— Дур-ра! — выразительно сказал незнакомец, замахиваясь.
В ушах у Марушки зазвенело, все вокруг закружилось и погрузилось в непроглядную темень.
Глава 4
Когда бандитам стало скучно пинать безоружного и бессознательного Лиса, Козырь разрешил освежить его в реке. Двое — Лихарь и Хлын, с гоготом, держа под руки, швырнули парня на мелководье. Запекшаяся над виском кровь скудно окрасила воду ржавчиной. Лис дернулся, вдыхая — со дна поднялась вереница мелких пузырьков, вороша песок. Парень, резко поднявшись на руках, судорожно попытался вдохнуть. Но вместо этого хрипло, лающе закашлялся, сплевывая воду. В груди жгло.
— Знаешь, сколько, — Козырь выжидающе посмотрел на Лиса, — ты наворотил за эти два дня?
Лис ошалело крутил головой, как намокшая собака, разбрызгивая вокруг тяжелые капли. Козырь присел на корточки у кромки воды и почти сочувственно похлопал парня по плечу:
— Пригрели тебя на груди, змеюку подколодную…
Хлын поигрывал секирой, подтверждая, что о поступке Лиса уже знают все. Лихарь, угрожающе закатал рукава, намекая, что поступок не одобряют.
— Моя часть денег согрела бы тебе карман, друг? — Лис плюнул главарю на сапог.
Тот положил руку на затылок бывшему соратнику и надавил, опуская его под воду снова.
* * *
Опушка заросла пыреем и подмаренником. У корней бузины колосился мятлик, а куриное просо покачивалось на ветру, сбрасывая на землю семена. Цепляясь закрученными усиками, по одинокой дикой сливе полз вьюнок. К тонкому стволу деревца плетеным кожаным шнурком, на несколько узлов закрученным на лодыжке, Роланд привязал Марушку. Сам он, сбросив капюшон, грелся у невысокого костра, неспешно намазывая глиной из овражка убитого зайца.
Марушка с усилием открыла глаза. Высокая трава закрывала обзор, а лисий мех с ворота курточки щекотал ноздри. Марушка попробовала поднять голову и осмотреться — голова гудела и тянула вниз, обратно к земле. Во рту чувствовался привкус железа: девочка языком потрогала лопнувшую губу — больно! Она попыталась пошевелить руками — пальцы замерзли, побелели и не хотели слушаться, зато оцарапанные ладони горели. Пришлось прижаться ладонями к сырой земле, чтобы хоть как-то приглушить ноющую боль.
Ошкуренной ольховой веткой Роланд пошевелил угли, откидывая внушительную часть в сторону, и положил на нее обмазанную глиной тушку. Острый меч был воткнут в землю неподалеку, а ножны небрежно брошены на замшелом камне.
В траве негромко пели сверчки, неподалеку потрескивало, разбрасывая искры, сухое дерево в костерке. Запах жареного мяса расползался по опушке. В животе у Марушки заурчало — растягивая по привычке удовольствие от вкусной еды, она так и не успела доесть свою кашу в таверне. Воспоминания о каше в конец раздразнили желудок, и девочка сглотнула набежавшую слюну. В памяти неожиданно всплыло лицо Лиса, каким она видела его перед тем, как оказаться на окраине незнакомого леса. Губы задрожали. К глазам предательски подкатили слезы. «Плакать нельзя, — подумала Марушка, тряхнув головой, — нужно Лиса выручать… У него же кроме меня нет никого».
Засыпав углями тушку, Роланд потер руки, стряхивая с ладоней прилипшую глину, и довольно растянулся на траве. Из лежащей на листе лопуха горстки черники, не пригодившейся для зайчатины, он выудил переспевшую ягоду, подбросил в воздух и ловко поймал ее ртом. Все получалось на удивление просто. Девчонку никто не охранял, не считая бешеных кошек. Но что может жалкая кучка костей и шерсти противопоставить стали его клинка? Конечно, он не рассчитывал на гостеприимную встречу в обветшалом домике Федоры, но и не думал, что за годы отшельничества она растеряет рассудок. Не такой он ее помнил, и не такой хотел сохранить в памяти. Некоторые встречи, особенно после скомканного расставания, ранят. Тем более, когда расставание происходит ради иллюзорной высшей цели. «Ключ нужно было уничтожить сразу, — Роланд взял еще одну ягоду и, задумавшись, покрутил меж пальцев. — Разобрать, растворить, расплести сотворившее его заклинание, но не прятать годами. Все могло сложиться иначе». Роланд сжал пальцы, и черничина лопнула, растекаясь густым липким соком на подушечках пальцев.
Марушка приподнялась в траве и воровато взглянула на похитителя — он лежал у костра, глядя на звездное небо, опоясанное длинными перистыми облаками: ночь будет холодной. Девочка, не раздумывая, встала во весь рост и сделала несколько неуверенных шагов в сторону, где по ее ощущениям находился город. Кожаный шнурок не позволил пройти и аршина, тонкий ствол молодой сливы трагически заскрипел. Марушка быстро опустилась в высокую траву, оставив на виду только светлую макушку, и недоуменно потрясла головой.
Роланд сел и с интересом посмотрел в сторону источника шума. Тихая бессвязная ругань доносилась из зарослей травы — девочка обнаружила, что привязана.
Марушка обреченно ковыряла пальцем хитроумные узелки, завязанные на лодыжке. Затем подползла к деревцу, чтобы ослабить натяжение шнурка и попыталась перегрызть его зубами. Кожа оказалась грубой и толстой — грызть пришлось бы до рассвета. С болью и отчаянием Марушка дернула шнур, от чего молодая слива закачалась, роняя сожженные солнцем листья. «Если придется, я и шнурок перегрызу, и дерево и горло этому гаду!» — подумала девочка, обшаривая траву в поисках острого камня.
* * *
— Ну что, щенок, — Козырь пожевывал тонкую травинку, — будешь свидетелем моего триумфа! Девка-то твоя, растяпа…
Главарь коротко щелкнул пальцами. От стены отделился один из прихвостней Козыря и передал ему тяжелую котомку. Козырь перевернул ее: на брусчатку с гулким звоном вывалились ключ с замком. Ключ бандит поднял сразу, а замок утопил в вязком иле, подбив носком сапога. Лис бессильно застонал.
— На него заказа не было, — развел руками Козырь. — Коль понадобится, Хлын достанет — он у нас ныряльщик…
Где-то под густой тенью моста отозвался надрывным хохотом Хлын.
Лис беззлобно, с легкой досадой наблюдал за бывшим соратником и наставником, пока тот рассматривал резной ключ.
— У тебя ничего не получится, — ни на что не надеясь, просто чтобы насолить Козырю, выдавил Лис, сплевывая густую слюну, перемешавшуюся с кровью. Кажется, ему выбили зуб.
Зависшую тишину разорвал гогот Козыря, а через мгновение к нему нестройным хором подключились и остальные. Среди прочих, помутневшим взглядом Лис выловил своего ровесника и закадычного собутыльника — Кабана. Тот небрежно крутил в руках злополучный меч Козыря, вырисовывая на песке вычурные фигуры. На Лиса он старался не смотреть.
— Перед смертью не надышишься, да? — почти сочувственно процедил Козырь, наступая распластанному у края воды Лису на лицо.
Парень брезгливо поморщился.
— Дам тебе последний шанс… — благодушно сказал Козырь, не убирая ноги, — на исправление. Сделаешь, как скажу — будешь жить, а не сделаешь… Ну, посмотришь, как мы проверим, чтоб ключик правильно работал. А потом, отправим тебя в вечное плавание.
Лис отчетливо понял, что никто и ни при каких обстоятельствах уже не оставит его в живых, а вот поглумиться при жизни — это запросто. Впрочем, он и сам бы сделал так же, стоило бы любому из них проявить слабину или проступиться.
— Мне пришлось много ходить в последние дни, — Козырь театрально развел руками, — потому что песье отродье сперло мой ключ, мой меч и попыталось переманить моего заказчика. Пока я не получил вознаграждение, обновить обувку не могу. А в старых сапогах идти на прием к достопочтенному господину, на целую тысячу золотых возжелавшему завладеть ключом — не позволительно. Так что, это… — Козырь повозил подошвой Лису по щеке, оставляя у того на лице комья грязи, — Почистишь их, так и быть…
— Пошел ты… — прошипел Лис, на что мгновенно получил удар по ребрам. «Интересно, сколько нужно будет сломанных костей, чтобы все закончилось?» — подумал он, даже не пытаясь уворачиваться от пинков, отдающихся болью до самых кончиков пальцев.
* * *
Камень оказался недостаточно острым, но Марушка не собиралась сдаваться. Кончики пальцев побелели, ладони вспотели, а шнурок только разлохматился по краям. «Заколдованный он, что ли?» — девочка вгрызлась зубами в грубую кожу, наперед зная, что это не поможет. Короткий смешок совсем близко заставил ее застыть, так и не вынув изо рта шнурка.
Роланд сидел на примятой траве, скрестив ноги, и уже некоторое время наблюдал за Марушкой. Она рефлекторно выплюнула шнурок и, исподлобья глядя на похитителя, отползла в сторону. В ладони девочка крепко сжимала острый камень. Так было спокойнее. Похититель, как большая серая ворона, наклонил голову, разглядывая Марушку.
— Я могу отвязать тебя, — хрипло и удивленно, как будто до этого долго не разговаривал и отвык от собственного голоса, бросил он. — Предупреждаю сразу, — потер ладонью ноющие костяшки пальцев, — бежать бессмысленно.
Марушка попыталась отползти еще дальше и уткнулась спиной в сливу. Деревцо качнулось, укоризненно скрипнув. Похититель не сводил с девочки изучающего взгляда. Взгляд его, проедающий дыру, показался Марушке настолько неуютным и тяжелым, что захотелось забиться куда-нибудь поглубже. К несчастью, все ее передвижение ограничивал короткий шнурок — некоторые собак на цепях подлиннее держат.
— Ну, кивни хотя бы! — раздражаясь, рявкнул Роланд.
Марушка несмело кивнула — наверное, не стоит с ним спорить. Пока что. Похититель подвинулся к девочке и одним легким движением, развязал хитроумный узел. Марушка удивленно захлопала глазами — как он это сделал? Затекшая нога покалывала противно, как после забега в зарослях крапивы. Девочка принялась растирать лодыжку, украдкой разглядывая похитителя.
— Голодная? — Бросил Роланд, направляясь к костерку. И не дожидаясь ответа добавил: — Подсаживайся.
«Вот так просто? — удивилась Марушка, — он и правда думает, что я не сбегу? Что сяду трапезничать с ним?» Девочка поднялась и нетвердой походкой устремилась к городу. Сначала шла уверенно, изредка поглядывая на спину беспечного похитителя, увлеченно возящегося с мясом у костра. На шестом шагу тошнота подкатила к горлу, оставляя жгучий привкус желчи, на седьмом закружилась голова, на восьмом — неприятно закололо в затекшей ноге. На девятом шагу Марушка рухнула лицом в траву, поскуливая от боли и обиды — легкое покалывание переросло в ощущение, будто ей сапожное шило всадили в мышцу, — судорога!
Похититель, не спеша, подошел к девочке. Марушка подняла голову, сцепив зубы, и внутренне готовясь к тому, что он снова ее ударит, как тогда, на мостовой. Роланд, глядя на побелевшие, стиснутые от напряжения в ниточку губы, фыркнул. Марушка зажмурилась, но не опустила головы, повторяя про себя, что ей не страшно, ей совсем не страшно, она ни капельки не боится… Из оцепенения ее вывел каркающий смех похитителя. Она раскрыла сначала один глаз, потом второй: незнакомец нависал над ней, почти касаясь ее тонким с горбинкой, как у молодого барсука, носом.
Крепко обхватил девочку под ребра, Роланд рывком поставил ее на ноги. Марушка напряженно оттолкнула его руки и, прихрамывая, направилась к огню. Шаги получались кривоватыми, девочку заносило. На левую ногу ступать не получалось — судорога тягуче покусывала за икру. Марушка вздохнула и повисла, вцепившись в плечо похитителя, следовавшего за ней шаг в шаг.
На потрескивающих углях, в расколотом глиняном коконе, разливался ароматами по всей опушке заяц, нашпигованный черничными ягодами.
— Мне придется привязать тебя на ночь, — сгрузил Роланд пленницу у костерка.
Марушка неуверенно кивнула, обернувшись — где-то там, в высокой траве, борясь с судорогой, обронила свой острый камешек. Хорошо, если мужчина привяжет ее к той молоденькой сливе. В конце концов, хоть это и последнее о чем она хотела думать, но деревцо можно сломать. Главное, чтобы сон у похитителя оказался достаточно крепким.
* * *
Козырь поманил пальцем Кабана, рисовавшего острием меча городские башни, на которые посматривал время от времени, пока били Лиса. Толстяк сосредоточенно выводил тонкие линии, боясь помешать старшим товарищам, но и участия в самом избиении не принимал.
— Свин, ходь сюда! — прикрикнул Козырь.
