Но потом потекли дни. Ленивые, длинные, однообразные. В компании Эрика я обошла замок от подвальных дверей до самых верхних этажей башен, но ничего интересного не обнаружила. Замок Флёр был обычным замком, пусть и гораздо больше, чем замок моего отца. Слуги будто боялись меня и, хотя слушались беспрекословно, на вопросы отвечали односложно и предпочитали отмалчиваться. Когда на третий день я, изнывая от безделья, попробовала взять руководство хозяйством в свои руки, кухарки пришли в ужас и позвали сэра Раскела, а он вежливо, но твердо посоветовал мне больше отдыхать, чтобы предстать перед его величеством свежей и в хорошем расположении духа.
Из замка меня не выпускали, в конюшню я ходила только в сопровождении шести рыцарей, возглавляемых сэром Рэнделом. Можно было подумать, что я отправляюсь не проведать Бальди, а собираюсь совершить отчаянную вылазку в лагерь врагов.
Но врагов не было, и ночные кошмары больше меня не беспокоили.
Я даже посмеивалась над своими страхами первой ночи в замке. Но жизнь моя веселее от этого не становилась. Особенно когда я видела сэра Раскела и сэра Эдэйла, которые, казалось, проводили соревнование на самое мрачное выражение лица.
Единственным приятным человеком в моем окружении был Эрик. Он улыбался, шутил, забавлял рассказами об окрестностях и прежних жителях замка, приносил вареные шишки, чтобы я полакомилась орехами. Вечерами он пел, аккомпанируя на лютне, и это у него очень неплохо получалось. Когда надоедало музицировать, мы играли в шахматы. Раньше я не любила эту игру, но теперь, томясь от скуки, открыла в себе недюжинные таланты. Эрик, сначала посмеивавшийся над моими промахами, вскоре смеяться перестал и вел бой на равных, совсем забыв, что нельзя выигрывать у королей. Даже сэр Раскел иногда ввязывался в нашу войну, вполголоса подсказывая сыну правильный ход, чем раздражал меня до зубовного скрежета.
Сэр Рэндел, подчиняясь моему требованию, появлялся рядом крайне редко, а когда появлялся, старался держаться в тени. А я старалась не замечать его.
За два дня до приезда короля я играла с Эриком в шахматы. Мы расположились в гостиной комнате моих покоев, у камина. Я сидела в кресле перед столиком, на котором располагались фигуры, а Эрик — на подушке, брошенной на пол. Сэр Рэндел снова подпирал стену с молчаливым терпением, достойным хорошего привидения, и не старался быть как можно незаметнее.
Шахматное сражение было особенно напряженным, и я как раз готовилась хитрым ходом захватить в плен вражескую королеву, когда раздался истошный вой, прокатившийся, как мне показалось, от основания замка до самой крыши. Леденящая душу тоска, ненависть и ярость — вот что было в этом завывании.
— Что это? — заикаясь спросила я, когда воцарилась тишина. — Ради всего святого! Что это?!
Эрик смотрел на меня широко распахнутыми глазами и был бледен, как простыня. Зато сэр Рэндел вдруг проявил себя, заговорив очень спокойно:
— Это волки, миледи. Ничего особенного.
— Волки? — переспросила я, пытаясь скрыть, как дрожат мои руки.
— Их очень много в наших краях. Но сюда они не доберутся, можете не беспокоится, — сэр Рэндел был сама учтивость.
— Но мне показалось… — я пыталась подобрать слова, — мне показалось, что этот… вой… он раздавался где-то здесь?.. В замке?..
— Вам показалось, леди, — сказал сэр Рэндел.
— Конечно, показалось, — горячо подхватил Эрик. — Продолжим игру, миледи? Вы нечаянно уронили коня…
Пока он расставлял фигуры, которые я повалила, нечаянно толкнув доску, я, не отрываясь, смотрела на сэра Эдейла.
«Вы лжете, добрые сэры», — меня так и подмывало сказать им это, но я молчала.
Взгляд рыцаря, устремленный на меня, не выражал ничего. А ведь когда-то глаза его горели — и я подумала, что это была любовь. Ошиблась. Обидно и жестоко ошиблась. Разве могут у влюбленного человека быть такие пустые глаза?..
