Я пересекла велосипедную дорожку, прогулялась возле столов для пикника, наблюдая за отдыхающими, полюбовалась аттракционами в развлекательной зоне и ребятишками, визжащими от восторга на игровых площадках. Так засмотрелась на эту красоту, что чуть не столкнулась с молодой женщиной, толкавшей перед собой детскую коляску, и решила от греха подальше сойти с дорожки, по которой то и дело сновали то велосипедисты, то роллеры, то выгульщики собак.
Снова спустилась к самой воде, там было намного тише. Кое-где, правда, попадались рыбаки с удочками и бегуны, но только они одни и нарушали мое единение с природой. Я поразилась, каким огромным было это замечательное место. Оазис посреди бетона. Сокрытая посреди шумных жилых коробок жемчужина. И каждый желающий мог найти себе здесь занятие по душе.
Еле отыскав нужную дорогу, двинулась туда, где должно было состояться открытие выставки. Только один день картины мог посмотреть любой житель города, а потом они отправлялись в галерею и на благотворительный аукцион. Не знаю, почему, но мне очень хотелось посмотреть на свою работу и увидеть, как на нее будут реагировать другие люди.
От площадки, где все должно было происходить, доносился шум. Кажется, кто-то что-то говорил в микрофон, может, проверяли аппаратуру. Издали я уже могла видеть небольшую сцену, столпившихся возле нее людей и расставленные вдоль асфальтированной дорожки треноги — подставки с картинами, заключенными в стекло. Интересно, где среди них находилась моя? Работ было очень много, немыслимо много. Дорога из рисунков тянулась от самой сцены и, кажется, не заканчивалась совсем.
В груди кольнуло. От волнения или радости — не знаю. Я немного притормозила, глубоко вдохнула и выдохнула, а затем, только решила продолжить путь, как вдруг услышала что-то до боли знакомое позади себя. Мелодию. Плавную и неспешную, словно кто-то осторожно касался клавиш, но в то же время яркую и выразительную, будто рассказывали какую-то драматичную историю. Мотив мне был так знаком, что, стоило его услышать, по спине мазнуло холодком предчувствия чего-то нехорошего.
Я обернулась и ничего не увидела. Меня это начинало злить. Те же отдыхающие, те же газоны, кусты, озеро, солнышко, редкими лучами прорывающееся из-за облаков. Но откуда-то лилась музыка, и я готова была поспорить, что ее опять не слышал никто, кроме меня.
«А вы? А вы? Вы это слышите?» — хотелось спросить у беззаботных прохожих, но я уже так делала и всегда получала один и тот же ответ — отрицательный. Поэтому просто стояла посреди дорожки и продолжала вглядываться в силуэты праздно гуляющих с надеждой понять, что со мной такое творится.
Разве кто-то из них мог издеваться надо мной, включая эту запись? Или держать в кармане целый рояль и незаметно на нем поигрывать? Бред. Очевидный бред. Никто даже не смотрел в мою сторону.
А мелодия продолжала литься, фактурно делясь на отрывки, которые походили на фразы или предложения. Течение ее звука напоминало интонации в разговоре. Выше, еще выше, низко и глухо: смятение, тревога, печаль и тоска. Не знаю, что это было такое, но оно определенно имело характер и душу.
Я растерялась. Не понимала, что делать. Идти на выставку или повернуть обратно, чтобы отыскать источник звука? Мне становилось страшно. В отчаянии закрыла руками уши и погрузилась в подобие тишины. Долго так продолжаться не могло. Пообещала себе, что на следующем же приеме расскажу обо всем доктору, и пусть сам решает, поместить ли меня в психушку или подвергнуть новым, дополнительным тестам и исследованиям.
— С вами все в порядке? — Перед лицом возникла какая-то женщина.
Я лихорадочно опустила руки и уставилась на нее.
— Да. — Кивнула. — Все нормально.
Удовлетворенная ответом, она пошла дальше. Остальные прохожие, стягивавшиеся к выставке ради интереса, с беспокойством поглядывали на меня, стоящую посреди дорожки с выпученными от страха глазами, и предпочитали обходить стороной.
Я сглотнула. В горле саднило, ужасно хотелось пить. Голова кружилась, заставляя меня инстинктивно искать взглядом место, куда бы присесть. Но эта мелодия… На нее ничего не действовало, она становилась только громче.
Повернувшись еще раз в сторону источника звука, я заметила девушку. Темноволосую, стройную, в длинном синем платье, развевавшемся на ветру. Она стояла полу-боком и смотрела на меня, не отрываясь. И взгляд у нее был такой странный, исподлобья, и очень печальный.
Стоило нам встретиться глазами, как незнакомка отвернулась и пошла по дорожке вверх, в глубину парка. Неспешно, точно поплыла. Не знаю, почему она привлекла мое внимание. Возможно, что-то такое было в ее взгляде, что мне подумалось, вдруг именно она как-то может быть связана с этой музыкой. И я сама не заметила, как вдруг сделала шаг, затем еще и еще один следом за ней. Будто меня магнитом туда манило.
Кто-то больно ударил в плечо.
— Простите! — Воскликнула, поняв, что налетела на одного из прохожих.
Виновато улыбнулась ему вслед и продолжила свое незапланированное преследование. Попыталась отыскать глазами силуэт девушки, но так и не смогла. Черт. Ускорила шаг, вытягивая шею, чтобы разглядеть ее в толпе. Кажется, заметила, как мелькнуло что-то синее среди ветвей вдали.
— Стойте! Эй! Стойте! — Крикнула ей вслед.
И торопливо направилась туда. Музыка по мере моего приближения к цели стихала, пока совсем не растворилась в посторонних звуках и шуме ветра в листве.
— Осторожнее! — Крикнула мамаша, чьего ребенка я чуть не сбила с ног.
— Прошу прощения! — На бегу сложила ладони в молитвенный жест и прикусила губу.
Малыш даже не успел испугаться, а вот его матушка продолжала хмурить брови.
Я уже со всех ног кинулась вверх по дороге, тщетно рыская взглядом по проходящим навстречу людям. Ее не было нигде. Пройдя еще немного, остановилась, чтобы отдышаться. Сердце требовательно билось о ребра, в боку кололо. Пришлось приложить ладонь к очагу боли и немного надавить, чтобы стало терпимее. Мой организм еще не был приспособлен к подобным нагрузкам.
Тяжело дыша, я продолжала оглядываться.
Что это было? Наваждение? Почему я, как сумасшедшая, бегала по парку, окликая какую-то девушку? С какой целью?
Хотите честно? Она показалась мне знакомой… Ее лицо, глаза, летящие по ветру каштановые волосы. Даже поза. Клянусь, она смотрела прямо на меня. Хотела что-то сказать.
Убедившись, что музыка больше не мерещится и странные незнакомки тоже, я, не переставая оглядываться, поплелась на выставку. Судя по всему, приветственная речь устроителей уже кончилась, и процессия с официальными лицами, сопровождаемая репортерами, двигалась дальше вдоль картин, ненадолго останавливаясь у каждой. Даже охранники имелись: они рассредоточились по всему периметру следования делегации.
Ясное дело, они не рисунки больных детей охраняли, а высокопоставленных лиц, решивших почтить своим присутствием такое благородное и полезное для города мероприятие, но мне было приятно, что мою работу никто не утащит, и никакой бездельник не решится подрисовать усы героям детских картин.
Я плелась, закусив губу от ноющей боли в ноге. Кажется, натерла кожу, или что-то вроде того. Ослабив ремешок на босоножке, тихонько ковыляла, пока не дошла до первых треног с картинами, возле которых толпились зеваки. На самом деле, народа было немного. Маловероятно, что большинство из собравшихся пришли на выставку специально. Скорее всего, просто услышали шум приветственных речей, заметили прессу с телекамерами, важных персон с охраной возле стендов с работами и пришли поглазеть на то, что здесь происходит.
Двигаясь вдоль представленных работ, я надолго задерживалась у каждого рисунка. Дети, многие из которых даже не надеялись на выздоровление, изобразили на удивление самые радужные сцены из собственной жизни. Их работы лучились счастьем, на них светило солнце, сияли улыбки. Кто-то нарисовал маму, кто-то всю семью, кто-то представлял, как он играет в футбол, кто-то мечтал о визите к королеве на чашечку чая. Другие показывали красоту природы в незатейливых видах реки, холмов или гор. И, клянусь, каждая картина дышала надеждой и верой.
— Потрясающе, правда? — Отвлек меня чей-то голос.
[1] — Chorlton Water Park, Manchester
Глава 13
— А? — Я повернулась.
Голос принадлежал молодому мужчине. Он замер возле одной из картин с фотоаппаратом у лица. Послышался щелчок.
— Я говорю, потрясающе. — Оторвавшись от объектива, незнакомец выразительно посмотрел на меня и улыбнулся. — Посмотрите сами.
И отошел на шаг назад.
С трудом переведя взгляд на рисунок, я застыла в изумлении. Это был водопад. Мой.
— Картинка не статична, и это удивительно. — Мужчина склонил голову набок. — Вот это летящие капли, — указал пальцем, — потоки воды. Здесь и здесь. Какая динамика! У меня ощущение, что сейчас стихия вырвется с полотна и снесет и меня, и вас, и… — Всплеснув руками, он задумался.
— Вы так думаете? — Пробубнила я себе под нос.
Нерешительно подошла ближе и наклонилась к холсту.
— А вы? — Рассмеялся он. — Посмотрите, это же просто прелесть. Не то чтобы я был супер-художником, всего лишь архитектор, просто пришел на выставку детского творчества и никак не ожидал увидеть все это. — Незнакомец взмахнул рукой, указывая на вереницу из картин.
— Всего лишь архитектор, — усмехнулась я, смутившись.
Мне было неловко. Мои глаза не отрывались от водопада.
— Ну да. — Подтвердил мужчина. — В моей работе мало романтики. И, черт возьми, сегодня я так вдохновился, что впервые за последние пять лет захотел вновь взять в руки кисть.
Теперь я все-таки решилась посмотреть на него. На загорелом лице незнакомца ярко выделялись большие зеленые глаза, обрамленные светлыми бровями не совсем правильной формы, придававшей лицу слегка удивленное выражение. Они выглядели загадочными и даже слегка печальными. Но стоило ему только улыбнуться, и мое сердце тут же высоко подпрыгнуло.
Он не был красавцем, конечно, в общепринятом смысле этого слова, но был обаятельным настолько, что на него даже смотреть невозможно было — вся краска в лицо бросалась.
Мне пришлось спешно отвернуться обратно к картине, а перед глазами так и остались стоять его светлые, коротко стриженные волосы, слегка обветренные губы правильной формы, прямой нос, мужественная фигура, широкие плечи.
— Значит… — Мои мысли спутались. — Вы находите эту работу интересной?
— А вы? — Он задавал мне этот вопрос уже во второй раз.
Не смогла удержаться от улыбки. Опустила взгляд.
— Не знаю. Вроде неплохо.
Мужчина наклонился, чтобы рассмотреть подпись к работе.
— «Э. Уилсон». Как думаете, сколько ему лет?
— Ей, — поправила я и тут же осеклась.
— Почему вы так решили? — Он с интересом уставился на меня.
Мое лицо снова покрыл яркий румянец. С ума сойти, еще два месяца назад я круглосуточно была то бледной, то синей, а теперь это.
— Потому что это мой рисунок…
Его глаза округлились. Мужчина посмотрел на водопад, затем опять на меня, потом на картину, и развел руками.
— Ничего себе… — Он расплылся в улыбке, и его обаяние снова подействовало на меня так, будто чеку у гранаты выдернули. — Так выходит, что «Э»… это…
— Эмили, — подсказала я.
Пара подростков протиснулась к стенду, оттеснив нас назад.
— Очень приятно, Эмили. А я — Дэниел. — Его ладонь потянулась в моем направлении.
— Очень приятно. Эмили. — Вложила в нее свою руку и ощутила крепкое сжатие.
— Дэниел. — Повторил он, глядя прямо в глаза.
И мы рассмеялись.
— Нужно щелкнуть еще раз. — Отпустив мою руку, мужчина снова взял висевший на шее фотоаппарат и навел на подростков. — Хороший получится кадр. Нет, нет, ребята, — обратился он к мальчикам, — не отходите. Смотрите на холст.
— А вы… — замялась я. — Фотограф?
— Я? — Щелкнул затвор фотоаппарата. Дэниел выпрямился и взглянул на меня. — Вообще-то, нет.
И почему рядом с этим человеком я ощущала себя так неловко? Даже отворачиваясь, чувствовала на себе его взгляд. Открытый, добрый, заинтересованный. Он смотрел на меня так, будто ждал каких-то ответов. Хотя вопросов не задавал.
Я удивлялась сама себе: так быстро нашла общий язык с кем-то посторонним, так легко разговорилась с незнакомцем прямо на улице. Понимаю, что у нормальных людей так принято — перекинуться со случайно встреченными парой фраз, но я-то… я… Из меня обычно и клещами слов не вытянешь.
— А кто вы? — Спросила, когда Дэниел уверенным жестом попросил подростков отойти, чтобы сделать еще один снимок картины. — В смысле, если не фотограф…
— Я… — Он словно издевался надо мной, продолжая кружить возле работы с фотоаппаратом. А эта его улыбка, она действовала на меня, как волшебные чары. А быть может, мне просто очень давно не хватало общения с другими людьми.
— Да, вы. — Кивнула я. — Не говорите мне, что вы просто проходили мимо.
— Нет. — В меня полетела еще одна порция обаяния. — Я с этой выставкой непосредственно связан, Эмили. Не могла бы ты встать поближе к своему рисунку?
— Ох… Кто? Я? — Только и смогла пролепетать, увидев надежду в его взоре.
— Да. Ты ведь автор картины?
— А… ну, да… — Неохотно подошла ближе.
Вытянула руки по швам, выпрямилась и уставилась в объектив.
— Отлично. — Его лицо закрывал фотоаппарат. Дэниел немного наклонился вперед, пытаясь поймать наилучший ракурс. — Ты улыбнешься мне, Эмили- автор чудесного водопада?
И мужчина сам расплылся в своей, как я уже поняла фирменной, улыбке. Не было сил сопротивляться, и я смущенно скопировала его выражение лица.
— О, вот — то, что надо!
Щелк. Щелк.
— Всё?
— Ага. — Кивнул Дэниел, заглядывая на дисплей камеры, чтобы посмотреть, что вышло.
— Вы так и не сказали… — Пожала плечами, отходя от стенда.
— Моя фирма — один из организаторов этого мероприятия. — Похоже, к его непосредственности и чудным бровкам так просто не привыкнешь. Он виновато прикусил губу, и я машинально сделала то же самое.
— Правда? — Неосознанно приложила ладонь к сердцу.
— Абсолютная.
— Тогда почему вы не с ними? — Махнула в сторону удаляющейся по дороге делегации.
— Вы про мэра и членов парламента? — Мужчина скривился. — Эти ребята приехали попиариться. У меня другой интерес.
— Какой же? — Спросила я и тут же спохватилась. — Я не в том смысле, что вы тоже хотите лишь продвинуть свой бизнес, я…
Дэниел приподнял брови, одаривая меня внимательным и довольно скептическим взглядом:
— Такие акции проводил еще мой отец. Их цель привлечь внимание к проблемам больных детей, собрать деньги и направить их на лечение. Личных, то есть моих, собственных, целей — никаких. Просто если есть возможность задействовать свои связи и ресурсы, чтобы помочь кому-то, то почему этого не сделать?
Я несколько раз хлопнула ресницами.
— Тогда я рада, что встретила вас. И познакомилась лично. Как сказала бы моя мать, вы делаете нужное дело, мистер…
— Бойд. — Он еще раз протянул руку. — Дэниел Бойд.
— Звучит как… — Улыбнулась я, пожимая ее.
Она была горячей и твердой.
— Знаю, знаю. — Ему не удалось удержаться от смешка. — Не хотите составить мне компанию, Эмили? Я еще не все работы успел просмотреть.
— Не удивительно, ведь выставка только открылась. — Ляпнула я, мысленно обругав себя за то, что посмела умничать. Но Дэниел, кажется, не обратил внимания на мою реплику. Он продолжал смотреть выжидающе, и только его большие зеленые глаза светились одобрением. — Пойдемте.
И мы двинулись дальше плечом к плечу.
— Может, мой вопрос покажется вам неуместным или грубым, но я должен спросить. — Мой новый знакомый прочистил горло.
А до меня легким ветерком донесся его аромат: запах кожи с тонкой ноткой терпкого парфюма. В отличие от Райана, пахнувшего свежестью и юностью, Дэниел пах мужчиной, опытом и силой, если так можно было сказать. Это пугало и манило одновременно.
— Хотите спросить, как здесь оказался мой рисунок?