В обеденной зале было слишком многолюдно, и они расположились на втором уровне, в одной из гостевых комнат: небольшой и просто обставленной, зато до блеска вычищенной. Временами снизу доносились голоса и смех. Валэ ел и рассказывал; Амари пил, слушал и пытался понять, действительно ли Керво предал своего короля. По всему выходило — да, только верить в это теперь не хотелось.
— Яблоки! Покупайте яблоки! — писклявый женский голос раздражал Амари чрезвычайно.
— Вы нашли его?
— Увы, мой принц, — развел руками Валэ. В одной он держал не до конца обглоданную косточку. — Никаких следов.
Амари кивнул. Если уж сам капитан его личной охраны, Дарзи Валэ, забыв о родных и гордости, спешно покинул Нидос, то вряд ли какой-то заезжий негоциант дерзнул бы ослушаться приказа Керво.
— Сочные! Спелые! Сладкие! Яблоки!.. — проорало-провизжало на улице.
— Кровь Творцова… — Амари устало потер глаза (в них словно песка насыпали), вспомнил, что перенял жест у Керво, и вцепился в свою кружку. Этого еще не хватало!
— Впрочем… ваше высочество, это непроверенные слухи.
— Рассказывайте, капитан.
— Вчера недалеко от селения Тиена из реки выловили тело. По описаниям погибший весьма походил на намитца. Раны негоцианта напоминали не раз виденные нами.
— Зверь?
— Так называемый зверь, — Валэ закончил с обедом. — Местные сильно напуганы.
— Где находится эта Тиена?
— Если выехать утром, до полудня доберемся.
Амари кивнул.
— Кстати, — сказал Валэ, — я вспомнил имя намитца. Уж простите, мой принц, оно какое-то необычное и совершенно не держится в голове. Не думаю, будто оно чем-то поможет, но все же…
— Слушаю, — Амари уже размышлял о том, что станет делать в селении. Вряд ли ему удастся узнать нечто существенное, но съездить туда следовало.
— Хормак.
Амари вздрогнул.
— А вот яблочки! Спелые и сочные яблочки! — донеслось из окна.
***
— Инари, я так рад видеть тебя!
Небольшая комната, стены, обитые зеленой парчой, белый камин. Аромат хвои смешивался с запахом пряных горных трав.
Они сидели у окна. Бледные солнечные лучи путались в золотистых локонах баронессы, забранных в высокую прическу. Платье цвета сирени подчеркивало ее необычные фиалковые глаза.
— Простите, я отрываю вас от важных дел, — произнесла она, комкая белоснежный батистовый платок. Она прекрасна, безупречна, возвышена, но очень бледна, под глазами залегли круги… Глядя на нее, Амари не мог не думать, почему она не спит? Снова тревожится о судьбах близких или ее волнует другое?
— Я примчусь с границы мира, моя рэя, только позовите, — ответил он строчкой из какой-то стариной баллады, хотел взять ее за руку, но почувствовал, что Инари не позволит.
— Амари… вы… ты не понимаешь! — воскликнула она и тотчас умолкла. В голосе гнев боролся со смирением и чем-то совершенно неясным.
— Чего же?
В наглухо закрытые ставни рвался ветер, но ему в доме Милагринов рады не были. В последнее время Инари почти не выходила из дома, о конных прогулках и вовсе забыла, хотя в конюшне маялась от скуки покладистая кобылка: светло-серая, с огромными умными глазами.
— Ты должен покинуть Нозарок.
Амари вздрогнул от неожиданности и нахмурился. Врать не хотелось, расстраивать Инари — тоже, но он точно никуда не поедет. В Нидосе у него долг, дела, друзья и любимая, в конце концов, даже если она и слышать не хочет о его чувствах. А еще у него есть прямой приказ отца, нарушить который нельзя.
— Почему? Что случилось?
Инари прижала руки к груди и прошептала:
— Война… — в голосе, движениях, во всей ее позе застыло отчаяние.
— Откуда такие сведения?!
Она судорожно вздохнула:
— Утром вернулся наш садовник. Мы отпускали его к родным в конце прошлой месы. Он проделал немалый путь, ведь те живут в гористой местности почти у самой границы. Мальтин видел ночью, как полыхала застава, слышал крики и пальбу!
Амари скрипнул зубами со злости. «Неужели началось? — забилось в висках. — И знает ли отец?» Ему следовало немедленно отписать в столицу, а самому… нет, на границу он не поскачет. Еще декаду назад без раздумий сорвался бы с места, но сегодня — нет. Он не станет делать глупостей: сначала постарается разузнать все подробности, потом дождется распоряжений Алонцо… и с Керво тоже необходимо переговорить. Вряд ли герцогу понравится то, что намитские солдаты пройдут по его землям.
— Благодарю за вести, пусть и недобрые, — произнес он, как мог спокойнее, — я немедленно проверю.
— В данном случае гораздо важнее уехать, — с нажимом в голосе повторила Инари и, резко поднявшись, подошла к окну. — Ты должен уехать. Слышишь? Обещай, что уедешь!
Странно и неожиданно. Амари тоже встал. Сидеть в присутствии рэи он не смел, но отошел не к окну, а к двери. Ему вдруг стало очень неуютно в комнате, да и имелся ли теперь смысл оставаться? Он все равно не сумеет выполнить ее просьбу, да и не захочет.
— Это не в моих силах, — воздуха не хватило, он закашлялся, но продолжил, возможно, сжигая за собой все мосты: — Я никуда отсюда не уеду.
— Ты обещал увезти меня из Нозарока! — Инари усилием воли сдержала рыдания, откинула в сторону порванный платок и вцепилась в подоконник.
Амари на мгновение прикрыл глаза. Захотелось, как в детстве, спрятать лицо в ладонях, а еще зажать уши. Лишь бы не видеть, не слышать, не понимать того, что она готова расплакаться, и именно он — причина ее душевных страданий.
— Я готов хоть завтра! — заверил он. — Я увезу тебя в Рей или куда захочешь. Я ослушаюсь приказа отца, наплюю на титул и обязанности, ради тебя не пожалею ни жизни, ни чести, Но сам! Один! Я не уеду! Я помню и о долге, и о чести, готов бросить их к твоим ногам, но не втоптать в грязь из-за каприза.
Зря он произнес последние слова, потому что Инари все же заплакала. Она стояла у окна, даже не утирая слезы, медленно скатывающиеся по ее щекам. Молча.
— Пожалуйста… — он подошел к ней сзади, обнял за плечи. — Прости.
— Да, — она резко обернулась. Ее лицо словно окаменело, а в голосе прозвучала сталь: — Ты прав, а я не покину отца. Клянусь кровью Создателя, я хотела бы ответить на твои чувства, но стократно главнее спасти!.. Я не хочу, чтобы ты продал ему душу!
— Постой… Кому?.. — опешил Амари.
— Герцогу!
Некоторое время он смотрел на нее непонимающе, а потом подозрения сами заползли в его мысли. Неужели и горящая застава, и война — лишь выдумка, попытка подтолкнуть его к очередной глупости? Или все просто совпало?
— Нападение намитцев… — начал он, но не дождался пояснений.
— Здесь ты погибнешь, — Инари больше не слушала его, предпочитая говорить сама. — Герцог — зло во плоти. Он смел до безумства, красив и удачлив, ему наплевать на чужое мнение, всегда действует по-своему и очень жесток. До невероятности! Никто не смеет его ослушаться, к тому же он одинок. У него нет и не может быть друзей, лишь слуги. Рано или поздно он убьет тебя, или произойдет что-нибудь еще ужаснее, — она всплеснула руками. — Не знаю… ты поверишь ему! — Менее всего на свете Амари хотелось слушать о Керво, но он стоял и молчал. Он действительно любил эту девушку и не мог просто развернуться и уйти или даже обидеть ее отповедью. Инари тряхнула головой, из высокой сложной прически выбился непослушный локон. — Идеальный портрет идеального героя идеального романа, — продолжила она. — Скажешь, я не права? И ты… ты рано или поздно к нему потянешься. Да ты просто не замечаешь, как заимствуешь у него жесты и интонации. Он поглощает тебя, а ты и рад!
— Успокойся, — он вновь осторожно сжал ее плечи, — я не понимаю, о чем ты говоришь, но в любом случае сумею разобраться с герцогом самостоятельно.
— Он не просто так поселил тебя в своем доме, — она вздохнула, опуская взгляд, казалось, в одно мгновение лишившись всех сил.
— Конечно, нет, — Амари казалось — она упадет, как только он отпустит. — Он обязан был меня пригласить, а я обязан у него остановиться — всего лишь этикет.
— Ах, это… — презрительно произнесла Инари, отстранилась, и он не стал удерживать. — Герцог никогда и ничего не делает просто так, — она прошла мимо, подняла изящный железный прут и сосредоточенно поворошила угли в камине. — Он наплевал бы на этикет, если бы не хотел чего-нибудь лично от вас, ваше высочество, — снова на «вы»! Она отставила кочергу и заинтересовалась небольшими фигурками, стоявшими на каминной полке. — Раньше я думала, Керво хочет расквитаться с вами за отсроченную казнь, но не все так просто.
— Конечно, — Амари попытался улыбнуться. — У меня это «непросто» ежедневно с утра.
Судя по тому, как воззрилась на него Инари, он сказал нечто двусмысленное.
— Герцог решил преподать мне несколько уроков фехтования, — поспешил пояснить он.
— Керво унижает, а вам это нравится! — Инари поджала губы и сделала вид, будто фигурки интересуют ее намного больше глупца, не внемлющего голосу рассудка. А они действительно были хороши: конники в форме времен двадцатилетней войны третьего сига инверно, до блеска начищенные кирасы и алые плащи, короткие мечи вместо шпаг. Инари выстроила их в линию, только последний всадник отчего-то никак не желал стоять, видимо, на подставке имелся небольшой изъян.
— Он меня не унижает, а учит, — возразил Амари. — Герцог Керво — блестящий фехтовальщик, лучший из ныне живущих.
— Виконт Валэ согласился бы с вами, — Инари задумчиво повертела непокорного всадника в руках, а потом кинула в камин: прямо в угли и пламя. — Амари, у меня сердце разрывается от страха за тебя.
— Я этого не стою, — прошептал он, потрясенно глядя в огонь.
— Поговорите с моим отцом или, если не верите ему, со своим капитаном. Пусть расскажут, как погиб прежний герцог Нидоса… Может, тогда вы поймете, с кем имеете дело.
***
Курьер нагнал его на улице, вручил депешу, покачался в седле и попробовал рухнуть в обморок, Амари едва успел поддержать его. Подбежал горожанин — смутно знакомый; кажется, однажды показывал дорогу — оружейник Сеок. За небольшое вознаграждение он пообещал присмотреть за раненым и даже выделил ему лучшую комнату в своем доме. Амари кивнул, в свою очередь пообещав прислать за курьером как можно скорее, и пришпорил коня.
До «Шпоры» он доехал быстро и сильно удивился, что никого не сбил по дороге, поймал в обеденной зале Гистона с Ульрихом и приказал незамедлительно отправляться на Оружейную улицу. Сам же взлетел по лестнице на второй уровень и забарабанил в дверь комнаты, которую снимал Валэ. Капитан открыл, впустил настойчивого гостя и для надежности отправил на Оружейную еще двоих солдат.
— Мой принц?
— Читайте! — Амари кинул распечатанный пакет на стол, а сам схватился за наполненный до краев кубок.
— М-м… — Валэ взял письмо, пробежал глазами по строчкам и причмокнул губами. Время от времени он хмурился, иногда ухмылялся и вслух комментировал написанное: — Поджоги, пожар… нападение… извините, мой принц, но это полный бред.
Амари кивал. Он ждал чего-то подобного после разговора с Инари, однако не знал, могла ли та решиться на подкуп кого-то, назвавшегося курьером. Когда вернулись солдаты и доложили, что в доме оружейника никого нет, возможные сомнения отпали окончательно. Сам Сеок лишь разводил руками, мол господин куда-то спешил, не силой же его удерживать.
«А следовало бы силой», — зло думал Амари и пенял себе за недальновидность.
— Керво? — предположил Валэ, с пренебрежением швыряя письмо на столешницу.
— Вряд ли, — Амари покачал головой, вспомнив разговор после «дуэли». Он сомневался, что герцогу понадобилось вдруг его выгонять. С чего бы? — Капитан, — сказал он через некоторое время, — могу я задать вопрос, который наверняка покажется вам слишком личным или даже неприличным?
— Касающийся моего прошлого? — уточнил Валэ.
— Именно, — кивнул Амари.
Валэ снова причмокнул губами и задумался. Приказывать не хотелось, Амари желал видеть в капитане своей охраны друга, однако, если молчание затянется, готов был пойти и на этот шаг, слишком уж начали давить на него недоговоренности и тайны.
— Веласко считает меня виновным в гибели своего отца, герцога Рикардо, — Валэ вздохнул, отпил вина и прямо посмотрел на Амари. Он никогда не прятал глаз, что доказывало искренность его слов. — Вы, вероятно, помните последний кастеллский бунт, до дворца волнения не дошли, но…
— Веселого было мало, — вздохнул Амари. — Присматривающие за мной няньки только и делали, что причитали. Все говорили: толпа ворвется, отца убьют и меня заодно, я от них сбежал потом… кажется.
— Вам тогда…
— Около пяти аньо.
Валэ медленно склонил голову. Будто бы в поклоне, но Амари отчего-то почувствовал себя неуютно, словно это его расспрашивали.
— Старший Керво прибыл в столицу по завершении волнений и отбыл через три дня. Мы денно и нощно гнали коней, будто опасались погони. Путь от Нозарока до Кастеллы и обратно превратился в одну бесконечную скачку. За это и поплатились. Когда из леса на нас кинулись разбойники, вооруженные до зубов, мы и понять ничего не успели, а опомнившись, не досчитались многих: половина наших людей уже заливала дорогу собственной кровью.
За окном прогрохотала телега, кто-то выругался, но в остальном все осталось тихо. Яблок на этот раз никто не предлагал.
Валэ с силой сжал эфес шпаги, так, что костяшки пальцев побелели, и продолжил рассказ:
— Тогда герцог Рикардо послал меня в Нозарок, и я добрался до города, но не успел вернуться обратно. Мы не доехали всего чуть… если бы успели, он остался бы жив. Эх, что уж теперь об этом говорить, мой принц, ведь не сложилось.
Амари кивнул. Сколько раз он точно так же жалел о несбывшемся…
— Я гнал как только мог. Когда влетел в ворота, конь ронял кровавую пену и едва держался на ногах. Я снял все посты. Я спешил. И именно тогда наткнулся на Веласко. Он не спал, не кутил с многочисленными приятелями, не предавался утехам в борделе и даже не казался пьяным. Как же я обрадовался! Вы и представить не можете. Первая шпага! Маркиз Нозарока! Он стоил по меньшей мере четверых, а то и всего десятка.
Амари кивнул. Он на собственном опыте убедился в фехтовальном мастерстве Керво.
— Я с чистой совестью могу утверждать, что опоздали мы из-за него. Веласко ввязался в пустой и никому не нужный спор с начальником гарнизона. Приказывать тому напрямую он не мог, но при этом не желал уступать.
Амари снова кивнул.
— Да, мы опоздали, — повторил капитан. — Помощь пришла, мерзавцы поплатились все до единого, но герцог Рикардо оказался смертельно ранен. Он умер еще до того, как его голова коснулась земли, — Валэ тяжело вздохнул, его глаза подозрительно блеснули. Амари по достоинству оценил обуревавшие Валэ чувства, но ничего не сказал. — Конечно же, в смерти герцога обвинили меня, Веласко потребовал, чтобы в течение декады я покинул город, а в последующую месу — провинцию. Я даже толком не успел попрощаться с семьей, да и не получилось бы должного прощания. Мой собственный отец поддержал Керво. Он мне даже объясниться не позволил, а то единственное письмо, которое я отправил ему из столицы, наверняка сжег.
— Простите меня! — Амари во все глаза смотрел на него, рассказ потрясал до глубины души, и не приходилось сомневаться в его правдивости. Сколько же пришлось пережить Валэ? Амари этого даже представить не мог. Выносить презрение родных, ненависть друга… право, нужно обладать немалым мужеством, чтобы продолжать жить после такого.
— Не за что, мой принц. Все это слишком печально, особенно потому, что Веласко Керво неплохой человек. Мы были лучшими друзьями, и уж поверьте…
— Поверю, — перебил Амари. — Будь он плох, вы бы не сошлись.
— Да, мой принц, Веласко порой бывал невыносим, капризен, самовлюблен… да много каков еще, но и дерзок, самоуверен, горд до безумия и всегда шел до конца. Увы, он совершенно не умел признавать своих ошибок… Я не верю, будто он хотел смерти собственного отца.