В спальню заглянул сэр Раскел и вполголоса позвал Рэндела, они ушли вдвоем, и я немного успокоилась — и тем, что осталась в компании с Эриком, и тем, что волчий вой больше не повторялся.
Я глубоко задумалась, а Эрик вдруг протянул руку и погладил меня по щеке. Прикосновение было легким, нежным, но я от неожиданности дернулась и снова толкнула доску, опрокинув фигуры.
— Что это вы?.. — только и смогла выговорить я.
— Соринка прилипла, — сказал Эрик, улыбаясь.
У него были такие честные, красивые глаза, что я устыдилась своих мыслей и яростно потерла щеку. Эрик снова расставлял на доске фигуры, и я сказала, повинуясь порыву:
— Вы не похожи на своего отца. И вы не похожи ни на одного обитателя этого замка.
Юноша заметно смутился и излишне долго разглядывал фигурку белой королевы, которую вертел в руках.
— Это не удивительно, — сказал он, наконец. — В замке я живу всего девять лет. Сэр Раскел стал моим опекуном, когда мне было десять или одиннадцать. Но я благодарен и приемному отцу, и королю — у меня есть дом и семья. Не так уж и плохо все обернулось для бродяжки.
— Мне жаль… — произнесла я, помолчав. — А я-то гадала, как у такого человека, как сэр Раскел, мог родиться такой замечательный сын.
— Ошибаетесь, — горячо вступился Эрик. — Когда вы узнаете отца больше…
Но я остановила его жестом. Говорить о старике-рыцаре совсем не хотелось. Как и играть теперь в шахматы.
— Кто же ваши настоящие родители? — спросила я. — Что с ними случилось?
— Была война, они погибли, — ответил Эрик, пожав плечами. — Обычная история, миледи. Все было — и прошло, не думайте об этом.
Но легко сказать «не думай», труднее — выбросить тяжелые мысли из головы. Заметив, что я стала рассеянной и отвечаю невпопад, Эрик поспешил откланяться.
Я закрыла за ним двери на задвижку и, оставшись одна, почувствовала себя бесконечно маленькой и никому не нужной. Я так боялась, так готовилась ко встрече с мужем, но милорд Сомарец вовсе не спешил хотя бы посмотреть на жену, которую выбрал. Теперь мне все казалось ложью — и нежное письмо, полученное, якобы, от жениха, и существование самого жениха. Есть ли он, вообще?!
Уснув с тяжелыми мыслями, я проснулась от конского ржания и звона лошадиной сбруи. Вскочив с постели, я подбежала к окну и приоткрыла ставни.
Во внутреннем дворе толпились люди — рыцари, юноши в бело-синих камзолах — цветах королевского дома. Король Альфред приехал! И никто не озаботился сообщить мне, хотя бы разбудить…
Обо мне и в самом деле забыли, потому что прошло больше часа, прежде чем смущенный Эрик пришел за мной. Я успела одеться, причесаться и была готова к встрече гостей.
— Его величество отправился сначала в баню, — сказал Эрик виновато. — Мы решили не беспокоить вас раньше времени.
— Невероятно заботливо с вашей стороны, — кивнула я, имея на этот счет другое мнение.
— Пойдемте в зал, — предложил юноша, подавая мне руку. — Милорд Альфред сейчас там появится.
Мы спустились, и сэр Раскел, деловито командующий слугами, собиравшими стол к завтраку, указал мне встать в первом ряду, рядом с сэром Эдейлом. Я постаралась не соприкоснуться с рыцарем даже краем платья, он это заметил и сделал шаг вперед, чтобы не стоять со мной плечом к плечу, показывая, что понял и принял мое пренебрежение.
Но если он рассчитывал на жалость, то сильно ошибся. Я смотрела прямо перед собой, избегая поворачивать голову в его сторону, и вдруг подумала, что вполне могу пожаловаться королю на недостойное обращение с королевой. А почему бы и нет? Вот он — замечательный способ потребовать то, что принадлежит мне по праву.
Сэр Раскел подошел ко мне, приглаживая волосы, встал рядом — справа и чуть впереди, и оглянулся через плечо:
— Только не наговорите глупостей, — шепнул он сердито. — Это король, а не исповедник.
Я постаралась взглядом выразить все, что о нем думаю, но Раскел уже отвернулся, а в зал вошел его величество верховный король, в окружении товарищей и слуг. Мы все приветствовали его поклоном, но я не удержалась и подняла голову, чтобы посмотреть — какой он, верховный король.
Король Альфред оказался приятным на вид молодым мужчиной. Ему не было еще тридцати, а выглядел он и того моложе. Румяное лицо, опушенное каштановой бородкой, сияло благожелательностью, и он сразу заметил сэра Раскела и подошел его поприветствовать.
— А! Ты еще жив, старикан! — заявил король и заключил сэра Раскела в объятия. — И ты здесь, Рэндел! Рад тебя видеть. Надеюсь, монастырь не слишком изменил тебя!
Я наблюдала эту встречу, испытывая удивление и раздражение. По моему представлению, король не должен был вести себя, как заезжий рыцарь.
— А где старина Чед? — король завертел головой. — Я ждал, что он встретит меня еще на границе.
— Милорд отбыл по срочному делу, — сказал сэр Раскел очень обыденно. — Мы не успели оповестить его о вашем визите. Вряд ли он вернется до конца недели, ваше величество.
— Печально, — было видно, что король и в самом деле огорчен. — Я хотел увидеться с ним, и с его леди. Говорят, она очень красива.
— Миледи Кирия здесь, сир, — ответил Раскел со спокойным достоинством. — Милорд уехал один.
— Здесь? Где же она? — воскликнул король, как мальчишка на ярмарке, ожидая появления бродячего кукольного театра.
Сэр Эдейл и сэр Раскел расступились, давая мне дорогу, и мне пришлось выйти вперед и поклониться.
— Миледи Кирия, — представил меня сэр Раскел.
Неприкрытое восхищение в глазах короля Альфреда смутило меня, как и его неожиданное молчание.
— Доброго вам утра, ваше величество, — сказала я, потому что пауза очень уж затянулась. — Надеюсь, ваше путешествие было приятным, как и будет приятным пребывание в замке Флёр.
— В этом я даже не сомневаюсь, — произнес король галантно, а потом поцеловал мою руку, хотя по этикету это я должна была поцеловать руку сюзерену. — Гарольд! — позвал он. — Взгляни! Видел ли ты когда-нибудь такое очаровательное создание!
Из толпы придворных выступил мужчина, очень похожий на короля — с такой же каштановой бородкой, с такими же голубыми глазами, но вот понравился он мне гораздо меньше короля.
Я не смогла сразу определить причину своей неприязни — или взгляд сэра Гарольда был слишком пристальным, или губы были чересчур пухлые, как у слишком сладострастных мужчин.
— Вы правы, ваше величество, — сказал он. — Миледи появилась — и над Баллиштейном просияло солнце. Словно ответом ему, над замком прокатился раскат грома.
Король засмеялся и добавил:
— Пусть даже небо затянуто тучами, а дождь льет, как из ведра! — он кивнул на Гарольда и сказал мне: — Это мой младший брат. Он не любитель дальних путешествий, но когда услышал, что Чед женился, напросился со мной. Очень уж ему хотелось посмотреть на вас.
Я только сдержанно улыбнулась. Такое внимание со стороны брата короля понравилось мне еще меньше, чем он сам.
Но тут вмешался сэр Раскел и предложил королю и его спутникам подкрепиться после долгой дороги.
Завтрак прошел очень забавно и даже весело. Король и придворные засыпали меня комплиментами, и мне оставалось лишь скромно опускать ресницы и вежливо улыбаться. Ее величество королева осталась в столице, потому что была на сносях, но короля, похоже, ничуть не расстраивало отсутствие супруги. Он настоял, чтобы я села по левую руку от него, по правую расположился сэр Раскел, а кресло справа от меня занял сэр Рэндел, по приказу его величества.
После трех бокалов выдержанного вина у Альфреда совсем развязался язык. Он болтал не останавливаясь и разговаривал только со мной, больше ни на кого не обращая внимания.
— Старина Чедфлер мне по нраву, — разглагольствовал он, напрочь позабыв о придворном этикете. — И он, и старина Рэндел — они мне как братья. И как же я рад, что у моего брата такая замечательная жёнушка…
— Ваше величество, вы забываете о своем настоящем брате, — тут же шутливо поддел его сэр Гарольд.
— Как я могу забыть о тебе?! — возмутился король. — Просто мне несказанно повезло, что небеса подарили мне трех братьев, пусть двое и другой крови…
— Вы росли вместе? — осторожно спросила я.
В отличие от гостей, я едва пригубила вино, и не потому что считала, что пить с утра — не совсем правильно. Я вообще не любила вино, и вкус его казался мне слишком резким, обжигающим язык.
Судя по словам короля, мой муж все же существовал, и был неплохим человеком, если судить о нем позиции королевской милости.
— Мы были неразлучны все наше детство и всю юность, — сказал Альфред. — Славное было время! Но потом Чед вернулся в Баллиштейн, на официальную коронацию, Рэндела угораздило попасть в монастырь… — он вздохнул и взъерошил волосы.
Сэр Рэндел осторожно кашлянул в кулак и подлил себе еще вина. Я с неодобрением посмотрела, как он осушил бокал до половины и даже не закусил, хотя закуски, выставленные на стол, так и манили их попробовать.
А король предался воспоминаниям. Подперев голову рукой, он говорил нараспев:
— Что это были за прекрасные времена, леди Кирия! Охота, балы!.. Мне очень жаль, что тогда вас не было рядом, я бы не заставил скучать такую крошку! — и он засмеялся, хлопнув ладонью по столу.
Сэр Раскел и сэр Эдейл одновременно кашлянули в кулаки, и Альфред смутился и извинился передо мной:
— Простите, если я бестактен… Но когда я в кругу друзей, то предпочитаю быть обычным человеком, а не человеком в короне.
— Ведите себя так, как вам удобно, ваше величество, — произнесла я, изображая радушную улыбку. — Несомненно, что здесь вы среди друзей.
— Вы — сама доброта! — восхитился король и полез целовать мне руки. — И само очарование! Я не хотел мешать вашему медовому месяцу, хотел пробыть у вас всего дня два, но раз болван Чед оставил молодую жену одну, я просто обязан остаться до его приезда и развлекать вас. Устроим охоту? Когда распогодится — устроим охоту! А сегодня вечером пригласим музыкантов и будем пировать до утра!
— Вашему величеству следует вернуться домой до конца недели, — недвусмысленно напомнил сэр Раскел. — В пятницу прибывают послы из Салезии, если вы помните. Это очень важно.
— А, я и забыл, — лицо короля омрачилось. — Но дней пять я могу себе позволить не думать о государственных делах. Если прекрасная дама, конечно, не против!
— Что вы, ваше величество, как я могу быть против, — ответила я мягко. — Это честь для замка Флёр — принимать вас.
Я заметила, как перекосило сэра Раскела и усмехнулась про себя. Если старику не терпится избавиться от короля, я поступлю назло — пусть король остается. Может, «старина Чед» тогда объявится поскорее.
— Что вы, миледи, — произнес учтиво брат короля, — это для нас честь находиться в вашем обществе. Поистине, неземное блаженство.
Мне никогда прежде не приходилось быть в центре мужского внимания. И пусть это было приятно, но я испытывала некоторую неловкость. Особенно когда брат короля смотрел на меня не отрываясь, и когда наши взгляды встречались, приветственно поднимал кубок и касался его губами.
Сэр Рэндел шумно вздохнул и повернулся ко мне, со стуком припечатав кубок о столешницу.
— Не хотите жареной курицы, миледи? — спросил он, наклоняясь ко мне.
— Нет, — ответила я коротко.
— А паштет? Он очень вкусный.
— Нет, благодарю, — я покачала головой, не глядя на рыцаря.
Наверное, вино повлияло на него так же, как на короля Альфреда, если он вздумал завести со мной светскую беседу после того, как я ясно дала понять, что знать его не желаю.
— Чего же вы хотите? — настаивал сэр Рэндел. — Ваша тарелка пуста. Разрешите мне поухаживать за вами.
— Я сам поухаживаю за леди Кирией, — вмешался король. — Чего бы вы хотели, прелестница?
— Вот тех чудесных пирожных с яичным кремом, что на блюде возле вас, — любезно ответила я, а потом сказала уже совсем другим тоном, обращаясь к Рэнделу: — Что же вы так назойливы, добрый сэр? Не видите — я беседую с его величеством.
Рэндел молча кивнул, снова пригубил вино и до конца трапезы больше не произнес ни слова.