Время шло, за окном завьюжило. Я оторвалась от компьютера и потерла уставшие глаза. Интересно, Никитка уже дома? Скорее всего, опять к Никону убежал. Медом ему там намазано. Надо бы сынку на продленку отдать, все спокойнее, но ведь не согласится. Слишком упрямый.
Звонок телефона вырвал меня из раздумий.
— Алло, — не отрываясь от колонки запасного фонда, промычала в трубку.
— Инга Яновна, здравствуйте. Вы экскурсию ждете? — послышался прокуренный голос Лиштаевой.
— Какую экскурсию? — насторожилась я.
— Из области, министерскую, — жизнерадостно сообщила начальник отдела культуры. — А вас что, не предупредили?
Твою дивизию! Светлана Юрьевна в своем репертуаре!
— Нет, — я честно пыталась сдержаться. — А сколько их и когда приедут?
— Шестеро. К пятнадцати часам, — оптимизм Лиштаевой лился из трубки сладкой патокой. — Так что, встречайте. Сумеете угодить начальству, получите премию, — подсластила пилюлю начальница. — Я на вас надеюсь, Инга Яновна.
В трубке послышались гудки.
Я бросила взгляд на часы и вздохнула. До трех оставалось всего полчаса. Нет, за состояние залов я не волновалась, но то, что экскурсия из области, и то, что Лиштаева позвонила лично, означало только одно: к нам едут какие-то шишки.
Сохранив данные, свернула программу, выключила комп и отправилась в зал.
— Ирина Николаевна, к нам экскурсия едет, — сообщила я Хрусталевой.
Смотрительница сняла очки, отложила вязанье и вскинула на меня растерянный взгляд.
— Да как же это? Вроде ж, никто не договаривался, — удивилась она.
Я усмехнулась.
— А Светлана Юрьевна, как всегда, забыла предупредить.
— Эта может, — согласилась смотрительница. — И как эту курву столько лет терпят? Ведь ни образования, ни таланта!
— Зато у нее в любовниках сам Гладышев, — хмыкнула в ответ и распорядилась: — Вы оставайтесь здесь, а я в магазин съезжу. Нужно подготовиться.
Старушка понятливо кивнула.
Ника
Я смотрела на Семена и пыталась понять, чего он от меня хочет. Вот уже полчаса тот мялся, тяжело вздыхал и глядел на меня, как на неразумного ребенка, у которого собирается отобрать любимую игрушку.
— Ника Александровна, я же объясняю, вам лучше побыть сегодня в доме, — переминаясь с ноги на ногу, басил глава охраны.
Егор с утра уехал в Москву и оставил со мной вот эту «няньку» — огромную, страшную и несговорчивую. Можно подумать, мне это нужно…
— Нет, Семен Васильевич, вы не объясняете, — покачала головой, глядя на возвышающуюся надо мной тушу. — Вы просто поставили меня в известность, что передвижения по поселку запрещены, и не говорите, почему.
— Да я же вам объясняю, Егор Николаевич не хочет, чтобы у вас были проблемы, — нахмурился Чадов.
Ух, когда он так морщится, то становится вылитым чудовищем из сказки. Сходство полное: перекошенное лицо, грубый шрам, пересекающий его от уха до подбородка, густые темные брови, угрюмый взгляд. Только вот мне ни капельки не страшно. Я давно уже знаю, что внешность ничего не значит, главное, что у человека внутри. А внутри у Семена доброе сердце, и я это прекрасно чувствую, так что он может сколько угодно хмуриться и напускать на себя грозный вид, на меня это ни капельки не действует. На Крысю, кстати, тоже. Мой кошарик с первого дня буквально «влюбился» в Чадова и с удовольствием засыпает у того на коленях, когда Семен приходит с отчетом. Егор ведь почти переселился в мой дом, так что теперь все совещания проходят на маленькой кухне, в которой и двоим-то тесно. Но мой волк упрямый. Вроде и согласился, что до свадьбы нам лучше пожить отдельно, только это ничего не изменило. Все равно все свободное время Егор проводит в моем «скрюченном домишке», как пренебрежительно называют его местные. Ничего. Для кого-то он, может, и скрюченный, а для меня так самый лучший. Здесь я впервые за много лет по-настоящему счастлива.
— Ника Александровна, пообещайте, что днем побудете дома. А вечером альфа вернется и сам вам все объяснит, — не отставал Чадов.
