— Я… Ну, в общем, да. — Он щелкнул затвором камеры возле одной из работ и виновато посмотрел на меня.
— Понимаю. — Я кивнула. — Большинство из детей, кто рисовал для проекта, обречены. Некоторые уже умерли. Мне восемнадцать, и я должна была оказаться в их компании. Я тоже умирала. Буквально пару месяцев назад. Тогда я выглядела едва ли на четырнадцать. Высохшая, бледная — ходячий труп. Да и сейчас не намного лучше. — Мы обменялись мимолетными взглядами. — Просто мне повезло получить надежду. Теперь я здорова. Ну, или, по крайней мере, выгляжу таковой.
Дэниел остановился, чтобы еще раз внимательно, с ног до головы, оглядеть меня.
— Я… Я никогда бы не подумал…
От воспоминаний и тяжких дум в области шрама, разрезающего грудь пополам, слегка зажгло.
— Поэтому я и рисовала угольным карандашом. Удобно делать это лежа. Не было сил стоять у мольберта, возясь с красками.
— Не буду спрашивать, что с тобой было, это будет уже совсем не этично. — Он прочистил горло с таким выражением лица, будто ему было больно глотать. — Знаешь, почему меня привлек этот водопад Эмили?
— Почему?
— Я видел такой однажды.
Глава 14
— И даже не то чтобы однажды… — Дэниел в задумчивости почесал пространство над бровью. — Я вырос в Сетле, оттуда полчаса езды до озера Малэм. Все детство мы с родителями ездили отдыхать в деревушку с одноименным названием на берегу озера. Это такое красивое местечко, окруженное стенами из известняковой породы и потоком воды, идущим прямо через всю деревню. Бывала там?
— Вроде нет.
— Мне нравилось гулять по окрестностям, я доходил до живописного ущелья с маленькими водопадами, вырубленного прямо в горном склоне и образованного водой из тающих ледников. Там еще есть такие извилистые гравийные дорожки…
— Водопады в ущелье? — Перебила я.
Это заставило Дэниела остановиться.
— Да.
— Вы думаете, что на моем рисунке один из этих водопадов?
Его брови поползли вверх.
— Я почему-то подумал, что ты рисовала его по памяти… Просто он очень похож на водопад Джэнет’с Фосс.
— Нет. — Я пожала плечами и нахмурилась. — То есть… Я никогда не видела его, но, когда рисовала, он стоял перед глазами так отчетливо… Простите, это звучит довольно странно…
Я мотнула головой, и мы двинулись дальше.
— Да ничего. — Дэниел остановился и щелкнул одну из картин. — Просто мне показалось, что я его узнал.
— Разве все водопады не похожи друг на друга? — Усмехнулась я, отгоняя от себя волнение.
— Этот напомнил мне о детстве. — Его голос дрогнул. — И о родителях, которых больше нет.
— О, сожалею…
— Ничего. — Он бросил на меня полный грусти взгляд. — Что с тобой, Эмили? Ты хромаешь.
Мужчина взял меня под локоть, и только почувствовав поддержку в виде его руки, я осознала, что жгучая боль не дает мне опереться на ногу при ходьбе.
— Должно быть, натерла.
— Бывает, — он без стеснения присел и осмотрел кожу выше моей пятки. — Да, нехорошо. Уже немного кровит. — Осторожно ослабил и спустил вниз опоясывающий щиколотку ремешок. — Так. — Встал, оглянулся по сторонам. — Сиди здесь, Эмили. Сейчас я вернусь. — Подвел меня к скамье, усадил и торопливо направился к троим молодым леди, скучающим у одной из картин с мороженым в руках.
Я растерянно осмотрела ногу. Надо же, так заговорилась, что не заметила, как стерла кожу в кровь. Еще и этот водопад: неужели, он, и правда, реальный? Так, где же я могла его видеть раньше, чтобы так подробно, до мелких деталей, изобразить потом на бумаге? В учебнике? По телевизору? Странным было даже то, что я не помнила, как нарисовала его. Даже уставилась тогда непонимающе на готовую работу, чтобы изучить мелкие штрихи, которые будто в трансе наносила, не отдавая себе отчета в том, что делаю.
— Это должно помочь. — Дэниел присел и вытянул руки так, чтобы я могла видеть, что было зажато меж его пальцев.
— Пластырь? — Улыбнулась я.
— Угу. Мне одолжили.
Мое сердце забилось быстрее, когда его сильные руки приподняли мою ногу. Я почувствовала, как его пальцы прикладывают к моей коже липкий прямоугольник с мягкой сердцевиной, а затем нежно поглаживают, чтобы он не отпал. Описать свои ощущения можно было только так: О, БОЖЕ МОЙ…
— Спасибо большое. — Мой голос провалился на середине фразы. Чертово волнение. — Спасибо. Наверное, каждая девушка должна таскать с собой эту штуку, когда надевает новую обувь, просто у меня не было подобного опыта… И вообще, я в последние дни много ходила, но в кроссовках, потому что доктор рекомендовал… — Я вознесла взгляд к небесам. — Боже, что я несу…
Мне хотелось, чтобы Дэниел сказал что-то учтивое, что полагается обычно говорить в ситуации, когда твой собеседник так люто лажает. Что-то типа «все нормально» и быстро перевести тему. Но он так и сидел на корточках, глядя на меня снизу вверх, и вглядывался в мое растерянное лицо, хмуря свои забавные светлые брови. И мне совсем не нравилось это выражение его лица. Такое… проникающее в душу, настоящее, ранимое и очень интимное.
— Как ты? Можешь идти? — Вдруг спросил он, возвращаясь из своих мыслей ко мне на землю.
Я встала. Сделала шаг, еще один, и только тогда поняла, что держусь за его локоть, и спешно отпустила руку.
— Значительно лучше. Миллион благодарностей!
— Тогда может… — Дэниел тяжело вздохнул, подбирая слова. Мы были лишь двумя незнакомцами, случайно разговорившимися на улице, но что-то неосязаемое словно притягивало нас друг к другу. — Съедим по мороженому?
От меня не ускользнул тот факт, что в голосе мужчины было столько же надежды, сколько горечи и грусти.
— С удовольствием. Если только ты никуда не торопишься…
— Я?.. Нет.
Он убедился, что я могу идти, и мы двинулись вверх по дороге. Не помню, что он мне рассказывал, не знаю, отвечала ли я что-то ему. Прогулка прошла точно во сне. Мы смеялись, фотографировали природу и детишек, отдыхали в тени деревьев, убегали от гусей, затем качались на качелях. Мое сердце замирало и волновалось, когда наши взгляды встречались. Я слушала его и ела мороженое из рожка, но не чувствовала ничего: ни вкуса, ни обжигающей сладости. Я онемела, оторопела. Мне было не важно, о чем этот разговор. Главное, чтобы он был. Потому что меня буквально тянуло в эти глаза. В них жила искренность, она притаилась за зрачками, точно хрупкая белая птица, боящаяся расправить крылья и взлететь.
— Кто это? — Мама застыла у двери, комкая в руках подол фартука.
— А? — Вся кровь в организме, кажется, ударила сейчас в мои щеки.
Быстро прошла мимо нее, моля, чтобы автомобиль скорее тронулся с места.
— Кто тебя подвез, спрашиваю? — Донеслось в спину.
— Это Дэниел… он… — остановилась в гостиной и пожала плечами, — мой новый друг.
Мама посмотрела в сторону удаляющейся прочь машины и закрыла дверь. Повернулась ко мне и смерила недоверчивым взглядом:
— Друг?
— Да. — Утвердительно кивнула, видя, как расширяются ее зрачки.
— Да этот мужчина лет на десять тебя старше!
— Наверное. — Нервно улыбнулась я, продолжая краснеть под ее взглядом. — Он один из организаторов выст…
Проговорилась. Черт.
— Ты все-таки была там. — Она не спрашивала.
Из ее груди вырвался вздох разочарования.
— Ничего страшного, мам. — Я быстро облизнула губы. — Выставка проходила под открытым небом, никаких микробов.
Ее плечи даже не опустились, они разочарованно рухнули вниз.
— На солнце?
— Нет, мам, нет. — Меня уже напрягало изображать из себя примерную дочь. Ужасно не терпелось вырваться из-под ее опеки. — Я в курсе, что мне нельзя находиться в жару на улице, это несовместимо с моими лекарствами. Я не глупый ребенок. К тому же, мы с Дэниелом большее количество времени провели в тени, в кафе… — Заметив, как сжимаются ее челюсти, прикусила язык.
— Так вы что…
— Нет! — Не дала ей договорить. — Мам, мы только сегодня познакомились. Совершенно случайно. Ничего такого, и… блин… — Я прочистила горло. — Почему я, вообще, должна оправдываться? Мне восемнадцать, что хочу, то и делаю.
Развернулась и быстрым шагом пошла к себе.
— Так, значит, ты собираешься встретиться с ним еще раз? — Ее голос приобрел строгие нотки.
Резко остановившись, я обернулась.
— Мы договорились побегать завтра в парке.
Краска отхлынула от ее лица.
— Бегать?
Я готова была зарычать.
— Да. Это не значит, мам, что я собираюсь сразу начать бегать, едва оправившись после операции. Я не дурочка и помню, что все нужно делать постепенно. Только для тебя «постепенность» означает лежать мумией целый год на кровати, а для меня означает жить, по-настоящему, пробовать эту жизнь на вкус — маленькими глоточками, затем все больше и больше, и… Да кому я объясняю? Что бы ни сказала, ты смотришь на меня, как на предателя!
Ее взгляд потемнел от обиды, но она так и не сдвинулась с места.
— Лучше привыкай к тому, что я становлюсь самостоятельной. — Шумно вдохнула и выдохнула. Сжала кулаки. — Хочешь ты того или нет, однажды я уйду отсюда и заживу своей жизнью.
— Эмили. — Больше просьба, чем требование.
Но я уже отвернулась:
— Обещаю, что буду осторожна. Начну с легкой ходьбы.
— Эмили! — С мольбой в голосе.
— Потому что чувствую в себе силы, мама.
— Дочка…
Я толкнула дверь в свою комнату и вошла.
— Вам же не нравился Райан? Вы не хотели, чтобы я с ним дружила? — Бросила на прощание. — Теперь его нет. И это был последний раз, когда я вас слушала!
Захлопнула дверь посильнее, с удовольствием воображая, как мать вздрогнет от этого хлопка.
Глава 15
Стоя под душем, никак не могла успокоить свое растревоженное сердце. Оно билось в каком-то одному ему понятном, рваном ритме, заставляя грудь сжиматься все сильнее, не пропуская воздух в легкие. Мне было одновременно тяжело из-за чувства вины после разговора с мамой и очень волнительно после состоявшегося знакомства с Дэниелом.
Этот мужчина… Не знаю. Вот что-то екнуло внутри. Потянулось к нему, будто огромным магнитом. Печальные глаза его эти — раз, и сверкнут обаянием, чистейшим светом, в лучах которого так хочется согреться. Невозможно устоять.
Выключила воду, отжала руками волосы, взглянула в зеркало. Шрам на груди уже не выглядел таким уродливым, как раньше. Еще немного, и он превратится из розовой полосочки в белую. Пройдет пара лет, и станет едва заметен — не будет так, как сейчас, сильно бросаться в глаза.
Я сглотнула при мысли о том, как отреагировал бы Райан, увидь он его. Сморщился бы брезгливо, сделал бы вид, что не замечает, или отважился бы потрогать? Закрыв глаза, представила, как его пальцы исследуют мою кожу, нежно касаются пространства меж грудей, а затем…
Ох! В одну секунду в моем подсознании образ Райана сменился на притягивающего к себе и ласкающего меня Дэниела. Клянусь, это ненормально, но я почти почувствовала вкус его поцелуя на своих губах, такой требовательный, но нежный. Ощутила, как его руки скользят по моей спине, а затем настойчиво и жадно сжимают мои ягодицы.
Самым ужасным было то, что я действительно хотела бы того, что последовало бы дальше. Низ живота налился приятной тяжестью от одних только мыслей об этом, соски затвердели, дыхание участилось. Я смотрела в зеркало и не узнавала саму себя. Та же Эмили, та же внешность, фигура, но совершенно чужой взгляд. Пристальный, почти безумный.
И стоило только закрыть веки, как перед глазами снова и снова возникали полные безумия картинки: Дэниел держит меня на весу, прислоняет к мокрому кафелю стены, поддерживает под бедра, прокладывает языком горячие дорожки от плеча вверх, по шее, затем страстно целует в губы и…
Лихорадочно схватив полотенце, я принялась вытираться. Но разве можно было таким образом стереть эти видения? Вытравить их из себя? Изъять ненависть, которую я испытала к самой себе, едва в полной мере осознав, что желаю какого-то незнакомца вместо того, чтобы скучать по парню, который однажды признавался мне в любви.
Повесила полотенце и повернулась к зеркалу. Опять это чертово пятно, выглядящее как родинка. Подошла ближе, стерла ладонью конденсат с поверхности зеркала и изумилась, когда ничего на коже опять не увидела. Зажмурилась, открыла глаза. Ничего. Пространство ниже ключицы было чистым. Кусая губы, медленно отошла от зеркала.
Чушь какая-то. Наваждение.
И когда это я совершенно перестала понимать себя?
* * *
Устроившись удобнее с телефоном в кресле, отбросила назад мокрые волосы, вытянула ноги. Зашла в социальную сеть. Мой доступ к страничке Райана по-прежнему был заблокирован. Новой информации я не видела. Да и те старые видео, что он присылал мне из школы и которые оставались в памяти мобильника, давно не пересматривала. Боялась. Страшилась своей собственной реакции на его голос. Слишком свежи были воспоминания о том, как хрупки и непонятны для нас обоих были наши отношения.
Этот парень приходил ко мне, мы болтали, корпели вместе над учебниками, но ни разу я не позволяла себе даже подумать, что между нами может быть что-то большее. Не разрешала себе посмотреть на него, как на потенциального партнера. А потом вдруг этот разговор, выпускной и то, что случилось после него, затем неожиданное признание Райана в больнице, когда уже было поздно… Может, виной всему было мое нежелание жить? Я так усердно «готовилась» к смерти, что даже не рассматривала возможность того, что выживу и смогу быть счастлива с кем-то.
— «Привет!» — высветилось сообщение от Шейлы.
— «Привет!» — напечатала, отправила и направилась в ожидании ответа к ней на страничку, посмотреть новые фотографии.
Каково же было мое удивление, когда на первом же снимке я увидела ее на фоне старинных стен замка. Конечно же, я не могла не узнать его — Даремский замок, старейшее из обитаемых университетских помещений в мире. То самое место, куда приняли Райана.
Мне стало холодно. Потянув на себя вязаный плед, набросила его на ноги.
Я не спрашивала у Шейлы, какой балл она набрала на итоговых тестах. Не хотела обидеть или расстроить, потому что дела у нее с учебой всегда обстояли не важно. Кажется, она говорила, что результаты ее приятно порадовали. Тогда мне подумалось, что Шейла решит принять предложение от какого-нибудь местного колледжа. Но Дарем… Не из-за Райана ли она отправилась туда?
Я продолжала листать фотографии, на каждой из которых подруга позировала на фоне старинных красот замка, когда пришло новое сообщение от нее в отдельном окне:
— «Поздравь меня! Я в Д-а-р-е-м-е!!! Можешь себе представить?»
— «Ничего себе! — Помедлила, затем набрала: — Очень за тебя рада!»
— «Сама себе завидую».
Опустила взгляд на свои ладони и задумалась. Возможно, это даже хорошо. Я буду получать весточки о Райане. О том, как он там, каковы его успехи в учебе.
— «Ты не говорила, что собираешься в Дарем», — написала.
Ответ от Шейлы пришел незамедлительно:
— «Я выбрала то, что рекомендовал мне Райан. Это было лучшее предложение из тех, что я получила. Год зубрежки дал о себе знать!»
— «Да, ты молодец. — Написала, затем добавила. — Заслужила упорным трудом».
— «Точно!»
Прикусив губу, продолжила листать снимки и вдруг замерла. Пальцы сжались добела. На следующей фотографии стоял… Райан. В обнимку с Шейлой. Подпись гласила: «Наконец-то снова вместе». Меня охватило что-то черное и неприятное, словно тьма. Попытка сглотнуть превратилась в тихий всхлип, после которого я громко закашлялась. Камни, наверное, было проще глотать, чем эту обиду.
— «А как твои успехи, Эмили?» — всплыло сообщение от Шейлы.
Но я не стала его открывать. Продолжала пялиться на Райана. Со своей гривой мягких каштановых волос и загорелым лицом он напоминал мне жгучего итальянца. Только светло-серые глаза выдавали его происхождение. Мне никогда не удавалось понять, какого они оттенка на самом деле: зеленоватого или голубого. Их цвет, похоже, менялся в зависимости от настроения или погоды.