Гадюка.
Эта женщина была насквозь испорчена.
— Не приближайтесь! — проговорила я не своим голосом, преграждая ей путь к моему Филиппу.
Она со злостью уставилась на меня и попыталась обойти, но не тут-то было. За свою кровиночку, я кому угодно глотку перегрызу.
— Вы отказались от своего ребёнка, Вероника Леонидовна, — напомнила я ей негромко, но очень сурово.
Она вдруг встрепенулась, побледнела и в ужасе на меня уставилась.
— Что ты такое говоришь?! — прошипела экс-жена Северского. — Да как ты только смеешь!
— А разве это не так? — процедила я.
Видит Бог, я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на неё и не высказать все те слова, что рвались у меня из горла!
Этих слов было ой как много – безжалостные, колючие, режущие, одним словом, правдивые.
— Дима, очевидно, не понимает, кто нянчится с нашим сыном! — рявкнула эта гадина. — Ты немедленно уберёшься из нашего дома!
Я хмыкнула на её заявление и спокойным голосом процедила:
— В этом доме, Вероника Леонидовна, вы – не хозяйка.
«Сука и лгунья. Вот кто такая эта Вероника», — додумала про себя.
Понимаю, что я не должна была ни в коем разе говорить с этой женщиной в подобном тоне, но не смогла сдержаться. Это невозможно, когда ты видишь перед собой человека, повинного в твоём горе.
Она не стала мне отвечать, а просто взяла и замахнулась рукой, чтобы влепить мне пощёчину.
Я успела лишь улыбнуться одними уголками губ.
Руку ненормальной Вероники перехватил Северский.
— Ника! Немедленно объяснись, что здесь происходит? И с какой радости ты заявилась в мой дом, когда я тебе строго настрого запретил сюда приходить и приближаться к Филиппу!
Вероника побледнела, встретившись с взбешённым взглядом Северского. А потом она побагровела, когда взглянула на меня.
— Дима! Я пришла с тобой поговорить о важном деле! — заявила она таким тоном, будто отдавала приказ. — Я увидела незнакомую женщину рядом с… — Вероника запнулась на слове, но потом взяла себя в руки и договорила: — …рядом с нашим сыном. Она со мной повела себя по-хамски! Ты должен немедленно её уволить и вернуть Марту!
— Что мне делать или нет, я сам решу, — сказал Дмитрий.
Потом мужчина посмотрел гневно на меня и грозно сказал:
— Света, вернись с Филиппом в детскую.
Кивнула ему и поспешила к малышу.
Пусть Северский даст хорошего втыка этой гадине!
Дмитрий
День не задался с самого утра.
Дело, которое я вёл, шло неправильно.
Все факты указывали на то, что руководитель компании виновен, но на деле я знал, что это не так, его заманили в ловушку и крупно подставили. Всё сделано было для того, чтобы компания перешла в руки конкурентов.
Грязную игру затеял тот, кто являлся и моим врагом тоже.
Но я не знал, как развернуть ситуацию в пользу того, кого сейчас считают ответчиком.
Рассмотрение дела, которое было назначено на сегодня, я отложил ещё на месяц, чтобы подумать и найти решение.
Возвращался домой раньше обычного, и кто бы мог подумать, что застану в своём доме Нику.
Помимо того, что она посмела войти в мой дом, так она ещё собиралась ударить Светлану!
От увиденной картины, я рассвирепел.
Перехватил занесённую руку Ники и с силой её сжал, желая не просто сломать, а превратить её в крошку.
Мы вошли в кабинет, и я тут же перешёл к делу.
— У тебя ровно минута, чтобы изложить мне причину твоего наглого появления в моём доме, — сказал холодно и резко, демонстрируя своим тоном всё пренебрежение и равнодушие к бывшей жене.
— Дима! — возмутилась Ника. — Ты что же, даже мне чашку кофе не предложишь? Всё-таки, мы не один год были вместе! Я под сердцем носила твоего сына и…
— Хватит! — прервал её. — Говори или немедленно уходи.
Она поджала губы, потом кивнула и натянуто улыбнувшись, заговорила совершенно другим тоном – деловым и категоричным.
— Мне нужны деньги. И не просто деньги, а месячное содержание в размере той суммы, что ты обычно мне выделял, пока мы находились в браке.
От её заявления я застыл на месте.
— Твоя наглость и бесцеремонность не имеют границ, — очень тихо сказал я Нике и мой голос был похож на зловещий шелест. — Однако, у меня хватило такта оставить тебе хорошую и мебелированную квартиру в престижном районе, приличный автомобиль и счёт в банке на десять миллионов рублей. Я не стал уничтожать тебя, Ника, хотя имел на это полное право, ведь ты совершила чудовищный поступок и мало того, что совершила, так ещё посмела лгать мне.
— Не будем говорить о том, что произошло, — произнесла она взволнованно. — Что было, то было, Дима. Ты развёлся со мной и да, ты оставил мне недвижимость, машину и счёт. Но как понимаешь, деньги имеют свойство заканчиваться.
Я сузил глаза в холодном гневе.
— У тебя закончились деньги? — произнёс я, не веря своим ушам. — Даже года не прошло, Ника! Как ты умудрилась потратить столько денег?!
Она неуверенно дёрнула плечом и тихо произнесла:
— Я заняла…
— Заняла? Ты? Десять миллионов? — опешил я и рассмеялся. — Ну раз заняла, то это твои проблемы, Ника. Пусть заёмщик платит тебе дивиденды или возвращает деньги.
— У него… кхм, у него не получается пока… — промямлила Ника, а потом встрепенулась и снова с наглостью проговорила: — Да и в принципе это неважно, Дима! Я прошу тебя сделать так, чтобы я каждый месяц получала деньги!
Я наклонил свою голову, как бы раздумывая, а потом жёстко сказал:
— Нет. На этом разговор окончен. Уходи.
— Что? Ты мне отказываешь? Ты не можешь поступить со мной так несправедливо! — запричитала она. — Я же пропаду! Дима!
— Я. Всё. Сказал. — Произнёс по слогам. — Уходи, Ника. Твоя жизнь больше не касается меня.
— Нет! Нет! И нет! — затрясла она головой и топнула ножкой. — У тебя есть деньги, я это знаю! Много денег и ты должен поделиться со мной!
Усмехнулся на её слова и произнёс:
— Ника, ты разрушила свою жизнь своими же собственными руками. Я не желаю тебя видеть и не желаю тебя больше знать. Уходи.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела она.
Глава 19
Светлана
Бывшая Северского вылетела из кабинета как ошпаренная. Я так и не выполнила его просьбу – уйти в детскую с Филиппом.
Меня мучало не столько любопытство, сколько страх.
Что нужно этой твари?
Вдруг она решила резко стать матерью моего сыночка?
Или она принялась за шантаж, и вымогает деньги у Дмитрия? Если верно последнее, то это смешно, так как она виновата в случившемся.
Я следила за дверью, мечтая в этот момент, чтобы у меня в разы усилился слух, и я смогла узнать, о чём говорят эти двое.
Когда эта змея ушла, точнее, вылетела, я не удержалась и, взяв на руки Филиппа, ринулась в кабинет Северского.
Мне жизненно необходимо знать, что хотела эта женщина!
— Дмитрий Мстиславович? — позвала я мужчину, приоткрыв дверь. — Я войду?
— Ты уже вошла, — сказал он недовольно, но потом добавил: — Не стой с Филиппом у дверей. Проходи.
Опустила сына на диван, а сама подошла к столу и посмотрела в лицо Северского.
Из-за бьющего ему в спину из окна света я не смогла разглядеть выражения его лица. Он молча сделал жест рукой, и я поняла, что он предлагает мне сесть.
Дурное предчувствие поселилось у меня в животе.
Быстро опустилась в кресло.
Я не выдержала его молчания и спросила его:
— Дмитрий Мстиславович, что хотела эта женщина? Она приходила по поводу Филиппа, да? Что ей нужно от моего сына?!
— Света! — одёрнул он меня резко. — Не смей называть Филиппа своим сыном! Не забывайся!
Филипп недовольно вскрикнул и бросил в сторону Северского свою игрушку. Малышу не понравилось, что отец повысил на меня голос.
— Господи! Да не томите же! — прошипела я.
— Не беспокойся, Света, — сказал он уже спокойным тоном. — Нике не нужен ребёнок. Она приходила по другому вопросу, который никак не касается Филиппа.