Видимо, Егор велел ему действовать аккуратно и сильно мне не перечить, вот Чадов и страхуется, хотя чувствовалось, что ему проще грубо приказать, чем пытаться кого-то уговаривать. Тем более, меня.
С самого первого дня, как Егор познакомил меня с начальником поселковой охраны, Чадов проникся ко мне симпатией, правда, тщательно это скрывал. Еще бы! У крутого боевика не может быть привязанностей, несолидно это. Хотя, я ведь видела, как он любит Егора. Наверное, потому и меня автоматически принял в «ближний круг».
— Ладно, никуда я сегодня не собираюсь, — успокоила Семена и добавила: — можете спокойно ехать в город, мне все равно две статьи дописать нужно.
— Вот и отлично, — повеселел Чадов.
Хотя, повеселел — это слишком сильно сказано. Вид у него все равно остался устрашающим, только взгляд чуть подобрел.
— Ну, я тогда пошел, — торопливо бормотнул Семен и рванул с кухни, словно за ним черти гнались.
Я только усмехнулась.
— Видал, Крыся, какие мы с тобой страшные? Целого огромного волка напугали.
Мой иждивенец, оккупировавший свою именную табуретку, открыл один глаз, лениво покосился на меня и снова уснул. Ну да. От него поддержки не дождешься.
Я придвинула к себе ноут и попыталась вникнуть в тонкости сетевого маркетинга, но мысли то и дело возвращались к Егору и к тем переменам, что произошли в моей жизни. Кто бы мог подумать, что все так обернется! Любимый мужчина, новая стая, собственный дом, стабильность… Нет, насчет стабильности говорить, конечно, рановато, но порой мне кажется, что я всю жизнь живу в Волчьем Логе и знаю всех его обитателей. А со многими даже дружу. Ну а что? Могу я помечтать? Столько лет держаться настороже и никого не подпускать близко, и вдруг оказаться среди своих. Это же чудо какое-то! И я уже успела кое с кем подружиться. Вернее, я думаю, что мы подружимся. С той же Татьяной, которая, оказывается, не просто продавщица, а хозяйка того самого супермаркета. Или вот с Ингой. Не знаю, почему, но мне кажется, подруга ей точно не помешает. Слишком она колючая и напряженная, и ни с кем из местных особо не общается. А в глазах такая тоска, что за душу берет, и хочется обнять и сказать что-то доброе, такое, отчего соседка хоть разочек улыбнется. Пока что у меня не очень получается, но это пока. По крайней мере, я верю, что рано или поздно Инга оттает.
Я посмотрела в окно, на падающий снег, и вздохнула. Без Егора дом казался странно пустым. Всю неделю мы были вместе, и я даже не замечала, как летит время, а сейчас оно тянется ленивой улиткой и до вечера еще ждать и ждать. И ведь не пойдешь никуда, чтоб развеяться. Еще и Чадов этот… Самому в город приспичило, а я, значит, тут сиди. Эх, нет в жизни справедливости…
Я отвела глаза от тронутого морозом стекла, посмотрела на экран ноутбука и, как всегда внезапно, задохнулась от появившейся перед глазами картины. Страшной картины, которая преследует меня уже много лет.
…Тела казались ненастоящими. Они были повсюду. Окровавленные, засыпанные обломками стен и цементной крошкой, странно выгнутые, лежащие в неестественных позах. Я пробиралась между ними, почти не узнавая искаженные лица, шла вперед и вперед, в поисках родителей и брата. И не хотела их находить. Надеялась. До последнего надеялась. Что они живы, что успели уйти, что не лежат тут, среди погибших волков. В горло забивалась стоящая в воздухе взвесь, глаза резало от дыма, а я все переставляла ноги и брела вперед, не желая верить в невозможное…
Воспоминания исчезли так же резко, как и появились, оставив после себя обычную слабость и дрожь. По спине тек холодный пот, в глазах стояли слезы, и я ничего не могла с собой поделать. Меня трясло. Как я ни пыталась забыть, как я ни старалась запрятать все произошедшее в самые дальние уголки памяти, прошлое настигало меня в самый неподходящий момент и обрушивалось шквалом эмоций, звуков и запахов.
Я огляделась по сторонам, попыталась медленно досчитать до десяти, чтобы избавиться от постыдного страха, но это не помогло. Стены давили, полумрак комнаты казался зловещим, мне не хватало воздуха и на какую-то долю секунды захотелось сбежать от одиночества, туда, где есть люди, где можно с кем-нибудь поговорить и забыть о своих кошмарах.
Что там Чадов говорил? Сидеть в доме? Ну уж нет, я тут с ума сойду!
Я сорвала с вешалки пуховик, натянула шапку, выскочила на улицу и решительно направилась к стоящему у ворот джипу. Егор оставил его мне, разрешив пользоваться по своему усмотрению. Вот я и воспользуюсь. Съезжу к Инге в музей, тем более что она мне экскурсию обещала.
Инга
— Тань, сделай «джентльменский набор». Только очень быстро.
Я остановилась у прилавка и перевела дух. Поселковый магазин — не «Табрис», конечно, но все, что мне нужно, здесь есть. И деликатесы, и выпивка, и даже экзотические фрукты. Татьяна открыла свой супермаркет пару лет назад, после того, как Игорь от нее сбежал, и с тех пор неплохо поднялась. А ведь никто не верил. Егор тогда ей денег просто так дал, хотел помочь забыться, правда, особо не надеялся, что дело пойдет. А Танька оказалась молодцом — так развернулась, что в этом году еще один магазин открывать собирается, строительный.
— Начальство едет? — полюбопытствовала Татьяна. Ее густо подведенные глаза заинтересованно блеснули. — Сюрприз, что ли, решили сделать?
— Типа того.
Я не стала рассказывать подробности. Танька — женщина неплохая, но сплетница, каких поискать. И вроде, не со зла, но уж слишком «общительная». Хотя, может, потому у нее и бизнес в гору идет. Народ у нас поболтать любит, а где еще поговорить, как не в магазине?
— Не переживай, Инга, сделаем в лучшем виде, — подмигнула мне Татьяна, видимо, сообразив, что подробностей из меня вытянуть не удастся. — У меня как раз икра свежая, вчера привезли. И балык. Ну и так, по мелочи. Если что, могу в долг отпустить, потом отдашь.
— Неси все, что есть, — поторопила я ее. — Денег хватит.
Танька бросила на меня оценивающий взгляд и скрылась в подсобке. Оттуда послышалось стеклянное звяканье и шорох оберточной бумаги, а спустя пару минут продавщица вернулась и поставила на прилавок картонную коробку, из которой выглядывали горлышки бутылок и какие-то коробки.
— Вот, держи. Здесь все, что нужно.
— Моя ж ты умница! Сколько с меня?
Танька шустро защелкала сканером.
— Пятнадцать семьсот, — довольно улыбнулась она.
Еще бы ей не улыбаться! Считай, половина дневной выручки обеспечена. Я вздохнула и полезла в кошелек за представительской карточкой. Егор когда-то выдал мне ее для музейных нужд, вот, в очередной раз пригодилась.
— Инга, ты когда на рынок собираешься? — наблюдая, как я приноравливаюсь к коробке, задумчиво поинтересовалась Татьяна.
— Думала, завтра. Глеб обещал с собой взять. Если не передумает.
Бутылки звякнули. Я перехватила тару покрепче.
— Может, и окорока захватишь? — загорелась Татьяна. — Там всего-то килограмм сорок будет. Заглянешь к Людке, она их с руками оторвет. И твое заодно возьмет.
Вот что значит бизнесвумен. На ходу соображает. Ведь не собиралась же ничего продавать, а стоило мне появиться, как она сразу все продумала.
— Тань, давай я тебе вечером позвоню и договоримся? Сейчас, правда, некогда.
— Ну, вечером, так вечером, — кивнула Татьяна, но я видела, что от своей идеи она теперь не отступится. Что ж, придется лишние сорок килограммов разгружать. Ладно. С этим я потом разберусь.
Я расплатилась, прихватила коробку и помчалась обратно. Времени оставалось в обрез.
Дорога до музея заняла считанные минуты, и вскоре я уже бежала к парадному входу, стараясь не упасть и ничего не выронить. Ноги скользили, а я на ходу ругала себя за то, что не додумалась переобуться, в модельных туфлях выскочила. Хотя, чего уж теперь?
Балансируя на тонкой наледи, взлетела по ступенькам, бедром открыла дверь и, только сгрузив коробку на подоконник в холле, смогла отдышаться и успокоиться. Все. Успела. Осталось сервировать стол и можно встречать гостей.
— Инга Яновна, да что ж вы так запыхались? Давайте, я все донесу, — выглянув из парадного зала, всполошилась Хрусталева.
— Ничего. Я сама, — отказалась от ее помощи.
Вроде, и не хотелось обижать смотрительницу, но сейчас она только мешать будет. Слишком медлительная.
«Поляну» в Малой столовой накрыла быстро — спасибо Таньке, все необходимое в коробку уложила. А потом выпила пару глотков настойки, скрывающей запах зверя — так, на всякий случай, — и позвонила на проходную.
— Глеб, в музей гости едут, из министерства. Минут через десять будут. Могут и в поселок заглянуть.
— Сколько их? — спокойно уточнил Яворский.
— Шестеро.
— Егору доложила?
Ага, сейчас. Не хватало еще с альфой разговаривать! Нет уж. Решила держаться от него подальше, вот и нечего поводы выискивать!
— Нет. Позвони ему сам, ладно? Мне некогда.
— Ну да, — в голосе охранника, дежурящего на проходной, послышалась насмешка. — Некогда, — повторил Глеб и издал какой-то странный звук: то ли смешок, то ли хмыканье.
— Все. Я тебе сказала, а дальше сам решай.
Я не стала ждать ответа и нажала отбой. Мысли Яворского — это его личная проблема. Меня они не касаются.
Глава 5
Гости пожаловали минут через двадцать. Я наблюдала из-за занавески, как в ворота медленно въехал внедорожник, а за ним — два дорогих седана. Машины проехали по двору и остановились у парадного входа. Из первой выскочили четверо бодрых молодцов — охранники, видимо, — а из двух других выгрузились на снег «слуги народа».
Я потуже закрутила волосы, накинула на плечи пуховую шаль и пошла встречать «дорогих гостей».
— Здравствуйте, — натянув на лицо дежурную улыбку, поприветствовала мужчин. — Добро пожаловать в Брагино. Меня зовут Инга Яновна Новицкая, я директор музея. Буду рада познакомить вас с историей и бытом старинного дворянского имения.
— Да-да, наслышаны, — глазки невысокого толстячка в добротной дубленке и кепке а-ля Лужков масляно блеснули. — Наслышаны о ваших талантах, Инга Яновна, — повторил чиновник. — Что ж, покажите нам, как предки жили.
Выражение и тон резанули, но я давно привыкла не обращать внимания на подобные мелочи. Помню, когда только начинала, каждый такой «начальничек» норовил подкатить и какую-нибудь шуточку насчет молодой и хорошенькой директрисы отпустить. Сейчас уже знают, что не подействует. Правда, с этими я что-то раньше не встречалась, хотя двое кажутся смутно знакомыми.
— Ребята, побудьте в машине, — обернулся толстяк к охране. — Вы нам тут без надобности.
— Не положено, Владимир Васильевич, — пробасил один из громил.
— А ну, цыть, — гаркнул «Лужков». — Тут я решаю, что положено, а что нет. Заткнулись — и бегом в свою гробовозку.
Он сурово сдвинул брови. Парни резво потрусили к внедорожнику.
— Да оставь ты их, Василич, — хмыкнул один из гостей, толстый, одышливый дядька. — Чуешь, воздух-то какой? — он громко хлюпнул носом. — С городским не сравнить.
— Да. Природа, — благостно улыбнулся высокий полный мужчина. Он был в распахнутом пальто и круглой меховой шапке и напоминал кустодиевского Шаляпина — типажом, широтой души, немного показным барством. — Благодать…
— Прошу, господа.
Я распахнула двустворчатые парадные двери, приглашая посетителей войти. На порожки упали теплые отблески света.
— Хороший домик, — присвистнул один из чиновников — худощавый, верткий, с острым носиком и свисающими брылями. — Его при каком царе построили?
— При Александре II. В тысяча восемьсот шестидесятом году.
— Это который Освободитель? — проявил осведомленность остроносый.
— Именно при нем, — кивнула я, входя в большой светлый холл, с изящными белыми колоннами и красным мраморным полом.
Гости ввалились вслед за мной, с интересом оглядываясь по сторонам.
— Ну, что, Станислав Андреевич, нравится? — спросил «Лужков» у одного из своих спутников — высокого, красивого мужика в тонкой кожаной куртке и легких осенних туфлях.
— Пока трудно судить, — ответил тот, уставившись на большой поясной портрет Георгия Брагова, висящий как раз напротив входа.