Как бы сильно я не ненавидела себя за слабость и случившееся с Чи, но ощущать на себе другое мужское тело… до тошноты нет! Не смогу… И даже если заставлю себя, даже если лягу под него в итоге, есть существенное опасение, что вместо интимного процесса этот холеный владелец Ятори получит истерику и бой не на жизнь, а на смерть… Потому что я не смогу. Я понимаю это уже сейчас. Я буду драться, орать, выгрызать свободу зубами, но взять себя в руки и просто вытерпеть — не смогу.
Едва ли Изаму понимал, о чем я сейчас в принципе думаю. Небрежным жестом он откинул покрывало, открывая своему взору мои ноги, скользнул пальцами по стопе, голени, вновь вернулся к пальцам, и произнес:
— Нам потребуется другое возбуждающее средство, не так ли?
Вопросительно посмотрела на него.
— Кадет S-класса, в вас намерено убивают либидо, — с усмешкой произнес Изаму.
Идиот, я не военная! Я не S-класс, я крыса, которая никогда не играет по правилам. И ты только что подставил горло под удар.
— Вы многое знаете о спецподразделениях Гаэры, — мягко убирая ноги обратно под одеяло, произнесла я.
Изаму прищурил и так узкие глаза, и произнес нехорошим тоном:
— Ты снова играешь, Кей?
— Прощупываю почву, — осторожно ушла от темы, понимая, что ложь правитель, вероятнее всего, ощутит мгновенно.
Но это не было ложью, это была почти правда — я действительно прощупывала почву.
Изаму усмехнулся, и сообщил:
— Я знаю достаточно. Ты S-класс, работаешь на Исинхая Адзауро, отщепенца, который некогда покинул свой клан и свою семью и стал королем преступного мира. Известие о том, что бывший гений преступности теперь работает на правительство — прогремело так, что отголоски грозы слышны и по сей день.
Так, супер, с этим разобрались.
Не понятно другое:
— Откуда вам известно мое имя? — прямо спросила я.
Изаму улыбнулся улыбкой змея, который сейчас с удовольствием и без жалости убьет на месте одну маленькую слабенькую крысу.
— Мужчины разговорчивы в постели, — пристально отслеживая мою реакцию, произнес император, — и на пике экстаза, часто произносят имя той, кого действительно хотели бы видеть на месте податливого женского тела. Адзауро стонет именно это имя, когда имеет мою сестру.
Я бы выругалась, но шок оказался слишком существенным.
— А я смотрю, у вас близкие отношения с сестрой, — не удержалась от сарказма.
Изаму плотоядно улыбнулся.
Затем поднялся, захватил сейр и, вернувшись с ним, начал прокручивать какой-то график, попутно радужными красками описывая мне перспективы моего «будущего».
— С твоими гормонами нужно будет поработать. Меня не устраивает твой высокий болевой порог, и я предпочитаю спать с теми, кто меня хочет, а ты в данный момент едва ли способна хотеть мужчину. S-класс, вас пичкают гормонами, напрочь отбивая сексуальное желание, это… скучно. Киборга для сексуальных утех я могу купить в любой момент, а вот поиграть с живой игрушкой куда как более интригующе, не находишь?
Я улыбнулась.
Хочешь поиграть? Мы поиграем. Без правил, и без границ, без возможности выжить. Без возможности выжить для тебя. А я выживу. Я это прекрасно умею делать — выживать. Всегда и везде. В любой ситуации и при любых условиях.
И откинув покрывало, я плавно поднялась.
Соскользнула с постели на пол, на носочках прошла к террасе, распахнула створки тонких дверей и вышла под дождь.
Дождь все так же мелодично пел грустную песню о любви, о счастье, о смерти.
Я стояла, подставив лицо под падающие капли и отстраненно оценивала свое состояние. Слабость — почти на критическом уровне. Координация нарушена. Мышцы несколько атрофированы из-за перевозки в охлажденном состоянии и травли меня возбуждающими средствами. Почему-то тошнит. Почти не переставая. И если остальному я могла легко найти рациональное объяснение, то тошнота в общую картину никак не вписывалась.
Странно.
— Любишь дождь? — император, оставив свой халат, вышел на террасу полуобнаженным, собственническим жестом обхватив за талию, притянул меня к себе.