Я смотрела на него и молчала, а потом прошептала:
— Точно? Вы ничего не скрываете от меня?
— Света, я не собираюсь обсуждать эту тему. Я тебе всё сказал. Теперь забери Филиппа и иди с ним в детскую.
— Господи… – произнесла я и закрыла лицо руками.
Вечный страх и тревога, что у меня всё-таки отнимут сына, не дают мне покоя.
— Света? С тобой всё в порядке? — забеспокоился Северский.
Вскинула голову и посмотрела на него устало.
После встречи с этой дрянью, что искалечила мою судьбу, у меня эмоции хлестали через край. Я снова ощущала себя обманутой, снова чувствовала себя так, словно мне в сердце забили огромный ржавый гвоздь.
— Нет, Дмитрий. Со мной не всё в порядке, — сказала, глядя мужчине в глаза. — Я постоянно боюсь и тревожусь. Иногда эта тревога стихает, но не исчезает навсегда. А сегодня… Сегодня я снова испытала тот животный страх, будто у меня опять отберут моего мальчика.
— Света, — вздохнул Северский. — Хватит стенать и рассуждать о том, чего никогда не произойдёт.
— Откуда вы это знаете? — не могла я успокоиться.
Вскочила со своего места и, уперев ладони в стол, склонилась к мужчине и негромко проговорила прямо ему в лицо:
— Откуда вы знаете, что будет завтра, Дмитрий Мстиславович? Вероника Леонидовна ведь до сих пор записана как мать моего Филиппа, верно? А вы не задумывались о том, что вдруг что-то произойдёт из ряда вон выходящее и с вами что-то случиться?
Северский нахмурился и открыл, было, рот, чтобы меня остановить, но я не позволила ему сказать.
— Что будет с Филиппом, если вдруг, вас не станет, а?
— Света, ты забываешься, — произнёс он угрожающим тоном.
— Я не забываюсь. Я смотрю на вещи реально. Мне страшно за будущее своего ребёнка. Я в вашем доме уже три месяца и вижу, какие люди приходят к вам. Это не люди, Дмитрий Мстиславович, это шакалы. Я помню то досье, что собрал для меня частный детектив. Хоть вы и устранили своих врагов, но, тем не менее, у вас их было очень много. И я уверена, что враги у вас есть и сейчас. А теперь ответьте мне на вопрос: что будет с моим сыном, если вас, не дай, конечно, Бог, не станет?
Северский медленно и угрожающе поднялся со своего кресла, но меня уже было не остановить.
— Молчите? А знаете почему? Потому что вы, как и я, знаете ответ. Филипп окажется в ненадёжных руках вашей бывшей жены. И я даже боюсь думать и представлять, что она сотворит с моим мальчиком. Ведь Филипп – не её сын.
На меня вдруг навалилась неимоверная усталость.
— Света, за твои дерзкие слова я могу прямо сейчас прогнать тебя и уже сам могу сделать так, что ты никогда не увидишь Филиппа, — ледяным и жёстким тоном проговорил Дмитрий. — На первый раз тебя прощаю и повторяю ещё раз: не смей называть Филиппа своим сыном. Точка.
Мне захотелось закричать от беспомощности.
Да я сама могла бы сообщить на Северского и его гадину жену, во все инстанции и на телевидение за неправомерные действия, да только я прекрасно понимала, что не по силам мне с ним тягаться. У него деньги и власть, а у меня только, правда. Я была реалисткой и точно понимала, что если пойду на такой шаг, то в любом случае проиграю и уже точно, никогда не увижу сына.
— Я просто хочу, чтобы вы меня услышали и поняли, Дмитрий Мстиславович, — произнесла я усталым и упавшим голосом. — Я молю вас, продумайте и придумайте хоть что-нибудь, что могло бы защитить Филиппа, в случае, если с вами что-то произойдёт.
— Очень любопытно, — усмехнулся он. — Ты снова предлагаешь мне жениться на тебе, Света? Только теперь твоё предложение очень завуалированно звучит, но твои мотивы мне в любом случае ясны. Допустим, я согласился с тобой и пошёл на этот шаг. Что дальше? Меня постигнет немедленная кончина? Хороший расклад для себя ты избрала, дорогая Светлана Михайловна. Станешь богатой вдовой, да ещё и с сыном. Браво.
О чём он?!
Что за бред пришёл ему в голову?!
Северский подошёл ко мне и сказал:
— Теперь я вижу тебя насквозь, Света. Хотя раньше я считал тебя другой, порядочной.
Я не верила своим ушам.
— Вы спятили? — прошептала в изумлении.
— Я-то как раз нет. Но зато прекрасно вижу, каких женщин допускаю в свою жизнь, — сказал он с горечью в голосе.
— Мне не нужны ваши деньги, — сказала я твёрдым и уверенным тоном. — И вы об этом прекрасно знаете. А то, о чём я вам сказала – не лишено смысла. Я боюсь и это правда. Боюсь за Филиппа и за себя. И до тех пор, пока мой сын не будет полностью моим, я никогда не смогу успокоиться и буду искать выход.
Я замолчала и глядела в глаза этого мужчины, пытаясь увидеть там хоть капельку понимания и сочувствия, но помимо холода там не было больше ничего. Северский молчал после моей тирады, смотрел на меня мрачным взглядом и после долгой и тяжёлой минуты тишины, он произнёс:
— Возьми Филиппа и иди с ним в детскую.
* * *
Светлана
После разговора с Северским прошло три дня. Эти дни я провела в состоянии внутренней истерии, с трудом улыбалась даже собственному ребёнку, практически не ела и вздрагивала от голоса Дмитрия.
А тот в свою очередь в основном бурчал на меня и был всем недоволен.
Моё пребывание в доме Северского стало походить на бочку с порохом.
Если бы не мой малыш, сбежала бы я отсюда, потому что нутром чувствовала, что над мужчиной нависла опасность. А раз так, то опасность грозит и мне с сыном, потому что моя мальчик и я полностью зависим от Северского.
Но какой найти выход и как достучаться до Северского, я пока так и не придумала. Решение не приходило, как и озарение. Было глухо как в болоте.
Но плыть по течению было не в моих правилах.
Поэтому, на четвёртый день я взяла себя в руки и попыталась успокоиться, и ещё раз поговорить с Дмитрием. Он должен меня услышать.
Я заставляла себя думать только о Филиппе, но мысли всё равно, раз за разом возвращались к Северскому.
Он считал, что я ищу выгоду, предлагая ему жениться на мне.
С одной стороны, это так – выгода моя в том, что я, наконец, выйдя замуж за Северского, обрету все законные основания зваться матерью Филиппа. Но с другой стороны, он должен понимать, что в таком случае, я смогу защитить сына.
Почему меня так стала тревожить эта мысль, будто с Северским что-то случится?
Я не могла этого понять, но страх терзал меня, не позволял нормально спать, есть и просто наслаждаться тем, что уже имею.
Или, что вполне возможно, мне просто стало этого мало. Я хотела своего сына полностью. Хотела больше не бояться, забыться вдруг и при ком-то сказать, что я его мама.
Тяжело.
Конечно же, я понимаю и Северского. Он не желал наступить на те же самые грабли и хотел избежать всяких неожиданностей, вроде случайной смерти, как он мне довольно ясно намекнул. После моих слов он начал считать, что я такая же, как и его бывшая. Ему выгодно держать меня на коротком поводке: я рядом со своим сыном и тем самым, он исполнил моё самое заветное желание, правда, мне всё равно этого мало; и второе – я у Северского всё время на виду. Он знает о каждом моём шаге и может не волноваться, что я выкину нечто из ряда вон выходящее, как, например, я поступила, обратившись к частному детективу.
Это всё очень грустно.
Я пыталась себя убедить, что все мои страхи – это как дурной сон, и потому думать о плохом не стоит. Есть здесь и сейчас и нужно жить.
Но… Последующие дни я всё также продолжала мучиться, пока через неделю не произошло нечто непонятное, возмутительное и страшное
В тот день, точнее, вечер, едва я уложила Филиппа спать и пошла в свою комнату, как вдруг, Северский буквально вырос передо мной и с хмурым выражением на лице, сказал:
— Иди за мной, Света.
— Куда? — напугалась я.
— В кабинет мой, — со вздохом ответил Дмитрий и пошёл в указанном направлении.
Сердце пропустило удар.
Ничего хорошего я не ждала, потому что хорошего от такого человека никогда не дождёшься.