Запалив свечи, он двинулся вдоль шкафов, дивясь великолепию собранной здесь мудрости, но не решаясь потянуться к книгам и взять хотя бы одну. Взгляд пробегал по корешкам и надписям, сделанным как на кассийском, моревийском и намитском, так и на вовсе неизвестных ему языках. Книги, книги, книги… в какой-то момент они исчезли, уступив место золотистому шелку и посеребренной раме, Амари удивленно воззрился на картину. В темном углу она выглядела неуместно и странно, казалось, портрет специально здесь спрятали, не решившись убрать в одну из дальних комнат или уничтожить. Женщина на нем показалась смутно знакомой. Большие серые глаза, улыбающиеся тонкие губы, гордая осанка… Амари был уверен, что видел ее раньше. Вот только смоляные пряди, рассыпавшиеся по ее плечам, представлялись русыми, убранными в высокую сложную прическу, а нарочито простой сарафан хотелось заменить придворным платьем из темного бархата.
— Фамильные черты не спутать, но и не узнать, если кисть мастера лукавит, — произнес кто-то звонко и отчетливо.
Амари резко обернулся. В одном из кресел обнаружился рыжеволосый мужчина в запыленном дорожном одеянии и щегольских кавалерийских сапогах. Амари мог поклясться, что, когда он входил, в библиотеке никого не было.
— С кем имею честь?.. — спросил он.
— Ветер, — незнакомец поднялся, потянулся всем телом, привстав на цыпочки, а потом рухнул на колени. — Ваше высочество, принц Амари! — восторженно и громко провозгласил он. — Я ведь не ошибся? — уточнил на два тона ниже и хитро прищурился.
Амари лишился дара речи. Подобное проявление верноподданнических чувств он всегда считал неприятным и вызывающим. Он даже хотел рассердиться, но почему-то не смог.
— А еще я могу перекидываться в лиса, — доверительно сообщил незнакомец и поднялся. — В такого рыжего-рыжего, синеглазого. Вина хочешь?
Отказаться Амари не успел, поскольку оказался схвачен за плечо и едва ли не швырнут к креслу. При этом разозлиться почему-то не выходило, а бросить вызов, отвесить оплеуху или хотя бы высказать наглецу за подобное поведение не приходило в голову.
— Согласись, быть в этом доме и не поддаться искушению его подвалов… скучно, грустно, безынтересно и, в конце концов, пошло.
— Наверное… — Амари сел и уставился на незнакомца. В руках у того уже появились бутыль и пара бокалов, он улыбался и держался так, словно знал Амари всю жизнь, называл на «ты», вопреки всяким неприличиям.
— Прошу.
Амари словно во сне, бездумно, принял бокал — необычный, из тончайшего хрусталя, выполненный в виде половинки граната. Серебряная ножка удобно лежала в пальцах, по ней, будто спелые ягоды, рассыпались рубины.
— Прекрасное вино. Красное, — незнакомец отпил из своего бокала, — собранное, когда ты еще даже не родился, — и ухмыльнулся. — Неужели сие обстоятельство не наводит тебя на философский лад?
— «Полночная горечь» — так называют его моревийцы, — в тон ему заметил Амари. Женщина на портрете отчего-то никак не покидала его мыслей.
— Морей, а не морев… — незнакомец в задумчивости постучал пальцами по щеке. — Ты ошибся или подвержен хронической нелюбви к соседям?
— Почему? — не понял Амари.
— Моревия… моревийцы… — поиграл словами незнакомец и ухмыльнулся, склонив голову к правому плечу, — разницы не улавливаешь?
— Нет.
— Сдается мне, правильнее будет называть этих людей моревами, но вы зовете так лошадей.
Амари нахмурился. Он никогда не задумывался ни о чем подобном. В конце концов, какая разница, как кого именовать? И… когда он посещал Рей и встречал иноземцев, никто из них не возражал…
— Моревийцами жителей южных островов называли всегда.
— Ладно, не бери в голову, — махнул рукой незнакомец. — Я обожаю подобные языковые каверзы, только и всего. Полагаю, за неправильное название или даже… хм… обозвание никто не станет тебя казнить.
— Еще не хватало, — Амари допил вино. — Итак… Ветер или Лис?
— А… — он снова отмахнулся. — Зови Винто. Винто Осадиа. Это мое почти настоящее имя в сем Творцом забытом мире.
***
Амари не запомнил, когда и как они покинули библиотеку, оказались в герцогском кабинете, а за третьей опустошенной бутылкой последовала четвертая. Винто Осадиа доставал вино словно из воздуха, оттуда же, вероятно, появилась и ваза с фруктами. Карлос, кажется, все же заходил: зажег камин и свечи, но вот приносил ли что-нибудь с собой вспомнить не выходило.
— Слушай, а я рассказывал, как оказался в Нозароке? — Винто развалился в любимом кресле герцога, закинув ноги на высокий подлокотник.
— Нет, но послушать интересно, — теперь Амари с удовольствием поддерживал беседу и точно не был против перехода на «ты».
— Обязательно расскажу! — расхохотался Винто. — А потом ты мне кое-что расскажешь. Не откажешься же?
Единственной деталью, все еще волновавшей Амари, был возраст внезапного знакомца. Винто казался ему то юношей ненамного младше, то ровесником Керво, причем впечатление менялось мгновенно: стоило моргнуть или отвести взгляд, и собеседник мог разительно измениться.
— Рэй Осадиа, — хлопнула дверь, Винто улыбнулся, а Амари вздрогнул, услышав за спиной скучающий голос. Принадлежать тот мог только хозяину особняка и кабинета, человеку, которого не хотелось сейчас видеть до скрежета зубовного, — я не советовал бы вам откровенничать с молодым человеком, у него слишком живое воображение.
— Не вижу в том изъяна, — заметил тот, в его голосе явственно прорезались мурлыкающие интонации.
Может, Винто и утверждал, что умеет оборачиваться лисом, но Амари никак не мог вытеснить из головы образ пушистого довольного кота, не только добравшегося до сливок, но и умыкнувшего с кухни крупного карася — причем, прямо из-под носа повара. А еще они с герцогом хорошо знали друг друга — это сразу бросалось в глаза и лишь подтвердилось, когда Кэрво, перейдя на «ты» сказал:
— Уверяю, Винто, в любой твоей фразе он отыщет не менее трех смыслов и, безусловно, выберет самый неправдоподобный.
Амари резко обернулся. Керво стоял невыносимо близко: нависал над левым плечом с видом стервятника, следившего за смертельно раненным зверем. Золотисто-карие глаза герцога в полумраке кабинета казались черными. Облачен он был в свободно ниспадавшую до середины бедер рубашку и штаны. Черное моревийское одеяние оттеняло кожу — настолько бледную, что тот казался покойником.
— Не говорите так, будто меня здесь нет! — огрызнулся Амари. Злость на этот раз не заставила себя ждать, герцог переходил все мыслимые и немыслимые границы!
На губах Керво заиграла гадкая ухмылка, а голос наполнился ядом.
— Как хорошо, что вы ожили, — проговорил он. — А я еще сомневался в пользе для вас общества прелестной Инари.
Амари сжал кулаки. Ну сколько же можно?!
— Прелестной? — Винто поднялся из кресла, покачивая в руке еще один бокал. — Неужели я что-то упустил в свой прошлый визит? Эрохо по-прежнему полно сюрпризов?
Он пытался сменить тему разговора, Амари это понял и даже оценил. Но не так же! Как можно в подобных выражениях говорить об… Инари?!
— Вряд ли, друг мой, — Керво тряхнул головой, откидывая назад упавшие на лицо волосы. — Если только тебе не начали нравиться ходячие добродетели, всхлипывания, заламывание рук, неистовые взоры и обвинения.
— Ну… — задумчиво протянул Винто.
— А впрочем, за твой вкус я спокоен. Рэя, бесспорно, привлекательна, но слишком любит настраивать окружающих против своих врагов.
— Не приплетайте сюда баронессу Милагрин! — не выдержал Амари и встал настолько резко, что едва не опрокинул кресло. — Вы взгляда ее не стоите!
— Да уж куда мне, — усмехнулся Керво.
На мгновение повисла тишина, Амари она показалась звенящей.
— Происходящее касается нас двоих и никого больше! — не помня себя от гнева, закричал он. — Вы не гнушаетесь чтением чужих писем, следите за мной, ждете удобного случая, чтобы ударить в спину! Чего вам еще надо?! — язык отказывался повиноваться, Амари выплевывал слова, чувствуя, как каждая фраза ядовитым плющом опутывает горло, но остановиться не мог.
Винто шумно выдохнул и скрестил руки на груди.
— Карлос!.. Принеси еще вина, будь так любезен! — прокричал он. Резкий окрик будто выбил из-под ног моревийский ковер.
— Признайтесь, принц Рейес, — Керво наконец отступил на шаг, — Алонцо прислал вас сюда, чтобы испортить мне жизнь, а лучше свести в могилу? Помилуйте, нужны мне ваши каракули…
Амари задержал дыхание и честно попытался мысленно сосчитать до десяти. Увы, успокоиться ему не удалось, ярость вспыхнула с новой силой, да и кто бы успокоился в подобной ситуации? Отец бы точно не стерпел.
— Кстати, а когда вы успели выпить дружевую? — Керво крутнулся на каблуках и подошел к Винто.
— Да только что, Веласко, не поверишь…
— Я… — начал Амари, еще не представляя, чем окончит фразу.
— Вызываете меня? — Керво обернулся и прищурился. — А разве вам не запретили этого делать ваш батюшка, виконт Валэ или здравый смысл? Впрочем, последнего у вас явно не наблюдается.
Винто подал ему бутылку; немного поразмыслив, забрал обратно, откупорил и разлил сам:
— Если тебя интересует мое мнение, ты слишком груб.
— Не в этот раз, — ответил-предостерег Керво, посмотрев через вино на каминное пламя.
— Пожалуй, мне лучше уйти, — Амари резко развернулся и пошел к двери.
Пальцы сомкнулись на оскаленной леопардовой морде, когда в спину ударили злые слова, произнесенные подчеркнуто отстраненным светским тоном:
— Или вы думаете справиться со мной так же, как с намитцем? Признайтесь, меня вы тоже рассчитывали вызвать после бессонной ночи, протрезвевшего не до конца?
— Герцог!.. — Амари никогда бы не подумал, что его дуэль с Теренсом Намитским могла выглядеть подобным образом. — Я никогда… Я не…
— Намитец едва держался на ногах в тот вечер, тогда как вы, принц Амари, пили гораздо меньше обычного. Также мне известно, что вы не любитель романтических веяний. Прощальных писем перед дуэлью, например. И у вас оставалось вдоволь времени, чтобы прекрасно выспаться.
Амари застыл, не в силах произнести ни слова. Он не сомкнул глаз в ту ночь! Он бессчетное количество раз прощался с жизнью! Он ни в чем не виноват! И уж точно не должен оправдываться, как и стоять, молча выслушивая подобные оскорбления!
Герцог пригубил вина и отошел к камину:
— Будьте последовательны. Если опустились до подлости, то нечего из себя разыгрывать легендарного рыцаря без страха и упрека, давшего обет очередной правице.
Этого Амари вынести уже не смог. Перчатки он бросил при входе, бежать за ними или посылать Карлоса было бы глупо, поэтому он отстегнул от пояса кинжал, вынул его из ножен и положил на герцогский стол — так вызывали биться насмерть в Рейе, если Керво помнил историю своего рода, то должен понять.
— Вот как, — тот поднял оружие, вложил кинжал в ножны и кинул на кресло, но прежде подошел к Амари почти вплотную и забрал бокал. — Тогда хватит с вас вина на сегодня. Могу я поинтересоваться, когда вы намереваетесь сыграть эту комедию?
— Да когда вам будет угодно…
— Тогда после восхода солнца во дворе собственного особняка я собью с вас спесь.
Глава 3
В коридоре оказалось неспокойно. Амари понимал, что ведет себя крайне глупо, но застыл возле двери, не решаясь столкнуться с Керво иначе, чем во внутреннем дворе замка.
— Веласко, ты неправ, — голос прозвучал так громко, словно Винто находился за спиной. — Я понимаю, не каждый день происходит нечто, способное поставить под угрозу даже не цель твоей жизни, а усилия поколений предков, но это не повод срываться. Тем более на нем.
Амари застыл, пытаясь понять, о чем он говорит, но на ум приходила только измена. Чего могли хотеть Керво, как не вернуть Рей или стать полностью независимыми от королевской власти? Изначально они являлись сурэйскими правителями.
— Не тревожься о нем, — Амари отшатнулся от двери; показалось, герцог сейчас войдет или хотя бы постучит, но тот прошел мимо, бряцая шпорами и оружием. Вскоре в коридоре все стихло.
Успокоив дыхание, Амари толкнул дверь.
Солнечный диск вскарабкался на крышу ближайшего к особняку дома, укоротил тени и заиграл в окнах; отблески прыснули на плиты двора. Амари зябко передернул плечами, оплакивать себя заранее — дело недостойное, он и не собирался этого делать. До сегодняшнего утра он не видел Керво фехтующим и в тайне надеялся на то, что капитан Валэ несколько преувеличил его умение, да и за десять лет, которые тот провел вдали от Нозарока, многое могло измениться.
— Желание драться не покинуло вас?
Амари вздрогнул. Керво, как обычно, появился бесшумно.
— Я готов!
Герцог сбежал вниз по мраморным ступеням крыльца.
— Давно ждете?
— Не слишком.
Он скинул камзол, оставшись в одной рубашке; тонкой лентой синего шелка связал волосы.
— Тогда приступим, — сказал он и потянул из ножен шпагу.
Его клинок оказался на удивление простым: светлый металл, никаких узоров или инкрустаций по гарде — было в этом что-то неправильное, но Амари не мог понять почему. Острие поймало солнечный свет, вторя ему, блеснул крупный сапфир в одном из герцогских колец.
«Щеголи не носят такого оружия, — подумал Амари, — а военные не одеваются каждый день словно для бала».
— Да вы же спите на ходу, — тонкие губы раскрасила насмешливая улыбка. — Воистину, предобеденное время подошло бы лучше. Перенесем?
— Ну уж нет! — ответил Амари и выхватил шпагу. Какая разница, что собой представляет Керво на самом деле, если вскоре все кончится так или иначе?
Клинок Амари не просто говорил о знатности происхождения его хозяина, он кричал о том, что его обладатель — принц крови. По эфесу вилась золотая лоза — знак принадлежности к королевской династии. По гарде, образуя узор в виде короны, рассыпались алмазы и изумруды, навершие венчала литера «Р», облаченная в серебряный обруч. Почему-то в сравнении с оружием Керво это казалось излишним.
— Как хотите, — на лице герцога застыло скучающее выражение. — Видимо, вы из той породы людей, которые даже на собственных ошибках не учатся.
— Молчите! — голос дрогнул, но Амари этого не заметил. — И деритесь, иначе я решу, что языком вы владеете лучше, чем шпагой…
Керво окинул его долгим взглядом, хмыкнул и, запрокинув голову, некуртуазно расхохотался. Наверняка, он попросту пытался вывести Амари из себя… да нет, не пытался, а уже вывел! Сколько он не фехтовал? Наверняка достаточно, чтобы потерять форму. Память с готовностью напомнила о Часовой, перед глазами встали судороги умирающего тела, Теренс Намитский тоже считался прекрасным бойцом. И где он? Амари решил не обращать внимания на колкие насмешки, впрочем, стоило еще раз глянуть на Керво, чтобы понять — это не сработает. Амари мог сколько угодно убеждать себя в необходимости успокоиться, но хватало одного взгляда, и его начинало трясти.
— Задумались? Как некстати, — Керво атаковал без предупреждения.
Амари неловко отмахнулся клинком — назвать подобное отражением удара совесть бы не позволила — отступил в сторону, пропуская противника сбоку, и очутился напротив солнца. Свет стегнул по глазам, и он на мгновение ослеп.
— Непредусмотрительно с вашей стороны, — заметил Керво, разворачиваясь, — ничего страшного… постараюсь действовать осторожнее.
— Я не нуждаюсь в вашем снисхождении! — Амари наконец проморгался и поднял клинок, давая понять противнику, что готов продолжить дуэль; если бы тот захотел, то проткнул бы его уже не менее дюжины раз. Клинки встретились с хищным лязгом. Амари провел несколько сокрушительных атак, впрочем, Керво их таковыми не счел и отбил едва ли не с легкостью, развивать преимущество не захотел и остался в глухой обороне, бросив:
— Когда устанете, скажите.
От ледяного спокойствия и пренебрежения, сквозившего в голосе, у Амари заполыхали еще и кончики ушей. И шея!.. Он от души выругался и атаковал. Керво отбил все удары, стоя на месте и, кажется, даже не особенно интересуясь боем.