— Эх, Фросенька, мы тут, а он там. Старый хрен, поди, лютует, — погладила ее по жесткой, горячей шкурке и смахнула подступившие слезинки. Хорошо, что Фросенька рядом. С ней я меньше чувствовала себя несчастной и одинокой. А потом, замучавшись ворочаться, сцапала ее в охапку. Так и засыпала, пока в углу не послышался шорох, потом женский шепот…
— Страшно!
— Уродка съела все до крошки! Хоть пой, до завтра не проснется! — ответил нахальный голосок громче первого.
Моя телохранительница тихо выскользнула из-под руки и забилась в складку полога, чтобы прыгнуть врагу в лицо. Я тоже приготовилась… громко орать. Сердце бухало, как барабан.
«Я вам сейчас покажу, как уродки просыпаются! — разозлилась. — Не поставлю на место сразу, повадятся шастать каждую ночь, пока во сне не прирежут. И охрана лучше сторожить будет», — закрыла глаза и стала ждать подходящего момента.
Два девичьих голоса приближались. Вот нагло откинули полог и лампой ткнули в лицо. Мне повезло, что маска скрывала глаза от яркого луча.
— Ория, осторожно! Проснется!
— Нет! Смотри! — дерзкая дрянь чувствительно ущипнула меня за ногу. — Видишь! Самозванку надо проучить. Страшная, так еще безобразнее будет! Флакон!
Вот тут я разозлилась и резко села на кровати, шипя и угрожающе размахивая когтями.
— С-съем дря-яней! — просипела, подражая стражу Асхама.
Послышался звон битого стекла, стук упавшего тела, а потом вопль. Загрохотали двери, затопали мужские ноги — комната озарилась светом…
По крику прибежала охрана, однако, глядя на лежавшую на ковре Орию, не спешила вмешиваться в конфликт. Разряженная в шелка и побрякушки нахалка, судя по всему, была важной шишкой, потому что не будь она ею, ее бы схватили под белы рученьки и уволокли, а не стояли бы и не смотрели на меня.
«Ах, вот как!» — взбеленилась я, но что делать, не знала. Не пинать же обморочную дрянь на виду! Но тут влетела Нельмела. В наброшенном на плечи роскошном алом халате, без властной диадемы, сонная и очень, очень злая. Окинув хмурым взглядом развернувшуюся картину, взяла со столика чашу с водой и вылила на обморочную гостью. Та вздрогнула, попыталась стереть с лица воду и в итоге размазала косметику. А когда увидела раздраженную тизарию, от ее напыщенности не осталось и следа. Дрянь вскочила на ноги и вытянулась стрункой. Но Нельмела наотмашь отвесила ей такую оплеуху, что от звонкого звука в глазах потемнело у меня. Нахалка же упала на ковер и зарыдала.
«Едрить-колотить!» — у меня отвисла челюсть. Однако на этом разборка не закончилась. Тизария неспешно подошла к телохранителю, которому едва доставала до плеча, и отвесила хороший удар правой. Досталось и его напарнику. Потом бледная, как полотно, махнула рукой, и два охранника с красными от оплеух щеками, быстренько подхватили Орию и уволокли. Ее трясущуюся компаньонку увели Авела и Кавия.
Когда мы с Нельмелой остались наедине, она подошла к разбитой склянке и принюхалась. Пахло едко, а белесое пятно на пятнистом орнаменте ковра наводило на самые дурные подозрения.
— Она пожалеет, — пообещала тизария.
Я себя спасла, даже отомстила. Впредь неповадно будет злопыхателям приходить ко мне ночью тайными путями, только почему-то не испытывала ни злорадства, ни гордости, лишь усталость и пустоту. Почему столько бед обрушилось на меня?
Глава 12
Утром пришли дамы и занялись мною. Они держались спокойно, доброжелательно улыбались и всячески успокаивали, что ночной инцидент не повторится. Только я, помня, как они выводили за руки Орию, внимательно пригляделась и подметила их зоркие взгляды, четкость в движениях, ссадины на жилистых руках Кавии… Ох, кажется, по сравнению с ними Невмия — простая и предсказуемая, как пять копеек.
Кавия заметила, как я рассматриваю ее оголившееся запястье, и, смущаясь, поведала:
— С детства худая.
Угу, нашли дуру. Прав Варк, предостерегая, что среди прирожденных лицемеров от болтливого языка лишь беды. Поэтому я замкнулась в себе и решила молчать.
Отражение в зеркале показывало грустную, бледную девушку с одутловатым лицом из-за отека и полным отсутствием косметики. В голубом платье, струящимся по фигуре, подпоясанным широким вышитым поясом. На нем поблескивали цветы, вышитые золотом, шелком и драгоценными камнями. Красиво, но ощущаю себя яркой птичкой в клетке.
— Подкрасить губы алым? — пышка Авена сняла крышечку с ажурной баночки, и по комнате поплыл запах роз. Наводить красоту я любила, но наносить макияж надо на здоровую кожу. И то, прежде следует узнать, из чего здешняя косметика делается.
— Только этого не хватало, — вздохнула.
— И тизарин Ковен не любит алых губ, — поддакнула Кавия, и я едва сдержала ухмылку:
«Конечно, даже знаю почему: плохо помада оттирается, ходи потом, как клоун».
— Вам нравится тизарин? — по-своему расценили мою реакцию дамы.
— Мое сердце отдано дракону, — ответила я сдержано. Пусть понимают, как хотят, оправдываться не буду. Между тем Фрося, сидевшая передо мной на туалетном столике, склонила мордочку набок, будто спрашивая: «Что, правда?!» — и от ее пристального взгляда в груди разлилась тревога. А вдруг, сама того не ведая, обронила фразу, которую не должна была произносить, чтобы не призвать драконьего жениха? Идея бредовая, но в этом мире и драконы, и магия реальны, так что…
— А жрец? — прошептала в ухо Авела и хитро подмигнула.
Посмотрела на нее гордо и перевела взгляд обратно на желтые, немигающие глаза Фроси. Вообще, присутствие златокрылы в покоях положительно влияло на всех, кто приходил. Думаю, слухи уже гуляют по всему дворцу, и по городу… Загрустила.
Подали завтрак. Фрося тщательно обнюхала каждую тарелку, выбрала закрытый пирог с мясом, а я перекусила сладкой выпечкой, чтобы заесть тоску. Так нас трапезничающих и застал Ковен.
Дверь распахнулась, и он вошел, чеканя шаг, но при виде златокрылы замер на месте.
— Угощайся, — растерявшись, предложила я невзначай, как равная, и указала на место рядом. Хоть и знала по лекциям одного вредного жреца, что фактически являюсь ровней тизарам, но одно дело знать — другое держать спину в их присутствии, когда ноги дрожат.
Сбитый с толка Ковена переводил взгляд с меня на ящерку, обратно. Затем задумчиво произнес:
— Рад, что происшествие завершилось благополучно, — только кисло как-то смотрит.
— Волнуешься за Орию? — спросила прямо. Не люблю недомолвок.
— Кто донес? — насторожился тизарин и вмиг стал колючим.
— Реакция стражи. Они не смели схватить ту, что хотела меня обезобразить.
— Это не так! Она…
О, похоже, запущенный случай.
— Доказательство — кислотное пятно, — указала пальцем на поблекший участок ковра.
— Она просто хотела… — продолжал упрямиться Ковен, чем довел меня до остервенения, и я перебила его. Пусть он тизарин, но за мной тизария! И Фрося!
— Обещаю не замечать твою Орию, если она будет обходить стороной меня и мою телохранительницу, — нежно коснулась ящерки. — Мне до ваших чувств дела нет! И замуж за тебя не хочу! — улыбнулась.
— Что?! — выпалил огорошенный Ковен. — Тизария заставит тебя.
— Не забывай, я — избранная дракона! Меня никто не заставит! — смело посмотрела в широко раскрытые черные глаза. Ох, чувствую, потопталась по мужскому самолюбию. — Мне не нужна роскошь и власть, из-за которой все только и делают, что изображают чувства. Не хочу жить в лицемерии и лжи!
— Избранная этого? — с насмешкой кивнул тизарин на мою хвостатую телохранительницу. По самодовольному мужскому лицу начала расплываться надменная улыбка, но Фросенька не дремала. Молниеносно метнулась к наглецу и, подпрыгнув, клацнула зубами в опасной близости у промежности.
Кровь отлила от лица гостя. И, похоже, он едва не отлил прямо в штаны. Так и стоял бледный, боясь шелохнуться, а Фрося замерла на задних лапах и плотоядно не сводила немигающих глаз с его мужского достоинства.
— Что произошло с Орией — только вина самой Ории, — царственно продолжила я. — Теперь, тебе лучше уйти. — Телохранительница обнажила зубы, показывая острые аргументы.
— Мое прощение, избранная дракона, — замямлил Ковен, пятясь. — Не желал нанести оскорбление…
— Но нанес! — я поднялась с дивана. — Ты будущий тизар! Так заставь для начала повиноваться приказам тизарии и своим своих фавориток! — задрала подбородок и отвернулась.
Вот так и произошла первая беседа с женихом во дворце. Зато узнала, что да, вкусы Эбека и сына отличаются, но по сути они одного поля ягоды.
В общем, после визита я пребывала в самом воинственном настроении, что сыграло на руку, потому что вскоре визит нанесла негодующая Нельмела.
— Это правда? — сходу налетела тизария. — Отказываешь Ковену?
Едва сохраняя самообладание от волнения, я пыталась отвечать выдержано, но как же страшно! Такой женщине, если хотят жить, не отказывают. Пришлось изворачиваться.
— Кроме Ковена, других претендентов я не рассматриваю. Но он разочаровал. Вместо того, чтобы уважать и защищать избранную дракона, оскорбил златокрылов. А если бы защищать мою честью кинулась не эта кроха, а вожак стаи? Сумела бы я укротить его?
— Заклинатели справлялись, — тизария смотрела на меня голодной змеей.
— Нет у меня тех знаний, что были у заклинателей. Готовы рискнуть наследником?
— Хорошо, — процедила она и очень недовольная покинула покои.
У меня спина взмокла от напряжения. Вот наговорила всего, права покачала — а теперь что? Даже поплакать нельзя. По покрасневшим глазам подметят слабость.
Будто почувствовав мое смятение, Фроська залезла на колени и свернулась калачиком, как делают котята. Так я и сидела на диване, смотрела на прекрасный вид из окна и, с трудом сдерживая слезы, гладила горячую, шершавую шкурку моей ящерки.
Когда подали обед, не притронулась. Лишь час спустя, убедившись, что в тюрьму не потащат, перекусила. Потом попросила какую-нибудь книгу. Авела принесла размером с ладонь, в узорной обложке. По картинкам заподозрила, что это местный любовный роман. А когда на второй странице наткнулась на описание внешности доблестного Фулада, один в один похожего на Ковена, убедилась, что мне пытаются навязать романтический образ тизарина. Угу, нашли юную глупышку. Ради навыка чтения пробежалась по нескольким листам и захлопнула книгу.
— Это известный при дворе роман, — защебетала Кавия. — Придворные дамы очень хвалят.
— А про легендарных воительниц ничего нет? — не удержалась от капельки озорства.
Компаньонки переглянулись, оценив мой феминистский бунт, но ожидаемо покачали головами.
— Девушкам не стоит увлекаться дурно влияющими историями. Подобно цветам мы должны дарить успокоение и радость.
— Есть растения с толстыми, мясистыми стеблями и колючками вместо листьев. Они цветут красиво, но очень редко, — продолжила дурачиться я.
— Такие заморские цветы нам не ведомы. Можно обойти всю набережную, сад, но таких не сыщем. Хочешь убедиться? — Авела указала на зеркало, приглашая привести себя в порядок перед прогулкой.
— Хочу! — кивнула, и мы занялись подготовкой к выходу в свет.
Меня умыли, нанесли новый крем с нежным запахом. Переодели в тончайшую белую рубаху, на нее надели вторую голубую, поверх красное платье с желтозолотой вышивкой. Застегнули ожерелье с несколькими нитками голубоватых бус, браслеты. Из волос соорудили сложный узел, украсили его гребешком с красными камнями, надушили и только потом позволили выйти из комнаты.
Юго-восточная сторона дворца выходила на высокий обрыв, по краю которого высилась крепостная стена с зубьями. Каким-то чудом здесь сотворили искусственное озеро, и к нему спускались разноуровневые террасы. Подобно несложному лабиринту они перетекали из одной в другую, переходили в замысловатые лестницы, крытые площадки, беседки с журчащими фонтанами с рыбками. Ярко разукрашенные колонны оплетала зелень, от изобилия цветов в клумбах и кадках рябило в глазах. Им контрастом служили ухоженные кусты, деревья, но все прекрасно и ублажает взор. Я хотела бы быть богатой, только чтобы иметь возможность наслаждаться таким садом каждый день.
Мы прогуливались, сидели в тени на скамеечках, но спуститься к воде мне не разрешили, потому что там разбит «цветочный водопад» — любимая беседка тизара. Конечно, любопытно посмотреть хоть одним глазком, но Авела покачала головой.
— Не стоит. Нарвемся на придворных, а ты еще не исцелилась до конца.
Повернули обратно. Вдруг из живой изгороди показалась бочковатая фигура… и, раскинув руки, пошла на меня. Я попятилась. И только наткнувшись спиной на Кавию, поняла, что компаньонки склонились в поклоне.
— Неужели я такой безобразный, Гленапупа? — игриво улыбнулся Эбек. Пусть виделись пару раз, толстого хрыча с круглым лицом и бородой, украшенной как новогодняя елка, не забыть.
— Не ожидала. Простите… — продолжила я пятиться, понимая, что малейшая любезность с Эбеком может обернуться ревностью тизарии или насилием озабоченного борова.
— Слышал, ты хочешь увидеть «цветочный водопад»? М-м?! — тизар подошел ко мне вплотную.
«Он следил, подслушивал?!» — пытаясь найти любую отговорку, я замямлила:
— П-простите, светлейший Эбек, у меня нога болит, — да у меня все заболело в предчувствии неприятностей. Но тизар не слушал. Похотливо провел рукой по моему бедру, подхватил на руки и прошептал с вожделением:
— Там есть где отдохнуть! — от противного, томного шепота в самое ухо затошнило.
— Я…я тяжелая! Очень!
— Я сильный! — Эбек сделал шаг, второй, и я запаниковала. Но уже через десяток шагов герой-любовник тяжело задышал, захрипел. Еще через десяток взмок. Кроме этого я периодически получала коленом по заду. Так ослабевший тизар пытался удержать меня на руках.
За нами плелись два угрюмых телохранителя. Один, что шире фигурой, приблизился к господину, дабы вовремя прийти на помощь, но второй едва заметно повертел головой, и первый отступил. Они тоже все понимали, но кто рискнет намекнуть властному ловеласу на старость и немощность? Я молилась, чтобы тизар не уронил меня и не упал сверху, потому такая туша раскатает в лепешку. Случайные встречные завидя нас, шарахались в стороны, понимая, что Эбек, застигнутый на неловком моменте, позже припомнит ненужное свидетельство. Только это не мешало им из зарослей следить за нами тайком. О, Боже…
— Отец, я помогу! — раздался дерзкий голос, и прежде чем сообразила, кто это, меня вырвали из потных лап Эбека. Посмотрела на мужчину, как две капли воды похожего на родителя, только моложе, и поняла, что теперь подобно красному знамени перешла в руки одного из бастардов. Тизария после такого поворота точно разорвет меня на мелкие кусочки.
— Пшел вон! — зло прохрипел задыхающийся Эбек и ринулся отвоевывать добычу — меня.
— Сама пойду! — заерзала я: но соперники продолжали тянуть меня в разные стороны, толкаться, даже пинаться, несмотря на родство. Эбек не молод, но из-за веса походил на колосса, которого фиг сдвинешь с места, зато помощник оказался более юрким.
— Соет! — крикнул проигрывающий тизар охраннику, и на нас двинулся амбал. Я бы непременно, как муха Цокотуха, досталась бы озабоченному жирному пауку, любящему тащить в уголок сладких мушек, но примчался мой спаситель со своими телохранителями.
— Отец, я благодарен за заботу! — прерывисто дыша, процедил Ковен, — И матушка оценит твое мужество! — недобрым взглядом остановил телохранителя отца и грубым рывком вырвал меня из рук сводного брата. Что платье пошло по шву, никого не волновало. — Она знала, на тебя можно положиться! — На прощание лучезарно улыбнулся родственникам и поспешил уйти. Когда свернули за поворот, прошипел:
— Хотела ревности? Довольна?!
Я отчаянно завертела головой. Гордость гордостью, но если тизарин с мамулей-змеей заподозрят меня в желании усидеть на двух стульях, «сиделка» пострадает, поэтому принялась как можно искреннее уверять: