Принцу крови не пристало подглядывать. Амари и не собирался, но нежный неземной голос заставил всматриваться помимо воли. В кабинете ровно и тепло горел камин. Влетая в приоткрытое окно, играл портьерой и шелком ветер. Герцог сидел на полу, танец света и теней превращал его едва ли не в юношу. Волосы струились по плечам и казались влажными, глаза сияли зеленоватым теплым светом — вроде того, какой бывает у кошек по ночам.
Амари помнил, что глаза у Керво золотисто-карие, даже зловеще-желтые, когда в них отражается каминное пламя, но сейчас они казались именно зелеными — очень яркими, горящими, — каких не бывает у людей. Слегка подрагивали длинные смоляные ресницы, словно Керво спал с открытыми глазами и видел беспокойный сон, кожа казалась бледнее обычного, зато губы слегка припухли и налились кровью. Он безвольно полулежал, приподнявшись на локтях, а на его бедрах сидела рэя. Полупрозрачное легкое платье едва прикрывало ее щиколотки, невесомые локоны обволакивали хрупкую фигурку. Одну руку она запустила в волосы Керво, второй оттягивала ворот его рубашки.
Меньше всего на свете Амари желал оказаться в столь щекотливой ситуации. Ему только обвинений в подглядывании не хватало!
Стоило об этом подумать, рэя обернулась, скользнула по нему взглядом и лукаво улыбнулась, Керво, подняв руку, придержал ее за талию. Амари дернулся, словно от пощечины, но не смог двинуться с места. Казалось, из легких выкачали весь воздух, а сердце остановилось, подчинившись безмолвному приказу. Удивительные огромные ярко-синие глаза с узким вертикальным зрачком завораживали. В них плясали серебряные искры.
— Пусти, он мой. Я хочу, чтобы он принадлежал мне, — произнесла она звенящим шепотом. Так, должно быть, пели растущие близ родников синие колокольчики, в Сурэе верили, что услышать их суждено лишь обреченным на смерть.
— Не стоит, — спокойно и властно ответил Керво. — Я, знаешь ли, ревнив, к тому же наше с тобой соглашение действует до тех пор, пока ты не творишь зла.
Она ли все же поднялась, или он безвольно шагнул ей навстречу — так и осталось для Амари невыясненным. Память отметила то, как резко встал Керво и выхватил кинжал, но мгновение уже стало вечностью, мир накренился, пошатнулся и полетел в бездну.
***
— Вы слишком устали и не в состоянии ответить? — прозвучало сквозь сон. Амари попытался отмахнуться от голоса, но не смог. — Вы же только приехали из дома уважаемого Бастиана. Неужели прекрасная Инари оказалась не столь благодетельной, не задирала нос и не заламывала рук, а рухнула в ваши объятия? Признайтесь, в знак своей любви вы должны убить меня?
Амари словно студеной водой окатили. Сон мгновенно слетел, а сам он обнаружил, что сидит в кресле у камина. Никакой рэи в комнате не было, и Керво выглядел вполне привычно, только казался таким же молодым, как и в привидевшемся кошмаре.
— Что вы сказали?.. — голос со сна осип, но это не волновало. — Да как вы… как посмели?.. Откуда узнали, где я был?!
— Вы больны? Не в себе? — усмехнулся Керво. — О посещении особняка Милагринов вы обмолвились всего несколько минут назад, непосредственно после того, как согласились составить мне компанию, — он вздохнул и покачал головой. — Прискорбно… вам нельзя много пить. Позвать Карлоса? Спать удобнее в постели, а не в кресле.
— Благодарю, сам я не догадался бы, — тело невыносимо затекло, и спину ломило. Чего на него нашло? Амари прекрасно помнил о намерении пойти к себе, с Керво он не собирался не только пить, но и видеться вообще.
— Не за что, — Керво не обратил внимания на его мучения. — Вы не знаете самых элементарных вещей, приходится просвещать. К слову, отвратительно выглядите.
— Зато вы превосходно, — огрызнулся Амари.
— Прекраснее вечера может быть только ночь, особенно когда есть с кем ее разделить, — заметил Керво и мечтательно сощурился. — Запомните: не выходит добиться уговорами — вполне удастся получить лаской. Или угрозами. Это уж в зависимости от того, какие предпочтения у рэи. Кстати, позвольте дать совет по поводу баронессы Милагрин: в вашем случае я рекомендовал бы давить на жалость.
Амари прикрыл глаза. Он так и не решил, чего ему больше хочется: взвыть от бессилия или достать намитский пистолет Валэ. Керво, похоже, посетило лирическое настроение, а Амари согласился стать его жертвой, хотя и не помнил, когда и почему.
— Я прикажу приготовить для вас горячую ванну, — пообещал Керво. — Она, знаете ли, расслабляет и снимает усталость. Впрочем… завтра. Детям положено спать по ночам, а не блуждать пустынными улицами незнакомых городов и ввязываться в неприятности.
Амари прикусил губу. Неужели Керво имел в виду нападение? Герцог сладко потянулся, разминая плечи, встал, с удовольствием прошелся по кабинету и остановился напротив двери. Тонкие пальцы скользнули по ручке в виде скалящейся головы пантеры.
— Я отправляюсь к себе, а вы постарайтесь не забивать голову всякими бреднями, — сказал он, открыл дверь и, уже занеся над порогом ногу, снова смерил Амари пронзительным взглядом. — Не забудьте запереться, ночь еще не закончилась, а она для вас небезопасна.
***
Усталость вытеснила мысли, до спальни Амари добрался почти на ощупь и, не раздевшись, повалился на кровать. Дверь запереть он, конечно же, забыл.
Остаток ночи обещал успокоение, но сон отказывался приходить. Амари трясся от холода под одеялом и ворочался с боку на бок. Время от времени его одолевала дремота, и он постоянно оказывался в одном и том же положении — у стены — с упирающимся в грудь клинком. Зло ухмылялся из-под маски застреленный наемник, лунный свет плясал по стали, только в нише на этот раз никто не стоял. Рука убийцы на мгновение напрягалась, а потом устремлялась вперед, боль и жжение вламывались в грудь, и Амари захлебывался собственным криком. Он знал, что все это ненадолго, нужно лишь потерпеть: боль уйдет, и жизнь уйдет вместе с ней. В кошмаре он почти радовался гибели и избавлению, пока не понимал, что не может вздохнуть…
Амари дернулся и сел на кровати, упершись взглядом в нетопленный камин. Он все же южанин и не готов к пытке холодом, завтра обязательно попросит Карлоса растопить (странно, раньше не мерз). С трудом поднявшись, он направился к окну — следовало закрыть. Тело подчиняться отказывалось, и идти приходилось, держась за стену, наверное, он простудился сегодня ночью; завтра, должно быть, и вовсе не встанет.
Окно оказалось закрытым наглухо, равнодушно и печально смотрела из него ночь. Вдруг, будто ледяная рука погладила спину, пробежалась тонкими пальцами по позвоночнику, Амари резко обернулся и замер.
Дверь отворилась уже до половины. В образовавшийся проем устремился туман и что-то огромное и черное. Забыв о слабости, Амари бросился к стулу, на который кинул перевязь и одолженный Валэ пистолет. С оружием в руках он почувствовал себя увереннее, но и только. Существо в дверном проеме гнало впереди себя волны страха.
Сколько удастся противостоять очередному кошмару, Амари не представлял. Ужас — леденящий, вязкий, липкий и паточно-приторный — пригвоздил его к полу. Прошлой ночью существо не смогло явиться во плоти — только испугать, просунув в комнату одно из своих щупалец. Этой — пришло убивать. Войдя, оно остановилось, обернулось, вытянув мохнатую конечность, отдаленно похожую на медвежью лапу, и закрыло дверь. Замок щелкнул, отрезая единственный путь к бегству. Смерть Амари не пугала, но когда его рука вскинула пистолет, дуло ходило ходуном. Он выругался и до крови закусил губу, боль немного отрезвила. Грохнувший через мгновение выстрел не причинил твари вреда, хотя промахнуться с такого расстояния казалось невозможно.
Существо подалось вперед, оно плыло над полом, однако каждое его движение сопровождалось отвратительным скрипом. Оно достигло кромки моревийского ковра, и тот потерял краски. Высокий ворс пожух, словно трава при первых заморозках. Шаг. В ковре появилась отвратительная дыра — след потустороннего создания. Когда существо коснется его, будет нечто похожее, Амари не сомневался в этом, — тление, язвы по всему телу. Впрочем, ему уже будет безразлично. Он резко поднял шпагу и мотнул головой, прогоняя видения близкой смерти: погибнуть суждено, только если сдастся.
Острие должно было прошить существо насквозь, но этого не случилось. Оно даже не отшатнулось, не попыталось закрыться, а Амари вскрикнул и отскочил к окну, держась за онемевшую руку. Судорога скрутила плечо, рвала мышцы, но эфеса он не выпустил. Располагайся его комната ниже, он не раздумывая сиганул бы в окно. Пусть убежать от этого создания, скорее всего, не выйдет, но фора во времени позволила бы придумать хоть что-нибудь. Когда рассветет — уйдет туман, и наверняка эта дрянь боится солнца! Если удастся продержаться до восхода…
Шаг. Холод. Боль. Терзающий душу страх. Амари вжался в раму, именно сейчас показавшуюся хрупкой. Если он еще надавит, то окажется снаружи, полетит как птица, только вниз, а не вверх. Он усмехнулся: испытать чувство полета и умереть — чем не достойный конец? Все лучше, чем в лапах этого существа. Оно, кстати, застыло и внимательно вглядывалось в беспомощную жертву.
— Неужели улыбка не нравится? — спросил Амари. — Не можешь понять, как твое появление способно вызвать веселье? Да мне просто нечего терять! — боль и холод тотчас же затопили все вокруг, его затрясло, и зарождавшийся смех, поначалу отпугнувший тварь, был ничем иным, как началом истерики.
Дверь разлетелась на куски, на сотни осколков, словно была сделана из тонкого хрусталя, а не из дерева. В проеме появилась худая черная фигура с безумным взглядом: изумрудно-зеленым, светящимся в темноте, как у кошки.
— Вот и еще одна тварь пожаловала, — пробормотал Амари. Он едва узнал Керво, а узнав, не поверил в реальность происходящего. Растрепанный, в одной черной рубашке и широких моревийских штанах, босиком — тот казался кем угодно, только не самим собой. В руке герцог сжимал шпагу и уже кинулся к существу.
— Бесполезно! — выкрикнул Амари, мельком удивившись, насколько слабо и хрипло прозвучал собственный голос. — Его не взять оружием… я пробовал. Уходите! Вы ничем не поможете…
— Да ну? — насмешливо бросил Керво. — У вас не голова, а решето, да еще и дырявое. Я же предупреждал! Неужели послушаться и запереть дверь оказалось так сложно?..
Амари вздрогнул, когда существо, развернувшись, прыгнуло и оказалось вплотную к герцогу; успел отойти от окна, намереваясь тоже вступить в схватку, хотя и понимал всю бесполезность этой затеи. Керво же ловко увернулся и, в два шага достигнув окна, прикрыл Амари собой, прикрикнув:
— С ума сошел от страха?! Тебя здесь только не хватает.
Амари зашипел от боли, когда Керво оттолкнул его в угол, задев по раненому плечу, ударился о стену и сполз по ней, не в силах подняться.
— Там и сиди, — приказал Керво. — А если встанешь, я тебя в коридор вышвырну!
Очень хотелось подчиниться, но Амари попросту не мог: у него еще осталась гордость. За него сражался злейший враг — тот, кто подослал наемных убийц всего несколько часов назад! Почему? Зачем? Керво был невозмутим. Он с легкостью уходил от атак твари — воистину молниеносных, а его шпага кромсала туманный саван, ее окружающий. Он не допускал ни одного лишнего движения, нападая и отступая изящно и легко, словно в танце.
— Не вставать! — Керво и за ним успевал следить.
Амари закрыл глаза, чувствуя себя беспомощным ребенком, которого только что отчитали за непослушание.
— Молодец, — тотчас похвалил герцог. — Так и сиди.
— Когда это, интересно, мы успели выпить дружевую? — прошептал Амари и вздрогнул, услышав звонкий смех.
— Позже, если захочешь, я извинюсь перед тобой, — голос прозвучал близко, едва ли не над ухом, и Амари открыл глаза.
Существо медленно опустилось на четвереньки и прыгнуло. Керво бросился на пол, перекатился через плечо и одним ловким движением вогнал острие шпаги в позвоночник. От разбившего ночь визга-крика заложило уши, и Амари снова закрыл глаза, чтобы очнуться в тишине и мирной трескотне свечей. Он отнял руки от лица — ладони отчего-то оказались в крови — и уставился на своего неожиданного спасителя. Беспомощность никуда не делась. Душа и тело ныли, разрываемые на части болью, злостью и стыдом. Он ведь ничего не сумел предпринять, оказался более чем бесполезен, грохнулся в обморок, словно какая-нибудь фрейлина, тогда как Керво спасал его жизнь… Что-то здесь не сходилось. Если бы герцог хотел его смерти, то уж точно не вмешался бы.
При попытке подняться ноги пронзило острой болью. Перед глазами вспыхнули искры, а грудь как в тисках сдавило.
— Сидеть! — Керво пнул носком сапога поверженную тушу. — Ты отравлен, потому не делай резких движений.
«Значит, умру в любом случае», — отчего-то эта мысль не вызвала сопротивления или глухой тоски. Желания выжить не имелось тоже. Амари вдруг стало все равно и даже интересно, что же ждет его за гранью, из-за которой не вернулся еще ни один живой человек.
— Вот. Выпейте это, ваше высочество.
Керво снова издевался. После перехода на «ты» и прямых распоряжений титулование выглядело особенно неуместно.
— Я сказал — пей! — По губам ударил холодный обод чаши.
Амари судорожно глотнул терпкую, сладкую до тошноты жидкость, и от нее действительно стало немного лучше. Странная апатия притупилась, пусть и не ушла совсем; зато вернулись ощущения. Он почувствовал жесткость стены и пола, спертый воздух комнаты царапал легкие, а тело горело. Удивительно, что недавно он ощущал холод.
— Вижу, прислушиваться к моим советам вы не собираетесь, — Керво привалился плечом к стене. — Я же говорил, эта ночь не ваша.
— Оно вошло бы все равно, — возразил Амари и поежился: сидеть под пристальным взглядом золотых глаз было неуютно.
«Золотых?..» — удивился Амари. Цвет глаз Керво снова изменился, но если приглядеться, во взгляде еще удавалось различить шалые изумрудные искорки. Амари не понимал, действительно ли они таковы, или ему только кажется.
— Вы так думаете? — поинтересовался Керво, криво ухмыляясь. — Заперлись бы, и никто вас не тронул.
Амари отвел взгляд, гордо вскинул подбородок и огрызнулся:
— У вас под дверями щели!
И вздрогнул от насмешки, сквозившей в голосе Керво:
— Да что вы говорите?
Он подошел к окну и распахнул створки, впуская в комнату звездную ночь и соленый ветер. Откуда в северном Нидосе морской бриз, Амари решил не думать: его чуть не съел призрак, стоит ли после этого хоть чему-нибудь удивляться? Невольно взглянув туда, где недавно истекала туманом бесформенная туша, он едва сдержал вскрик.
Твари больше не существовало. Вместо нее на полу лежал человек в серых неприметных одеждах, с невыразительным лицом. Амари был уверен, что не запомнил спасенных от казни горожан, но сейчас с памяти словно спала невесомая вуаль. Этот осужденный стоял у эшафота вторым справа: очень бледный и собранный, словно перед прыжком. Именно его взгляд исподлобья повлек то предчувствие беды.
— Глупость, бред, помесь древних легенд и похмелья… — прошептал Амари. Он ни за какие блага не поверил бы, если бы туманное чудовище не превратилось в спасенного узника.
— Видимо, теперь вы пересмотрите решение относительно казни? — поинтересовался Керво.
— Я не меняю своих решений, — сказал Амари твердо и поморщился. — Наверное, мне стоит вас поблагодарить?..
— Наверное? — Керво опустился на пол рядом с ним. Слишком близко, по мнению Амари: их плечи едва не соприкоснулись. — Это вы меня сейчас спрашиваете?
Больше всего на свете Амари сейчас хотелось проснуться в королевском дворце в Кастелле.
— Не тревожьтесь, — вздохнул Керво. — Я вмешался уж точно не ради вашей благодарности.
— Ради отца, я помню. — Наконец-то начало светать, тьма за окном посерела. Веки стали неподъемными, открыть их больше не представлялось возможным. Перед внутренним взором Амари, сменяя друг друга, поплыли удивительные картины: море, ночной Рей, цветущие гранаты, белые облака, звездное иссиня-черное небо Нидоса. Голова кружилась. Он тяжело вздохнул и привалился плечом к чему-то горячему. Керво пробормотал что-то про несносного мальчишку, притягивающего к себе неприятности. Смысл фразы ускользнул, и Амари не рассердился. Он и сам не смог бы назваться иначе в данный момент.