— Страсть? — в голосе шефа Рейва явно прозвучала насмешка. — Вы согласны с вашей сестрой, шеф Лефер? — обратился он к Жюлю. — Может, продемонстрируете нам страсть у кухонной печи?
— О! Меня все в вашем ресторане устраивает, — Жюль уже испуганно потянул Клер к выходу. — Пойдем, пойдем, Клерити!
— Я покажу, — Клер снова вырвалась и одним движением сняла с шеи кружевной воротничок, бросив его на табурет. — Фартук, косынку.
Повара «Пищи богов» не спешили выполнять ее приказы, поглядывая то на Агнес, то на Рена. Клер заметила, как Агнес и Рен обменялись еле заметными улыбками, и Рен кивнул поварам, разрешая допустить гостью к плите. Кто-то протянул фартук, и Клер выхватила его, подвязывая на ходу.
Ополоснув руки, она подвязала волосы и осмотрела мясо, лежавшее на льду:
— Вы хотели подавать нам это?
Рен Рейв пожал плечами, и Клер фыркнула:
— Хотели замаскировать эту прекрасную мраморную говядину под шпинат?
Она выбрала толстый стебель лука-порея, промыла его и осушила салфеткой, а потом порубила на тонкие длинные ломтики — все это быстро, почти молниеносно. Вооружившись ножом для разделки мяса, она выкроила кусок говядины и порезала его брусочками.
Плеснув на сковородку несколько ложек оливкового масла, Клер отправила туда лук.
— Вообще-то, лучше сначала обжарить мясо, — заметил Рен, — тогда оно получится с корочкой, выпарится лишний сок, а лук не сгорит.
— Поучите свою тетушку, — отрезала Клер, посыпая лук солью и специями.
— Теперь вы точно все испортили, — усмехнулся Рен, наблюдая за ней. — специи будут горчить, а соль сделает лук слишком мягким.
Не отвечая, Клер помешивала лук деревянной ложкой с длинной ручкой, прислушиваясь к тому, как шипит раскаленное масло. Брови ее были чуть нахмурены, лицо — сосредоточенно, как будто она решала сложную задачу.
Жюль за спиной сестры переминался с ноги на ногу, явно желая сбежать подальше, а мадемуазель Форсетти следила за поварихой со снисходительностью, как за ребенком, решившим доказать взрослым, что он умеет летать.
В какой-то момент Клер встрепенулась и одним махом высыпала на сковороду, поверх лука, брусочки говядины и скомандовала:
— Вино! Белое!
Ей подали бутылку, и первым делом повариха понюхала содержимое. Запах, судя по всему, ей понравился, и она удовлетворенно кивнула. Рен не сдержал улыбки — забавная девушка!
Полив вином мясо, Клер наклонила сковородку, и пламя печи перепрыгнуло на мясо. Столп рыжего огня взметнулся на три фута вверх, и гости ресторана, которые следили за событиями в кухне с огромным любопытством, дружно ахнули.
В свете пламени золотистые волосы Клер казались рыжими. Она пару раз встряхнула сковородку, а когда огонь уменьшился, посыпала все молотым перцем и солью.
Когда огонь прогорел полностью, Клер выложила зарумянившееся мясо на подогретую тарелку, которую ей услужливо предложили, и поставила перед Реном Рейвом.
— Ровно четверть часа, месье. Говядина «фламбэ» с луком. Фамильный рецепт моей семьи.
— Да, страсти в ней — хоть отбавляй, — согласился Рен. — Теперь можно ли продемонстрировать мне свой рецепт?
— Попробуйте, — Клер подбоченилась с самым непримиримым видом.
Рен открыл духовку и достал оттуда нечто, завернутое в зеленые капустные листья.
— Вот это — говядина, которая всю ночь томилась в печи, на низкой температуре, — сказал он, снимая капусту и выбрасывая ее.
— И теперь она похожа на жеваную бумагу, — съязвила Клер.
Рен ответил ей сдержанной улыбкой:
— Теперь она стала мягкой, как амброзия.
