На горизонте возник берег. Подплывая к нему страж Асхама нырнул глубже, оставляя над поверхностью лишь наши головы, чтобы случайные зрители подумали, что мы плаваем. А когда до песчаной косы осталось рукой подать, соскользнули с хребта чудовища и поплыли к берегу. Оно же, не дожидаясь благодарностей, исчезло в пучине.
Когда выбрались на сушу, Варк упал спиной на теплый песок и раскинул руки.
— Мы живы! — блаженно выпалил и закрыл глаза.
Я тоже упала. Только напрасно надеялась на нежность. Счастливый Варк лежал совсем рядом, но миновала опасность — и он отгородился равнодушием. Больше не было между нами ни искры, ни притяжения. Обида комом встала в горле. Вздохнула.
— Не переживай! Мы в предместье Лагсарна. Если посчитать время нашего отсутствия, как раз выходит, что добрались сюда в спешке, без остановок. Посетим здешний храм, отправим письмо Кхарту — и все выйдет как нельзя лучше… — делился планами жрец, не замечая моей печали. Так и не дождавшись ответа, почувствовал: если женщина молчит, что-то неладно. Приподнялся, внимательно проследил, как я встала, криво улыбнулась и побрела к ближайшим кустам — отжимать одежду. Однако следом не пошел.
Скрывшись в зарослях, я совсем поникла.
«Нашла отмороженного, а теперь страдаю по нему… Нафиг! Лучше найду!» — вытерла слезу и занялась самонастроем, что я — гордая, самодостаточная женщина (ну, или еще не женщина, не важно).
Лишь успокоившись, вышла на пляж. Варк сидел на берегу. Увидев меня, встал, и мы отправились на поиски новых приключений, которых за прошедшие сутки и так хватило с лихвой.
Уставшая, голодная, мучимая жаждой, я брела по пыльной дороге. Влажные ноги и подол покрылись пылью. Сошла бы за крестьянку, если бы не бледность кожи. Варк тоже подметил несоответствие, поэтому накинул на меня свою незаменимую тунику, обмотал, будто бы платком, и теперь шагал, щеголяя широкоплечей фигурой и улыбаясь встречным теткам, идущим к заводи с корзинами и детьми.
Женщинам подлец нравился, и они улыбались в ответ, перешептывались между собой, хихикали. Мне же доставались оценивающие взгляды. Еще бы, видный мужик, пусть и в лохмотьях, и злющая колючка, с горящими от гнева глазами. Насладившись моим бешенством, Варк притянул к себе.
— Ревнуешь?
— Пусти! — попыталась отстраниться, но в ответ он одобрительно шепнул:
— Узнаю Гленапупу. А то плелась сама не своя! — и подмигнул.
— Пусти! — зашипела, дрожа от бешенства, но жрец всегда поступал по своему уразумению. И я, доведенная до предела, пнула его.
— Да обрушится кара на святотатицу! — пародируя напыщенных стариков, гнусаво завопил он и погрозил пальцем, и мне нестерпимо захотелось расцарапать его наглый фэйс! Р-р-р!
— Целоваться будем? — не унимался он. Сложил губы трубочкой и потянулся ко мне. Я же вытянула руку и накрыла улыбающийся рот ладонью.
— Передумала, — обдала его убийственным взглядом.
— Да ты меня соблазняешь! — продолжал паясничать он.
— Не для тебя моя ягодка созрела! — огрызнулась через плечо.
— Что?
— Что слышал!
Пока пререкались, добрались до города. По сравнению со столицей, небольшой городок выглядел скромненько, но уютно. Палисадники, садики, тихие улочки, утопающие в зелени, по которым размеренно шествовали горожане. Но я брела равнодушная к красоте и раздраженная, пока по пути не увидела огромное раскидистое дерево с колодцем под ним. Живительная вода подействовала благотворно, и я подобрела.
— Если еще покормить — улыбаться начнешь, — обронил Варк, разглядывая меня, сидящую на скамеечке с блаженно сложенными на животе руками.
Не поддаваясь на провокации, закрыла глаза. От ветерка над головой громко шелестели листья, дети подзывали недоверчивого кота, громко беседовали женщины, ревел ишак, бранился его погонщик, слева слышался негромкий, размеренный стук… Я наслаждалась каждым шорохом, скрипом, звуком, любым запахом, будь то аромат цветущего кустарника, тушеных овощей или сухого навоза, потому что осознала: я живая и невредимая! Улыбнулась. Открыла глаза и натолкнулась на оценивающий взгляд.
