Я побоялась даже предположить, какими путями дядечка принца вздумает избавиться от третьесортного существа. Злить принца было неразумно, но я все-таки уточнила:
— Твой дядя — колдун?
— Конечно нет, ослиная башка! — возмутился Дагобер, вернув мне оскорбление.
— Тогда как он сможет нам помочь? Или он прикажет меня убить? А вдруг тогда заклинание даст какой-нибудь побочный эффект? Вдруг моя смерть повредит тебе, принц Дагобер? — я говорила все, что приходило на ум, готовая запаниковать, но мои слова заставили принца задуматься.
Я видела, что он засомневался, и поняла, что мои опасения насчет методов, которые мог бы применить королевский дядя, могли оправдаться.
— К тому же, фея Сирени была очень добра ко мне при нашей последней встрече, — поспешила рассказать я принцу, — вдруг она еще больше рассердится на тебя, когда узнает, что ты избавился от бедного заколдованного гнома?
— Не тарахти, — оборвал меня Дагобер. — Помолчи, надо подумать.
Несколько мучительных минут, пока эльф морщил лоб, я обливалась холодным потом, ожидая вердикта.
— Нет, мы пойдем к дяде, — сказал принц, наконец. — Моя тетя разбирается в магии. В белой, разумеется, — добавил он с непередаваемым высокомерием. — А дядя — умнейший человек в королевстве.
— Умнейший! — не вытерпела я, понимая, что пропала окончательно и безвозвратно. — Взвинтил налоги, загнал гномов и людей в резервации — да ему надо хрустальный кубок Умника вручить и шоколадную медаль за примерное поведение!
— Эй, поосторожней, когда говоришь о моем дяде, — предупредил меня Дагобер. — Вы, гномы, известные смутьяны. И если что — я не поверил ни одному твоему слову, так и знай. Как говорит моя дядя: где гнома вмешательство, там предательство. Я эту поговорку помню и присматриваю за тобой, — для верности он поднес к своим глазам выставленные два пальца, а потом ткнул пальцами в мою сторону. — Так что, недомерок, если не хочешь получить пинка…
Я налетела на него так стремительно, что он даже не успел защититься. Мы повалились на землю, и я, оказавшись сверху, принялась от души мутузить принца, награждая его тумаками.
Конечно же, долго это продолжаться не могло, и через полминуты я оказалась прижата эльфийским локтем между лопаток, а Дагобер завернул мне руку за спину, удерживая физиономией вниз.
— Ты доигрался, я тебя… — начал он с угрозой, но договорить не успел, потому что снова посыпались камешки, и мы испуганно посмотрели вверх, опасаясь очередного оползня.
Но это был не оползень. Выше по склону, шагах в десяти, перед нами стояли три орка — здоровенные, уродливые, зеленые и бородавчатые, как жабы-переростки.
16
— Ты смотри, что делает эльфийская морда, — сказал один орк другому.
— Обижает гномыша, — поддакнул второй с наигранным сочувствием.
— Сейчас я ему хребет сломаю, — проворчал третий и начал спускаться к нам, волоча за собой огромную суковатую палку, обожженную для крепости.
Орки были похожи, как родные братья, одеты в лохмотья и настроены явно недружелюбно… к эльфу.
Дагобер тут же отпустил меня, и я вскочила, не зная, чего ожидать. Когда мы с отцом и мамой путешествовали по стране, то встречали орков. Иногда они были добродушными недотепами, а иногда… вовсе не добродушными, и вовсе не недотепами.
— Ты зачем маленьких обижаешь? — спросил первый орк с угрозой и тоже пошел к нам, вытаскивая из-за пазухи огромный тесак.
— Я не обижаю, — сказал Дагобер, пятясь. — Вы все неправильно поняли, это гном напал на меня.
— Думаешь, поверим? — хмыкнул второй орк.
— Какой боевой гном! — оглушительно заржал первый.
— Скажи им! — Дагобер обернулся ко мне.
Я молчала, поглядывая исподлобья на эльфа, а потом на орков.
— Говори же! — принц схватил меня за рукав и подергал. — Ты снова онемел, что ли?!
Хорошо, я скажу.
Я захлюпала носом и заверещала:
— Заступитесь, дяденьки! Он отлупил меня безо всякой жалости! Сейчас, конечно, будет вам врать, но не разрешайте ему измываться над бедным гномом!
