— Прости, я должен идти.
— Боишься не сдержаться? — поняла я.
— Не боюсь. Я знаю, что не сдержусь.
— Знаешь, о чем я думала, пока ты не пришел?
— О чем?
— Когда ты увидел меня впервые? Я помню, как впервые тебя увидела я, но ты… ты тогда уже знал, кто я.
— Неудивительно, что ты не помнишь. Ведь это я нашел тебя в лесу, маленькую, хрупкую, с той чудовищной раной на лице.
— И тогда ты понял?
— Нет, я понял тогда, когда ты открыла глаза и сказала…
— Что? Что я сказала?
— Ты сказала, что у меня пожар в глазах, что ты больше не любишь огонь, а после позвала маму. Странно, я никогда не думал, что это так происходит.
— Как?
— Отец мне говорил, но я не понимал. Не верил ему. Знаешь, я винил его за Мариссу. Почти ненавидел. А там… когда увидел его горе… я вдруг подумал, что никогда бы не хотел пережить что-то подобное, никогда. Я поклялся себе, что сделаю все, чтобы оградить себя от этой страсти. Но даже подумать не мог, что буду жаждать… тебя, больше, чем что-либо. Когда я увидел тебя впервые, я испугался. Позволил Агеэра забрать, я позволил ему ломать тебя…
— Тш-ш. Не надо, пожалуйста, не надо вспоминать, — попросила я, но он словно был не здесь, словно разговаривал не со мной, а с собственным сердцем. В каком-то смысле так и было.
— Ты не представляешь какой страх я испытал, увидев тебя там — на поле полном крови, огня, смертей, и я… там, посреди всего этого, с тобой. И ты смотришь на меня, как на демона, как на исчадие бездны, словно ты сама в бездне. В тебе тогда было что-то, мне показалось, что еще шаг, одно движение, и ты умрешь… А потом мне рассказали, что творил с тобой дед. Одни боги знают, как я хотел тогда свернуть ему шею. Только одно остановило — понимание, что не только он один виноват. Я виноват не меньше.
— Это все в прошлом.
— Однако я виню себя и теперь. Клем… я все еще вижу тот страх в твоих глазах. Он никуда не делся.
— Инар, я никогда не боялась тебя. Никогда.
— Ты никогда не знала меня настоящего. Там… на поле я был настоящим.
— Это не правда. Я тебе не верю.
— Я скрываюсь за масками, я пытаюсь видеть в них своих подданных, но правда в том, что все они мне безразличны, их жизни, судьбы, души. Даже моя мать, даже Тея…
— Инар, как ты можешь так говорить? — ужаснулась я.
— Вот видишь, ты уже боишься.
— Потому что это не правда, потому что если бы это было так, ты бы наплевал на них всех и…
Я не смогла закончить свою мысль, потому что именно в этот момент он обернулся и схватил мое лицо затянутыми в перчатки руками.
— Думаешь, именно поэтому я боюсь тебя коснуться? Из-за них?
— А разве нет? — прошептала я, завороженная пожаром в его прекрасных глазах.
— Нет. Ты — вот что имеет для меня наивысший приоритет, твоя жизнь, твоя безопасность. Я не прикасаюсь к тебе потому, что если завершить… ты станешь, как никогда, уязвимой. И дело не в том, что на тебя начнется охота, хотя и это очень важно, но есть и другое… Отец рассказал мне, когда умирал. Это проклятие, Клем. Как только я сделаю шаг навстречу, как только я позволю себе мечтать, начнется обратный отсчет, обратный отсчет твоей жизни. У Мариссы было десять лет, у тебя не будет и пяти. Наш Дом проклят, Клем.
— Я не боюсь каких-то там проклятий.
— Я боюсь. Я видел, как страдал отец. Сегодня я понял, что для меня все будет еще хуже.
— Инар…
— Я подпишу прошение твоего деда. Когда он найдет подходящего кандидата, я подпишу.
— Что?
Вот теперь я сама отпрянула от него, как от огня.
— Ты… ты не посмеешь, — воскликнула я, но Инар, богиня, как же я ненавижу его упрямство, если вобьет себе что-то в голову, так ни словами, ни мольбами, ни угрозами не переубедишь. — Конечно, не тебе ведь жить с не любимым.
От моих слов Инар дернулся, глаза сузились, взгляд стал еще более упрямым, и тогда он сказал:
— Хорошо, как скажешь, родная. Если ты выйдешь замуж, я тоже женюсь, и даже предоставлю тебе право выбрать невесту.
— Ненавижу тебя! — выкрикнула я и попыталась ударить. Не вышло, руку перехватили, меня скрутили и поцеловали в шею.
— Это единственный выход.
— Это идиотизм, — прошипела я.
— Зато ты будешь жива.
— Зачем мне такая жизнь? Без тебя?
— Не драматизируй, пожалуйста, — скривился Инар.
— Тебе же драматизировать можно, почему мне нельзя? И что? Ты будешь спокойно смотреть, как я выхожу за другого? А как же твоя тяга, твои приступы? Или ты собираешься проникать в мою спальню по ночам, и красть мой сон?
— Какая разница, что будет со мной?
— Так ты, значит, решил поиграть в мученика? Ах, великий повелитель, он так страдает. Знаешь что, я в твои игры играть не собираюсь. Хочешь быть мучеником, пожалуйста, скатертью дорога, но я весь этот бред больше выслушивать не собираюсь. Все! Иди, мучайся где-нибудь в другом месте.
— Прогоняешь меня? — прищурился Инар, нагло так, самоуверенно.
— Да! — решительно заявила я, а через секунду испугалась — а вдруг и правда уйдет. Он же у меня не только упрямый, но еще и умом, как оказалось, обиженный, зато без меры наделен благородством и, богиня знает, чем еще. Так что я пошла на попятную и закрыла открытую в запале дверь. — Нет. Сегодня ты слишком устал, не соображаешь, что несешь. Иди сюда, ложись. Питайся пиявка, я разрешаю.
Я залезла под одеяло, а Инар разместился поверх него, криво усмехнулся и закрыл глаза.
— Пиявка, значит?
— А как еще тебя назвать?
— Не знаю. Но мне нравится, как ты произносишь мое имя, нравится смотреть на тебя, слышать твой голос, нравится, когда ты смеешься, когда злишься, и совсем не нравится, когда грустишь.
— А мне не нравится, когда ты несешь всякий бред, — вздохнула я, повернувшись к нему спиной. — А твое упрямство меня бесит просто. Иногда ты так невыносим.
— Спи уже, моя колючка, — пытаясь урезонить мой праведный гнев, прошептал он. Но негодование никак не желало утихать. Потому я и сказала то, что шло из глубины души:
— Ты разбрасываешься любовью, тем, что для других важнее всего, как чем-то несущественным и ненужным. Это не правильно.
— Я не считаю любовь несущественной, но… Жизнь — вот что для меня важнее, твоя жизнь.
— А если ты поймешь, что моя жизнь от тебя не зависит? Что будет тогда? — затаив дыхание, спросила я.
— Тогда ты поймешь, насколько сильно я тебя люблю, — ответил мой невыносимый повелитель, потянулся ко мне, прикоснулся губами к волосам, и я… отрубилась. Вот гад, а я такое убойное возражение придумала, чтобы его переубедить.
ГЛАВА 11 О том, как нелегко найти опальную модистку
— Клем, вставай, — меня разбудил толчок Теи. Повернулась на другой бок, нахмурилась, припоминая, что вчера вроде я с другим представителем правящей династии засыпала, уверилась, что мне показалось и приготовилась увидеть новый сон, как реальность снова ворвалась в мое чудесное утро, и сорвала одеяло.
— Эй! — возмущенно воскликнула я и попыталась отобрать так полюбившуюся часть кровати, с которой я уже давно сроднилась. — Я сплю вообще-то.
— Сон закончился, одевайся, — прошипела наглая принцесса, и в меня полетели мои же шмотки.
— Тейка, блин! — возмущенно прошипела я.
— Клем, не тупи, у нас не больше двух часов до завтрака с Паэль.
— Двух часов на что? — не поняла я.
— На наш план, — «обрадовала» принцесса.
— Это та бредовая затея, из-за которой ты вчера пытала нянюшек?
— Я не пытала. И они согласились помочь.
— Еще бы не согласились, — пробурчала я себе под нос, натягивая черный свитер. — Ураган Тея всех сметет на своем пути и не оглянется.
— Что ты сказала?