— Что? — смутилась. Только недавно Варк глупо шутил, задирал, улыбался, а теперь смотрит пронизывающе, будто пытается в душу заглянуть.
— Не могу тебя понять, но думаю, из тебя выйдет наблюдательная и прозорливая тизария.
После сказанных им слов, его забота в Асхаме, даже неловкость в пещере, показались мне не больше, чем сном. Хотела нагрубить, что да, буду. Или ответить едкой гадостью. Но, переждав первый порыв, просто отвернулась, показывая, что не желаю продолжать разговор. Надоело объяснять одно и то же. Не желающий слышать — подобен глухому.
Дальше мы шли в тягостном молчании, пока сияющая позолотой крыша не показалась в конце улицы. Увидев стены храма, Варк заговорил сосредоточенно:
— Запомни: когда нас разведут по разным комнатам, будь наблюдательна и осторожна. Даже если придется ждать до вечера, ничего не ешь и не пей, пока я не принесу еды. Когда стемнеет, подопри чем-нибудь дверь. Я постучу четыре раза быстро и три медленно.
Кивнула, а в душе заподозрила, что запугивает намеренно. Однако Варк, чутко уловивший мой душеный настрой, решил расставить все точки:
— Кроме шпионов соседних царств, жаждущих навсегда лишить Лагеарнию защиты драконов, не забывай о влиятельных родах, подкупленных ими. Не сомневайся, каждому бастарду Эбека за твою голову обещан трон. Не забывай и о сановниках, мечтающих сделать дочерей тизариями, выдав за Ковена. Все шансы у них были, пока не появилась ты. Как ни погляди, тебя хотят или заполучить, или убить. Если еще не убедил, вспомни судьбу последнего заклинателя, преданного тизаром.
— А что тебе нужно от меня?! — спросила с отчаянием. Умеет же Варк доходчиво объяснить, запугать и подчинить.
— Не поверишь, абсолютно ничего. Просто служу Лагеарнии. Или думаешь, у нас нет достойных сынов?
— У вас? — переспросила, не желая мучиться догадками. Уверена, подобный поворот в беседе прозвучал неспроста.
— Только не говори, что ты уроженка Лагеарнии, — Варк навис надо мною. Я же задрала подбородок и заносчиво ответила:
— Что ж, достойный сын Лагеарнии, бескорыстный помощник жадного старикашки, веди меня в храм, — и дерзко выдержала взгляд болотных глаз, показывая, что не боюсь и шантажу не поддамся.
Местное святилище в общих чертах напоминало Верхний Драконий храм. Те же колонны, опоясывающие круглое здание, та же золотая крыша, только скромного размера. Внутри полутемный зал, как в Нижнем храме, но без солнечного знака, и вместо настоящего разлома — мозаичная темная полоса.
Несмотря на утренний час, у статуи дракона и лучезарных супругов стояли подношения, молились прихожане, но не так много, поэтому наш приход заметил пожилой служитель и вышел навстречу. Его желтая туника выцвела, утратив сочность цвета, но именно это и располагало в пожилом мужчине. А еще он не был лысым.
«Странно, — покосилась на Варка. — Неужели бреется, потому что рано начал лысеть?»
Варк вместо слов приветствия достал из пазухи медальон, увидев который, служитель кивнул и повел нас к неприметному черному входу, скрытому занавесью. И только удалившись от чужих глаз и ушей, поклонился нам.
— Вижу, путь был не прост. Чем могу служить, старший жрец?
— Нам нужно пристанище на несколько дней и послать в столицу письмо.
— Сделаю все, что в моих силах.
После меня проводили в крохотную комнатку в дворовой пристройке и любезно принесли еду, пахшую так заманчиво, что я давилась слюнками. И как тут уснуть? После долгих мучений, верчений все-таки задремала, но сон был рваным и тревожным.
Когда за подносом вернулся седовласый жрец и увидел, что ничего не съедено, расстроился.
— Неужели не понравилось? — спросил с мягкой укоризной.
— Я не голодна. Съем позже, — улыбнулась в ответ, чтобы сгладить ситуацию, и подумала:
«Милые, спокойные люди, только одному лысому параноику везде мерещатся заговоры. По себе судит».
