Последним от берега уходил Щур. Невысокий щуплый бандит задержался, стирая носком прохудившегося сапога нарисованные на песке башенки.
* * *
Роланд неспешно сковыривал глиняную корку с тушки. Серая шерсть, намертво приставшая к глине, легко отделялась от пустившего сок мяса. Ни лука, ни стрел у похитителя не было, а просто так, голыми руками, даже самый удачливый охотник русака не поймает. Зажарившаяся тушка при жизни, скорее всего, была зайчихой, уводившей опасность от детенышей. Марушка вздохнула — зайчат, если они не сильно маленькие, покормит любая другая серячка, пробегающая мимо. Но шансов выжить у них теперь становилось значительно меньше. Есть сразу расхотелось. Девочка мрачно посмотрела на похитителя, без зазрений совести, вгрызающегося в сочную заячью ногу.
Роланд заметил ее взгляд, но истолковал по-своему.
— Ешь, — подвинул ей лакомый кусочек.
Марушка отвернула лицо, выражая этим жестом все презрение, на которое была способна.
— Ну и сиди голодная, — похититель пожал плечами. — Правда, если ты хлопнешься без сознания, мне бы не хотелось снова тащить тебя на плече. Впереди холодная ночь, с рассветом уйдем. Путь ждет долгий.
— Куда?
— Чудесно. Ты умеешь разговаривать, — Роланд на мгновение задумался, стоит ли вникать в подробности. — В город.
— Обратно? — недоверчиво переспросила Марушка.
— Нет, в другой город.
— Но мне нужно обратно, — девочка хлюпнула носом, — там Лис остался…
Роланд отложил мясо в сторону.
— Это рыжий воришка? — уточнил он.
— Рыжий, да.
Молчание затягивалось. Костерок выбрасывал вверх искры, а от горячего воздуха лицо похитителя расплывалось перед Марушкой.
— Нам… мне нужно вернуться, — мотнула головой девочка.
— Зачем?
— Потому что Лис — мой друг. И он в беде.
Роланд испытующе разглядывал пленницу. Где-то вдалеке жалобно и протяжно запищали совята.
— Пожалуйста, — тихо добавила она.
— Это невозможно, — отрезал Роланд, разрубая ладонью воздух перед собой. — Те увальни из таверны — соратники твоего друга, можешь мне поверить. И если у них есть какие-то претензии к нему, они, скорее всего, заслуженные.
Марушка проглотила это, стараясь не разреветься. Над головой у нее, бесшумно скользя мягкими перьями по холодному ночному воздуху, пролетела сова, с мертвой полевкой в когтистых лапах. Вдалеке нетерпеливо отозвались птенцы.
— Пожалуйста, — прошептала Марушка, — они же его убьют…
— Это не мои проблемы, — отмахнулся похититель, обматывая недоеденную тушку широким смородиновым листом. Обернутое блестящими листьями мясо, Роланд перевязал тесемкой под укоризненным взглядом Марушки.
Похититель поднялся, чтобы убрать снедь в холщовый мешок с остальными пожитками, покоящийся на сухом ольховом бревне.
Девочка не дала ступить и шагу, бухнувшись на колени перед Роландом.
— Спаси Лиса, — взмолилась она, — и я пойду с тобой, куда скажешь. Я не попытаюсь сбежать больше никогда, только спаси его!
Роланд попытался обойти ее, но Марушка мертвой хваткой вцепилась в штанину.
— Я не скажу ни слова всю дорогу, если ты прикажешь молчать. — Похититель ногой отодвинул Марушку от себя, но она не расцепила пальцев: — Я знаю травы. Я могу сделать любое зелье, от любой болезни. Могу делать любовный напиток, он хорошо продается, ты разбогатеешь…
Роланд раздраженно остановился и резким движением оторвал ее руки от себя. Марушка заскулила, от того, как больно он сжал ее запястья.
— Ты всерьез думаешь, что я нуждаюсь в деньгах? — прошипел похититель.
— Тогда, что тебе нужно от меня? — всхлипывая, спросила девочка.
* * *
В захламленном прохудившимися тюками и сломанными деревянными ящиками сарае, — первом попавшемся, с двери которого бандитам удалось наспех сбить хлипкий замок, кое-как усадили Лиса, все еще тихонько поскуливающего и держащегося за ребра. Лихарь с Хлыном встали у входа. Просто для перестраховки, сейчас рыжий и двух шагов не осилил бы.
— Мне нужно, дружочек, чтоб ты за свои слова объяснился. Откуда знал, что ключ не рабочий?! — рычал Козырь, размахивая кулаками и брызжа слюной.
— Просто сказал, — Лис немигающим взглядом впился в беснующегося Козыря.
— Просто? Просто сказал?!
Козырь ногой пнул гнилой ящик, на котором сидел Лис. Ящик шатнулся, скрипнув досками, и у Лиса перехватило дыхание. Щур, отрешенно стоявший в глубине сарая, вышел на свет, примирительно положив главарю на плечо костлявую ладонь:
— Парень скоро заикаться начнет. Прекращай.
— Да пусть хоть обоссытся! — Козырь выместил злость на ящиках и тюках, поднимая в воздух щепу с пылью. Резко развернувшись, направился к Лису:
— Почему железяка оказалась бесполезной?
— Я не знаю, — голос парня получился осипшим, а в гортани неприятно царапнуло, как будто он наелся песка.
— Как заставить это, — протянул главарь пахнущий теперь болотом ключ, — работать?
— Не знаю, — процедил Лис.
Козырь вернулся к уцелевшим ящикам. От прогнивших досок носки его сапог почернели и оцарапались.
— А кто знает? — развернулся бандит.
Лис пожал плечами:
— Марушка, наверное.
Козырь грузно опустился рядом с ним. Наклонился и прошипел Лису на ухо:
— Девка, которая за тобой таскалась, что ли?
— Она, — Лис кивнул.
— Рассказала, как им пользоваться?
— Рассказала бы, если бы не твое шило в заднице. Она мне доверяла, — отвернулся парень. — Теперь ищи— свищи ее.
Где— то под полом тоненько пискнула мышь. Козырь разочарованно сморкнулся и плюнул на доски.
— Щур, — задумчиво позвал он, — поди к нам.
Скучающий Щур, разглядывавший до того паутину на потолке, неспешно вышел из темного угла:
— Я пошлю Воробушка… Пусть послушает, кто о чем шепчется. Найдем девочку, — вкрадчиво скрипнул он.
* * *
Когда Роланд улегся спать, Марушка взвыла. Будь она привязана к деревцу, она бы сбежала! Он же, словно предчувствуя грядущие попытки побега, привязал ее к себе. И теперь любым неосторожным движением она рискует разбудить своего похитителя. Разве что грызть этот шнурок до утра, понадеявшись на авось… Заодно, может, и чувство голода, немного притупится.
От потухшего костра шел жар. Приятно согревающий сырой ночью, но недостаточный, чтобы толстый кожаный шнурок перегорел.
Густой молочный туман медленно спускался на землю — через несколько часов вокруг ни зги не видно будет. До города Марушка, не знающая дороги, вряд ли дошла бы сама и в ясную погоду, а теперь и подавно.
Девочка свернулась в комочек, отодвинувшись от похитителя, насколько позволил шнурок. На расстоянии от затухающих, изредка потрескивающих углей оказалось зябко. По коже побежали мурашки. Запах жареной зайчатины, оставленной ей на случай, если она все-таки решит поесть, щекотал ноздри. Из — за него у Марушки кружилась голова, даже когда она закрывала глаза, изо всех сил прижимаясь щекой к мокрой траве.
В ветках сухонькой ели грустно мяукнул сыч. Марушка привстала и, осмотревшись, поползла поближе к кострищу. Рукой она влезла во что — то вязкое, оставшееся темным следом у нее на ладони. Девочка принюхалась, и удивленно лизнула ладонь. Сомнений не осталось — это черника, которую похититель добавлял к зайчатине. Марушка сгребла ягоды в горсть и, не жуя, проглотила. Черника не утолила голода — в животе все так же урчало, зато головокружение прошло. Девочка зевнула и вытянулась возле груды теплых углей во весь рост. Утром. Утром она попробует уговорить его вернуться и помочь Лису. «Было бы кого спасать» — промелькнула мысль, и Марушка не успела отогнать ее, проваливаясь в тревожный сон.
* * *
В «Двух Ослах» забегавшие на огонек теперь не досчитались бы двух лавок, разломанных в труху и груды разбитой посуды. Недовольный Отай подключил повариху Веселину к уборке. Теперь, редко выходящая за пределы кухни, она безрадостно зыркала на редких посетителей, сметая куцей метелкой из ивовых прутьев глиняные черепки и остатки стряпни. Вместо того чтобы кашеварить, размахивала метлой, поднимая клубы пыли из — под пола.
Во главе длинного стола, закинув ноги на столешницу, развалился Козырь. Червячок недовольства грыз его, заставляя все время возвращаться мыслями к двум золотым, уплаченным, чтобы покрыть ущерб нанесенный таверне. И еще четырнадцать серебрух пришлось отдать, чтобы проставиться перед соратниками. Иначе, пошатывающийся, едва переставляющий ноги и периодически охающий Лис отказывался куда — либо идти.
Лихарь с Хлыном глушили пиво, то и дело переругиваясь из — за свистнутой в потемках из сарая сырной головы, кпокоящейся топерь под столом. Щур, нервно перебирая пальцами, крутил в руках покрытую горчичной эмалью рюмку со сливовой наливкой на самом дне — Воробушек задерживался. Мальчишку можно прождать до утра, и еще неизвестно, какие новости он принесет.
— Три дня, Лис, у тебя на всё про всё, — грохнул по столу кружкой Козырь.
Рыжий задумался на мгновение:
— Не, не пойдет. Неделю хотя бы. И то, — махнул он рукой, — это если мы ее вообще найдем.
— Пять дней.
— Две недели, Козырь, — Лис немного расслабился и почувствовал свое превосходство — только он может выведать секрет ключа у Марушки, — и ни днем меньше.
— Но если через две недели ты не приводишь девку с ее секретом, то так просто, — главарь мягко ткнул Лиса под ребра, заставив его скорчиться от боли, — не отделаешься. И тогда, пеняй на себя, — угрожающе рыкнул он.
Кружка за кружкой Лис опустошал бутыль с брагой из березового сока. Человека, который украл Марушку из «Двух Ослов» не запомнил никто. Ну, как не запомнил — никто не рассматривал, скорее. Он тенью просочился в самый пик наплыва посетителей. Особо ни с кем не трепался и капюшона не снимал.
Отай побурчал для проформы, но даже на подзатыльник не расщедрился — Лису и так досталось, — и выдал все, что мог вспомнить: похититель говорил, как собака лает или кашляет чахоточный — отрывисто и кратко. Заказал самое дорогое вино, за него же щедро расплатился, хоть люди и слышали, как, распробовав, называл его дрянью. Спрашивал про комнаты, внес даже залог за ночь. С девицами не заигрывал, лишнего себе не позволял. В общем, ничем, кроме широкого капюшона и нездешнего говора не отличился. Но и на это никто не обратил особого внимания — платит, и славно. А уж заморочки посетителей — не ума трактирщика дело. Мало ли, может, уродец какой — стесняется лицо показывать или просто не хочет светиться. Может, шпион чужеземный, не кормить его, что ли? Ворам же в «Двух Ослах» наливают регулярно, не спрашивая у них, что это за сырная голова, например, под столом и не из погреба ли Отая они ее умыкнули. Лис вздыхал, то и дело хватаясь за ребра — информации оказалось ужасающе мало. Полезной для поисков Марушки не оказалось вовсе. «А если похититель тоже гонится за ключом? Может, и утащил девку, уверенный, что железка у нее?» — размышлял Лис и дергался каждый раз, когда открывалась дверь таверны.
Последние одинокие посетители нетрезвой походкой разошлись по домам. За окном неуверенно подали голос первые птицы. Лиса, засыпавшего сидя после бражки, опьянение от которой притупило боль, их пение раздражало. Единственная птичка, которую он ждал, немилосердно запаздывала.
За стойкой зевал Отай, не спускающий глаз с компании бандитов, а Веселина уставшими движениями развязывала фартук, заляпанный жирными пятнами — свежими и не очень. Зевали и Хлын, и Лихарь, а Козырь и вовсе храпел во все горло. Щур так и не выпил ни капли наливки и теперь, застыв, как песчаная ящерица, готовая оставить хвост в зубах хищника, выжидающе уткнулся в проем окна.
Только Лис начал проваливаться в приятную полудрему, как расшатанная дверь «Двух Ослов» отворилась, и в зал юркнул взъерошенный мальчишка.
— Есть направление! — звонко доложил он. — Их видели!
Лис тряхнул головой и поднялся из — за стола. Пусть бы только был хоть самый маленький шанс нагнать и отобрать у наглого похитителя Марушку, а отоспится он когда— нибудь потом. В домовине, возможно.
— Плесни на дорожку, — нетерпеливо подставил кружку Отаю.
Пока Отай объяснял Лису, что тот и аршина не пройдет, если выпьет еще, Козырь наклонился к Щуру и тихо процедил:
— Пусть птенчик за Лисом присмотрит. Чтоб с дороги не сбился.
Щур кивнул, и подал знак Воробушку, который тут же хвостиком выскочил из таверны вслед за Лисом.
* * *
Солнце несмелыми лучами разгоняло плотный туман, а соловьиные трели притихали, уступая место бодрым переливам чечеток и зеленушек.
С наслаждением хрустнув суставами, Роланд зевнул. Резко поднялся, стряхивая наваждение от кошмара пятнадцатилетней давности, возвращавшегося к нему ночь за ночью.
Марушка к этому времени как раз закончила утрамбовывать ладонями невысокий земляной холмик. «Курган получился, — подумала она, равняя круглую верхушку, — не зря старалась». Заячьи кости девочка предала земле со всеми полагающимися почестями и помолилась Матушке Заре, чтобы та приняла серячку в свои чертоги и помогла выжить осиротевшим зайчатам.
— Что это? — Роланд навис над девочкой, вперившись взглядом в холмик.
Марушка, вытравливая из себя загнанного зверька, заставила себя посмотреть похитителю прямо в глаза:
— Я похоронила ее. — Стараясь не моргнуть и не отвести взгляда, выдавила девочка.
— Кого «ее»? — скептично повел бровью Роланд.
— Зайчиху.
Роланд отшатнулся в сторону, удивленно глядя на пленницу и захохотал. Марушка отвернулась обиженно — не надо было ему ничего говорить. Дерется, смеется над тем, что важно для нее и не отпускает к Лису — хуже ничего нельзя было придумать.
— Нелюдь! — в сердцах выпалила Марушка.
— Уж кто бы говорил, — саркастично ухмыльнулся он.
Роланд мягко потянулся, подставляя лицо первым солнечным лучам, и направился к пышно разросшейся у самой опушки бузине. На последних шагах стало тяжело идти, а что — то в районе пояса дернуло его назад. Похититель обернулся — все еще привязанная Марушка, чудом успевшая сгруппироваться при падении, с укоризной смотрела на него.
— Извини, — криво улыбнулся Роланд, небрежно пожав плечами. — Ненавижу утра.
Марушка глянула на грязные локти, которыми она зарылась в землю, останавливая падение, и только вздохнула. Роланд принялся спешно развязывать шнурок, которым опоясал себя на ночь, но на третьем узле остановился.
— Ты посидишь чуть-чуть без привязи и позорных попыток сбежать?
— А ты вернешься со мной за Лисом? — обтряхивая землю с предплечья, уточнила девочка.
— Нет.
— Тогда и я нет, — решительно мотнула она головой.
Роланд страдальчески закатил глаза и потянулся за мечом. Марушка рефлекторно зажмурилась и наощупь поползла в сторону, когда похититель занес лезвие. Со свистом разрезав воздух, меч легко вошел в трухлявый ствол поваленной ольхи. Марушка, замерев, медленно приоткрыла глаза: Роланд наспех обвязывал кожаный шнурок вокруг рукояти.
— Куда ты уходишь? — нерешительно спросила девочка.
— Я быстро, — заверил похититель. — Шнур перерезать не получится — он заговорен. Но можешь попробовать, если станет совсем скучно, — бросил он, уходя.
* * *
Страдающий похмельем Лис нетерпеливо соскочил с покачивающейся на ухабах повозки, и худая лошаденка с облегчением фыркнула. Возница, завидев реакцию старой кобылы, обернулся на рыжего.
— Всё? — кивнул мужичок. — Докинь медяк, и я до самых Резных Петушков довезу.
Лис отмахнулся:
— Через лесок срежу. Так быстрее будет. Спасибо, отец.
— Обращайся! — махнул на прощание возница, — доброму молодцу грех не помочь!
— Ага, бывай. Ровной дороги. — Осклабился Лис и, когда телега перевалила за пригорок, добавил, зло плюнув на пыльный тракт: — За горсть медяков— то, конечно, грех не помочь.
В Резные Петушки можно было доехать по тракту, потеряв полдня, но зато отоспаться в дороге. Или же углубиться в лесную чащу и выиграть несколько часов. Тряска на неровной дороге тупой болью отдавалась во всем теле. После бражки гудела голова и пение птиц, и пролетающие с низким гулом стрекозы, и мерный скрип камешков под колесами — всё нервировало Лиса. Чем быстрее он найдет Марушку и выведает ее секрет, тем скорее отоспится. А может, девочка намешает ему еще какой — нибудь вонючей жижи, что поможет ранам затянуться.