Несколько долгих мгновений исполинское чудовище кружило по песку, круша редкие деревья, затем замерло, уловив чужой запах.
«Они были здесь!» — мысли в голове твари принадлежали совсем иному существу, которого Малах не понимал. То, что таилось в глубине его сознания, сейчас раздвоилось. Одна часть змея требовала, чтобы Малах прекратил думать и шёл к своёй цели, как велел хозяин. А вот вторая протестовала, набирая силу и пыталась подавить волю чудовища, вступив в единоборство, от которого змею хотелось изгибаться кольцами, как бывало, когда он был ранен. Малах не умел думать. Малах умел только подчиняться.
Тем не менее запахи, оставленные существами, будоражили змея. Его человеческая память, разбуженная знакомыми ароматами, стремилась наружу и змей оказался бессилен противостоять этому порыву. Сущность человека возобладала.
Змей ощутил боль, скрутился кольцами, беззвучно открыл пасть, щёлкнул и снова открыл.
Боль не отпускала и напротив, становилась только сильнее. Будто кто-то острыми ножами пытался сорвать с него каменную кожу. Если бы Малах мог, он закричал, но получалось, лишь разинув пасть исторгнуть из неё нечто похожее на хриплое шипение. А затем произошло невероятное: змей упал, вытянулся во всю длину своёго мощного тела и замер, словно застыл, а после пошёл рябью, будто мираж, вызванный обезвоживанием и жаром пустыни. Тело стало сжиматься, съёжилось, пошло уродливыми складками, пока на песке не осталось нечто, напоминающее силуэт человека. Пали последние чары, и отряхнувшись, на колени встал мужчина. Длинные отросшие волосы упали на лицо, но он не спешил убрать их, приходя в себя. Встряхнулся лишь, похожий на пса, выбравшегося из воды, а затем поднял голову. Волосы рассыпались, открывая лицо, а принц поднялся на ноги и чуть пошатнулся, привыкая к старому способу передвижения, оглядываясь так, словно не мог понять, где оказался, а затем вспомнил все. И Давлата, и Наиму, стоявшую за спиной мудреца, и полученный приказ.
«Исхан!» — мелькнуло в голове. Для чего-то же понадобился Давлату этот человек. Знать бы ещё, для чего именно! — вот о чём думал бывший змей.
Впереди перед ним, насколько хватало глаз, лежали горы, слишком напоминавшие горы Великого Змея, расположенные вокруг Хайрата, только Шаккар прекрасно знал каждый камень в тех горах, каждую вершину, причудливо вырисовывавшуюся на фоне синего неба, а потому сразу определил, что находится совсем не рядом с родными местами. Память Малаха сопротивлялась вторжению и потому не хотела полностью открываться мужчине, лишь шептала, словно ветер: «Найди жреца!», — кажется, это была его главная мысль и идея.
Найти Исхана и отнести к Давлату, чтобы получить свободу.
Шаккар шагнул вперёд. Обнажённый, в чём родила мать, он тем не менее ничуть не стеснялся своёго вида. Шёл уверенно, лишь глядел по сторонам, вслушиваясь в посторонние звуки и пытаясь найти то, чего ещё не знал, но подсознательно пытался найти. Следы пребывания людей обнаружил возле первого из ручьёв. Здесь же нашёл и тропинку с заметными следами подков. Наклонившись, изучил отпечатки и понял, что сперва по тропинке прошли конные, а следом за ними, спустя некоторое время, еще двое. Причём эти двое преследовали верховых, или пытались догнать.
Шаккар не стал думать долго. Поспешил следом, начав своё преследование, и скоро перешёл на быстрый шаг, почти сорвавшись на бег. А впереди длинной грядой растянулись горы, манившие путника следовать за ними до самого горизонта.
Теперь их стало меньше. Под камнями нашёл свою смерть один из людей Акрама и Тахира еще помнила этот ужасающий грохот осыпающихся камней, когда каменная река пришла в движение и поглотила и человека, и коня, которого воин из Роккара вёл под уздцы, намереваясь перейти на безопасное место, следуя за своим принцем и жрецом, указывавшим путь.
— Неужели нельзя было найти иной ход в твою долину? — набросилась на Исхана принцесса варваров, едва они ступили на твёрдую землю.
Жрец улыбнулся так, что девушка тотчас поняла: ему не жаль чужой гибели.
«Он всех нас положит, только бы попасть туда, куда так стремится!» — поняла она. Тахира всегда ценила человеческую жизнь и особенно ценила жизнь преданных людей, и именно такими оказались те, что последовали за её мужем в неизвестность.
«Только дай мне возможность и повод, — подумала она, глядя в жёлтые глаза жреца, — и я с удовольствием перережу тебе глотку и сделаю это так медленно, что ты ещё некоторое время будешь жить и сможешь увидеть свою спину!».
Давно в принцессе не просыпалась подобная ярость.
— Иного пути нет, принцесса! — тем не менее произнёс Исхан и повернувшись спиной к Тахире, прошествовал вперёд.
— Нам стоит поторопиться и до заката найти убежище! — пояснил он. — Долина полна духов, которые очень не любят чужаков.
— Зачем нам идти в твою долину? — резко спросил принц.
Исхан застыл на месте, затем повернулся к говорившему, отметив, как напряжённо наследник Роккара и его люди смотрят ему во след. И глаза воинов, как и горящие недобро взор принцессы варваров обещал ему скорую расправу. Только сейчас Исхану было все равно, что думают там себе эти люди. Ему важны были те, кто шёл за ним следом. Вчера у костра, когда никто не мог заметить, жрец погрузился в пространство, прошёл, минуя собственное тело, чтобы узреть незримое и оказался доволен результатом. Принцесса Майрам и тот глупец, влюблённый в жену собственного брата, выжили, и более того, шли по следу жреца, почти наступая на пятки его спутникам.
«Они удивляться, когда поймут, кто именно сопровождает меня!» — внутренне рассмеялся он. Только пока не спешил делиться своими знаниями ни с теми, кто находился рядом, ни оставлять намёки тем, кто следовал за ним.
— В этой долине есть то, что поможет вам! — пространственно ответил Исхан.
— Ты недоговариваешь, — нахмурил брови принц.
— Вы проделали такой долгий путь и теперь, когда стоите на пороге, хотите отступиться? — спросил жрец и добавил: — Струсить?
— Мне дорог каждый мой человек, — последовал ответ и Тахира посмотрела на своёго мужа, радуясь и разделяя его слова. — И дальше мы не пойдём, пока ты не скажешь, что тебе надо и что ожидает нас там!
Исхан прищурил потемневшие глаза, подобрался так, словно собирался прыгнуть на Акрама, напомнив Тахиру опасного степного льва. Ей захотелось, чтобы жрец никогда не встречался на пути, чтобы он сгинул в песках, остался лежать там бездыханный и ветер постепенно занёс его тело, превратив в бархан, упокоив навеки. Только тогда они могли попасть в руки Давлата, не узнай о падении Хайрата.
«Если Исхан не солгал!» — подумала она, только что-то говорило принцессе, что не обманул жрец. Женское сердце или предчувствие, которому она верила, как верила и тому, что не стоит полагаться на жреца.
«Зря мы пошли за ним!» — сказала она себе.
— Никто не сделает ни единого шага, пока ты, жрец, или как там тебя, — сказал принц, — не расскажешь нам, куда и с какой целью ведёшь за собой.
Воцарилась тишина. За спиной перестали двигаться камни, стихли, замерли в ожидании новой жертвы. Акрам стоял и смотрел на мужчину в рваной одежде. Кажется, только теперь он заметил, что у рукавов и штанин мужчины отсутствуют клочья, словно тот продирался через колючие кустарники, оборвав одежду.
— Не надо мне угрожать! — произнёс спокойно Исхан и шагнул вперёд. Обвёл взглядом принца и его людей, остановился на принцессе, улыбнувшись тонко, гадливо.
— Я не лгал, когда говорил о том, что там, в долине, вас ждёт нечто, способное помочь справиться с Давлатом, ведь к этому вы стремитесь, принцесса Тахира? — и посмотрел прямо в глаза девушке. Она ощутила тревогу, но не отступила, не спряталась за спину мужа. Не так была воспитана. Только вскинула подбородок выше, показывая и себе, и мужу, что достойна, что она тоже воин, хотя и знала, что мало кто сомневался в её силе, особенно после страшной схватки со львами, из которой она вышла победительницей.
— Почему молчите? — не успокоился жрец, а глаза его начали приобретать насыщенный жёлтый оттенок, словно слиток золота, вспыхнувший на солнце.
Тахира поняла, что сейчас что-то произойдёт. Почувствовал это и Акрам — сразу же ухватился за меч, потянул на себя, извлекая из ножен. Ощетинились воины, стоявшие за спиной своёго принца: после гибели собрата они были злы на Исхана и ждали только одного слова, чтобы разделаться с ненавистным проводником.
Все произошло за мгновение. Тахира шагнула назад, пытаясь подсознательно укрыться от жреца. Её муж метнулся было вперёд, чтобы закрыть девушку своим телом, а его люди ринулись на подмогу, вскинув руки с мечами наготове.
Но не успели.
Ни один не успел, лишь произнёс что-то непонятное жрец, развёл руки в стороны, даже и не мысля закрыться от союзников, ставших врагами, а Тахира ощутила, как какая-то неведомая сила толкнула её к жрецу. Один миг, и она оказалась рядом с ним, не совсем понимая, как это произошло. Исхан обхватил её своими руками, окутал холодом, ещё более жутким от осознания того, что сейчас над головами людей палило солнце. Принцесса дёрнулась, чтобы высвободиться, но захват оказался сильнее, чем она могла даже представить и уж точно не ожидала подобной прыти от жреца. Успела лишь проговорить имя мужа, когда их обоих, и саму девушку и Исхана. Его пальцы до боли впились в кожу, а затем все накрыла темнота и последнее, что услышала Тахира, был крик её мужа и холодные слова жреца, прозвучавшие, словно гром среди ясного неба:
— Встретимся в долине!
Сами боги сохранили нас, позволив миновать опасный участок пути и не погибнуть. Двигались мы крайне осторожно, так как когда-то меня учил Аббас: едва ступая с камня на камень, перешагивая и замирая каждый раз, когда река начинала опасно дышать и шевелиться.
С меня сошло семь потов и, кажется, я еще никогда не уставала так, как сегодня. Даже пустыня, безжалостная к несчастным путникам, сейчас вспоминалась мне, как прогулка по райскому саду.
Аббас шёл первым.
Мы миновали отрезок каменной реки, где темнело пятно крови и то, что осталось от всадника и его коня. Я старалась не смотреть на ужасную картину гибели и не оттого, что боялась кисти руки, торчавшей среди камней, как предостережение тем, кто последует дальше, а потому, что опасалась отвлечься и погубить себя. Любая оплошность могла стоить жизни.
Но вот и твёрдая земля. До неё оставалось всего несколько шагов, когда река решила взбеситься. Не знаю, кто из нас ошибся, я или мой спутник, но камни неожиданно пришли в движение, и я услышала страшный рокот, наполнивший мои уши жутким звучанием приближающейся смерти. Она словно хохотала в моей голове, пока я, под вопли Аббаса, прыгала по движущимся камням к такой вожделенной твёрдой земле с участком зелено травы и двумя деревьями, склонившими свои ветви, будто в благодарном поклоне.
Аббас не мог мне помочь. Он первым достиг безопасного места и сразу же оглянулся на меня, скакавшую по камням. Если бы я могла видеть выражение его лица, наверное, поняла, как страшится этот сильный мужчина и безжалостный воин за мою жизнь. Но я не видела, не имела такой возможности. Все моё внимание занимало то, что происходило под ногами.
— Майрам! — крик Аббаса едва не оглушил меня, когда я ступила на твёрдую почву, оказавшись рядом с ним. Почти уткнулась в его грудь и была подхвачена сильными руками, прижата к телу.
— Майрам! — уже прошептал он и произошло то, что произошло. Возможно, чувства мужчины открылись из-за опасности, грозившей нам обоим, я не знаю, что именно толкнуло Аббаса поцеловать меня.
Я позволила. Не оттолкнула, но и не ответила, лишь уронила руки. А он прижал меня к своёму телу, жадно набросился на сухие губы, так, наверное, изнеможённый путник припадает к ручью с водой после долгого скитания по пустыне.
Не хотела обижать друга, понимала, что, оттолкнув, потеряю, но все же пришлось сделать это.
Уверенно подняла руки и упёрлась ими о грудь мужчины. Он отпрянул, при этом не переставая прижимать к себе, словно еще надеялся на что-то. Но у меня есть Шаккар и я всегда буду помнить об этом, даже если не смогу вернуть ему прежний облик.
«Сможешь! — поправила себя. — Не смей сдаваться, Майрам. Ты сильная, ты найдёшь способ помочь ему!».
— Прости! — сказала я тихо.
Аббас смотрел мне в глаза и восторг в них сменился на понимание и какую-то глубокую тоску, которую он пока не стремился скрыть. Хотел, чтобы я увидела и поняла, а мне показалось, что я уже давно догадывалась о его чувствах, просто надеялась, что это лишь мои фантазии. Ошиблась.
— Я посмел надеяться... — он осекся и, наконец, отпустил меня.
— Ты не виноват, — сказала я, — никто не виноват. Просто больше не целуй меня. Я не могу принять твои чувства.
Аббас отошёл назад на шаг, рассматривая меня так, словно видел впервые.
— Я потерял голову, — сказал он.
Понимающе кивнула, уверенная в том, что больше не сержусь. Да и разве можно было злиться на любовь? Я сказала правду: никто из нас не виноват в том, что сердце сделало тот или иной выбор. Для меня не существовало никого, кроме мужа. Жаль только, что все произошло именно сейчас, когда мне так был необходим друг. Мы перешагнули опасную черту и теперь между нами могла появиться стена и я даже, кажется, видела, как она возникает, камешек за камешком, еще непрочная, призрачная, но изменившая многое и для меня, и для Аббаса.
Воин некоторое время молчал. Молчала и я, и только каменная река продолжала страшно шевелиться за нашей спиной, уже притихшая, превратившаяся в тонкий ручей после полноводного разлива.
— Давай сделаем вид, что ничего не было! — предложил Аббас, я с готовностью кивнула, хотя понимала, что это невозможно. Стало невыносимо грустно осознавать, что только что я потеряла самого верного своёго друга и это необратимо.
Аббас прошёл вперёд, наклонился к земле, выискивая следы, но выглядел при этом необычно. Я поняла, что он уже сам ругает себя за проявленную слабость, а мне была невыносима сама мысль о том, что произошло и что мы в итоге потеряли оба.
«Ты поступила правильно!» — сказала себе.
Нельзя любить двоих мужчин и принадлежать обоим. В моём сердце живёт только Шаккар, но боль от потери Аббаса была невыносима.
— Здесь есть следы! — проговорил воин обыденным тоном, и я немного удивилась, а потом поняла, что он уже совладал с собой. Мне стоило действовать также, если не хотела расклеиться. Подошла к мужчине, нагнулась вместе с ним, рассматривая следы.
— Я могу даже, не глядя показать, куда именно они направились! — он даже усмехнулся, но как-то печально. А я подняла голову и посмотрела на проход в скале, замеченный нами еще вчера на закате, когда подошли к реке.
— Так не будем терять время даром! — сказала я и первая шагнула вперёд. Аббас последовал за мной и уже скоро мы вошли в тень, отбрасываемую скалами, к темнеющему впереди проходу.
Куда он вёл, нам ещё предстояло узнать, пока же я уверенно шла, стараясь не думать о признании своёго друга, но сердце болело за Аббаса и я не знала, как его успокоить. То, чего он хотел, я не могла ему дать, а остальное вряд ли поможет. Потому, сосредоточилась на дороге, глядя на широкую спину своёго спутника.
Нырнув меж скалами, тропинка, почти заброшенная и заросшая сорняками и колючками, вывела нас в долину, утопающую в зелени. Удивительно и неожиданно было увидеть подобную красоту, особенно если учесть, что за спиной у нас осталась выжженная земля и пески.
Словно два разных мира предстали перед глазами.
Мы стояли на возвышении и смотрели на море из зелёных вершин, раскинувшееся под нами. На мгновение были забыты и Аббас, и наш неудавшийся поцелуй. Я посмотрела вниз, встав на самом краю, в то время как воин искал спуск со скалы.
Что важного находилось здесь? Куда вёл жрец нас, а после своих неожиданных спутников? Вот какие мысли пришли в мою голову, пока я рассматривала море из деревьев с островками скал, выныривавших наподобие рифов.