В комнате темнело, но я не зажигая лампу. Стоя у окна, любовалась закатом и рассматривала со второго этажа пустеющую улицу. Город замирал, над ухом зудел надоедливый комар, как где-то рядом послышался шорох и возня. Я насторожилась, завертела головой, пытаясь понять, откуда исходят звуки, но у двери раздались шаги, скрип половиц… — и к огромному облегчению условный стук. Только сейчас, напуганная до полусмерти, вспомнила наказ Варка подпереть дверь.
Он вошел в комнату, собранный и напряженный. Посмотрел сурово и в подтверждение утреннего разговора обратил мое внимание:
— Смотри, при ветхости дома дверь даже не скрипнула.
«А ведь точно!» — согласилась я, припомнив, как скрипели все остальные.
— Дверь не подперла — хоть воды не пила?
Повертела головой. Он порылся в сумке и протянул лепешку и флягу.
Я, не смущаясь, жадно откусила большой кусок, а Варк тем временем подошел к еде, стоявшей на столе, и принялся обнюхивать каждую тарелку.
— Ив моем, и твоем кувшине снотворное. Надо уходить. Но перед этим побеседую с Оэнтом. Пойдешь со мной?
Я опасалась увидеть жестокость, но желала услышать разговор и убедиться, что Варк не обманывает, поэтому кивнула. Из комнаты вышла на цыпочках, чтобы не шуметь, на что он достаточно громко заметил:
— Я же просил быть внимательной. Почему тебя не насторожила тишина? Неспроста он раньше времени отпустил служек.
Понятия не имею, кто и как отпускает служек, но из-за косяка с дверью промолчала. Спустившись по лестнице на первый этаж, остановились перед дверью, за которой ярко горела лампа. Варк открыл ее, пропуская меня вперед. Я вошла и остолбенела.
«Боже, с кем связалась?!» — подумала, увидев на полу связанного и избитого старика. Не знала бы, что с помощником верховного жреца, подумала бы, что с разбойником. А что? Мордоворот нападает на немощного Оэнта, избивает, связывает, засовывает кляп. Теперь собирается допрашивать.
— Ты что творишь?! — зашептала, дрожа от ужаса и сострадания к человеку. От нервов жутко зачесалась рука.
— Сейчас узнаем, что творит он, — подойдя к связанному, Варк плеснул тому на лицо водой. Старик очнулся, задергался и отчаянно замычал. Страшно вращая глазами, он пытался увидеть меня и попросить о помощи, за что получил удар по лицу от Варка.
Била не я, но почему-то мою руку будто огнем опалило. Испугавшись, что в стоячей воде подцепила паразита, глянула на кисть и увидела, как на тыльной стороне запястья появилась мерцающая золотом фигура, напоминающая драконье крыло!
«Опачки!» — заколотилось сердце. Вот чувствую, грядут новые неприятности. Только подумала, за окном послышались треск веток, шорох, подозрительные шлепки. Запаниковала, что это один из служек вернулся и спешит на помощь Оэнту, но в комнату влетела златокрыла. Описав круг, она приземлилась на стол, с него прыгнула прямиком на грудь связанной жертве и оскалила острые, мелкие зубы…
Я еще не отошла от опасных катакомб Асхама, магии, волнений и огромного чудовища, едва не задушившего меня. Так теперь шипящая ящерица принялась угрожать драконьему жрецу, которого связал старший жрец, считающий себя честью и гордостью Лагеарнии! Да почему все мне?! Не находя себе места, забегала по комнате, и Варк рявкнул:
— Сядь! — а потом добавил тише. — Сядь и слушай.
Связанный снова замычал.
— Итак, кого ждешь? — задал вопрос Варк и достал кляп.
— Не знаю! Клянусь! За что вы так со…?!
Ящерка угрожающе зашипела, и как только кляп снова оказался во рту Оэнта, впилась зубами в его морщинистую щеку. Жрец жутко завыл, задергался, но Варк придавил старика коленом к полу и не давал ни единого шанса избавиться от златокрылы.
Эта малышка больше не казалась милой. Ряд оскаленных мелких зубок, подобных лезвиям, испачканных кровью, производили то еще впечатление. Меня затошнило. Да и понимала я, что живым Оэнту не уйти.
— Ну? — Варк не дождался ответа, и крылатая ящерица недобро наклонилась к носу старика.
— Не уйдете! — тяжело и часто дыша, выпалила жертва с горящими от ненависти глазами. — Кайят с вас шкуры спу…
Больше не осталось сомнений в опытности и прозорливость помощника Кхарта. Но как бы ни поразила меня резкая перемена Оэнта — смотреть, как Варк грубо вдавил кляп, как златокрыла вгрызлась в шею предателя, как хлынула и полилась на пол кровь, оказалось выше моих сил. Закрыла руками уши, съехала по стене на пол и отчетливо поняла: мой мир навсегда перевернулся.
— Еще жалко его?
Я молчала, отрешенно наблюдая, как отряхивается от крови крылатая ящерица. И как относиться к ней? Оэнт был предателем, она защищала меня, но я не привыкла к подобной жестокости.
— Будь сильной. Или ты их, или они тебя. Пойдем, — Варк протянул руку. Уходя, опрокинул лампадку, а златокрыла добавила огня…
Люди бежали к пылавшему пристрою, чтобы не дать пламени перекинуться на храм. А я — избранная дракона, с подозрительным жрецом и не менее сомнительной ящерицей темными дворами пробиралась к окраине города, чтобы с рассветом покинуть Эльс. Слезы застилали глаза, ноги заплетались, поэтому Варк нес меня на руках. А я, уткнувшись в его плечо, безудержно рыдала и жаловалась, что хочу домой, и что драконы — умные, опасные животные, мне не по зубам.
Глава 11
Чтобы избежать нежелательных встреч, шли осторожно и при каждом шорохе отступали в тень. Петляли темными переулками, перебирались через заборы, даже протискивались через узкую щель, края которой едва не лишила меня платья.
— Скоро выйдем за черту города и передохнем, — обнадежил Варк, услышав, как отрывисто дышу.
— Дожить бы, — прошептала, задыхаясь, и, стиснув зубы, из последних сил побрела дальше.
Чтобы миновать трущобы, сделали крюк по пустырю, обогнули крутой обрыв и спустились в низину, поросшую камышом. Дальше начиналась заводь, где голодная мошкара зудела громче, чем квакали лягушки.
— Жди, я скоро, — бросил он и исчез в темноте, оставляя меня на растерзание комариной тьме.
Из сумки, оставленной им, выползла златокрыла, облюбовала теплый камень и разлеглась. Время от времени она лениво приоткрывала глаза и с интересом поглядывала на меня, размахивающую руками, как мельница лопастями. Ох, искусают меня эти кровососы вусмерть. Уверена, если бы мошки донимали Варка, она бы хвостом их отгоняла, потому что обожала его и при любой возможности взбиралась на широкое плечо. Легкие уколы ревности я вытравливала мыслью, что если тащить эти пять килограмм на себе — спина заболит. Но все же обидно, что подчиненные ни во что не ставят.
Варк вернулся минут через двадцать.
— Ну, пойдем, — кивнул он в сторону воды, и я ошарашено разинула рот.
— Куда?!
— Туда, — махнул на другой берег. — Тут мелко и недалеко.
— Не пойду! — завертела головой. — Там змеи и пиявки!
Он укоризненно вздохнул.
— Я мог бы тебя донести, но потом будешь жаловаться, что другие на драконах летают, а ты на осле — мне ехала.
— Не буду, — посмотрела заискивающе из-под ресниц, надеясь найти в нем хотя бы капельку жалости.
— А что там насчет ягоды, не для меня созревшей? — прищурился он.
Пришлось покаяться:
— Я больше не буду.
— Еще поклянись, — подняла глаза, а Варк улыбается. — О, женщины! — повернулся спиной.
Негодяй снова потешился надо мной. Я покаялась во всех своих грубостях, лишь бы не штурмовать болото, а он пронес меня метров сто — до ветхого мостка, у которого мерно покачивалась лодка, и заявил довольно: — Думала, и впрямь пойдем вброд?
— С тобой готова ко всему, — пробурчала, расстроенная, что опять обвел вокруг пальца, как ребенка. Еще и мошкариные укусы невыносимо чесались, аж горели. Изо всех сил пыталась не расчесывать их, но куда там.
Варк милостиво помог забраться в покачивающуюся лодку и пока веслом отталкивался от берега, я усердно царапала кожу и стонала от удовольствия.
— Терпи, — посоветовал зануда, будто я сама не знаю. В ответ злорадно улыбнулась, представляя его мину, когда увидит меня с утречка — опухшую. С детства реакция на комариный яд проявлялась сильнее, чем у других. Так что, если от красоты неописуемой не описается от радости, то…, кхм, прослезится. Мелкая месть, но хоть что-то. Может, устыдится и будет меня жалеть…