Багровое солнце опускалось к горизонту, и я с ужасом подумала: как же это я здесь ночевать буду? Одно дело, когда рядом любимый мужчина и огромная зверюга, рядом с которыми чувствуешь себя в полной безопасности в любых обстоятельствах. А другое — когда я совсем одна, и неизвестно, кто там прячется в сумерках и кому в темноте захочется мной пообедать. Так что, мне надо не закатом любоваться, а место для ночёвки искать да сушняк для костра собирать.
С трудом поднявшись, я начала осматривать местность. Пожалуй, никуда ходить и не надо. Трещина, по которой я спустилась с горы, к подножию расширялась и образовывала набольшую полость под нависшим козырьком, вполне достаточную, чтобы скрыться в ней от ветра и прикрыть спину от непрошенных гостей. Ну, а рядом можно и костёр развести. И тепло будет, и светло. До утра продержусь. Спать-то уж точно не буду, испугаюсь.
Исползав всю округу, набрала веток, наломала их на примерно одинаковые чурочки. Сложила из них некое подобие небольшого шалашика и вдруг вспомнила, что нахожусь в месте, где не действует магия. И снова перепугалась. Если я не смогу разжечь огонь с помощью колдовства, то все мои труды можно будет считать напрасными: спичек у меня с собой нет, трением, как далёкие предки, я огонь разводить не умею. Сидеть мне всю ночь в темноте!
Затаив дыхание, щёлкнула пальцами. Огненный шарик сорвался с руки, проскочил под сложенные ветки. И через пару секунд маленький костерок успокаивающе потрескивал разгорающимися полешками.
Облегчённо вздохнув, я соорудила из сухих листьев некое подобие постели и рухнула на неё. Смотреть на алеющий закат не было уже ни сил, ни желания. Но, немного посидев, поняла, что рано успокоилась: слишком далеко от костра скидала я собранные ветки. Ночью не набегаешься. Пока ещё хоть что-то видно, надо перетащить их поближе и наломать поровнее. А то будут тут искры метать во все стороны, ещё кровать мне подпалят.
Тяжело вздохнув, я выбралась из своего логова, и сделала несколько шагов к наваленной куче сухостоя. И вдруг мне показалось, что сзади мелькнула какая-то тень. Я резко повернулась и увидела, как прямо у костерка от земли начинает подниматься что-то чёрное и лохматое, на глазах увеличиваясь в размерах, заполняя собой всё пространство передо мной.
С перепугу у меня чуть сердце не остановилось. Я взвизгнула и, защищаясь, выбросила руки вперёд, страстно желая, чтобы этот кошмар прекратился, а чёрная тень куда-нибудь исчезла. И зажмурилась, ожидая неминуемой гибели. И вдруг услышала:
— Ну, ты чего?
Голос звучал обиженно и жалобно. Я открыла глаза и увидела маленького лохматого человечка. Густая длинная шерсть покрывала всё его тело, кроме вытянутого лица, на котором сияли удивительно яркие голубые глаза. Длинные гибкие пальцы заканчивались небольшими, но острыми когтями, а ступни на толстых, «слоновьих» ногах отливали металлом. Свисающие, как у сенбернара, уши нервно подрагивали. Словом, красавец писаный.
Но на обиду он имел право, тут уж не поспоришь. Он был буквально впечатан в скалу в полуметре над землёй и забросан листвой и травой, застрявшими в его густой шерсти. Как ещё жив-то остался!
— Ой, — испуганно вскрикнула я. — Это я вас так? Я нечаянно, правда! Вам помочь?
И шагнула вперёд. Но человечек внезапно заголосил:
— Стой, где стоишь!
Я замерла, испугавшись его крика.
А мохнатик, убедившись, что я застыла столбом, успокоился и проворчал сердито:
— Сам справлюсь.
И, покряхтывая, выбрался из получившейся от удара вмятины, скатился вниз и уселся у скалы, отряхивая шкуру.
— Простите, пожалуйста, — виновато сказала я. — Я не в вас целила. Тут такое чудище было огромное. Я очень испугалась. А вас я вообще не видела. А вы не знаете, куда оно делось? Чудовище это?
— И вовсе не чудовище, — опять почему-то обиделся человечек. — А очень даже симпатичный кимрак.
— Кимрак? — удивилась я. — Злой Дух гор, что ли?
— Да что ты завелась? — вдруг разозлился мохнатик. — Чудище… злой… Я, может, добрый и пушистый. Одинокий только, вот и развлекаюсь, как могу.
— Так это были вы? — наконец дошло до меня. — Ой, простите. Я вас сразу не узнала. Вы же были таким огромным, таким страшным.
— Таким? — внезапно загрохотало в горах, и человечек очень быстро стал увеличиваться в размерах, теряя плотность, вырастая чуть не до звёзд и занимая всё свободное пространство. Раскрыв рот, я смотрела на его трансформацию, а когда над горами раздался зловещий хохот, вызвавший неподалёку камнепад, я восхищённо выдохнула:
— Здорово! Похохочите ещё, пожалуйста!
Дух резко сдулся, и через секунду маленький мохнатик сердито проворчал:
— Я тебе что, клоун, что ли? А ты почему не испугалась?
— А надо было? — удивилась я. — Я думала, вы мне свои способности показываете.
Дух хмыкнул и, присаживаясь на ворох листьев, быстро собравшихся в кучу под его взглядом, вдруг совершенно спокойно и миролюбиво спросил:
— Откуда ты взялась, такая смелая?
— Да вы что, смеётесь? Нашли смелую. Я тут чуть со страху не умерла, когда поняла, что одна в горах оказалась.
— Ну, так и рассказывай. Как ты здесь очутилась? Что вообще в горах делаешь?
— Не знаю. Спасаюсь, наверное. На меня злой колдун напал, я с перепугу Личным Путём от него рванула, не успев сообразить, куда бегу. Хотелось просто подальше от него оказаться. Так здесь и очутилась. Попыталась обратно уйти, а не получилось почему-то.
— И не получится, — кивнул кимрак. — Уйти отсюда только пешком можно, своими ногами.
— А почему? — полюбопытствовала я.
— Эти места ещё в давние времена Древние Боги заколдовали. Заклятие на горы наложили. Зайти сюда Личным Путём можно, а вот выйти…
И человечек, соболезнуя, развёл мохнатыми ручками.
— Понятно, — протянула я. — Но зачем им это надо было? Чем им Личный Путь помешал?
— Чтоб не ходили, куда не следует, — проворчал кимрак.
— А куда — не следует? — сразу заинтересовалась я.
— А вот у них и спроси, — ехидно посоветовал человечек.
— Ну, ладно, ходить Личным Путём запретили, чтобы куда-то там не попасть. Но почему на мыслеречи разговаривать нельзя? Она-то им чем помешала?
— А чтоб друзья на помощь колдуну не бежали. А то начнут тут демонстрации спасателей устраивать, не протолкнуться будет. А так — пропал и пропал. Нечего было лезть, куда не надо.
— Дааа, — протянула я. — Порядочки тут у вас. Тогда почему у меня получилось костёр разжечь огненным шариком? Это же колдовство.
— Колдовать можно, но только для личных нужд, — пояснил Дух гор. — Ну, огонь развести, еду приготовить. Ничего другого тоже не получится.
Я приободрилась: не зря я, значит, над трансмутацией маялась и огненными шариками камин разжигала. Смерть от голода мне определённо не грозит. Хоть этому порадоваться можно. И — не сдержав любопытства, опять спросила:
— А почему всю магию не отменили?
Дух пожал мохнатыми плечами:
— Так маги без колдовства беспомощны, как младенцы. Ни огонь развести, ни поохотиться, ни от зверя дикого защититься — ничего не могут. Мрут пачками. Неинтересно.
И оживился:
— Ты огненные шары пускать умеешь?
Я кивнула:
— Умею. А что, ими тут стрелять можно?
— Можно, — заулыбался кимрак. — Раньше тоже нельзя было, но мой дед у Древних Богов выпросил разрешение. Они его уважают, поэтому пошли на уступку. Он у меня вообще старичок с юмором. У него любимое развлечение — от огненных шаров уворачиваться. Ночью как примется путника пугать, тот начинает шарами отбиваться: шум, треск по всей округе, шары в темноте светятся красиво. Дед от радости хохочет, маг с перепугу усилия удваивает. Красота — неописуемая. Так и веселятся, пока у мага силы не кончатся. Ну, а как свалится без памяти, так дед от него и отвязывается. Он же не злодей какой — беспомощного человека губить.
— Да уж, — поёжилась я. — Забавник был ваш дед.
— Ага, — разулыбался кимрак. — Дед у меня классный. Вот вернётся, я вас познакомлю.
— Он жив? — ужаснулась я.
— Конечно! Он ещё не старый, и семи тысяч лет не исполнилось.
