Все эти намеки на его неверность, звучащие каждые пять минут, подколки, претензии, грубости — все это еще больше вгоняло меня в уныние. Семейный ужин, (если эта ругань во время принятия пищи так и называлась), был окончательно испорчен. Отодвинув тарелку с едой, я встала и ушла в свою комнату. Вряд ли кто-то из родителей заметил, потому что над столом помимо ядовитых словечек уже летали салфетки и самые настоящие молнии.
Устроившись в кровати, я, наконец, нашла в себе силы взять лэптоп и просмотреть ленты соцсетей. Личные сообщения пестрили значками уведомлений: многие из ребят желали мне скорейшего выздоровления, сил, бодрости духа, другие делились фотографиями с выпускного, на которых я была запечатлена вместе с Райаном — тощая, как жердь, с огромными впалыми глазами и отсутствующим взглядом. Но от него самого по-прежнему не было ни весточки. Он даже не заходил на свою страничку со дня нашей ссоры.
Я пролистала несколько страниц знакомых девчонок, отмечая, что помню их наряды с того самого, памятного события, которое закончилось моей экстренной госпитализацией, помню их улыбки, помню атмосферу того дня, музыку, яркий свет прожекторов, направленных на танцпол. И, конечно же, не забуду танец, в котором так бережно и осторожно кружил меня Райан.
А потом я увидела несколько записей ребят о том, куда они едут учиться. Кто-то уже обосновался в общежитии колледжа, кто-то посетил с родителями кампус университета, кто-то до сих пор не мог выбрать лучшее предложение из поступивших ему от высших учебных заведений страны и хвастался пачкой писем о зачислении. У каждого из них тоже начиналась новая жизнь, и мне пора было подумать о своей. Никто не торопил меня, не заставлял бросить заботы о здоровье и заняться учебой, но мне самой уже приходили в голову мысли о том, что однажды это придется сделать. Решить, кем я хочу быть, сдать все долги, написать тесты, получить документ об окончании школы и разослать результаты по интересующим вузам.
— Приготовить тебе ванну? — Донеслось от двери.
Я чуть не подскочила от неожиданности. Мама стояла в дверях, теребя край кофты. Выглядела она виновато, очевидно, ей было неловко за то, какими выходили каждый раз их непростые разговоры с отцом.
— Нет, мам. Я сама. — Отложив в сторону лэптоп, встала с кровати. — Ты лучше отдохни. Все нормально?
Она задумчиво прикусила щеку изнутри, затем как-то неуверенно кивнула. Все ее переживания глубокими морщинами проступили на лбу.
— Да. — Ответила едва слышно.
Громко хлопнула входная дверь. Ее плечи машинально дернулись, губы напряженно сжались в тонкую линию и побелели.
— Папа ушел куда-то?
Мама отвела взгляд.
— Наверно. — Но ее подбородок дрожал.
Даже не представляла, насколько ей было больно. Она и срывалась-то на нем только потому, что не знала, как изменить то, что ей неподвластно — чувства другого человека. Как склеить семью, которая держится только на том, что все сплотились вокруг беды — вокруг моей болезни.
— Иди, приляг. — Я погладила ее по плечу. — Сама справлюсь, не переживай.
Мама неохотно кивнула, затем подалась в сторону ванной комнаты, но тут же неуклюже тормознула, вспомнив, что согласилась принять мою самостоятельность. Хотя бы в этом — в том, чтобы принять самой ванну. Вроде бы мелочь, но и тут она переживала, как бы чего со мной не произошло.
— Если что, я позову тебя. — Улыбнулась ей уже в дверях.
После этих слов на ее лице отразилось некоторое облегчение. Зная, что она постоянно будет кружить вокруг и прислушиваться, я усмехнулась. Вошла внутрь, закрылась и включила кран. Вода с шумом стала наполнять ванну. Капли разбивались о дно, превращаясь сначала в маленькую лужицу, затем буквально за минуту заполнили всю поверхность. Зрелище меня завораживало. Поднимающейся от горячей воды пар щекотал ноздри, и чтобы не навредить сердцу, пришлось добавлять холодной.
Сняв длинную тунику и хлопковые пижамные штанишки, я завороженно уставилась в зеркало. Еще вчера казалась самой себе девчонкой, хрупкой, худой до безобразия, а теперь, даже с этим краснеющим на груди длинным шрамом и темными кругами под глазами, видела себя молодой женщиной. Моя фигура когда-то успела обрести приятные изгибы в нужных местах, мягкие выпуклости, нежные впадинки. Все, как полагалось. И я как будто бы даже не узнавала свое тело.
К примеру, вот эту родинку. Чуть ниже ключицы. Я провела по ней рукой, но ничего не ощутила. Маленькое темное пятнышко оказалось совсем плоским на ощупь и не чувствовалось под нажимом подушечек пальцев. Опустив глаза, попыталась ее рассмотреть, но, как не поворачивала шею, так и не нашла. Снова посмотрела в зеркало и с удивлением обнаружила, что больше родинки видно не было. Подошла ближе — точно. Все чисто.
Улыбнулась.
Наверное, что-то налипло. Мне давно следовало помыться, но все эти предосторожности из-за шрама, которому требовалось как следует зажить, легкие обтирания, затем больничный душ под строгим контролем мамы — все это оттягивало этот приятный момент до сегодняшнего дня.
«Осторожно ступить. Если не горячо, присесть. Посмотреть, как реагирует организм на данную температуру. Если все хорошо, то дальше без ограничений. Главное, не усердствовать в области грудной клетки губкой для мытья тела»
На самом деле, врачи не давали особых рекомендаций по приему ванн, это мама ежедневно разрабатывала для меня планы по безопасному существованию в мире опасностей — кажется, это стало ее новым смыслом существования.
Я застыла возле ванной. Долго смотрела, как прибывает вода, и не понимала, почему никак не могу решиться залезть внутрь.
— Все хорошо? — Донеслось из-за двери.
— Да, мам! — Отозвалась я.
Осторожно закинула одну ногу и опустила в воду. Приятное тепло окутало сначала ступни, затем щиколотки и поползло вверх к колену. Помнится, раньше в такой момент хотелось скорее нырнуть туда всем телом, чтобы согреться. А тут… Даже не знаю… Паника, давящая на грудь, ледяная, неприятная, скрутила желудок и, цепляясь острыми когтями сомнения, стала карабкаться вверх. В одно мгновение стало трудно дышать, запершило в горле, перехватило дыхание.
Я быстро высунула ногу, отскочила назад и зажмурилась.
«Все хорошо. Успокойся. Вдох-выдох. Тихо. Дыши… Дыши…»
И поток воздуха с силой ворвался в легкие. Голова закружилась, пришлось опереться о стену и открыть глаза. Мне почему-то было страшно даже просто смотреть на ванну, наполненную водой. По всему телу расползались мурашки, ощутимо знобило.
Преодолев приступ паники, я наклонилась и выдернула пробку. Отошла к противоположной стене и, замерев, долго наблюдала, как утекает вода. Кран продолжал работать, и шум ударяющихся о поверхность воды капель меня словно парализовал. Не было сил пошевелиться или сделать хоть один шаг. Меня уже вовсю трясло от холода, когда ванна полностью опустела. И сразу стало легче дышать. Будто то, что меня пугало, вдруг ушло, исчезло.
Я не понимала, что со мной такое стряслось. Что за ерунда только что творилась с моим телом и разумом? Не припоминала, чтобы когда-то у меня были подобные проблемы. И воды вроде никогда не боялась. Странно. Действительно было очень странно.
— Как ты, Эмили? — Постучала мама.
Я отпрянула от двери. Прочистила горло, взглянула на свое отражение в зеркале. Видок у меня был тот еще. Перепуганный, глазищи огромные, нижняя челюсть ходуном ходит.
— Да все нормально, ма-а-ам! — Выдавила, проводя ладонями по лицу.
Подошла ближе и уставилась пристально на свое отражение.
— Ладно. — Пискнула она.
Вода продолжала грохотать, ударяясь о дно ванны и стекая в сливное отверстие.
Я не узнавала свои глаза. Казалось, из глубин меня же самой на меня смотрит кто-то чужой. С силой зажмурилась, открыла веки — все нормально. И что-то все равно не то. Что же там такое?
— Если понадобится помощь… — продолжил голос за дверью.
— Знаю, знаю! — Нервно бросила я, с трудом отрываясь от зеркала.
Переборов тревогу, забралась в ванную. Неуверенно взяла лейку и переключила поток воды на душ. Вздрогнула, когда меня обожгло первыми каплями, сжалась вся, затряслась, словно испуганный мокрый котенок. А через пару секунд вдруг осознала, что вода совсем не горячая. Приятная, теплая. И только тогда смогла облегченно выдохнуть. Осторожно присела и всхлипнула, позволяя ласковым струям и мелодичному журчанию окутать мои плечи и спину. Обессиленно вытянула ноги, расправила плечи.
«Что же это? Что за чертовщина со мной творится?»
Глава 9
Ночь прошла беспокойно. Я то падала в омут сна, вспыхивающего перед глазами странными картинками, то металась по постели, пытаясь уснуть. Рассвет встретила, уже сидя среди мятых простыней и одеяла, вытирая капли холодного пота со лба. Сколько не силилась, так и не смогла вспомнить, о чем были эти кошмары, которые причудливыми отрывками врывались в мое сознание, заставляя вскакивать и жадно ловить ртом воздух посреди ночи.
Приняв лекарства, я поднялась с постели. Сменила влажную от пота пижаму на платье, собрала волосы в хвост, умылась и тихо прошлепала босиком на кухню.
— Доброе утро, дорогая, — поприветствовал меня отец.
Он сидел за столом, поглаживая пальцами поверхность чашки с кофе. На нем была та же рубашка, что и вчера, только изрядно помятая, те же синие джинсы. На отекшем лице ярко краснели припухшие веки, а щека все еще хранила след от отпечатавшейся на ней пуговицы. Это могло значить только то, что отец опять спал прямо в машине или на диване в гостиной, не раздеваясь и положив под голову собственную руку.
— Я очень надеялась тебя здесь застать. — Подошла, обняла его сзади за шею и поцеловала в щеку.
— Что-то случилось? — Папа обернулся и пристально посмотрел на меня.
— Просто я… — Обошла стол и села напротив него. — Папа… Мне хотелось, чтобы ты свозил меня кое-куда… — Перешла на шепот. — Пока мама не проснулась. Если она узнает, то не отпустит. Или, что еще хуже, увяжется с нами.
Отец глянул на часы.
— Хорошо. Тогда я скажу, что опоздаю в офис.
— Возможно, и не придется. Это близко. Я могла бы и сама дойти, но, знаешь, боюсь, что она… — кивнула в сторону гостиной.
— Понимаю. — Папа отхлебнул кофе и встал. — Позавтракаешь?
Отрицательно покачала головой.
— Мне хотелось бы успеть до того, как мама проснется.
Он замер и тяжело вздохнул.
— Ты хочешь… — оглянулся и понизил голос, — навестить Райана?
— Да.
Отец понимающе кивнул.
— Ладно. — Взял кружку и вылил содержимое в раковину. — Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
По правде говоря, я боялась возвращаться в комнату — она могла услышать и проснуться.
— Я уже готова.
Папа критически оглядел мое старомодное платье, затем прическу и босые ступни.
— Пошли. — Сказал, пожав плечами.
Я радостно соскочила со стула, надела шлепки, в которых обычно выходила подышать воздухом, и поспешила за ним через черный ход.
— Может, прогуляемся пешком? — Предложил он вдруг.
— Ну… — Замерев у дороги, я сглотнула. — Да-вай. Если мне это не навредит…
— Эмили, — отец ласково похлопал меня по плечу. — Что тебе может навредить сейчас, так это диван и телевизор. Доктор Кларк рекомендовала начинать с ходьбы каждый день и понемногу увеличивать нагрузки. Так твой организм постепенно привыкнет к тому, что теперь он здоров, и станет набирать силу.
Я с восторгом вдохнула свежего утреннего воздуха и крепко сжала папину ладонь.
— Надо же. — Все еще оглядываясь на дом, из которого могла следом выбежать мать, присвистнула я. — Даже не верится. Иду по улице. Куда хочу. А скоро смогу даже побежать. Правда?
Посмотрела на отца. Тот, усмехнувшись, несколько раз кивнул:
— Конечно.
Мне нравилось. И пусть я шла за руку со своим папой, но впервые дышалось так легко, что, казалось, будто я была всецело предоставлена самой себе. «Захочу, туда пойду, захочу — сюда. Ух, а это та-а-ак весело!»
И только завидев вдалеке знакомую красную крышу, которую мне доводилось несколько раз наблюдать в окно машины, я ощутила некоторое волнение. Это был дом Райана.
«Как он встретит меня? Что скажет его мать? Что, в конце концов, я скажу ему?»
Столько вопросов, и ни одного ответа.
Но что мне было известно точно, так это то, что увидеться нам с ним, чтобы все прояснить, было жизненно необходимо.
— Ступай. — Сказал папа, останавливаясь у подъездной дорожки.
— Ты не пойдешь? — Испугалась я, округляя глаза.
— Нет. — Улыбнулся он. — А разве ты сама не справишься?
Немного самостоятельности мне бы точно не помешало. Тем более, что каждый мой шаг наружу из-под зонтика гипер-опеки матери был настоящим чудом, казался глотком чистейшего кислорода. Поэтому я благодарно кивнула и медленно пошла к двери.
— Думаешь, они уже не спят?
Папа взглянул на часы:
— Без пяти семь. Самое время вставать.
— Как скажешь, — пожала плечами и продолжила путь.
Каждый шаг давался с большим трудом.
Вдруг сознание пулей прошила мысль о том, что через пять минут начнет трезвонить будильник на моей тумбочке, и если его не выключить, мать сорвется с постели и побежит проверять мое самочувствие. Ну… теперь уж ничего не поделаешь. Пусть будет, как будет.
И я постучала в дверь. Терпения хватило ровно на полминуты. Когда никто не открыл, робко нажала на кнопку звонка. Тишину дома нарушила громкая трель, после которой послышались шаги и недовольное ворчание.
— Эмили? — Появившаяся на пороге миссис Джонс лучезарно улыбнулась. — Рада тебя видеть в добром здравии. Как… как ты? — И не дождавшись ответа, воскликнула: — И ты здесь, Чарльз? В такое время! Что-то стряслось? Прошу, проходите.
— Здравствуй, Дороти. — Послышался из-за спины голос отца. — Я просто сопровождаю дочь. Подожду здесь.
— О… — Хозяйка дома перевела взгляд на меня, затем неохотно отступила на шаг назад.
Возможно, она бы и хотела прогнать «немощную калеку» прочь, но, увы, правила приличия такого не предусматривали, а бывшая мамина подруга предпочитала, чтобы все, что она делает, всегда выглядело благопристойно.
— Проходи, Эмили.
— Спасибо. — Я сделала шаг внутрь и огляделась.
Все внутри этого дома выглядело ровно так же идеально, как выглаженный до скрипа костюм миссис Джонс и ее же отполированные до зеркального блеска туфли на тонкой шпильке: бежевые портьеры на широких окнах, молочного цвета накидки на старой, но умело отреставрированной мебели, дорогой паркет светлых тонов. Как в музее. Все стерильно чистое, даже страшно прикасаться. Райан, честно говоря, не совсем вписывался в такой строгий интерьер. Трудно было представить, как он входит в это жилище в грязных после бега кроссовках и плюхается с размаху на винтажный диван.
— Так что привело тебя сюда в такую рань? — Хозяйка дома выжидающе сложила руки на груди.
Дверь закрылась, и теперь эта женщина уже не выглядела образцом вежливости.
— Я… — Мне вдруг стало не по себе. — Мне нужно увидеть вашего сына.
— Зачем? — Ничуть не смущаясь, тут же поинтересовалась она.
Мне приходилось смотреть на нее снизу вверх, и от этого я совершенно теряла решительность.
— Хочу… поговорить с ним.
— Вынуждена огорчить тебя, детка. — На ее лице промелькнула довольная ухмылочка. — Райан уехал в Дарем. — Она развела руками. — Так торопился заселиться и начать поскорее студенческую жизнь, что сорвался неделю назад и уехал прямо на машине отца. Даже половину вещей дома оставил: планшет, наушники, одежду.
— Уехал? — У меня не получилось удержать вздох сожаления.
— А ты не знала? Он тебя не предупреждал?
Кажется, эта женщина наслаждалась моей реакцией. Ей ужасно нравилось, какой эффект производили ее слова.
— Нет. — Я взволнованно облизнула губы. — Мы с ним просто… немного повздорили…
— Ох, сожалею, Эмили. — Костлявая рука коснулась моего плеча. — Ты только не переживай. Тебе нельзя. — Хитрые глаза сверкнули. — Но я сообщу, что ты заходила, ладно?