понимали, что находимся на верном пути.
Пустыня, казалось, была бескрайней. Глаза уже устали от бесконечности желтизны, разделённой с синим небом текучей линией горизонта. Я загорела так, что теперь вряд ли отличалась по цвету кожи от своёго спутника, отражение в воде говорило мне об этом, как и мои глаза, которые полностью изменили свой цвет, став золотыми с вкраплениями коричневых пятен. Аббас по этому поводу просто молчал, лишь продолжал следить за мной, словно ожидал, что изменения на этом не закончатся.
Несколько раз я порывалась поговорить с ним о его молочном брате, но Аббас не хотел верить, хотя и перестал отвергать возможность перевоплощения Шаккара.
— Я должен увидеть это своими глазами! — говорил он и это была маленькая победа.
Так продолжалось еще несколько долгих дней. Мы шли и шли, скорее машинально переставляя ноги, двигаясь в никуда и не зная, что задумал Исхан, куда заманивает нас и своих невольных спутников. А на рассвете одного из дней увидели вдали вершины гор, под которыми явственно читалась зелень редкого леса. Не знаю, как это подействовало на Аббаса, но мне придало энергии и сил не свалится от усталости и на исходе дня, когда солнце закатилось за горы, мы подошли к подножию высоких скал, за которыми начиналась другая земля, словно кто-то прочертил рукой границу песков и камней. Несколько корявых деревьев с удивительно яркой зеленью, смотревшейся дико на фоне пустыни и ручей, звеневший меж камней — вот таким был вид.
Аббас посмотрел на меня и, допивая последнюю воду из сухой тыквы, произнёс:
— Я не знаю этих мест, Майрам. Нам стоит быть настороже. Ещё никогда ни я, ни мой брат и его войско, не забирались так далеко на юг.
Я перевела взгляд с его уставшего тёмного от загара лица на яркую зелень, манившую тенистой прохладой и прислушалась к журчанию ручейка.
— Это лучше, чем бесконечные пески! — сказала и прошла вперёд, точно уверенная, что махариб последует за мной.
Под ногами захрустела каменная крошка, впереди поднимались высокие скалы и никакого намёка на людей, только по синему безоблачному небу росчерками кружили птицы.
Воду мы нашли быстро. Напились вдоволь и здесь же обнаружили очередной клок одежды жреца, который словно поджидал нас, темнея пятном на камне, залитом солнцем. Молча переглянулись с Аббасом, понимая друг друга без слов.
«Они были здесь!» — говорили его глаза.
«Надо искать, куда отправились дальше!» — ответила я взглядом.
Тахира вытерла со лба проступивший пот. Сегодня они достигли горной гряды, за которой, по словам Исхана, начиналась зелёная долина, куда жрец целенаправленно вёл свой маленький отряд во главе с принцем Акрамом. Принцесса Хайрата не смогла сдержать вздоха облегчения заметив зелень и воду: ручей звенел, пробегая меж горячих камней и исчезал, уходя глубоко под землю на расстоянии нескольких шагов от начала границы песков, обрывавшихся слишком резко и оттого представлявших резкий контраст с пустыней, простиравшейся, насколько хватало глаз.
Вдоволь напившись и пополнив запасы, путники двинулись дальше по едва различимой тропинке, по которой, как подозревала Тахира, давно никто не хаживал.
Слева — пустыня, справа — горы, высотой превышавшие те, что окружали её родной город.
Вершины поднимались высоко к небу, и девушка видела хищников, паривших в поразительной синеве, лишённой даже намёка на облака.
Исхан ехал впереди. За ним следом её муж и сама Тахира, а воины замыкали шествие, продвигаясь цепочкой друг за другом. Что ожидало там, за этими скалами, принцесса не знала, но сердце её отчего-то тревожилось, но когда она смотрела на Акрама, то видела его лицо, полное решимости и успокаивалась, уверенная, что муж не даст её в обиду.