— А сколько вы живёте?
— Ну, до десяти тысяч все доживают, а дальше — от образа жизни зависит. От питания правильного, двигательной активности.
— Ну, да, — согласилась я. — Здоровый образ жизни — это наше всё. А где он сейчас?
— К отцу в гости улетел. Отец у меня в Гранитных горах живёт, в Лаверии. Дед уж лет двести с ним не встречался, решил повидаться. Меня тут оставил за порядком приглядывать. Чтобы местные жители не расслаблялись. А я его подвёл, не смог тебя напугать.
Мохнатик горестно вздохнул.
— Да ты что! — возмутилась я, даже не заметив, что перешла на «ты». — Ещё как напугал! До сих пор поджилки трясутся!
И предложила, пытаясь утешить расстроенного парнишку:
— Хочешь, я ночью в тебя огненными шарами постреляю?
— Хочу! — обрадовался кимрак. — Я тоже эту игру люблю.
— Хорошо, как совсем темно станет — поиграем, — кивнула я. — А сейчас скажи мне, в какую сторону двигаться надо, чтобы быстрее из заколдованной зоны выйти?
Кимрак махнул рукой, показывая направление:
— Туда шагай. Дня через три выйдешь к перевалу. Ещё через пару дней озеро увидишь. Ну, а за ним уже совсем рядом будет. Так что, дней за пять доберёшься.
— За пять?! — схватилась я за сердце. Это ж сколько мне по горам ползать придётся, да ещё в одиночку? Я ж с ума от страха сойду! Да и ходок я ещё тот. Запросто могу в пропасть свалиться. Или ногу подвернуть. Или…
— Да не трусь, — фыркнул кимрак. — Доберёшься как-нибудь.
И спросил:
— Тебя как зовут?
— Селена. А тебя?
— Фэррыхтин. Меня так в честь деда назвали. Его Фэррыхтом зовут.
— Тебе сколько лет? — поинтересовалась я.
Кимрак вздохнул:
— Восемьсот.
И посмотрел исподлобья:
— Что, тоже сейчас скажешь, что маленький ещё в одиночку горы стеречь?
— А кто-то так говорил? — сочувственно улыбнулась я.
— Отец ругался. И… — Дух замолчал, словно чуть не выдал какую-то тайну. Потом продолжил: — Но дед сказал, что я уже вполне самостоятельный и могу присмотреть за порядком. Он же меня всему научил.
И Фэррыхтин снова вздохнул:
— Наверное, отец был прав. Ты вон совсем не испугалась.
— Не грусти, — улыбнулась я. — Успеешь ещё людей попугать. Какие твои годы. А у тебя друзья есть?
— Откуда? — возмутился моей недогадливости кимрачонок. — Мы с дедом тут вдвоём живём. Здесь даже зверей почти нет. Одна радость — путник какой забредёт. Да и те редко бывают. Последние лет сорок назад заходили.
— Скучно тебе, наверное? — посочувствовала я малышу. — Ну что за жизнь без друзей. Хочешь, я твоим другом стану?
— Хочу, — заулыбался кимрачонок. — А что друзья делают?
— Играют вместе. Помогают друг другу. Из беды выручают, — начала я перечислять прелести дружбы. — Гуляют, разговаривают обо всём. Вот как мы сейчас.
— Давай уже играть, — оживился Фэррыхтин. — А завтра я тебе помогу: дорогу покажу. И провожу до озера, прослежу, чтобы ты никуда не упала. Хочешь?
— Хочу, — обрадовалась я и начала катать в руке огненный шар: — Куда кидать-то?
— Сейчас, подожди, — вскочил кимрак. — Я только большим стану и хохотать начну. А ты прямо в меня целься. Не бойся, не убьёшь.
— Ну, ладно, — пробормотала я. — Тебе виднее.
И запустила шар в развоплотившегося Духа. Над горами разнёсся жизнерадостный хохот…
А потом, когда мы наигрались, я накормила мальчишку сотворённым из камня хлебом.
— Ты — сильная колдунья, — уважительно сказал он, подъедая с ладони крошки. — И хлеб сделала, и меня вон как к скале припечатала.
Я покосилась на вмятину в камне и виновато улыбнулась:
— Ты извини. Это я со страху. Я сама не знаю, как у меня получилось. Второй раз так вышло, и оба раза — с перепугу.
— Это называется — неконтролируемый выплеск Силы, — авторитетно заявил кимрак. — Мне так дед сказал, когда я во время игры гору разрушил. И ещё добавил, что надо учиться управлять Силой.
— Умный у тебя дед, — констатировала я и предложила: — Давай спать ляжем. Устала я сегодня. Отдохнуть перед дорогой надо.
— Спи, — согласился Дух гор. — А я тебя покараулю.
— А сам спать не хочешь, что ли? — удивилась я.
— Да я днём отоспался, — отмахнулся он. — Я лучше на звёзды посмотрю. Они такие красивые!
— Да, — согласилась я. — Звёзды здесь просто великолепные.
И уснула, по-моему, прежде, чем лечь успела.
И, как мне показалось, сразу же проснулась оттого, что кимрачонок дёргал меня за ногу:
— Вставай! Сколько можно спать. Уже вон как светло.
Я со стоном открыла глаза. После вчерашних занятий альпинизмом и сна на твёрдом камне всё тело болело. Не то что идти — вставать не хотелось.
— Что так рано? — проворчала я. — Я только что заснула.
— Ничего себе рано, — возмутился Дух. — Солнце смотри, как высоко. Идти надо! Или ты тут жить собралась?
— Нет, тут жить я не хочу, — вздохнула я, выбираясь из своей норки. — Пошли.
Утро, действительно, было в самом разгаре. Солнце энергично поднималось по небосклону и начинало припекать. День обещал быть жарким. Костёр Фэррыхтин уже потушил, оставшиеся не сожженными ветки разбросал по округе в аккуратном беспорядке. Видимо, для того, чтобы следующему путнику было чем заняться, готовясь ко сну.
— Пойдём? — повернулась я к кимрачонку. — Веди меня, мой проводник.
И мы зашагали к неведомому перевалу.
Дорога оказалась нелёгкой, и я не один раз с благодарностью вспоминала тренировки с Кэмбисом. Если бы не они, я бы, наверное, через пару часов сдалась, не сумев преодолеть крутые подъёмы и спуски, которыми изобиловал наш путь.
В очередной раз взобравшись по чуть ли не отвесному склону и выбравшись на небольшую пологую площадку, я упала без сил, пытаясь отдышаться.
— Устала? — сочувственно спросил Фэррыхтин. — Ничего, сейчас легче будет. Самый трудный участок уже прошли.
— Это радует, — просипела я. Солнце стояло уже высоко, нагревая камни так, что за них больно было хвататься. Во рту у меня пересохло, пот заливал глаза. Я вытерла лоб рукавом, и огляделась.
Вид с высоты открывался, конечно, изумительный. Повсюду, на сколько хватало глаз, возвышались величественные горы: высокие, мощные, обрывистые. Подножия их были покрыты густыми лесами, но здесь, наверху, даже трава не росла, сжигаемая безжалостными солнцем.
— И где здесь перевал? — спросила я своего проводника. — Куда мы идём?
— Вон он, — махнул рукой Фэррыхтин, и я едва не застонала, увидев вдалеке два пика, чьи макушки, казалось, пронзали небо.
Так далеко я не дойду…
Впрочем, куда я денусь. Не оставаться же здесь в ожидании гибели. Надо идти, пока есть силы.
Другое дело, что сил с каждым переходом оставалось всё меньше.
— Тебе надо поесть, — поучительно сказал кимрачонок. — Наколдуй себе еду. Я тут камушек подходящий нашёл, возьми.
И он протянул мне обломок скалы величиной с хороший каравай.
— Угу, — согласилась я. Дух гор был прав: если я ещё и есть не буду, то точно не дойду.
Сплетя заклинание и превратив обломок в ломоть душистого свежего хлеба, я отломила половину Фэррыхтину и, отщипнув кусочек себе, попыталась поесть. Но скоро поняла, что, если не попью, поесть не получится: в пересохшее от жажды горло кусок не лез.
— Фэррыхтин, а здесь поблизости вода есть? — спросила я, откладывая хлеб. — Очень пить хочется.
— Нет, — легкомысленно ответил кимрак. — До воды ещё сутки идти.
— Сутки?!
А ведь я точно не дойду, подумалось мне. Сидя на самом солнцепёке, я просто чувствовала, как солнце вытягивает из меня влагу, которой в моём организме и так оставалось немного. Не пить сутки на такой жаре, когда даже камни были раскалены, как в банной парилке, было безумием.
Судя по всему, моё приключение продлится не так долго, как мне хотелось бы… Но сидеть и ждать бесславного конца не хотелось.
Я решительно встала: