Со спины мерзавцы ничем приметным не выделялись: простая, но добротная одежда не слишком зажиточных горожан, темные плащи и шляпы. Амари бросил на стол несколько кастолей и поспешил к выходу. Кто-то из посетителей задел его плечом, выругался, но обращать внимания на нахала у Амари не было времени.
Один из заговорщиков потянулся к деревянной резной ручке, намереваясь открыть дверь, но та распахнулась сама. Влетевший в трактир мальчишка в поношенных штанах и серой груботканой рубахе оттолкнул выходящих и завопил:
— Оставайтесь здесь, коль жизнь дорога!
Заговорщики переглянулись, завсегдатаи застыли на месте.
— Что там? — трактирщик выглянул из-за кухонной двери.
— Бунтарей гонят! А еще убийцу какого-то, который женщину на Суконной зарезал, — голос мальчишки обрывался, в нем так и сквозило восторженное возбуждение. — Герцог велел вперед бежать и всех предупреждать, дабы рож на улицу не казали. Его светлости не до разбирательств. Кого поймает — тот и виноват сделается.
Амари удивленно вскинул брови. С виду мальчишке было лет тринадцать, спутанные волосы, испачканное в саже лицо — на посланца Керво он походил меньше, чем воробей на орлана.
В Кастелле бунты тоже происходили. Нечасто, конечно. Горожане политикой не интересовались, все, их волнующее, касалось собственных жизней, нехитрого скарба, приносивших стабильный доход дел. Последний бунт, который Амари запомнил, будучи еще ребенком, начался из-за пожара, вспыхнувшего в доме ювелира. Потушить его быстро не удалось, и пламя перекинулось на соседние дома, а потом и вся улица заполыхала. Сбивать пламя было бессмысленно, единственное, на что хватало сил, — не дать огню распространиться дальше. Отцу пришлось вывести столичный гарнизон и оцепить несколько кварталов. Горожане же не могли просто стоять и смотреть, как превращается в тлен и пепел их имущество, но самое страшное началось, когда унялся огонь. На пепелище потянулись банды мародеров, состоявшие из некогда добрых соседей с других улиц: ведь камни, как известно, не горят, да и монеты тоже. Пущенный кем-то слух о поджоге подстегнул людские волнения. Толпа быстро нашла виноватых, ими оказались и приезжие, которых в столице всегда обреталось много, и неодобрительно посмотревшие в сторону негодующих кастелльцы, и солдаты, мешающие творить бесчинства.
Тогда сомкнувший строй гарнизон прошел по столице словно ураган, оставляя за собой развешанных под уцелевшими крышами мародеров и стоны особо недовольных погорельцев, последних старались не убивать и не калечить, но подобное не всегда получалось. После этого часть подданных окрестила Алонцо кровавым, а часть — спасителем. Знать осталась при своем мнении: для них южная ветвь королевской династии, к которой относились Рейесы, стояла несравнимо ниже самых захудалых северных баронов.
Один из заговорщиков оттолкнул мальчишку от двери:
— Нашел кому указывать, молокосос!
Вестник герцогской воли захлопал голубыми глазами и открыл рот, намереваясь что-то сказать, но не успел: мерзавцы вывалились из трактира. Амари выбежал за ними, не слушая предупредительных окриков.
***
Двор был пуст, и улица словно вымерла. Дальние дома тонули в серых лохмотьях так и не развеявшегося тумана или, что вероятнее, дыма. Амари ощущал отчетливый запах гари. Слуга, уведший Злата, наверняка где-то прятался, и он побежал за конем сам. Зря! Стоило преследовать мерзавцев пешим, поскольку, когда Амари, шипя ругательства и проклятия, вывел жеребца, заговорщиков и след простыл. Куда те могли направиться, он не знал, но верхом у него появлялось преимущество в скорости. Он мог метнуться вниз по улице, а никого не найдя — вернуться и проверить несколько других. Не растворились же мерзавцы в тумане.
Амари взлетел в седло и повернул в ближайший переулок. Пролетев его насквозь, он никого не встретил — ни конных, ни пеших; вернулся к трактиру и направился в противоположную сторону. С тем же результатом. С чего он взял, будто вообще их найдет?! Заговорщики могли войти в дом, затаиться, заметив его…
Стоило оставить попытки и вернуться в особняк, а еще лучше — отправиться в «Шпору», дождаться там Валэ и рассказать ему обо всем. Вместе они наверняка что-нибудь придумают, но Амари раз за разом прочесывал туман. Он словно попал в один из тех снов, в которых, погнавшись за химерой, постоянно ходишь по кругу и не находишь ничего.
Улочка, которую он выбрал на этот раз, сильно петляла, а потом вывела к проклятой арке на Суконной улице. Труп Анни уже убрали, о нем напоминало лишь бурое пятно на мостовой.
Что-то хрустнуло — Злат наступил на глиняный черепок. Осколками, черными плодами и тряпками оказалось усеяно все вокруг; видимо, толпа швыряла всем этим в солдат. Интересно, отвечали ли те пальбой? Стонов раненных, однако, слышно не было, и сомнительных украшений в виде висельников тоже не наблюдалось. Амари решил немного проехать по Суконной, уже не столько в надежде отыскать заговорщиков, сколько потакая любопытству. Когда Керво появился на улице, выглядел он так, словно собирался учинить маленькую войну. Неужели герцог усмирил толпу силой слов?
Запах гари усилился. Амари перевел Злата на рысь. Из-за угла выплыл серый дом, первый его уровень занимался пламенем, на втором кто-то отчаянно орал. Суетившиеся вокруг люди таскали ведра с водой, пытались унять огонь, но внутрь, конечно же, не совались. Среди закопченных одежд горожан мелькали мундиры: пожар примирил бунтарей с солдатами.
Он поторопил коня и остановился возле темноволосого усталого человека в мундире с обугленным рукавом.
— Где герцог?!
Обернувшийся офицер оказался Омеро, Амари не сразу узнал его.
— Отбыл. Вниз по улице, — по-военному четко отрапортовал тот.
— Мой отряд?
— Проверяет обстановку на Оружейной и Ювелирной.
— Значит, волнениями охвачен весь Нозарок? — Амари зябко передернул плечами.
— Нет, сударь. В городе все спокойно, но герцог приказал проверить соседние улицы. Нельзя позволять туману заражать людей.
— Туману?..
Ответить Омеро не успел. То ли плач, то ли вой выметнулся из окна дома. Злат прижал уши и переступил с ноги на ногу. Амари показалось, орала либо лишившаяся рассудка женщина, либо ребенок…
— Да кто там?! — не выдержал он.
— Кошка, — Омеро с досадой посмотрел наверх. — Людей мы вывели, а животина забилась куда-то, теперь погибель свою чует.
Крик на кошачий не походил совершенно, Амари проследил за горожанином с ведром. Не далее чем в двадцати шагах стоял фонтан из розового мрамора. Извивающаяся под аккорды неслышной музыки полуженщина-полузмея вскидывала к небу руки. Из них били водяные струи, под которые горожане и подставляли ведра, кувшины, лохани и даже бутыли, у ног мифического существа разливалось небольшое озерцо.
— Присмотри, — Амари спешился и кинул повод Омеро. Скинув камзол и сапоги, он побежал к фонтану. Препятствовать ему никто не решился, и уже через мгновение вымокший до нитки, он карабкался по росшему близ дома дереву, стремясь достичь второго уровня. На его счастье, окна там были распахнуты настежь.
Перемахнуть с ветки на карниз оказалось несложно, потеряться в дыму — вот что пугало. Амари не сомневался: он найдет в доме ребенка, но наткнулся на черного взъерошенного котенка. Малыш забился в дальний угол, и, если бы не сверкнувшие двумя изумрудами глаза, Амари его не обнаружил бы.
Уберечься от острых когтей ему не удалось, котенок впился в руку до крови, пришлось стащить рубашку, уже успевшую высохнуть, и завернуть в нее непокорного спасенного. Обратный путь показался бесконечным, Амари едва не заблудился в доме. На стоявшем возле окна столике он заприметил небольшую шкатулку и, не задумываясь, сунул ее в сверток. Ценности окажутся нелишними для погорельцев. С дерева он едва не сорвался, повезло, что Омеро подвел Злата к самому стволу. Амари сверзился в седло и с трудом отдышался, будь здесь Керво — непременно высказался бы по поводу очередной эскапады неугомонного гостя.
— Омеро, вы были правы, — сказал Амари, доехав до фонтана, — котенок, а не ребенок, — он умылся и освободил спасенного, передав его слуге. И вот ведь! У того на руках стервец мгновенно успокоился, прикрыл глазки и заурчал. — Но мне в какой-то момент почудилось…
— Так и есть, — сказал слуга и неожиданно низко поклонился, — кошачий ребенок.
— И вот еще… — Амари достал и повертел в руках шкатулку. — Я хотел бы отдать ее хозяевам, пусть явятся в герцогский особняк, как оправятся от потрясений.
Он сунул находку в сумку, притороченную к седлу, надел камзол и сапоги, попытался привести себя в порядок. Насколько это удалось, судить Амари не брался, но поостерегся бы попадаться в подобном виде на глаза отцу.
— Куда вы теперь? — Омеро по-прежнему не собирался его удерживать, но беспокойства в голосе это не умаляло.
— Мне нужно найти своих людей.
— Выделить вам сопровождение?
— Благодарю. Нет.
Глава 5
Запах гари унялся — видимо, ветер подул в другую сторону. Теперь вернуться к горящему дому Амари не смог бы: он уже несколько раз сворачивал и потерял верное направление. Улицы оставались пустынными, спросить дорогу было не у кого. Особняка Керво или Грозовой башни разглядеть не удавалось вообще. Проклятый туман!
Нозарок выглядел притихшим, испуганным, словно готовящимся к чему-то. Злат медленно трусил вдоль стены, по старой кладке которой взбирался желтый лишайник. Тишина стояла такая, что давила на уши и воспринималась так, будто мокрым одеялом обернули голову. Дышать становилось все труднее. Мир вокруг Амари лишился звуков, но был полон запахов. К тонкому аромату расцветшего у фасада ближайшего дома шиповника примешивался запах свежескошенной травы и прелый сладкий гнилостный смрад — еле заметный, но отчетливый. И спать хотелось почти невыносимо, лишь стук копыт и фырканье Злата возвращали в реальность. Конь чувствовал себя здесь неуютно, постепенно его беспокойство передалось и всаднику.
Амари мотнул головой, сбрасывая сонную одурь; его зазнобило. Неприятный холодок коснулся шеи, заставил втянуть голову в плечи. Злой взгляд в затылок, впервые посетивший его после визита в дом Милагринов, возвратился. На этот раз он был сильнее — словно насквозь прожигал. Амари завертел головой, но кого-нибудь разглядеть так и не смог.
Вскоре ему стало хуже. Невидимый соглядатай обретал силу, тогда как Амари не мог совладать с собственным телом. В голове шумело, по спине пробегала крупная дрожь, а сердце пыталось вырваться из груди. И при этом ждать опасности было неоткуда: вокруг стоял теплый летний вечер, солнце время от времени выглядывало из-за белесой дымки, но страх, будто оса, вонзал в спину жало. С каждым вздохом яда в крови становилось все больше.
Наконец Амари не выдержал. Он остановил коня и спрыгнул на мостовую. Тишина тотчас накинулась на него со всех сторон, обрела плотность и опутала не хуже туманного щупальца из кошмара. Злат всхрапнул и присел на задние ноги. На губах коня появилась пена.
— Нет! — Амари прижал голову четвероногого друга к груди, запустил пальцы в грубые волосы гривы — Злата это всегда успокаивало — поискал взглядом, что же могло так испугать его, и остолбенел.
Из темного проема окна на него, не мигая, пялились белесые бельма: огромные, злые, точь-в-точь как на карте Эрики. Могло ли кошмарное существо видеть, Амари не знал, но не сомневался: абсолютно слепой зверь никогда не вызвал бы в душе такой панический ужас.
Он был не в силах разглядеть монстра полностью — только светящиеся белым глаза без зрачков и радужки, — но воображение нарисовало скалящуюся пасть, наделило зверя густым мехом, свалявшимся от недавно пролитой крови, а главное — внушило, что обычным оружием его не одолеть. Существо хотело крови и выбрало себе жертву, а теперь готовилось к прыжку. Выйди из-за угла десяток наемных убийц, Амари не спасовал бы, но обретший плоть мифический зверь гнал впереди себя волны ужаса, в конце концов он не выдержал и зажмурился.
Мгновение сменяло мгновение, сердце отсчитывало время, но ничего не происходило, медленно, будто не желая сдавать позиций, отступила мертвая удушающая тишина, к лицу прикоснулся легкий ветерок, убрал со лба растрепавшиеся волосы.
Из оцепенения Амари вывел до боли знакомый резкий окрик:
— Что вы здесь делаете, Рейес? Спите на ходу?
— Герцог?.. — Амари открыл глаза и обернулся.
Керво хмурился, смотрел недовольно и внимательно.
— Участвовали в кратковременной войне? Бывает, — наконец заключил он.
Все еще терзавший сердце страх превратился в раздражение, а потом и в злость. Эмоции требовали выхода, а сил их сдерживать у Амари не осталось.
— Разве это удивляет вас, герцог?! — огрызнулся он. — Не поверите: я спасал из горящих домов кошек и скарб нозарокцев. С собственным ночным кошмаром встретился… Много нового узнал!..
— Вижу, — еще сильнее помрачнел Керво. — У вас выдался насыщенный день.
— Не то слово! — Амариусмехнулся и спрятал полыхающее лицо в конской гриве.
— Поедемте домой, — неожиданно мягко предложил Керво. — Волнения усмирены, пожары тушат. Наше присутствие здесь более не нужно.
— А мои люди?..
— Они отправились отдыхать на постоялый двор, не думаю, что вы им столь уж необходимы сейчас.
«Да, пожалуй», — Амари сдался и полез в седло, ничего не отвечая. Когда он бросил взгляд на окно, то в нем никого не оказалось.
***
Слуги наводили порядок в городе, но Карлос находился в особняке: надо же было на кого-то оставить дом. В сущности, Амари и знал лишь его да Омеро. Остальная челядь обитала здесь же, но ходила бесшумно и исполняла свои обязанности почти незаметно, напоминая призраков или духовные сущности, которые, если верить сказкам, умели приручать древние умельцы. Причем, служили они не просто так, а до поры, пока хозяин хранил мир от жаждущих разрушить тот сил из-за грани.
«Смешно. Уж кто-кто, а на роль спасителя мира Керво походит меньше всех прочих», — поморщившись, подумал Амари. Ему совершенно не нравилось творящее здесь невесть что. Еще сильнее его настораживало происходившее с ним лично: провалы в памяти, кошмары, болезни, а теперь и преследующие монстры. И ладно бы только это — он уже давно решил поговорить с Керво прямо, но в свете вот-вот зарождающегося заговора вся мистика блекла. Амари становилось совершенно не до страшных легенд, когда он размышлял про возможное отложение Нидоса. Кассия была не столь уж и большим королевством, чтобы разбрасываться провинциями.
Тем не менее, ходила прислуга очень тихо, а когда звали, появлялась будто из воздуха, не сплетничала (в отличие от кастеллской братии, обожавшей перемывать косточки знатным рэям), однако ее отсутствие сразу бросилось в глаза, словно чего-то не хватало самому дому.
Управляющий облачился в черный мундир с серебреной вышивкой по рукавам, через плечо перекинул ярко-синюю перевязь и издали сильно смахивал на бравого капрала.
— Мундиры наших солдат темно-синие, — заметил Амари.
— Так и есть, — ответил Керво. — Однако мой род издавна имеет право содержать собственную небольшую армию. Вы не знали?
Амари попытался вспомнить, что-то такое он точно когда-то читал. И видел… Черное с серебром — цвета Керво с незапамятных времен, позже к ним присоединился синий — как дань уважения врагам, которым род дал слово верности. Примерно в то же время сменился и герб: пантера стала символом южного порта и флота, а герцоги Нидоса приняли хищную птицу, летящую к черной луне.
— Это было одним из условий примирения наших родов, ваше высочество.
Амари машинально кивнул. Знати позволялось держать личную охрану, порой та насчитывала до нескольких сотен.
— Но мундиры…
— Иначе мои люди ничем не отличались бы от бездельников, охраняющих какого-нибудь зажиточного барона, — Керво улыбнулся уголками губ. — Вы же простите мне эту маленькую слабость, принц Рейес?