— Угу. — Я проследила за ее движением. Миссис Джонс ненавязчиво указывала мне на дверь.
— Моему сыну сейчас необходимо плотно заняться учебой. Потом его ждут стажировка и успешная карьера. Но… думаю, он все-таки найдет пару минут, чтобы связаться со старым другом, не переживай.
Шаг. Еще шаг. Она почти прижала меня к двери, вынуждая развернуться и уйти прочь.
— Спасибо, миссис Джонс. — Я расстроено опустила голову.
— Ну, тогда, до свидания! — Мать Райана радостно потянулась к ручке двери.
— Кто там, Дороти? — Раздалось откуда-то недовольное кряхтение.
— Всего хорошего! — Даже не обернувшись, поторопила меня хозяйка дома.
Она продолжала улыбаться, но уже как-то сдержаннее. Я бы сказала даже напряженнее.
— Это она? Та девочка пришла, да? — Из-за угла показалась трость.
— Это обо мне? — Я застыла в дверях.
— Счастливо, Эмили. — Миссис Джонс распахнула передо мной дверь и встала так, чтобы не было видно появившуюся в гостиной пожилую женщину.
Но мне почему-то показалось очень важным увидеть старую миссис, и я сделала шаг вправо, упрямо вытянув шею в сторону источника звука.
— Это ты… — Из-за поворота, хромая, показалась полноватая седая женщиной в цветастом платье. Она оказалась такой, какой ее и описывал Райан: пронзительные серые глаза под толстым стеклом очков, испещренное морщинами усталое лицо, спутанные волосы, выбивающиеся из скрученной на затылке наспех прически. Старая, но с очень живой мимикой, придававшей ей какое-то поистине колдовское обаяние. — Я знала, что ты придешь.
— Здравствуйте! — Махнула рукой я.
Но бабушка вдруг застыла, как вкопанная.
— Зачем вы встали с постели, Корделия? — Обрушилась на нее мать Райана, даже не пытаясь скрыть истерические нотки в голосе.
Но пожилая женщина отмахнулась от нее, как от мухи. Шагнула в мою сторону, продолжая пронзать тревожным взглядом, и снова остановилась. Вздернула брови так, что лоб пошел глубокими морщинами.
— Деточка… — Сухие, бледные губы старушки задрожали.
Вздохнув, она тяжело оперлась на трость.
— Меня зовут Эмили, — обогнув хозяйку дома, я подошла к ней и протянула руку.
Но женщина продолжала напряженно смотреть мне в лицо.
— Ох… — Выдохнула она. — Вот, значит, как…
— Я подруга Райана, пришла повидать его… но не знала, что он уехал… — Я растерялась, не понимая эмоций, написанных у нее на лице.
То ли старушка была рада видеть меня, то ли собиралась наорать. Большие серые глаза, смотрящие из-под морщинистых век, словно вытягивали из меня жизнь.
— Вот почему я видела ее. — Сказала старая миссис Джонс, протягивая сухонькую руку и обхватывая мою ладонь. Это не было рукопожатием, женщина точно методично ощупывала каждый сантиметр моей кожи. — Она не ушла. Она с тобой.
— Что? — Улыбнулась я.
— Ты видишь ее? Да? — Ее зрачки расширились на секунду, затем старушка прикрыла веки и с силой сжала мою руку. — О-о, ты ее слышишь… Слышишь, но не понимаешь, что она хочет сказать.
— Кто? — Тихо спросила я, прочистив горло.
— Довольно, Корделия! — Громко сказала Дороти, приближаясь к нам.
— Вас двое. — Зажмурилась старушка. По моей ладони побежало тепло, кончики пальцев начало покалывать. — Она не уходит, потому что должна сказать тебе.
— Кто? Я не понимаю, о чем вы.
— Вы опять за свое? — Мать Райана попыталась влезть между нами. — Прекратите свои штучки, немедленно! Вы уже весь район с ума свели своим бредом, Корделия. Про нас уже ходят нелестные разговоры. — Ее голос тревожным звоном оттолкнулся от стен пустой гостиной.
Бабушка открыла глаза. Внимательно посмотрела мне в лицо и медленно выдохнула. Свою невестку она по-прежнему не замечала.
— Она должна сказать тебе. Она очень хочет показать, но ты не пускаешь. Сопротивляешься.
У меня закружилась голова.
— Простите… — Попыталась высвободиться, но тонкие, скрюченные от старости, пальцы держали цепко.
— Оно принадлежит ей. — Пронзительные серые глаза с хитрым прищуром скользнули по моей груди, заставив вздрогнуть от страха. — Она знает.
— Корделия!
— Знает, что он придет.
Я инстинктивно сделала шаг назад.
— Кто? — Пискнула.
Старушка разжала пальцы, отпуская мою руку. И миссис Джонс тут же воспользовалась моментом, чтобы выстроить между нами преграду в виде своей спины. Я не знала, радоваться этому или нет. Не понимала, что означали слова пожилой женщины, и стоило ли им верить.
— Вы принимали свои лекарства, Корделия? — Наседала миссис Джонс.
— Отойди, ведьма. — Не сдавалась она.
— Я вынуждена буду позвонить врачу.
— Вы хотели сказать мне что-то еще? — Спросила я, делая шаг в сторону.
Бабушка Райана ненавидящим взглядом уставилась в его мать, пытающуюся помешать нашему странному разговору.
— Прости, Эмили. — Повернулась ко мне миссис Джонс. — Моя свекровь очень стара и не всегда отдает отчет своим словам, понимаешь?
— Чушь! — Бросила старуха, переводя взгляд на меня.
— И не пытайся вникнуть в сказанное. Она этими байками меня уже двадцать лет с ума сводит.
— И я во всем права! — Каркнула старуха. — Ты разрушила жизнь моего сына, а теперь взялась и за внука!
Миссис Джонс натянула на свое лицо самую вежливую улыбку, на какую только была способна:
— Неделю назад она утверждала, что на фото из больницы не ты, а кто-то другой. — Пожала плечами, усмехаясь. — Так что ты можешь представить масштаб катастрофы. — Не стесняясь того, что пожилая женщина все видит, она характерным жестом намекнула на ее безумие. — В ее возрасте нельзя пропускать прием лекарств.
— Ну, и стерва ты, Дороти, — обиженно сжала губы старушка. Покачиваясь, оперлась на трость. — Я ведь тебя просила, а ты все равно сделала по-своему. Неужели, я не вижу, что у мальчика своя судьба?
— Простите, Корделия, — я подошла ближе к старой миссис и наклонилась, — вы не договорили…
Она словно очнулась ото сна, часто заморгала.
— Он придет. — Замотала головой, будто пытаясь отогнать какой-то кошмар. Медленно попятилась назад. — Придет, чтобы забрать его…
— Кто? — У меня в горле пересохло.
Ее глаза метались по мне, затем устремились в потолок. Я тоже взглянула вверх, но так ничего и не увидела. Старушка казалась ужасно напуганной и продолжала двигаться спиной вперед, рискуя потерять равновесие и свалиться.
— Кто? Кто придет, Корделия?
Дороти Джонс схватилась за голову:
— Тебе пора, Эмили. Это уже переходит все рамки. — Она аккуратно взяла меня под локоть.
— Подождите, но она хотела мне что-то сказать… — Увлекаемая матерью Райана к двери, я продолжала оборачиваться.
Старушка навалилась спиной на стену и вытаращила на меня глаза. Ее лицо казалось мертвенно бледным.
— Неужели ты принимаешь всерьез слова сумасшедшей старухи? — Усмехнулась Дороти, провожая меня. — Я эти бредни пачками вынуждена выслушивать едва ли не каждый день. Приходится следить, чтобы она принимала свои пилюли, иначе вот это… — Взмахнула рукой и брезгливо сморщилась.
— Кто придет, миссис Джонс? — Выкрикнула я уже на пороге. Встала на цыпочки, чтобы увидеть в последний раз лицо старушки.
У той дрожал подбородок.
— Зло. — Тихо ответила она.
Ее глаза смотрели на меня жалостливо, а губы сжались в попытке не заплакать. Мне вдруг стало очень и очень страшно.
— Всего хорошего, Эмили. Я обязательно передам Райану, что ты заходила. — Нервно рявкнула Дороти Джонс и захлопнула перед моим носом дверь.
Я обхватила себя руками, пытаясь успокоиться и понять, что только что произошло. Почувствовала, как беспокойно забилось сердце. А под кожу словно мороз пробрался и, покалывая ледяными иголочками, начал расползаться по всему телу.
— Что за шум? — Подошел ко мне отец. — Случилось что? Ох, да ты дрожишь вся…
— Пойдем отсюда, пап. — Попросила, прижимаясь к его плечу.
Силы будто разом меня покинули.
— А где Райан? Ты поговорила с ним? — Он нахмурился, вглядываясь в квадратики окон, за которыми все еще виднелся силуэт удаляющейся миссис Джонс.
— Нет. — Мысленно я пожалела бабушку Райана, с которой так плохо обходились в этом доме. Мало ли, что ей мерещится в таком почтенном возрасте, мало ли какая ерунда лезет в голову, но так обращаться с пожилым человеком, в открытую намекая на сумасшествие, — это настоящая мерзость. — Райан уехал в университет. Все кончено.
— Мне так жаль, дорогая, — папа обнял меня.
Мы вместе спустились с крыльца.
— Теперь я знаю, что так будет для него лучше. — Обернулась и еще раз взглянула на дом. — Он должен получить образование, это очень важно. — За ажурными занавесками не было никого заметно. — А мне пока просто нужно научиться жить как все.
— У тебя обязательно получится. — Заверил отец.
Я кивнула.
— Надеюсь.
И тут же вспомнились странные слова пожилой женщины: «- Она знает. Знает, что он придет. Придет, чтобы забрать его… Зло…». И я поежилась, приникая к плечу отца, потому что внезапно налетел ветер. Взметнул вверх мои волосы, скользнул по шее, будто что-то тихо шепча в ухо, и утих.
«Зло…» — послышалось мне.
И страх холодной кистью мазнул по спине, заставляя вздрогнуть и обернуться.
— Что такое? — Отец тревожно заглядывал мне в лицо.
— Ничего, — я мотнула головой, рассеивая беспокойство, — пойдем.
— Тебе нужно отдохнуть.
— Наверное.
И мы пошли вдоль улицы неспешным шагом. Я разглядывала дома соседей, и каждый из них казался мне пугающе незнакомым. А перед глазами все стояла эта картина, как старушка тычет пальцем куда-то в область моего сердца, округляет глаза и в ужасе пятится назад: «Вас двое… Оно принадлежит ей…»
Что все это могло означать? И стоило ли принимать ее слова всерьез?
От этих мыслей меня отвлекла мама, выбежавшая на дорогу, чтобы встретить нас. Она отчаянно взмахнула руками:
— Ты в своем уме, Чарльз? Где вы были? Ей же нельзя вот так с ходу напрягать свое сердце ходьбой! — Качнула головой в ожидании ответа, но папа прошел мимо, даже не взглянув на нее. Тогда волна обиды полетела в мою сторону: — Эмили, о чем ты думала? Я чуть с ума не сошла!
Отец пропустил меня вперед, и мы прошли по дорожке прямо к двери.
— Если помощь пока не нужна, то я поеду на работу. — Тихо сказал он мне, улыбнувшись.
— Вот так всегда! — Взорвалась мама. — Работа у тебя важнее всего! Ладно бы работа, так ведь ты там…
— Пожалуйста, Элизабет! — Взмолился он, открывая мне дверь.
— Не затыкай мне рот, Чарльз.
Я хотела пройти мимо них в свою комнату, избежав участия в разгорающемся скандале, но, сделав несколько шагов, остановилась и развернулась.
— Давай не сейчас, хорошо? — Попросил папа.
— А когда? — Усмехнулась мать.
Он пожал плечами:
— Вечером?
— Правильно. Иди. — Мама махнула рукой. — Иди, у тебя скоро будут проблемы поважнее, чем дочь, которой требуется ежедневный уход!
— Элизабет… — Папа склонил голову.
— Мама! — Я встала между ними. — Мама, папа, пожалуйста!
— Убирайся, давай, — не обращая внимания на мою реплику, всхлипнула мать.
— Лиз…
— Я от вас ухожу. — Тихо сказала я, и эти слова возымели такой эффект, который не произвела бы, наверное, и атомная бомба, сброшенная на город.
Глава 10
— Эмили? — Ошарашенно уставилась на меня мать.
Краска схлынула с ее лица. Если честно, я думала, что подобные слова и вовсе убьют ее на месте, но теперь понимала, что она просто мне не поверила. А зря.
— Мама, папа. — Повторила я, глядя на обоих по очереди. — Я не шучу. Самое страшное уже позади, мне сделали операцию, и теперь остается только привыкнуть к новой жизни. Приспособиться. И делать это я планирую без вас.
По их вытянувшимся лицам было ясно, что они оба пребывают в глубочайшем шоке.
— Не надо, мама. — Предостерегла я взрыв ее негодования. — Знаю, что ты хочешь сказать. Но мне уже достаточно лет, чтобы самой решать, как поступать. Запретить мне не получится.
— Эмили… — Она словно не узнавала меня.
Разочарованно качая головой, опустилась на стул.
— Вы давно терпите друг друга только из-за меня. Из необходимости обеспечивать мне уход, быть любящей семьей, заботиться. Но… — Я горько улыбнулась. — Вы давно не семья, и кроме меня вас ничего не связывает. Признайтесь уже в этом, и отпустите друг друга. — Взглянула на них по очереди, вложив во взгляд всю свою боль и нежность. — Всё. У меня новое сердце, понимаете? Я должна учиться самостоятельности, а вы не должны больше изображать из себя пару, потому что получается у вас плохо, и мне вся эта напряженная обстановка только вредит. Взаимные обиды, упреки, ревность и то, как вы с трудом выносите вынужденность пребывания в одном пространстве — меня это убивает.
— Что значит самостоятельности? — Разочарованно пробормотала мама и перевела взгляд на отца. — Кто тебе вбил в голову эту дурь? Он?
— Прости меня, мамочка. — Я подошла к ней ближе, присела и взяла за руку. Ее ладонь была теплой и сильной. — Из-за болезни тебе пришлось полностью удариться в уход за мной. Но теперь ты свободна. Понимаешь? Займись собой, выйди снова на работу, найди занятие по душе. Пора оживать. — Погладила по руке нежно, пытаясь унять дрожь в ее теле. Но в глазах мамы по-прежнему стоял ужас. — Я не собираюсь уходить прямо сегодня, но это обязательно случится. Может, через пару недель или месяц. Я уйду. И хочу, чтобы ты приняла это как данность.
— Ты слышишь? — Мама не смотрела на меня. Тяжело дыша, она метала молнии в мужа. — Чарльз, ты слышишь свою дочь? Что за бред?
— Это не такая уж плохая идея, Лиз, — донесся до нас его осторожный голос, — Эмили ведь уже большая девочка.
— Вот, значит, как ты заговорил… — она смотрела разочарованно, — как всегда рад тому, что с тебя снимают обязанности? А ничего удивительного: тебе всегда было плевать на ребенка!
Я поцеловала ее ладонь, заставив на секунду замолчать, а затем встала.
— И куда? Куда ты пойдешь? — Глядя на меня, как на предательницу, жалобно запричитала она.
— Не знаю. — Пожала плечами.
— Даже не думай. Я тебе не позволю. — Фыркнула. — Нет, вы посмотрите. Как только легче стало, мать стала не нужна. Так получается? Так?
Ее трясло.
— Лиз, ты просто взгляни на это с другой стороны.
— С какой? — Почти закричала она. — Какие здесь могут быть стороны? Ты заделал ребенка своей шлюхе и сваливаешь, а я остаюсь одна, и даже дочери своей не нужна!
— Нужна… — Я снова попыталась взять ее за руку, но мама вырвалась.
Принялась ходить кругами по гостиной.
— Вот это благодарность. Вот это награда за все мои бессонные ночи. — Она нервно массировала виски, пока мы с папой испуганно переглядывались. — На одного лучшие годы потратила, на другую… да тьфу! — По ее щеке покатилась слеза.
— Мамочка, успокойся, пожалуйста. Давай поговорим спокойно. Я тебя не бросаю.
— Бросаешь! — Мама посмотрела на меня так, будто совершенно не узнавала.
Мое сердце пустилось стучать так громко, что его непременно должны были услышать все соседи. Пришлось присесть на освободившийся стул, чтобы отдышаться.
— Вот что. — Она застыла у окна и принялась кивать самой себе. — Я пока что твоя мать. И значит, мне решать.
— Господи, Лиз, — попробовал вступиться отец, — она ведь уже совершеннолетняя.
— И? — Резко обернулась мать. — И?!
Он замялся под ее взглядом.
— Пусть сама решает. Мне кажется, ты совсем задавила ее своей диктатур… эм… опекой….
Она злобно прищурилась. Ее губы презрительно скривились при виде его нерешительности.
— Поражаюсь, какие вы все наивные. — Сделала глубокий вдох и победоносно улыбнулась. — И куда же она пойдет? Без жилья? Без денег, которые не в состоянии сама заработать? Может быть, ты ей щедро отвалишь деньжат? А? Тех, что уже отложил на счет своей любовницы. Думал, я ничего не знаю?
— Мама… — попросила я.
Она набрала в грудь больше воздуха, приготовившись выплюнуть в отца очередную порцию гадости, но чуть не захлебнулась собственной желчью, услышав: