— Тиаса! — я вскочила с диванчика и бросилась ей на шею.
— А… Я…Госпожа… — замямлила она, хотя раньше робостью не отличалась.
— И чего как не родная, — нахмурилась я.
— Ты же избранная! — она боялась смотреть на меня и не поднимала глаз от пола.
— И что? — только хотела перейти к заверениям, что в наших отношениях ничегошеньки не изменилось, Фроська высунулась из-под дивана (где пряталась от солнечных лучей, освещавших покои), и гостья с грохотом рухнула на колени.
От такого поворота я растерялась, разозлилась. Так хотела увидеть кого-то, кто будет относиться ко мне с простой человеческой симпатией — и на тебе! Негодуя, что осталась совсем одна — без Варка и без единственной подруги, плюхнулась на диван и, хлопнув по соседнему месту, грозно потребовала:
— Сюда! — и на мой властный оклик к дивану одновременно ринулись и Фроська, и Тиаса. Я, покраснела от стыда.
— Да хватит вам обоим! Она пугает тебя, ты боишься меня. Если тебя насильно заставили прийти, иди. Я не держу, — насупилась и отвернулась.
— Да Пах с тобой, Глена, — тихо ответила Тиаса. — Ты теперь такая дама, что и глазочком взглянуть страшно.
— Да какая дама? Приживалка во дворце, — и от досады вытянула губы уточкой.
— Не реви! — тут же спохватилась гостья. — Вон, поешь или выпей чего-нибудь!
— Не хочу! — еще немного и начну всхлипывать. Я так долго ждала встречи, а вон оно как.
— А… если…. сяду, она не цапнет? — Тиаса бочком обходила Фроську, залезшую ко мне на колени.
— Она мясом молодого барашка питается, — пробурчала.
— А! Хорошо. Я-то старая и не вкусная…
Я улыбнулась сквозь слезы:
— Какая же ты старая?
Она наконец-то села рядом и вздохнула:
— А в квартале все тебе завидуют.
— Мне и тут все завидуют.
— А когда прошел слух, что еще появились избранные…
— Все стали мечтать, что и им повезет?
— Аха, — кивнула она.
— Расскажи им, что как раз вчера всех самозванок дракончики сожрали.
— Как?!
— Так! Налетели на обманщиц и быстренько слопали.
Подруга застыла, прижимая руку к пышной груди.
— Угу. Пить хочешь? Или есть?
Тиаса покосилась на Фроську и завертела головой:
— Нет-нет! Люди как узнали, что ты продавала мои плетенки, весь товар раскупили. И заказов стало много. Я не голодаю.
— Чего тогда печалишься? — спросила у нее, не заметив в подруге былой жизнерадостности.
— Да мне, как твоей родственнице, — она потупила вздор, — женихи прохода не дают. Фаск с отцом замучили. И Тодваны. И другие. Теперь я — завидная невеста, и на меня все женщины с улицы ополчились.
— И кому принадлежит твое сердце? — прищурилась лукаво.
— Да я этих женихов метелкой гоняла, чтобы не позорили!
— Эт зря, — улыбнулась я. — Ну, ничего, мы тебе лучше найдем.
— Лах с тобой! — махнула Тиаса рукой. — Мне и одной хорошо!
— Ну-ну… — так мы переговаривались. Вроде бы ни о чем, а время летит, не замечаешь. И уже не грустится.
Тиаса оттаяла, почти перестала стесняться, даже поела, после чего ее потянуло в сон. Она долго крепилась, а потом зевнула, да с таким хорошим, могучим ревом объемных легких, что, наверно, охрана за дверями обомлела. И тут дверь из комнаты Кавии приоткрылась, и высунулась голова Ковена. Неужели подслушивал шельмец?
Надо было видеть, как менялось его ехидное лицо. Он-то думал, что это я так громогласно зевнула, и выдал себя. А когда увидел, в чем дело — поник и стал похожим на мальчишку-подростка, у которого не получилось сделать пакость.
— Служанка? — спросил.
— Подруга.
— А я-то гадаю: чего это ты не со жрецом?
— Скучно с ним, — ответила равнодушно и посмотрела на свои отполированные до блеска ногтики.
— Ночью прилетела стая златокрыльчиков и подменила тебя на другую Гленапупу?
— тизарин приподнял бровь.
— И не надейся, — ехидно улыбнулась. — Я все та же: злопамятная и мстительная.
— Жаль, очень жаль. А я-то надеялся на чудо.
— Что, все вершины покорил?
— А чуда точно не произошло… — разочарованно выдохнул он.
— Еще мамочке пожалуйся.
— Ну, Гленапупа! — выпалил Ковен и шагнул ко мне.
— Не тронь избранную! — рявкнула Тиаса своим низким голосом, и тизарин от неожиданности подпрыгнул на месте.
— Кажется, теперь я понимаю, от кого ты набралась дерзости! — прищурился он.
— Ковен — это моя дальняя родственница Тиаса. Тиаса — это тизарин Ковен, — буднично произнесла, наблюдая, как у них обоих вытягиваются лица. Подруга покрылась красными пятнами, потом вмиг побледнела, потом подскочила с дивана и упала на колени. Я загородила ее собой.
— Гленапупа, ты ненормальная! — со вздохом подытожил тизарин.
— Да? А вот Боги разглядели во мне скрытые таланты, — посмотрела на него притворно свысока
Ковен схватился за голову, закатил глаза и взвыл:
— О, Лучезарные Лах и Авсия?! Чем я прогневал вас?!
— Не зас-ту-пился! — пропела по слогам.
— Ты когда-нибудь перестанешь меня укорять?
— Конечно! Когда плешь тебе проем, — покосилась на его пышную шевелюру.
— Это условие? — ухватился он за мои слова.
— Считай, это будет небольшим шагом к моему великодушию.
— Гланапупа! Я — тизарин!
— Ковен! Я — избранная!
— Ты упрямая ослица!
— А ты — балабол!
— Кто?!
— Бла-бла-бла! — рукой помахала у языка, изображая язык без костей.
— Учти! Ты говорила про плешь — как условие прощения. И если не выполнишь — сама будешь «бла-бла-бла!» — он ушел, даже не хлопнув дверью. Надо же!
Тиаса лежала на полу ни жива, ни мертва.
— Ты не волнуйся. Он иногда на прощание дверями хлопает, — успокоила подругу.
— Нет, Глена, придури в тебе много.
— Да ну тебя! Если спать хочешь — там еще один диванчик. И его не видно.
— Не-не. В следующий раз тизария придет. Я лучше домой пойду…
— А завтра придешь?
— А хочешь?
— Угу.
— Тогда приду, но с прутьями.
— Скажи еще, что меня воспитывать, — пошутила.
— Тебе только кляп поможет, — вздохнула она. — Да скучно у тебя без дела.
Представив глаза прислуги и телохранителей, когда они увидят ее, тащащую на себе охапку лоз, улыбнулась до ушей.
Ушла она под вечер, когда я пропустила вечернее занятие.
— Не знаю, верно ли поступаю? — поглаживая Фроську, вслух размышляла я. — Ты что думаешь? — посмотрела на ящерку, а она сидит, почти улыбается. — Эх, мне б твои заботы.
Готовясь ко сну, села перед зеркалом и начала снимать с себя украшения, небрежно складывая в ларец.
— Гленапупа, тизария! — успела предупредить Авела, высунувшаяся из своей комнатки, прежде чем Нельмела вплыла в покои через парадную дверь. Маленькая, кругленькая, как колобок, но царственная. У такой не забалуешь.
— Ты больше не нуждаешься в наставнике? — сходу спросила Нельмела голосом, звенящим в тишине.
— Нуждаюсь.
— Так в чем дело? — ее темные глаза-угольки прожигали насквозь. — Ты не пришла на занятия.
— Ковен ревнует.
— Ему это полезно, — отрезала она. — Еще что-нибудь?
— Нет, — ответила покладисто.
Когда Нельмела ушла, я поторопилась к наставнику. Но только вошла в «учебный кабинет» — почувствовала: пахнет грозой. Задетый моим пренебрежением, хмурый Варк даже не оторвался от книги, которую читал. Я почти бесшумно прошла, села на скамеечку, стоящую перед его столом, и сложила руки, как прилежная школьница. Он же продолжал молчать и изображать равнодушие. А брови-то сдвинуты. И зубы сжаты. Наконец, перелистнув большую рукописную страницу, он спросил:
— Поздравить с завершением обучения?
— Между прочим, я готова увеличить количество занятий, если не боишься, что ревнивый тизарин вспомнит о своем намерении.
— Я в состоянии позаботиться о себе сам. Но не перестаю удивляться, от чего же тебя так волнует мое здоровье?
Вот будто поганец не понимает, что не равнодушна к нему. Ну, ничего, осаживать я тоже умею.
— Да боюсь, к твоему скверному характеру потом еще добавится бабская вредность. Совсем несносным станешь! — парировала я и, видать, задела, потому что Варк в ответ высокомерно заметил:
— Вижу, ты пошла в шумную «родственницу».
— А кто-то наставлял, что немые живут дольше, — припомнила ему его же пословицу и, игнорируя колючий взгляд, добавила: — Приступим к занятиям?
Но я не сомневалась, что план возмездия уже созрел в хитрой голове жреца.
А мстить он умел изысканно. Всего-то заставил штудировать жизнеописания великих заклинателей. Вроде бы обычное, полезное занятие, но, читая вслух, я особенно прочувствовала свою никчемность. Меня малыши-златокрылы слушаются через пень-колоду, что уж говорить о самцах драконах, которых всячески эксплуатировали эти мужи? Так я еще и читала с ошибками. Книга старинная, слова в ней такие же, поэтому попытка схитрить — подбирать слова по смыслу — с треском провалилась.
Варк сидел серьезный, но озорной блеск в его болотных глазах… У, засранец!
— Зато я сама научилась читать! — пробурчала под конец урока.
— Будешь хвалиться на каждой церемонии, перед тем как приступить к оглашению указа? Хотя на память ты вроде бы не жаловалась. Или проверить?!
Зашибу гада!
Ушла с занятий оскорбленная, униженная и злющая, как ведьма.
«Все, не видать тебе больше Асхама, как своих ушей! Хотя… Если накануне выкинешь подобную подлость — заведу туда и брошу! Пусть, пусть тебя страж сожрет, если не подавится тобой говнюком!» — иду, вендетту обдумываю, и тут дорогу перегораживает лысый мужик и пафосно выдает:
— Надеюсь, оценишь мою жертву.
«Иди на фиг!» — едва не сорвалось с языка. Благо, спохватилась: неужели тизарин с девственно чистой башкой?! Пригляделась — верно! Вроде бы мелочь, но для Ковена, дорожившего роскошной шевелюрой, это, несомненно, жертва. Вот только лысый жрец смотрится солидно, а он — стремно, как тощий новобранец из военной части.
— Изумительно! — выпалила, кусая губу, изо всех сил пытаясь оставаться серьезной.
— Изумительный придурок, да? — Ковен провел изящной ладонью по сизому темечку и улыбнулся. И я прыснула. Сразу же зажала рот рукой, но хохот прорвался, и меня было уже не остановить. Я смеялась до слез и колик в животе и не могла остановиться.
На шум начали стекаться придворные, и тизарин, схватив меня за руку, утащил в первую попавшуюся дверь.
«Чтобы убить без свидетелей!» — подумала, но уняться все равно не могла.
А потом захохотал он, потому что тушь от слез растеклась, попала в глаза, и уже я начала верещать, размахивать руками и прыгать. Затем Ковен подкрался к двери и пнул ее ногой, преподав урок подслушивающим придворным. Да, чудный вечер. Был. До тех пор пока нас не увидела Нельмела. И вот тогда я и узнала, что такое материнские наставления тизарии.
Глава 19
От меня скрывали происходящее, но по всем признакам мои подозрения подтверждались: переворот. Полагаю, Нельмела с наследником решили выступить против тизара. Наверно, понадеялись на мою поддержку. Однако должна ли я поддерживать мятеж, о котором ничего не знаю? Так же настораживало подозрительное поведение Эбека. Зачем он шантажирует меня? Для чего ему «драконий коготь»?
Когда стемнело, легла в постель, закрытую со всех сторон балдахином, и только тогда позволила себе проявить немного чувств. Выплакавшись, провалилась в тревожную дрему.
И снова мне приснился Варк. Он опять улыбался, утешал, говорил, все хорошо, но когда очнулась, контраст сна с реальностью оказался столь безжалостным, что я совсем расклеилась. Чтобы к утру глаза не опухли, приложила к лицу холодные компрессы. А едва забрезжил рассвет, встала и принялась наносить косметику.
На печальном лице макияж смотрелся грубо. И все же лучше так, чем позволить им увидеть мою слабость. Чтобы отвлечь внимание от покрасневших глаз, надела яркое налобное украшение и платье цвета крови. Таким образом хотела сбить с толку Эбека и Цитарпа, шокировать и не позволить просчитать мои поступки.
Надо сказать, что в задумке я преуспела. Когда новая служанка пришла будить меня — застыла на пороге.
— П-простите, госпожа, — растерялась она. — Я не успела собрать вас.
Я молчала и бесцеремонно, даже намеренно грозно осматривала ее. В другой ситуации не была бы столь суровой, но сейчас готовилась к безжалостному дню. И кто знает, сколько сегодня мне придется пролить слез.
— Что с тизарией? — спросила властно. Фроська сидела на спинке кресла, сверлила прислугу взглядом и недовольно урчала.
— Н-не знаю, — затряслась служанка.
— Хочу свежей воды, — она опрометью побежала исполнять желание, но в комнату тотчас вальяжно вошел Цитарп и от удивления остановился. Еще бы. Я не выгляжу зареванной, подавленной и царственно сижу в кресле. Он впился в меня глазками, выискивая слабину, но что я усмехнулась:
— Насмотрелся?
— Сама скоро насмотришься, — прошипел, покрасневший от злости маг. — Живее, тизар ждет тебя!
— Я жду его, — ответила спокойно. Понимаю: играю на грани, но нельзя позволять собой манипулировать.
— Стража! — завопил фальцетом заморыш. В комнату вбежали шесть вооруженных мужчин. Высокие, сильные, но при виде меня побледнели, остановились. — Чего стоите! Тащите ее к тизару! — Однако они медлили.
Нервы и чувства обострились. Из-за переживаний я походила на натянутый лук, готовый выпустить стрелу и поразить Цитарпа. Впервые отчетливо ощутила необъяснимую силу, заключенную во мне. Поразительно! Почему раньше не замечала, что рядом, скрываясь от глаз, притаились десятки златокрыльчиков. Я словно проснулась!
Теперь я могу защищаться. Спустить стаю на обидчиков, однако… Цитарп — маг. Да, они победят его, но какой ценой? А явившаяся на зов стража — обидчики ли они?
Тот, что старше по званию, поймал мой взгляд и словно спрашивал: «Что делать, избранная»?
Прикажи я на пасть на злобного заморыша — нападут, но неизвестно, чем все завершится. Моя слабость в том, что не знаю точно, что происходит во дворце, и кого где держат.
«Нет», — качнула головой. Хмурый вояка поклонился и глухим голосом произнес:
— Госпожа избранная, мы отнесем вас, — подал знак. Подчиненные с суровыми, хмурыми лицами бережно подняли меня вместе с креслом.
Думала, понесут в тронный зал, однако по ступенькам спустили вниз, вынесли за пределы дворца на безлюдную, оцепленную площадь, миновали ее, потом стали подниматься по сверкающей на солнце лестнице, ведущей в Верхний Драконий храм.
Поднимали в крутую гору очень бережно, боясь лишний раз потревожить, поэтому с мужчин пот лился градом. На половине пути мои телохранители сменили их. Не знаю, что творилось в головах вояк, но их губы были плотно сжаты. Некоторые недобро поглядывали на беззаботного Цитарпа, казавшегося им тощим выскочкой, однако я то знала, кто он такой.
«Нет», — каждый раз, ловя взгляд того или иного телохранителя, показывала знаком. Они тихо вздыхали, опускали головы и несли дальше. Фроська на спинке кресла сидела так же царственно и гордо.
«Фросенька, не дай себя поймать», — обратила к ней, и она пронзительно крикнула, от чего Цитарп вздрогнул.
«Еще пожалеешь», — прочитала в его злых глазах, но я больше не боялась. Если он испугался крика Фроськи, знать, не так грозен, каким хочет казаться. Улыбнулась.
Заметив перемену во мне, телохранители вздохнули с облегчением. Донесли до дверей Верхнего храма, опустили кресло, поклонились и выстроились на площадке.
Злорадный Цитарп прошмыгнул в приоткрытую храмовую дверь. Я медлила, собираясь с духом. Фроська взмыла в небо.
— Нам идти? — спросил один из мужчин.
— Нет, — покачала головой. Я опасалась, что в минуту опасности не смогу справиться со стаей, и златокрыльчики накинутся на неповинных людей. Не знаю, как стая добрались сюда незамеченной, но они рядом, следят за происходящим и ожидают моего приказа. Жаль, что развитие дара произошло при таких обстоятельствах. Страшно подумать, что еще должно случиться, чтобы я дозрела до призыва больших драконов?