— Лгун! — возмутился Дагобер.
— А вообще — он наследный принц, — честно призналась я. — Принц Дагобер.
— Ты что болтаешь, недомерыш?! — заорал эльф.
— А что, разве не так? — невинно спросила я. — Что, плохо дело, Дагобер?
— В самом деле — принц? — спросил первый орк, сбегая к нам. Двое других встали по сторонам, щеря клыки и оглядывая принца, как лакомую добычу.
— Я видел его на балу у маркграфини Гортензии, — скромно подтвердила я. — Он выплясывал там с ее дочерьми.
— Да он врет, — фальшиво засмеялся Дагобер.
— Зачем мне врать? — спросила я, пожав плечами. — Был бы ты эльф из свиты короля — я так бы и сказал. Но ты ведь принц. Ваше высочество.
— А что принц делает здесь без охраны? — усомнился второй орк. На шее у него красовалась веревка в несколько обхватов, и теперь он снял ее и мастерил петлю, очень внимательно приглядываясь к эльфу.
— На него было организовано покушение, — подсказала я, — и он заставил меня вести его по болотам в столицу. А я завел его сюда. Он разгадал мою хитрость и хотел меня прибить.
— Жалкий врунишка! — простонал Дагобер.
— А что, похоже на правду, — согласился первый орк. — Поверим гномышу?
— А чего бы не поверить? — третий орк взмахнул палкой — да так, что принц Дагобер испуганно присел.
— Стойте! — закричал он, выставив вперед ладони. — Давайте попробуем договориться. Я и в самом деле — наследный принц Дагобер. Если вы отпустите меня и укажите дорогу в столицу, вас щедро наградят.
— Отпустим? — орки переглянулись и захохотали так ужасно, что даже меня мороз пробрал по коже, что уж говорить о бедняге Дагобере.
— Ну нет, ваше высочество, — орк с веревкой утер нос и сплюнул принцу под ноги. — Свои награды оставь себе. А для нас лучшая награда — набить королевский хохотальник. Ведь это из-за тебя нам пришлось бежать в горы.
— Согласен, — буркнул орк с палкой. — Я ему лично ноги сломаю.
— Спокойно! — заорал Дагобер, а потом пнул орка, который стоял ближе всех к нему, отпихнул с дороги второго, и бросился вниз по склону, как заяц.
Орки с руганью помчались за ним, а я запоздало поняла, что улепетывающий принц — последнее, что я вижу в жизни. Невидимая удавка стянула горло, и я упала, корчась и хрипя. Скребя пальцами по земле, я смотрела в спину Дагоберу. Вот и кончилась никчемная жизнь никчемного гнома. И папаше уже никто не поможет…
Но принц Дагобер вдруг остановился и обернулся к преследователям, ругаясь так забористо, что умудрился перещеголять даже орков. Наши взгляды встретились, а в следующее мгновение орки уже скрутили Дагобера, двинув ему пару раз кулаками по ребрам. Самое странное, он даже не сопротивлялся.
— Побегать от нас вздумал, — ворчал орк с веревкой, связывая принцу руки за спиной. — За все ответишь, эльфийский ушлепок!
Они потащили принца вверх по склону, и когда поравнялись со мной, я уже стояла на ногах и дышала почти ровно, хотя в глазах все еще плыли черные мухи.
— Вы пожалеете, — сказал Дагобер с угрозой и тут же получил в рот кляп.
Я только покачала головой с притворным сочувствием — кляп оказался грязной засаленной тряпкой, которую один из орков выудил из поясного кармана. Орки поволокли пленника дальше, а я поспешила за ними. Благо, шли они не слишком быстро, и мне удавалось не отставать.
— А ты зачем идешь за нами? — прорычал орк с тесаком. Это его Дагобер пнул, и теперь орк был особенно зол.
— Мне все равно некуда идти, — сказала я проникновенно, — может, разрешите у вас отдохнуть. Я второй день не ел, все отдам за корочку хлеба.
— Он тебя еще и голодом морил? — догадался второй орк.
— Точно, — грустно кивнула я.
— Вот скупердяй, — орк ущипнул эльфа за бок, отчего Дагобер извернулся всем телом. — Сам-то хороший жирок нагулял, а парнишку держит впроголодь. А что у тебя с ногой, гномыш?
— Это он меня ударил, — пожаловалась я, начиная хромать еще сильнее. — До сих пор болит!
За это Дагобер получил еще и пинок по королевской заднице, а орк с палкой поднял меня одной рукой за поясной ремень и усадил к себе на плечо.
Ехать на орке было не так удобно и приятно, как на принце Дагобере, но я постепенно привыкла — если не смотреть вниз, то даже не страшно. Орки ненамного выше эльфов — так, на половину локтя, но мне это казалось запредельной высотой.
— Значит, вы беглые? — спросила я орков. — Мы с папашей тоже в свое время из резервации сбежали.
— Как тут не сбежать? — проворчал орк, который меня нес. — Пятеро детишек, а я даже репы купить не мог, чтобы их прокормить. А все из-за королевских «милостей», — он подпнул Дагобера, и тот возмущенно замычал.
— Прекрасно вас понимаю, — поддакнула я. — Во всем виновато правительство — эти проклятые эльфы, возомнившие себя царями жизни. Доведут народ — перевешаем всех эльфов!
— Жируют они, жируют, — зло согласился орк. — При прежнем короле куда лучше было. Он не зажимал неэльфов. А этот… — он бросил на принца Дагобера такой взгляд, что будь у эльфа крылышки, то сразу отвалились бы.
— Что будете с ним делать? — спросила я с любопытством.
— Посадим в яму и потребуем с его дядюшки выкуп, — сказал второй орк. — Пусть раскошеливается, если хочет увидеть племянничка.
— С деньгами можно смыться за границу, — продолжал другой орк. — Возьмем детишек — и смоемся. Хоть где лучше, чем здесь.
— Не жалко свою землю покидать? — подбросила я дровец в огонь.
— Жалко, — угрюмо подтвердил орк. — Но мы вернемся, если здесь что-то изменится. Кто знает, может, потом будет лучше.
— Как говорит мой папаша, — сказала я авторитетно, — всякое новое правительство будет хуже, чем предыдущее. Поэтому — лучше прихлопнуть наследного принца сейчас, потом проблем будет меньше. С кого вы будете требовать выкуп за принца? С его дядюшки? Он вам ни серебряной монетки не даст, а сюда отправит эскадрон эльфов, они вас под орех разделают и утыкают стрелами, как ежей.
Орки задумались. Тот, который нес меня, даже заскреб когтищами по затылку. Дагобер задергался на привязи, отчаянно мыча, но ему сунули под нос кулак, чтобы вел себя потише.
17
Мы поднялись на гору, и перед нами раскинулась долина, окруженная сопками. Десять каменных домиков с кривыми стенами, окруженные плетеной изгородью, неподалеку пасутся крепкие пони и овцы. Кривоногие маленькие орчата бегают взапуски, орчихи копаются среди грядок. Никакой столицы и в помине нет — плачь Дагобер! Я посмотрела на принца насмешливо. Вид у него был уже не такой сияющий и надменный, как прежде. Он тянулся на веревке за орками, уныло слушая, как те рассуждали, что делать с пленником.
У ворот нас встретили двое орков весьма грозного вида — один напялил себе на голову вместо шлема котел, а у другого в руках была ржавая гнутая алебарда. Выслушав рассказ про пленение эльфийского принца, орки-охранники выказали свою радость пинками и тычками, так что бедняга Дагобер не успевал уворачиваться. Меня спустили на землю и торжественно потребовали сложить оружие, прежде чем войти в деревню Бар-Гобар, то есть Горный Городок. Я так же торжественно достала нож и передала его охранникам, после чего меня пропустили за плетеную изгородь.
Посмотреть на нас сбежалась вся деревня, и орки, захватившие эльфа в плен, снова и снова повторяли, как поймали наследного принца.
— Устроим сегодня праздник, — провозгласил самый старый из орков — такой же зеленый, но с седой щетиной на подбородке, — а завтра решим, что делать с эльфийцем.
Предложение привело всех в восторг, Дагобера прикрутили к лошадиной привязи и начали разводить костер неподалеку.
Глаза у эльфа чуть не вылезли на лоб, а я осторожно поинтересовалась, для чего разводится костер — неужели, чтобы пытать пленника. Орк, у которого я это спросила, добродушно расхохотался:
— Будем варить Чер-о-сус! Попробуешь его, гномыш, и больше ничто не назовешь вкусным, кроме Чер-о-суса.
Я сразу успокоилась, а Дагобер заерзал на привязи, и я его прекрасно понимала — он же не мог знать, что знаменитая орочья похлебка «Ешь и молчи» варится из нежнейшей баранины, а не из эльфийского окорока.
Орки занимались своими делами, на меня никто не обращал внимания, а так как идти мне было некуда, я присела на бревнышке у костра. Седой орк вместе с двумя соплеменниками принесли и поставили на подставку из камней великолепный глиняный казан — огромный, с идеально ровными стенками одинаковой толщины.
Седой орк взял глиняный горшок поменьше — такой же превосходной работы, и плотно набил его кусочками мяса, душистых кореньев и трав, а потом осторожно опрокинул, поставив горшок в казан вверх дном. Вокруг насыпали дикого гороха и бросили еще кусочек мяса, чтобы проверять готовность. Теперь кушанье должно было доходить под закрытой крышкой, чтобы приобрести удивительную, восковую мягкость. Глиняная крышка идеально закрыла казан — не осталось даже просвета толщиной с волосок.
— Отличная работа, — сказала я, указывая на казан. — Как вы умудрились затащить его в горы?
— Мы не тащили, — гордо улыбнулся он. — Это я его сделал. Здесь повсюду голубая глина, из нее получается хорошая посуда.
— Кто бы мог подумать! — восхитилась я совершенно искренне, и орк так и просиял. После того, как он забросил в казан ранние овощи и куски баранины, мне пришлось идти в его дом — гончар хотел похвалиться своими работами. Кто бы мог поверить, посмотрев на огромные лапищи, что орк может создавать такие прекрасные кувшины, чаши и блюда? Но тонкостенная посуда стояла на полу и полках, готовясь к обжигу. Несколько чашек стояли на грубом столе, и я взяла одну, разглядывая рисунок, нанесенный острозаточенной палочкой.
Красиво и изящно, есть из такой посуды — одно удовольствие.
— Я был гончаром там, внизу, — рассказывал орк, любовно поворачивая то один кувшин, то другой, чтобы я могла полюбоваться изящными линиями, — когда сбежал, то первым делом стал искать здесь глину. Нашел и поставил гончарный круг и смастерил печь для обжига. По-моему, получается очень неплохо.
— Да, талант не продашь, — признала я. — Ты большой мастер, дядя.
— А ты, гномыш, разбираешься в этом. Я сразу понял. Алмазный глазок — его не спрячешь.
— Какой-какой глазок?
— Алмазный, — повторил орк. — Ведь так говорит твое племя? Глаз-алмаз.
— Все так говорят, — сказала я, расставляя чашки. — Жаль, что мастера, как ты, вынуждены прятаться в горах. Твою посуду можно ставить на королевский стол.
Мы остались весьма довольны друг другом, и пока угощение доходило на среднем огне до готовности, болтали обо всем подряд. Он дал мне кусочек сушеной лепешки, чтобы я могла перекусить перед ужином. Я грызла сухарь и поглядывала в сторону привязи, где маялся связанный Дагобер, посылая мне такие гневные взгляды, что мог бы убить, обладай хоть капелькой убийственной магии.
Чер-о-сус был готов уже после заката. Орки подходили с чашками и плошками, и седой орк торжественно раскладывал мясо и горох, щедро поливая их острым соусом. Мясо пахло умопомрачительно, и только от одного запаха можно было сойти с ума тому, кто постился последние два дня.
Я тоже получила часть кушанья и выпросила двойную порцию, чтобы покормить принца Дагобера. Орк не пришел в восторг от этого, но я убедила, что это благородно — накормить пленника, пусть и такого, как эльф, к тому же, никому не станет лучше, если его высочество умрет от голода до рассвета.
Орки устроили настоящее веселье — притащили двухструнные лютни и дудки, и пронзительная музыка огласила всю долину, заставляя сотрясаться даже звезды. Лился рекой знаменитый орочий напиток — хмельной, пенный, от которого валились с ног даже самые крепкие. Орки решили праздновать до рассвета, и на нас с Дагобером никто не обращал внимания.
Взяв ложку в зубы, я несла глиняную чашку с тушеным мясом, натянув рукава на ладони, чтобы не обжигаться.
Никто не позаботился, чтобы освободить пленника от кляпа, и я, поставив чашку с едой на землю, первым делом развязала тряпку, мешавшую Дагоберу говорить.