— И у меня то же самое. — Стэнн подошёл ко мне, остановился, глядя в глаза: — Может, погрустим вместе?
Я улыбнулась, и, шагнув ему навстречу, уткнулась носом в грудь моего любимого принца:
— Давай лучше спать, хватит грустить.
— Давай, — с облегчением выдохнул Стэнн, постоял, ласково поглаживая меня по спине, а потом подхватил на руки и понёс в спальню.
Стэнн
Селена уснула быстро, а Стэнну опять не спалось. Он снова и снова вспоминал их беседу в саду, ругая себя и за то, что вообще начал этот разговор, и за ненужную ревность, не зная, что же сделать, чтобы больше не оскорблять любимую подозрениями.
Запретить Селене встречаться и разговаривать с Нэйтасом он не мог, как не мог и предотвратить их случайные встречи. А встречи действительно были случайные, Стэнн проверял. Один раз Нэйтаса вызвал к себе Лэррис как раз в тот момент, когда туда же шла Селена, в другой раз они столкнулись у дверей его кабинета, когда Нэйтас приходил к нему за новым расписанием. Тут Стэнн сам виноват, лень было спускаться в зал. А убежать от радующейся встрече Селены Нэйтас, конечно же, не мог. Да и не хотел, это было видно. И стоял, переминаясь с ноги на ногу, отвечая на вопросы девушки и бросая настороженные взгляды на сурово сдвинувшего брови начальника, пока тот, наконец, не прервал их разговор, заявив, что перерыв у Нэйтаса слишком затянулся и тому давно пора на тренировку.
И все остальные их свидания были такими же нечаянными.
Пару раз после их встреч Стэнн, сам себя презирая за нарушение данного любимой слова, даже влезал в мысли Селены, чтобы узнать, не договаривались ли они о них заранее, каждый раз с облегчением выясняя, что нет, встреча была неожиданной для них. И потом виновато отводил глаза, ругая себя за ненужную ревность и давая себе обещание, что больше не будет подозревать любимую. Но ничего не мог с собой поделать. И в следующий раз опять хмурился и ярился, увидев разговаривающую в коридоре или саду парочку, хотя они строго следили за тем, чтобы не преступить грань, отделяющую посторонних людей от близких. Нэйтас никогда не приближался к Селене на расстояние ближе двух шагов, как положено было по этикету при разговоре с уважаемой леди, и она, изучив правила, тоже никогда не стремилась уменьшить эту дистанцию, хотя, насколько успел узнать Стэнн, в её мире даже при разговоре с незнакомыми люди стояли ближе, и расстояние в два шага в дружеской беседе ей казалось слишком большим. Никогда Нэйтас не целовал ей руку, ограничиваясь вежливым поклоном. Если Селена сидела на лавочке, он никогда не садился рядом, стоял, почтительно склонив голову, со счастливой улыбкой слушая её голос. И от этой улыбки у Стэнна непроизвольно сжимались кулаки и так и хотелось ударить заклинанием по этой довольной физиономии, и сдерживала принца только мысль, что Селена не простит ему нападение на её друга.
Приказать Селене не разговаривать с Нэйтасом Стэнн не мог. А попросить об этом было стыдно. Не хотелось в очередной раз наталкиваться на удивлённый и слегка обиженный взгляд любящей и не помышляющей об измене невесты. Скорее всего, Селена поняла бы его и, оберегая его спокойствие, согласилась не общаться с парнем. Но этим Стэнн в очередной раз показал бы ей своё несовершенство, а он и так уже достаточно разрушил свой, бывший ранее безупречным, образ, и становиться в её глазах ещё и не умеющим держать себя в руках ревнивцем не хотелось.
А ещё Стэнн понимал, что Нэйтас каким-то образом стал для Селены связующей ниточкой с её миром, ведь они там много пережили вместе, разыскивая пропавшего Начальника, и лишить её этой радости было бы недостойно мужчины.
Стэнн оперся на локоть и посмотрел на безмятежно спящую рядом девушку.
Надо скорее свадьбу сыграть, может, тогда он успокоится? Сейчас он не чувствует, что Селена полностью принадлежит ему. Пока они не связаны брачными узами, Селена имеет право переменить решение и выйти замуж за другого. За того же Нэйтаса, например.
Стэнн заскрипел зубами и откинулся на подушку.
Нет, он её никому не отдаст. Он слишком её любит, чтобы смириться с тем, что она будет принадлежать другому.
Почему же она молчит? Не говорит о свадьбе? Может быть, она уже передумала? И теперь просто приглядывает себе другого жениха? Ведь сколько сейчас великолепных мужчин вокруг неё крутится. Одни Тайные Полицейские чего стоят! А женат из них только Кэрван, остальные — свободны. Да и дядя Гэйнис с каким интересом на неё поглядывает. А что, стать Королевой, наверное, приятнее, чем женой начальника полиции? Они с Гэйнисом хорошо будут рядом смотреться.
Стэнн резко сел, вцепился руками в волосы, сильно, до боли, дёрнул несколько раз.
Хватит! Пора спать. А то он до такого додумается — завтра на себя в зеркало смотреть стыдно будет. Как он может так думать о Селене? Настолько ей не доверять? Она любит его, и он это прекрасно не только знает, но и чувствует, а ведь чувства не обманешь.
А сейчас…
Стэнн снова посмотрел на спокойно спящую любимую.
Сейчас у него есть только один способ успокоиться и поверить, что Селена полностью принадлежит ему. И что ей нравится ему принадлежать.
И он этим способом немедленно воспользуется. Иначе только Древние Боги знают, какие ещё идиотские мысли придут в его больную голову.
Рука мужчины поползла по ноге девушки, забралась под свободную ночную рубашку, скользнула, ненадолго задержавшись, между ног, добралась до груди. Губы проделали лёгкую дорожку по щеке, прижались к губам. Селена коротко застонала во сне, не открывая глаз, закинула руку на его плечо, ещё не обнимая, но уже выгибаясь, чтобы стать ближе. И Стэнн с торжествующим рыком перевернулся на спину, втянув её на себя и загулял руками по её спине, чувствуя приятную тяжесть её тела, стиснул ягодицы…
— Стээээн, — хрипло простонала Селена, всё ещё не до конца проснувшись, и от её стона все мысли вылетели из головы. Все, кроме одной: доставить сейчас Селене такое удовольствие, чтобы она никогда ни на одного мужчину даже смотреть не захотела. Потому что он — лучший.
Селена
На следующее утро на занятие меня ждал Рэвалли. Накануне мне удалось укрепить свой ментальный щит так, что леди Икэсса, наконец-то, не смогла прочитать мои мысли. Поэтому, войдя в кабинет, я первым делом похвасталась своим достижением. Рэвалли улыбнулся:
— Давай посмотрим, что у тебя получилось.
И в этот момент я услышала мыслезов Стэнна: «Селена, у нас внеочередное совещание. Срочно приходи».
Я удивлённо хлопнула глазами: как начинающего студента на совещания меня пока не приглашали. Ну, надо, так надо. Я повернулась к преподавателю:
— Рэвалли…
— Селена… — одновременно со мной начал лорд и улыбнулся: — Как я понимаю, тебя тоже пригласили на совещание?
— Да, — кивнула я. — Идём?
Мы вышли в коридор и дошли до кабинета Стэнна, куда уже стекались колдуны Совета. И первым, кого я увидела, открыв дверь, был Начальник отдела Тайной Магической Полиции России. Рядом с ним сидели незнакомые мне мужчина и женщина.
— Игорь Николаевич! — обрадовалась я. — Как я рада вас видеть!
— Елена Викторовна! — заулыбался начальник. — Давно не виделись. Как успехи?
— Всё хорошо, — улыбнулась я, садясь рядом с ним. — А вы тут какими судьбами?
— Да вот, пришёл некоторыми идеями о Гэтторе поделиться.
И посмотрел на Стэнна:
— Все собрались?
И в этот момент открылась дверь, и в кабинет вошёл Нэйтас:
— Разрешите?
Стэнн кивнул:
— Заходи, садись.
Нэйтас сел на свободный стул, а Стэнн окинул взглядом присутствующих и кивнул:
— Теперь — все. Можно начинать.
И представил гостей:
— Сегодня у нас на совещании присутствуют три мага из другого мира, сограждане Селены. Это Игорь Николаевич, которого вы все уже знаете (Игорь Николаевич приветственно махнул рукой), и менталисты-психологи Станислав Александрович и Валерия Васильевна (психологи кивнули головами). Сейчас Игорь сам расскажет вам о том, что его сюда привело.
Игорь Николаевич помолчал немного, видимо, думая, с чего начать, и не спеша заговорил:
— Недавно в наш мир попали колдуны с планеты Шарно и кое-что нам рассказали о своей родине. Для тех, кто о ней не слышал, поясню: планета обладает неким магическим разумом и может колдовать. Сама планета, понимаете? И мощь её колдовства очень велика. Магия разлита по всей её поверхности и любой, кто сможет ей воспользоваться, сразу станет могущественнейшим колдуном. Но беда в том, что только сама планета решает, кто из живущих на ней достоин стать обладателем её магии. Беда — потому, что у Шарно очень своеобразный взгляд на достоинства претендентов. Она обожает подхалимов и любит издеваться над колдунами. Чтобы сохранить в себе магические умения, мало быть сильным колдуном. Надо ещё суметь выполнить все её желания. А желания у неё бывают очень изощренные. Я бы даже сказал — извращённые. Тех же, кто идёт против её желаний, планета просто лишает магической подпитки, что автоматически означает гибель. Потому что без магии там даже трава не растёт. У колдунов, сбежавших к нам, магический резерв был почти полностью истощён, я удивляюсь, как они вообще сумели до нас добраться. Теперь они проходят курс реабилитации в нашем госпитале. Но дело сейчас не в них. Выяснилось, что Гэттор десять лет провёл на этой планете и был настолько ею любим, что на прощание она поделилась с ним своей мощью. Именно поэтому нам так непросто с ним бороться. Как мы поняли, сам по себе Гэттор был не слишком сильным колдуном, с весьма средним резервом. Но, благодаря поддержке Шарно, его резерв вырос в десятки раз, и с этим нам придётся считаться. Утешает одно: сила его распределена неравномерно. Он очень силён в боевой и защитной магии, но слаб, например, в ментальной. Но об этом мы поговорим позже. А пока хочу вернуться к цели нашего посещения. Услышав, через что пришлось пройти Гэттору, чтобы получить силу, наши психологи в один голос заявили, что это не могло не отразиться на психике колдуна. И решили составить его психологический портрет. Насколько мне известно, у вас нет такого понятия, поэтому поясню, для чего это нужно. Дело в том, что настоящих менталистов, умеющих считывать глубинные, скрытые воспоминания, не так уж много. Даже у вас в Тайной Полиции по-настоящему сильным считается только лорд Рэвалли, если я не ошибаюсь?
Игорь Николаевич вопросительно глянул на Стэнна. Тот молча кивнул.
— Но ведь знать о мыслях и привычках врага — это один из путей к победе над ним, вы согласны?
Колдуны закивали.
— Психологический портрет покажет нам все сильные и слабые стороны Гэттора и поможет разработать план его поимки. Но для этого нам нужна ваша помощь. Согласны ли вы оказать нам её? В обмен обещаем все свои выводы предоставить вам в полном объёме.
Колдуны переглянулись и, видимо, мысленно посовещались, потому что Стэнн кивнул и ответил:
— Да, мы согласны. Чем мы можем помочь?
— Нам нужно, чтобы все, кто хоть что-то знает о Гэтторе, позволил нам считать из их памяти воспоминания о нём, какие бы они ни были. У нас есть прибор, который нам в этом поможет. Сейчас наши психологи вам его продемонстрируют.
Станислав Александрович вытащил из коробки, стоящей рядом с ним, небольшую плоскую коробочку, от которой отходили провода с присосками на концах. Сверху было окошечко со шкалой. Около нуля шкала была закрашена красным цветом, который, постепенно меняя оттенки, заканчивался зелёным у цифры сто. Закрепив присоски на висках спокойно сидящей Валерии Васильевны, психолог начал объяснение, попутно выполняя всё, о чём он говорил:
— Для начала надо усыпить человека, с которого вы хотите снять воспоминания, чтобы освободить подсознание.
Он прикоснулся пальцами ко лбу женщины, и она погрузилась в сон.
— Дело в том, что многие воспоминания кажутся человеку незначительными или неприятными, и он в бодрствующем состоянии может о них и не вспомнить. Точнее, не пожелать вспомнить. Во сне барьеры снимаются, и прибор получает доступ к самым дальним уголкам памяти. Сразу хочу успокоить тех, кто боится вынести на общее обозрение неприятные моменты своей жизни: прибор направленного действия и считывает только те воспоминания, которые касаются предмета исследования. А задаётся предмет просто: надо сказать наиболее близкое к нему слово. В нашем случае…
Психолог положил руку на лоб Валерии Васильевны и чётко произнёс:
— Гэттор.
Стрелка прибора заколебалась и начала путь от красного поля к зелёному.
— Поглядите на стрелку: она показывает, сколько процентов воспоминаний уже просмотрено. Чем меньше воспоминаний, тем быстрее движется стрелка. К сожалению, Валерия Васильевна о Гэтторе знает только то, что нам рассказали колдуны с Шарно, поэтому стрелка движется достаточно быстро и сейчас все её воспоминания на эту тему окажутся закодированы в приборе.
Стрелка качнулась последний раз и замерла у отметки «сто». Станислав Александрович снова положил руку на лоб подопытной. Валерия глубоко вздохнула и открыла глаза.
— Всё нормально? — спросил психолог, снимая с её висков датчики.
— Да, — кивнула женщина.
— Вот, собственно, и всё, — повернулся к колдунам психолог, убирая прибор в коробку. — Мы сейчас не будем тратить время на расшифровку воспоминаний Валерии Васильевны, вряд ли мы найдём в них что-то новое. Но желающие увидеть весь процесс до конца могут поучаствовать в расшифровке данных наших испытуемых.
Едва Станислав Александрович сел, как снова заговорил Игорь Николаевич:
— Как видите, ничего сложного или опасного для жизни здесь нет.
Обвёл взглядом настороженно смотрящих на него колдунов и, поняв, что демонстрация их не убедила, вздохнув, спросил:
— Есть среди вас желающие повторить эксперимент? Конечно, из тех, кто знал Гэттора?
— Давайте, я! — хором сказали мы со Стэнном и, переглянувшись, рассмеялись. И после этого смеха замершие колдуны вдруг расслабились, зашевелились, и Рэвалли сказал:
— Ну, что ж. Пожалуй, можно попробовать.
— Только чур я первая! — снова воскликнула я. — Хорошо, Стэнн?
— Хорошо, — согласился он. — А я — второй.
— Я — третий, — послышался голос Нэйтаса.
— Тогда я — за Нэйтасом, — сказал Рэвалли.
И после этого остальные присутствующие быстро распределили между собой очередь к прибору.
— Вы все его видели? — удивился Игорь Николаевич.
— Нет, — качнул головой Рэвалли. — Но мы все о нём что-то слышали, когда искали его по разным городам. Возможно, какая-то информация сможет оказаться полезной.
Игорь Николаевич кивнул и посмотрел на Стэнна:
— Нам нужен пустой кабинет, и список с именами исследуемых, чтобы мы могли их приглашать сами, никого не беспокоя.
— Сейчас будет.
Стэнн провёл рукой над чистым листом бумаги, и на нём проявились ярко-синие буквы — имена всех присутствующих.
— Ты запомнил, кто за кем занял? — удивилась я.
— Конечно, — пожал плечами Начальник. — Их же немного.
И передал листок Игорю Николаевичу:
— Можете пройти в соседний кабинет. Харрит, проводи гостей.
Психологи, забрав коробку, пошли к выходу, а Стэнн остановил двинувшегося за ними российского колдуна:
— Игорь, когда закончите здесь, пойдём в Трамен. Это — родина Гэттора, у него там остались друзья юности, одноклассники, родственники. Поработаете ещё и с ними.
— Замечательно! — обрадовался Игорь. И повернулся ко мне:
— Ну, что, Елена Викторовна. Пойдёмте делиться воспоминаниями!
Мы зашли в кабинет, где психологи уже приготовили прибор для работы и зачем-то натягивали на себя пластиковые шлемы с зеркальными забралами. Я уселась на стул:
— А можно этим прибором пользоваться в бодрствующем состоянии? Мне интересно, почувствую ли я что-нибудь во время его работы.
Игорь Николаевич улыбнулся:
— Можно, конечно, но для чистоты эксперимента мы вас, всё-таки, усыпим. А то вдруг вам очень не захочется нам что-нибудь показывать.
«Может, и не захочется», — подумала я, вспомнив сцену в кафе, когда Гэттор держал меня за руку и в любви объяснялся. И вздохнула: