И пока я все еще недоумевала, пиратка пояснила устало:
— Sunttenebrae на севере живут почти открыто. Горы их дом, женщин хватает, да и по молодости шалят нередко, от того и появляются в северных селениях девушки с таким оттенком глаз. Красивые, шельмы, но за южных редко выходят, обычно предпочитают демонов.
Она оглядела комнату с нехорошим прищуром и спросила:
— Так значит это у нее, говоришь, была пантера?
— Понятия не имею, — все еще вглядываясь в девушку на портрете, сказала я.
Но это молодости свойственно отвлекаться, старость упорно шла по следу, не теряя ни секунды времени. Быстрый осмотр спальни, и несколько найденных черных волосков. Один — принадлежал мужчине, ДНК-сканер, мелкий карманный, это подтвердил, остальные — животному. Пиратка на исследовании волос не остановилась, быстро и со сноровкой людей ее профессии обследовала кровать, балдахин, перевернула все подушки и скинула матрас.
— Пантера с ней часто ночевала, — сообщила она мне, с интересом следящей за происходящим, — и мужчины.
— Несколько? — не поверила я.
— Как минимум трое, — уведомила пиратка.
С еще большим интересом посмотрела на девушку на портрете. И вот только тогда заметила странность — все ее украшения были с сапфирами, синими, изумительно синими, все кроме одного — на груди, с неприметной цепочкой, под внушительным ожерельем, висел какой-то амулет… Он был виден лишь частично, в основном прикрытый начавшейся линией декольте на платье, а сама грудь была открыта настолько, что едва ли кто вообще смотрел на этот амулет. И все же…
— Эм… — попыталась я обратиться к пиратке, потом поняла, что не знаю ее имени.
— Тагра, — с усмешкой представилась она.
— Адри Давьер, — представилась в свою очередь не своим именем. — Что это, вы не знаете?
Она, прекратив разбирать на части кровать, подошла, вгляделась в амулет, и произнесла:
— Херня.
— Да? — судя по ее тону это было определенно не так. — И какой же степени эта херня?
— Херовой, — старуха постояла, пристально вглядываясь в амулет с видом гончей, напавшей на след. И помолчав, сообщила: — В аристократических родах Илонеса девушки редко предоставлены сами себе большую часть времени. А ну-ка пошли.
Идти на этот раз пришлось на второй этаж – Тагра уверенно шла впереди, я с трудом поспевала следом, стараясь не замечать кровавых следов на полу и стенах, но, к счастью, на втором этаже свидетельств смерти почти не имелось – лорды и леди спали на третьем, прислуга на четвертом, в момент нападения на втором этаже почти никого не оказалось.
Мы миновали половину этажа, когда пиратка свернула к двустворчатой двери и мы вошли… в классную комнату. Здесь имелась доска, слабо мерцающая, видимо еще не разрядившая до конца, два десятка парт, за ними место с диванами и софами, еще дальше музыкальные инструменты, далее библиотека.
— Добро пожаловать в ад для высокорожденных леди, — хмыкнула Тагра.
Что ж… в некоторой степени она была права — в этом помещении одновременно могли находиться и видимо находились более ста человек.
— Здесь прошло мое детство, моя юность, и частично моя молодость, — старуха пошла вперед, перестроив режим мощности на джишке. — Леди, как цветы, должны всегда быть под присмотром, — словно процитировала она.
И отстрелила замок на первой парте.
Звук был оглушительным, замок снесло, Тагра открыла парту.
— Всегда под присмотром, — продолжила она, — всегда под наблюдением, всегда на глазах матерей, тетей, бабушек, нянек. Адская жизнь, да?
И бросив первую парту, она отстрелила замок на второй.
— В этом аду я провела двадцать пять лет своей жизни, — быстро просмотрев ворох детских рисунков и тетрадей, она перешла к следующей парте и снова выстрел, сносящий замок. — У леди – нет свободы. Нет даже призрака свободы. Тебя контролируют ВСЕГДА. Постоянно. Спальни обыскиваются трижды в сутки. Одежда — под присмотром горничных. Книги – только те, что одобрят. Подключения к сети — запрет. Образование – исключительно под присмотром. С шести гребанных лет ты сидишь в этом классе и прилежно занимаешься, точно зная, что в спину тебе обязательно смотрят — матушка, тетушки, бабушки… не важно, главное смотрят. Всегда. Контроль, контроль, контроль. И розги при любой оплошности или отступлении от правил. Знаешь, во времена бурной молодости уже после побега из семьи, я загремела в тюрьму Союза Алтари. Так вот – в сравнении со всем этим, там полная свобода.
Сложно было в это поверить.
— Единственная возможность остаться наедине со своими мыслями, имелась только здесь, в классной комнате, в момент написания очередного сочинения на заданную тему.
И еще выстрел, выстрел, выстрел. Она шла по четвертому от окна ряду парт, словно точно знала, где нужно искать. Собственно, Тагра это и подтвердила:
— Дочь шельмы должна была находиться под особым присмотром, а значит, садили ее у окна.
И шестая парта четвертого ряда тоже лишилась своего замка. Тагра привычно начала шариться в бумагах и… замерла. Я, изрядно пошатываясь, поспешила к ней, и подойдя, увидела детский рисунок, который пиратка держала в руках.
Обычный детский рисунок, где были папа, мама, две сестрички и два брата, домик, дерево, лес вдали… и глаза, которые смотрели из лесу. Неявные, почти неразличимые среди веток и листьев, но… весь акцент рисунка был именно на них.
— Сколько волка не корми, — хрипло произнесла Тагра, и устало осела на подоконник.
— Все равно в лес смотрит, — закончила я за нее, и принялась перебирать остальные бумаги.
Сам ящик стола был более чем вместительным, в нем хранились тетради, удивительные бумажные тетради, в которых писали чернильной ручкой… анахронизм какой-то. И все они были здесь. Можно было просмотреть почти всю жизнь девушки по этим тетрадям, от шести и до двадцати пяти лет. И почерк — сначала детский, неровный, потом примерный и правильный, после явно демонстрирующий характер.
И рисунки. Внушительные пачки перевитых бечевкой рисунков.
Вероятно, гувернантки и учителя не замечали, но год от года, на одном из нескольких рисунков, появлялись… глаза.
В какой-то момент мы нашли зарисовку, с указанием металла, полной картинки и в целом инструкции для ювелира – юная леди Анатеро хотела на свое восемнадцатилетие особый амулет, что бы был «не такой как у всех». Вполне понятная просьба и желание, вот только… Почему никто не обратил внимание на это маленькое отклонение в ее рисунках?
— Допустим, это она, — произнесла мрачно Тагра. — Интересно, а что у второй сестры?
И еще один замок был отстрелен.
А у второй ничего подобного не было. Та же картинка, как калька с первой, что мы увидели, только… акцент теперь на девочке, леди Исериа Анатеро, и никаких глаз. Вообще.
— Почерк, — вернувшись к парте первой леди, произнесла Тагра, — почерк резкий, с сильным нажимом, жесткий — непримиримый нрав был у нашей… Оилелли Анатеро, имя то какое нежное, надо же. Ей бы подошло что-то жесткое, хищное.
Я лишь кивнула и вернулась к переписке с ювелиром. Она была внушительной – леди Оилелли с действительно несвойственной ее имени жесткостью требовала конкретное исполнение заказа, кулон более сорока раз отправлялся на доработку. Мелочь? По-моему, уже явно патология.
А затем в какой-то момент Тагра сказала:
— Здесь иные чернила.
— М? — переспросила я, просматривая крайне заинтересовавший меня момент… уведомление о том, что «Великий мастер Одсер скончался, по этой причине произошла небольшая задержка, но ваше украшение со всем тщанием и усердием выполнит другой ювелир».
Что меня потрясло — это сообщение перечитывали. Много-много раз. Послание доставали из конверта, перечитывали, и возвращали в конверт – лист послания по краям был изрядно стерт, само письмо потерто… да, его читали много раз. Слишком много, чтобы счесть это простым совпадением.
— Что-то знакомое, — продолжила Тагра, всматриваясь в лист.
Я же продолжала читать переписку… спустя месяц ожесточенных требований леди Оилелли, пришло уведомление о внезапной смерти второго ювелира.
Боюсь, о совпадениях говорить уже не приходилось.
Достав чистый сейр, я активировала его своим кодом, и отправила запрос полковнику Стейтону:
«Мне нужны подробности гибели ювелира Атао Одсера, и его преемника мастера-ювелира Николы Гейтера».
Спустя секунду пришел ответ:
«Капитан Давьер, а вы не… охренели, случаем?»
«Я нет. Но если я вернусь злая на базу, будем откровенны, мы с вами оба знаем, кто реально конкретно охренеет. Как вы относитесь к капралу Урхосу?»
«Дрянь!» — пришел мгновенный ответ.
«Пошел нахер, — да я тоже едва ли была сдержанной особой. — Мне нужна указанная информация. Быстро. И… без привлечения внимания руководства».
«Даже так…» — кто-то явно был несколько шокирован.
— С кем это ты переписываешься с таким выражением лица? — поинтересовалась Тагра.
— Походу с sunttenebrae, — совершенно искренне ответила я.
Пиратка едва не выронила листок, но эта случайность привела к тому, что свет экрана сейра коснулся листка бумаги и… высветил надпись, произведенную поверх лживо-льстивого описания одной из легенд великого дома Анатеро.
Я увеличила свет сейра до максимума, расположила лист поверх него и…
Увиденное повергло в шок!
Здесь были схемы. Языковые формулы, практически стихи на языке, очень похожем на древне-илонеский.
— Что за… долбанный викрианский глист! — выругалась Тагра, присаживаясь за парту рядом со мной.
И потому, когда пришло сообщение от полковника, она увидела его тоже.
Сказать, что мы испытали шок повторно… это ничего не сказать.
Один ювелир, которого загрызло прямо перед домом дикое животное это еще случайность, но два… на случайность уже не спишешь.
«Капитан Давьер, вы в доме Анатеро?» — после вырезок из газет, задал вопрос полковник Стейтон.
«Да, — ответила я. — К слову, когда угрожаете кому-либо вырвать сердце, выбираете более… ммм… ловких исполнителей».
Меня посетило чудесное ощущение того, что его зубной скрежет я расслышала даже сквозь существенное расстояние и в целом узрела между строк.
«Доказательства, — написал Стейтон, — у вас их нет».
Хмыкнув, поинтересовалась:
«А вы действительно полагаете, что они мне нужны?»
На том конце воцарилось молчание.
Решив не доводить мужика до истерики, добавила:
«Что-то мне подсказывает, что вы, sunttenebrae, и сами пребываете в шоке от случившегося в поместье Анатеро. И у меня есть предположение, что именно вы, полковник, казнили Оилелли Анатеро, обозвав ее перед смертью бессердечной тварью».
Долгое молчание и наконец:
«Нам нужно поговорить».
«Я буду на базе через пять часов, — ответила ему».
«Возможно… вне базы?» — внес предложение Стейтон.
« Идите… эм… сами придумайте куда. На базе. Точка». — ответила ему, и отключилась.
Следующее, что я просмотрела, были новостные сводки Илонеса, и конкретно меня интересовал регион вокруг поместья Анатеро. Семнадцать. Семнадцать необъяснимых нападений «диких животных» на тех, кто тем или иным образом пересекался с Оилелли Анатеро.
Основательно шокированная всем этим я, все-таки связалась вновь с полковником, и не удержалась от вопроса:
«Как вы это допустили?!»
И его ответ:
«Мы не сразу… поняли. Считалось, что зовущие не существуют вне расы. Нам нужно поговорить, Давьер».
«Нахер», — послала я его сразу, и конкретно.
И тут Стейтон совершил ошибку:
«Боитесь меня?»
Давно никто не пытался взять меня на слабо… а впрочем нет, не так уж и давно, достаточно просто вспомнить о Чи. Но именно воспоминание о нем, окончательно выбило из равновесия.
«Искренний совет на будущее – думайте, прежде чем задавать подобные вопросы», — ответила я.
И вырубила сейр.
Тагра усмехнулась, она переписку прочла, и начала выкладывать листки с именами тех семнадцати жертв, которые упоминались в новостях. Имя за именем. Имя за именем. Поверх ровных строчек написанных черными чернилами, шли мерцающие в свете сейра звуковые формулы, частично зарифмованные, частично практически нет.
— Зовущая… — произнесла пиратка, с горечью по тем, кого уже не вернуть.
— Она не хотела выходить замуж, — сообщила я, то, что удалось выяснить при допросе Соена Дисана.
Листок в руках Тагры дрогнул.
Несколько секунд она сидела, глядя на него, а потом произнесла:
— Когда я не захотела выйти замуж – я сбежала из дома. Сбежала, а не… поубивала всех. Да, это не самое идеальное место на свете, но это был ее дом. Это… Ты написала полковнику, что он вырвал ее сердце?
— На допросе об этом рассказал Соен Дисан, он был здесь слугой и, видимо, одним из… любовников леди.
Тагра промолчала, безразлично глядя на листок… Я могла ее понять – когда есть кому мстить, тебя еще хоть как-то поддерживает злость, а когда мстить некому… внутри не остается ничего, кроме пустоты.
— Еще, — хрипло произнесла она, — выходит, сами демоны не в восторге от случившегося…
— Выходит, что так, — согласилась я.
Пиратка сидела сгорбившись, держа в руке все тот же листок, и пытаясь понять, как жить дальше.
— Я думала, похороню своих, и займусь… этими. На Илонес уже летит партия взрывчатки, достаточная для того, чтобы взорвать к дерсенгам все их подземные города… Я хочу убивать. Хочу рвать на части так, как они рвали на части тех, кто был моей кровью, моей семьей. А тут вдруг ты говоришь – они и сами не рады.
Вот это «ты говоришь» — мне не особо понравилось. Как и сообщение о летящей на Илонес взрывчатке.
Такое сообщают открыто лишь в одном случае — когда собираются убрать свидетеля.
И суть в том, что фактически мы с пираткой были равны по силе, возможно, я была даже сильнее, но… драться не хотелось. Не хотелось проявлять жестокость там, где и так хватало смертей. И убивать ее я не хотела тоже.
Не хотела, но иногда…
Иногда у тебя просто нет выбора.
Удар я нанесла первая.
Быстрый, жесткий, сильный. Она не успела среагировать, что не удивительно — пираты в основном специалисты дальнего боя, они обычно стреляют, ближний бой уже сфера наемников, так что в рукопашной я у меня было превосходство.
И пока она хрипела, в попытке сделать вдох, я стащила ее на пол, придерживая за подмышки, отволокла на один из ближайших диванов, уложила и нанесла второй удар, парализуя ее руки.
— Зззаботливая, — прошипела пиратка. — Ты бы еще одеялком укрыла.
— Укрыть? — совершенно искренне спросила я.
Тагра странно посмотрела на меня и произнесла:
— Ты ведь поняла, что я собираюсь тебя убить.
— Естественно, — равнодушно пожала плечами, — Астероидное братство, вы такие — сначала убиваете, потом думаете.
— Твоя правда, — согласилась старуха.
Я сходила, нашла покрывало, подошла и заботливо укрыла ее.
— Насколько меня вырубила? — спросила Тагра.
— Часа на полтора, — не стала скрывать я.
И если честно, я собиралась уйти, забрать с собой листки и уйти, но когда поднялась, Тагра вдруг едва слышно попросила:
— Не оставляй меня.
Я обернулась, посмотрела на нее, вернулась, села рядом, почему-то просто не в силах бросить ее так.
— Знаешь, закрываю глаза, и слышу детский крик, смех в классной комнате, сплетни тетушек в углу… здесь все жило, здесь была жизнь, а теперь… Только смерть и я, — тихо сказала Тагра.
Да уж.
Помолчав, вдруг вспомнила:
— Вы сказали, что у вас есть сыновья, я…
— Нет, — мгновенно ожесточилась Тагра, — нет. Они… они не пираты.
Я не удержалась, расстегнула первую застежку ее формы, стянула ткань до плеча… Летящая комета! На ее плече была татуировка летящей кометы. Самое чудовищное из всех Астероидных братств, самое безжалостное, то, после которого во вселенной оставались лишь трупы. И именно эти пираты были безжалостны настолько, что уже не оставалось никого, кто бы мог оплакать отнятые ими жизни.
— Как думаешь, карма существует? – тихо спросила Тагра.
Что я могла ответить на это?