— Люблю, — тихо ответила я, все так же подставляя лицо плачущему небу.
И максимально точно вспоминая все, что видела в Камуке, все стили боя, которые использовали шиноби клана Синар, все те удары и выпады, которые воспроизвел младший наследник престола, когда я подарила ему радость встречи с воображаемым другом.
Я не S-класс, милый, я не S-класс, я не играю по правилам. Никогда. Для меня вообще нет правил. Их просто не существует…
Разворот, взгляд в темные глаза императора Ятори… и удар!
Сильный, выверенный, четкий. Удар, в который я вложила все свои силы, потому что понимала — с человеком его уровня военной подготовки, все, что у меня есть — только один удар.
Один из самых подлых и неожиданных приемов, когда-то меня обучал ему еще Слепой, и это не удар в пах, паховую зону мужчина защищает рефлекторно, но у сильных мужчин есть одна маленькая слабость — они считают важным гордо принимать атаку. Глядя в глаза своему противнику. Лицом встречать опасность, потому что… ну гордость, и все такое. Вот только меня слишком хорошо научили пользоваться чужими слабостями, и потому я нанесла нижний боковой удар из обычной ничего не предвещающей разговорной стойки. Удар в кадык. Разнося хрящи в хлам, лишая императора возможности даже закричать, и отступив в сторону, едва он попытался отомстить.
Следующим моим действием по логике должно было стать убийство. Убийство этого, упавшего на пол, и хрипящего от боли захлебывающегося кровью мужчины, и по идее, медлить не стоило.
Но вот тут вышел косяк — я вдруг поняла, что не смогу его убить.
Просто не смогу. Я стояла в трех шагах от императора, промокая под дождем в одной белой шелковой сорочке, и не могла заставить себя добить своего врага.
Жуткое ощущение.
Чувство полного оцепенения, осознание всей глупости этого промедления, и убийственное осознание – я не смогу. Просто не смогу. У меня банально рука не поднимется. И я не знаю, почему… Просто не знаю. Я стояла, широко распахнутыми глазами взирая на уже поднимающегося с колен разъяренного императора Ятори, и… не могла его убить. Я знала как — вариантов были сотни, от сломанной ножки пока еще целого стоящего рядом стула, до железного прута поддерживающего ветку сакуры, нагло пытающейся пробраться в окно императорской спальни. И я просчитывала вариант за вариантом, теряя время, видя, как мой противник поднялся, держась за горло и готовясь взять за горло уже меня, и… ничего не делала.
Абсолютно ничего…
Под проливным дождем, не пытаясь даже убежать, я смотрела на того, кто уже стоял, одной рукой придерживая разбитое в хлам горло, второй обнажив кинжал, и ничего не могла сделать.
Ни-че-го.
И я видела приговор в его глазах, я видела вены, проступившие на руке сжимающей кинжал, я отчетливо понимала, что меня сейчас прирежут… но я даже не шевельнулась.
И когда император шагнул ко мне… я продолжала стоять, все так же молча глядя на него, и думая, что лучше бы посмотреть в небо… в последний раз.
До моей смерти оставался всего один шаг.
Я это понимала. Я это осознавала. Я ничего не могла с этим сделать.
Как в кошмарном сне. Когда ты стоишь, не в силах даже пошевелиться.
И вдруг внезапно, совершенно неожиданно, твой убийца замирает, изумленно глядя на свою грудь. Грудь, на которой так кошмарно завораживающе, как цветет только смерть, расцветает алый цветок крови…
Изаму рухнул. Сначала на колени, потом на бок, почти беззвучно хрипя и заливая кровью мокрую террасу…
Едва ли я это заметила.
Я стояла, глядя на асина затянутого в черное так, что были видны только глаза.
Но я знала эти глаза.
Я знала этот взгляд.
Я слишком хорошо знала своего монстра.
— Жива? — глухо спросил он.
Я улыбнулась.
Все так же шел дождь, с деревьев, как опадающие по осени листья, валились шиноби из охраны императора. Сам император содрогался в агонии на деревянном полу террасы… А я стояла, смотрела на своего монстра, и не могла перестать улыбаться.
Мое кровавое сюрреалистичное счастье…
***
Из поместья императора Чи унес меня практически на руках. Я пыталась возразить, но хватило одного его взгляда, чтобы я попросту заткнулась, прижимаясь к нему, и не желая думать ни о чем вообще.
Гонка по императорскому лесу, среди падающих дронов, флайтов, шиноби из охраны, стражей императорского дворца. И казалось весь мир летел к чертям, но мне было хорошо, как никогда. Просто хорошо. Просто потому, что он рядом.
Для меня он был рядом, даже когда время от времени оставлял одну, стремительно расчищая путь. Мой смертоносный монстр. Неизменно побеждающий, неизменно возвращающийся, неизменно снова прижимающий к себе монстр.
Когда он усадил меня во флайт, стало даже как-то грустно, от ощущения потери его прикосновений. Не знаю, как Чи это понял, но едва взлетели, он стянул перчатку с правой руки, схватил за руку меня, переплел наши пальцы, сжал… И я отчетливо поняла – мне больше вообще ничего не нужно. Кроме ощущения его руки, сжимающей мою ладонь, кроме понимания, что он рядом, кроме него…
— Я люблю тебя, — прошептала, даже понимая, что у меня нет никакого права говорить ему это.
Но на мои слова, Чи отреагировал, не скрывая собственной глухой рвущей изнутри боли:
— Мне хуже, Кей, я без тебя подыхаю.
И его ладонь на миг чуть крепче сжала мою ладонь. Мое счастье. Мое абсолютное счастье. И ничего больше не хочется. Ничего. Просто вот так лететь рядом с ним, пусть и в пропасть, но рядом. Не задавая вопросов, не думая о будущем, не спрашивая, без слов, в маленькой вселенной нашего счастья.
***
Мы летели долго. Достаточно долго, чтобы я, даже не отрывая взгляда от Чи, определила направление полета – космопорт контрабандистов. Адзауро собирался в очередной раз просто избавиться от меня. Кажется, у него, как у типичного яторийского социопата, появилось новое увлекательное хобби — сначала меня спасать, а потом от меня избавляться.
— Чи, — позвала я, когда он пошел на снижение.
— Не говори ничего, — сдавленно попросил он, — просто ничего, Кей.
А я не могла. Не могла больше молчать. Не смогла удержаться от вопроса:
— Ты ее любишь?
Адзауро ударил по тормозам. Флайт тряхнуло с такой силой, что от травм спасли лишь ремни безопасности. Резкий поворот штурвала, и вместо базы контрабандистов, мы рухнули где-то в лесу, сломав несколько веток в результате падения.
Включилась тревожная система, замигали датчики, раздался звук второй сирены, похоже у нас полетели еще и стабилизаторы, но мы не обратили на это внимания. Ни я, ни он.
Адзауро откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и сидел несколько секунд, пытаясь сдержаться, успокоиться, или я не знаю, что… мне хватало лишь того, что он продолжал держать меня за руку, и я не знала, как сказать ему о том, что мне этого достаточно… Мне больше вообще ничего не нужно.
А он.
Он повернул голову, посмотрел в мои глаза и тихо произнес:
— Я дышу тобой, Кей. Я живу тобой, Кей. Я готов сдохнуть, только бы знать – что ты жива, что ты живешь, что у тебя все хорошо. Ты спрашиваешь, люблю ли я ее? Как, Кей? Как я могу любить кого-то, когда не справляюсь с собой, не справляюсь с тем, что меня неумолимо тянет к тебе. Когда по ночам я как в бреду шепчу твое имя, сдерживая крик…
Он судорожно выдохнул, отстегнулся, склонился надо мной, прижав мою руку к своей груди, и прошептал:
— Для тебя с самого начала все это было игрой, заданием, работой, а для меня… для меня давно нет разницы, где ты и где я. Я чувствую себя частью, просто частью тебя, у которой нет даже шанса, быть с тобой рядом. А ты рискуешь собой, Кей, бездумно, без оглядки, наплевав на собственную жизнь и не отдавая себе отчета в том, что пусть и лишенный возможности быть рядом, я схожу с ума от тревоги. Я ведь живу тобой, Кей. Я тупо живу только тобой с того момента, как увидел.
Он отстегнул меня, рывком пересадил к себе на колени, сжал, зарываясь лицом в мои волосы, согревая дыханием шею, и прошептал… медленно убивая словами.
— Я никогда не верил в любовь. Я не верю в нее и сейчас. Потому что это не любовь, Кей, это что-то чудовищное. Это выворачивает душу наизнанку, это разбивает реальность на острые осколки, и они впиваются в сердце, оставаясь там глухой болью неудовлетворенной потребности. Ты моя потребность, Кей. Ты моя самая важная потребность. Ты мой воздух, ты моя еда, ты мой сон… Это уже не любовь, Кей, это хуже смертельной болезни. Это мания. Это что-то неправильное, нездоровое, страшное… И я действительно монстр, Кей. Ублюдочный малодушный монстр, который вколол тебе фолиевую кислоту с витаминами, вместо контрацептива.
Я замерла.
Он выдохнул совершенно без чувства вины:
— Прости.
Сжал чуть крепче, и зло продолжил:
— Подлый поступок, я знаю. Я знал и тогда. Я прекрасно отдавал себе отчет в этом… но я не смог поступить иначе. Не сумел. Намеревался, планировал, просчитал все… и не смог. На что-то надеялся… На что?!
Хриплый стон и озлобленное:
— А теперь мне нужно как-то собраться с силами, не сдохнуть, увидев презрение в твоих глазах, и отпустить. Снова.
Я сидела, ощущая тепло, надежность и силу его объятий и… О каком презрении может идти речь, если я понимала его как никто другой?! Я тоже не смогла. Стояла на террасе под дождем, осознавала всю логичность, разумность и необходимость убийства императора и… ничего не смогла делать.
А вот сейчас смогла.
— Не отпускай меня, — тихо попросила, почти без надежды что услышит и послушает, — все что угодно, только не отпускай меня.
И ощутила, как он перестал дышать. Как на миг замерло его сердце. Как забилось затем, в бешенном сумасшедшем темпе, и с его губ сорвалось хриплое:
— Кей, ты осознаешь, что сейчас сказала?
Я не стала отвечать на его вопрос, задала встречный:
— А ты?
Он резко отстранился от меня, схватил за подбородок, заставляя запрокинуть голову, и встретить его пристальный, испытывающий, проницательный взгляд.
Несколько безумных долгих тянущихся вязкой патокой секунд…
Любимый мужчина, вглядывающийся в мои глаза, и, кажется не способный осознать, что в них увидел.
И хриплый вопрос моего монстра:
— Ты останешься со мной?
— Да, — едва слышно прошептала я.
Он сглотнул и уточнил:
— После… всего этого?
— Да…
Мне казалось, я слышу, как его сердце начинает биться все быстрее и быстрее, почти на грани безумия.
— Кей, — его черные глаза как два магнита – притягивали и пугали одновременно, — я могу остаться без всего, Кей. Без денег, положения, рода… И мне плевать на это, понимаешь? Мне уже давно и на все плевать, но ты… ты, Кей, нужен ли я буду тебе, если потеряю абсолютно все?
Я улыбнулась. Просто улыбнулась, я не знала, как это объяснить, я едва ли могла подобрать слова, я не умела красиво говорить, все, что я могла, только честно признаться:
— Я не хочу жить без тебя.
Он вновь перестал дышать, а я… я призналась и в том, за что мне было стыдно:
— И я боюсь, что люблю тебя меньше, чем ты, потому что этап «сдохнуть, только бы знать – что ты жив, что ты живешь, что у тебя все хорошо», давно пройден, Чи, мне этого мало. Я хочу быть с тобой. Не важно кем. Не важно в каком статусе. Просто с тобой. Просто рядом. Просто ощущать свою ладонь в твоей и тихо подыхать от счастья, потому что ты мое счастье, ты и только ты.
Несколько секунд Адзауро молча смотрел на меня, а потом просто сжал в объятиях.
Не было никаких поцелуев, не было красивых моментов, не было ощущения счастья – на нас надвигалась буря перемен, но нам было плевать. Нам было на все плевать, потому что мы были рядом, мы были вместе… в сравнении с этим все остальное стало мелочью. Просто несущественной мелочью.
Правда еще один вопрос Чи мне все же задал:
— Он сделал тебе больно?
— Кто? — удобнее устраиваясь на груди моего монстра, переспросила я.
— Тот, кого я, к моему искреннему сожалению, убил слишком быстро, — ровно пояснил Адзауро.