— Одежда, говорю странная. Мы словно грабить кого-то идем.
— Еще нет, но если ты не поторопишься… — угрожающе сдвинула брови моя неуемная подружка.
— Ты умыться-то хоть дашь?
— У тебя пять минут, — повелительно кивнула она и вышла из моей спальни в гостиную. А я поплелась в уборную, чистить перышки.
И чего опять задумала моя подружка? Я, конечно, сама виновата. Подала ей идею, а теперь расхлебываю последствия. Только как бы мне при этом не захлебнуться — в последствиях этих.
— Тей, ты, надеюсь, не забыла, что у меня охраны нет.
— Нет? — удивилась подруга, а я запоздало вспомнила, о чем забыла ей рассказать. — А куда Тин подевался?
— Эвен отозвал. Он же не думал, что с утра пораньше ты заявишься и потащишь меня неизвестно куда.
— Да и ладно, — сказала подруга и заглянула в ванную. — Ты долго еще?
— Пять минут. Сама же дала.
— А, ну да. В общем, нам охрана не понадобится.
— Как это? — опешила я.
— Чего непонятного, Клем, мы без охраны пойдем.
От ее слов я выронила мыло прямо на пол. Пока ловила, представляла, что сделает со мной Эвен после вчерашнего-то приключения, если я сегодня в новое влипну. А что сделает повелитель… с моей перспективой поездки в Арвитан? Э, нет. Я так не согласна. Я, конечно, люблю Тею и во всем ее поддерживаю, но бегать по городу без охраны, когда тот потенциальный убийца из кондитерской еще не пойман, чревато самыми печальными последствиями… для меня. Так что я положила пойманное мыло в мыльницу, вышла из уборной с сырыми руками и заявила:
— Тей, ты делай, что хочешь, но без Жерома мы никуда не пойдем.
— Что? — возмутилась подруга.
— Что слышала.
А чтобы принцесса убедилась в серьезности моих слов, я натянула на лицо строгое выражение будущей Тени, и не менее строго на нее посмотрела.
— Клем, у нас дело, — попыталась образумить меня она.
— Дело делом, но нашей безопасностью я пренебрегать не стану.
Подруга впечатлилась моей суровой физиономией, а я прямо видела, как сменялись эмоции у нее на лице, в лихорадочной попытке повлиять на мое решение.
— Даже не думай, — предупредила я, когда Тейка выбрала роль бедной, замученной собственным братом и злобной мачехой, обиженной принцессы. — Не куплюсь.
— Тьфу, — зло топнула ногой она, бросила на меня возмущенный взгляд и потопала в коридор, умолять Жерома нам помочь. И вот в чем в чем, а в том, что она его уломает, я нисколько не сомневалась.
Уж если мне вчера удалось Тина уговорить, а он у меня суровый, непробиваемый и приставлен ко мне всего каких-то пять лет назад, то с Жеромом совсем другое дело. Он был личным хранителем Теи с восьми лет, и едва ли не единственным, после Эвена дэйвом, которому она безоговорочно доверяла. Даже, наверное, Эвену меньше.
Я мало знаю о том годе, что подруга провела здесь без меня и няни Олены. Тогда с ней рядом был только Жером — тот самый воспитанник «драконьего когтя», ученик самого мастера Ульриха и один из знаменитой сотни воинов Илларии, что отправились спасать Снежные пески двенадцать лет назад. Несмотря на всю свою суровость, Жером очень привязан к наследной принцессе Илларии, настолько привязан, что непременно поведется на несработавший со мной образ несчастной, замученной мачехой сиротки.
Так что, когда Тея вернулась, счастливая и довольная, я уже успела надеть сапоги и обычный серый плащ, что слуги носят.
— Что так долго? Жером капризничал?
— Пфф, я тебя умоляю, — закатила глаза Тей. — Чтобы Жером, и мне отказал? Идем уже. Нам еще из дворца выбираться и желательно незамеченными.
— Воспользуемся тайным ходом?
— Воспользуемся ходом для слуг. Не зря же я вчера весь вечер упрашивала няню Олену одолжить нам их плащи.
— Пора бы нам своими обзавестись, — запоздало подосадовала я.
— И не говори, — не менее раздосадовано поморщилась подруга. — Няня Вера далеко не девочка.