Кабан бросил неудовлетворенный взгляд на башню, которой он не успел дорисовать флажок и, тихонько пыхтя, быстро зашагал к главарю. Наблюдая за товарищем, Лис обнял руками ноющие при каждом вздохе ребра.
— Тащи железяку, — Козырь умостился на перевернутой дырявой лодке, — и шевели салом!
Толстяк проглотил обиду, лишь запыхтел еще сильнее и подобострастно положил меч рядом с главарем. Козырь протянул ему ключ:
— Первопроходцем будешь! — приободряюще хлопнул по плечу.
Кабан вытер вспотевшие руки о грубую ткань штанов и сжал ключ в широких ладонях. Лис заметил, как над верхней губой у него выступили капельки пота.
— Ты все равно не знаешь, как им пользоваться, — выкашлял рыжий.
Разомлевший Козырь повернулся к Лису удивленно, будто забыл, что он все еще лежит у воды, сплевывая кровь на мокрый песок.
— Решил не трепаться… — отмахнулся бандит. — Заказчик сказал, что отпирка разрешит переходить реки с оружием.
Кабан неловко переступил с ноги на ногу. Ключ был таким же мокрым и холодным, как и после падения в воду, но почему-то жег руки. Главарь махнул рукой, и толстяк, кряхтя, стал подниматься на мостовую.
Козырь неожиданно по-кошачьи легко спрыгнул с перевернутой посудины и присел на корточки возле Лиса:
— Смотри, с-собака! — больно дернув рыжего за волосы, задрал ему голову.
Кабан одиноко замер на мосту, опасливо поглядывая по сторонам. В одной руке он держал меч, в другой — ключ, ожидая отмашки.
— Готов? — крикнул Козырь.
Кабан кивнул, растерянно улыбнулся и сделал шаг вперед. Лис не сводил с него напряженного взгляда: если получится пересечь реку, тысяча золотом — не деньги за такой артефакт. Наверняка Козырь утаил от всех настоящую цену, которую назначил заказчик. Лис судорожно попытался подняться — этот ключ перевернет привычное устройство мира. Если сработает.
Кабан рукавом вытер испарину со лба — он прошагал почти до середины моста.
— Веселее, веселее! — довольно гаркнул Козырь.
Толстяк торжествующе поднял руки вверх, взмахнув клинком меча. Снизу заулюлюкали и засвистели Козырь сотоварищи. Лихарь подбросил вверх дырявую шапку, Хлын помахал Кабану в ответ секирой. Козырь наконец отпустил Лиса, и тот от неожиданности и от затекшей шеи зарылся носом в песок. Впрочем, рыжий моментально поднял голову, цепляясь взглядом за толстяка на мосту.
Вспотевший Кабан одернул рубаху, сделал еще один шаг и облегченно выдохнул.
В эту же секунду толстяк пропал из виду и что-то оглушительно хлопнуло. От брусчатки на мосту с громким звоном отскочил покореженный меч. На мгновение завис в воздухе, а затем, резрезая водную гладь, ушел на дно. Ключ булькнул за два локтя до берега, погрузившись в мутную илистую жижу. Напряженное молчание прервал осунувшийся Козырь, разочарованно ухнув. Лис закрыл глаза и уронил лицо в песок: Кабан никогда не был ему другом, но относились они друг к другу с сочувствием.
Козырь отрешенно махнул рукой. Хлын с Лихарем, теперь молчаливые, поднялись на мост. Поломанное от удара невероятной силы тело толстяка, приподняли за руки и ноги. Хрустнул вырванный плечевой сустав. То, что раньше было мрачноватым тучным парнем, рисующим во времена сильного волнения, а теперь лежало кучей переломанных костей, соратники сбросили в воду, поднимая с мостовой прибитую дождем пыль и грязную солому.
— Козырь, как же это так? — растерянно шепнул в пустоту Хлын.
Козырь в бессильной ярости пнул песок и выудил с илистого дна вычурный ключ.
— За мной, — рявкнул главарь, отряхивая руку от грязи и быстро поднимаясь на мостовую.
Пришибленный Хлын, с наспех нахлобученной шапкой, и Лихарь подняли Лиса под руки и поволокли, стонущего, за Козырем. Рыжий безвольно висел в руках у бывших соратников, оставляя за собой борозды разрытого сапогами песка. Только единожды, собравшись с силами, он сделал широкий шаг, переступая через рисунок Кабана.