— Кому ты говоришь? — фыркнула я. — Я, конечно, люблю няню Олену, но и ей явно пора садиться на диету.
— Зато тебя не видно, — резонно заметила Тей. А я предпочла больше не причитать и сосредоточиться на главном.
Это только на словах просто сбежать из дворца, а на деле без поддержки Жерома мы бы не справились. Да нас бы схватили и сопроводили в комнаты, с уведомлением Эвена, на первом же повороте. А так, Жером вовремя затолкал нас в чулан, а после нажал на какой-то рычаг в этом самом чулане с метлами, и нам открылся неизвестный доселе тайный ход.
— Охренеть! — выдала Тея. — А я думала, что знаю все дворцовые ходы.
— Я тоже так думала, — обалдело вторила ей я, ныряя в темный провал перехода.
* * *
Из дворца мы выбрались, потратив где-то полчаса на уход от ежечасного магического патруля. Да-да, есть тут и такое. Одна крутая магическая штука сканирует все пространство дворца и прилегающих территорий на предмет любой угрозы извне и внутри, магической или физической. А еще эта штука сканирует всех, кто входит или выходит, и отсылает информацию в специальный собирательный пункт, а уж там информация обрабатывается, распределяется, и выявляются те, кому запрещено покидать территорию, кто-то вроде нас с Теей. И происходит это в считанные секунды. Система фиксирует, выявляет, дает сигнал кому надо, и моргнуть не успеваешь, как перед тобой из подпространства выходит бравая дворцовая стража с явным намерением схватить и сопроводить в личные покои. И это в лучшем случае. А в худшем появится Эвен, и прогулка в демоновы чертоги покажется лично мне невинной сказкой. В общем, к патрулям лучше не попадать.
Правда и за территорией дворца нас поджидают сюрпризы вроде защитного купола, который не только считывает ауру, но и, банально, не пускает без пропуска. Но тут уж я воспользовалась своим даром, причем в наглую. Да и одолженные плащи помогли. А нарастить из остатков ауры целую иллюзию проще простого. Я такие фокусы в доме деда научилась с закрытыми глазами проделывать. Что ни говори, а его убийственные методы воспитания все же в чем-то мне пригодились. Правда, я запоздало подумала, что все-таки не в том, в чем нужно, но тут мы пересекли границы купола, и раздумывать о сомнительном применении дара расхотелось.
Дарранат сегодня сиял, как никогда. А я все пялилась на главную площадь. Признаю, пыталась разглядеть спецов из Особого отдела, что славились своим умением маскироваться под окружающее пространство. Не знаю, но почему-то мне казалось, что они непременно должны быть поблизости от места вчерашнего происшествия, наблюдать, изучать, охранять.
Вопреки моим ожиданиям, на площади ничего не изменилось, все было так же, как вчера, как всегда — дэйвы и полукровки спешили по своим делам, фонтан, привычно переливался радужными бликами и выплескивал кровавые капли на мостовую, распахнутые двери центрального перехода манили магическим сиянием.
Я невольно приостановилась, засмотревшись на переход. Иногда, оказываясь на площади, я завидовала очередям путешественников, выстраивающимся у перехода. Мне хотелось оказаться среди них, побывать в удивительных местах, увидеть другой мир, почувствовать вкус свободы. Я ведь толком и не была нигде. Только в Снежных песках, один раз в Арвитане, во владениях семьи Агеэра, ну и в тех сомнительных путешествиях с дедом, о которых без дрожи и не вспомнишь. А так, чтобы попутешествовать толком, да хотя бы по Илларии — такого не было никогда. А жаль. Мне бы очень хотелось.
— Клем, ты чего там увидела? — заинтересованно спросила Тея и выглянула из под своего капюшона.
— Площадью любуюсь, — совершенно искренне ответила я.
— А чего ею любоваться? — хмыкнула подруга. — Площадь, как площадь. Вот парк позади — это да, там красиво. Фонтаны, цветники, беседки для влюбленных. Романтика.
— Никогда там не была, — призналась я, да даже и не знала, что он есть — этот самый парк. Вот, я даже столицы своей толком не знаю. Что уж говорить о целом мире.
— Да ладно? — удивилась Тей моим словам. — Вообще никогда?
— А что тебя удивляет? Разве у меня было время? Да если бы и было, кто бы меня туда пустил? Дед?