— И совершенно безвкусной!
— Но в наших силах придать ей божественный вкус.
Огромный нож запорхал в его руке, как перышко. Толстый кусок мяса был нарезан на ровные куски, на раскаленную сковороду была положена столовая ложка сливочного масла, на мраморную доску — по столовой ложке молотого кофе, молотого черного перца и крупной морской соли. Раз-два! — мясо обвалено в панировке со всех сторон и отправлено на сковородку.
— Обжариваем по двадцать секунд с каждой стороны, — комментировал Рен, — и обязательно только после того, как над сковородкой появится легкий дымок. Теперь гарнир и соус. Соус я готовлю по особому рецепту. В него входят оливковое масло, куриный бульон, белое вино и смесь специй — бадьян, корица, гвоздика, перец черный, пере чипотеле, перец анчо, перец пасилья, перец мулато, — он говорил размеренно, с удовольствием наблюдая, как розовые губы Клер Лефер приоткрываются от удивления, — а еще тыквенные семечки и арахис, перемолотые в порошок. Лук, разумеется, пара зубков чеснока и… еще кое что.
Мясо в кофейной панировке он разрезал поперек, положил рядом обжаренную молодую морковь, жемчужный лук и помидоры, и полил все густым соусом.
— Попробуйте, — он протянул блюдо Клер.
— Это… шоколад?! — она смотрела в тарелку, не веря собственным глазам.
— Это шоколадный соус, — сказал Рен. — Такого вы не то что никогда не пробовали, но и не слышали о нем.
Выглядело это и в самом деле очень изысканно. Розоватая на месте разреза говядина даже на вид была сочной, а какой аромат!.. Клер вдохнула удивительные запахи незнакомых специй — сладость, легкая горечь, свежесть… Ей предложили вилку, и она взяла немного мяса — он отделился от общего куска легко, словно говядина была из воска. Обмакнув его в соус, Клер попробовала.
Рен смотрел на ее лицо, с которого румянец сбежал, как по волшебству. Она прикрыла глаза, полностью отдаваясь вкусу, и вдруг из-под ресниц на щеку скатилась слеза, а в следующую секунду девушка бросила вилку на стол и выбежала вон, расталкивая посетителей, собравшихся у прозрачной кухонной стены, чтобы видеть все лучше.
— Прошу простить, — пробормотал Жюль и помчался за сестрой.
— Похоже, ты поразил ее в самую глубину провинциального сердца, — пошутила Агнес и хлопнула в ладоши: — Возвращаемся к работе, господа!
Повара бросились к рабочим местам.
Агнес поклонилась через стекло зрителям, и те потянулись к столикам, с жаром обсуждая то, чему оказались свидетелями.
И только Рен задумчиво смотрел на обжаренную брусочками говядину, которую приготовила сумасбродка Клер Лефер.
Он поднял брошенную ею вилку, взял один зажаристый брусочек с прилипшим к нему перышком лука, положил в рот и прожевал.
Когда Агнес посмотрела на жениха, тот стоял столбом, глядя в стену невидящими глазами.
— Что она там приготовила, Рен? — спросила мадемуазель Форсетти, брезгливо поднимая кружевной воротничок, позабытый Клер, и бросая в мусорное ведро.
Рен Рейв вздрогнул, словно возвращаясь на землю из неведомых далей.
— Ничего особенного, милая, — ответил он и выбросил говядину следом за воротничком.
[1] Карпаччо — сырая говядина, нарезанная очень тонко
Нежная голубика
— Я думал, ты придешь в себя, а ты начала безумствовать еще больше, — заметил Жюль, заглядывая в корзину, которую принесла Клер. — Что это?
— Меню на праздник «День рождения папаши Лефера», — сказала Клер, выкладывая на стол яркие картонки, еще пахнущие типографской краской.
— День рождения? Ты что задумала?
— Это будет рекламная акция, — с энтузиазмом начала рассказывать Клер. — Любимые рецепты нашего дедушки.
— «Ледная рулька», «Мадемуазель Шербур», — читал удивленный Жюль. — «Любовная косточка»… Нет, ты определенно сошла с ума, Клер!
— Узко мыслишь! — она наморщила нос. — Мы устроим грандиозный праздник, и все эти фокусы, которые вытворяет Рен Рейв, померкнут перед настоящей кухней.
— Пролетишь, точно пролетишь, — задумчиво промолвил Жюль.
— Не ной, а лучше помоги, — скомандовала она.
Передумав о многом за ночь, Клер встретила утро в самом боевом настроении.
Нет, Рен Рейв и его ресторан не могут победить ее бушон.
Потому что рецепты дедушки не могут проиграть кулинарным фокусам.
Просто это она разленилась и перестала готовить по-настоящему изысканные и вкусные блюда. Что ж, теперь пошла пора проявить свое мастерство в полной мере, обновить меню и показать всем (и задаваке месье Рейву, конечно же, и его высокомерной невесте), что старинные рецепты — самые верные, выверенные годами и столетиями практики, доведенные до изумительного вкуса поколениями поваров.
О предстоящем празднике было сообщено громко и помпезно — Клер заказала театральную труппу, которая разгуливала по городу и зазывала всех любителей вкусной еды в бушон. Меню держалось в строжайшей тайне, а сама Клер, Жюль и Дельфина трудились с утра до вечера, готовясь к празднику.
По задумке Клер, венцом пира должны были быть «Любовные косточки» — нежнейшие пирожные из заварного теста, для которого готовился особый крем по дедушкиному рецепту. Для крема требовалась голубика, для которой сейчас начался самый сезон.
Голубику надо было собирать на рассвете, еще до росы, тогда ягода приобретала особую нежность. Накануне праздника Клер отправилась собирать ягоду. Вьенн еще спал, и она шла по тихим улицам города одна, только каблуки стучали по брусчатке. Окна в «Пище богов» были темными — гости разъехались за полночь, и сейчас хозяева и повара отдыхали. Клер со злорадством пожелала им крепкого сна. Пусть спят! А она встала самой первой, чтобы быть во Вьенне самой первой.
Голубика росла под каштанами у озера, и Клер свернула с тропинки в лес. Было прохладно, но девушка совсем не мерзла. Наоборот, предвкушая успех, она так и горела.
Опустившись на колени, Клер принялась срывать крупные ягоды. Корзина быстро наполнялась, а девушка едва не мурлыкала. Она съела пару ягод — кисловатый и одновременно сладкий вкус походил на туман над озером. Такой же легкий, нежный, утоляющий и голод, и жажду.
Подхватив потяжелевшую корзину, Клер направилась ко второму каштану, как вдруг остановилась, как вкопанная. Она была у озера не одна. И кое-кто встал еще раньше, чтобы оказаться первым. У самой воды на складном стуле сидел Рен Рейв и держал в одной руке удочку, а в другой — бокал вина. Даже ради утренней рыбалки он не сменил рубашку из тончайшего батиста, а стрелки на его брюках были такой остроты, что прикоснись — и порежешься.
Первым порывом Клер было броситься бежать, но Рен Рейв не смотрел в ее сторону. Все его внимание было сосредоточено на пробочном поплавке.
Стараясь ступать бесшумно, Клер почти миновала своего соперника, как вдруг он сказал, не поворачивая головы:
— Решили прогуляться, мадемуазель Лефер? Весьма похвальная прогулка.
Над озером пластался туман, наползая на берег.
Рен Рейв укрепил удочку на распялке и поднялся со стула, держа в руке бокал.
Клер ничего не оставалось, как вскинуть подбородок и встретить взгляд месье Рейва.
— Вы с корзинкой? — заметил он, отпивая глоток. — Наверняка, за голубикой. И наверняка у вас опять какая-нибудь дедова стряпня.
— Можно подумать, старинные рецепты — это эквивалент плохой еде, — съязвила Клер. — А вы пьете, как я посмотрю. Осторожнее, рыба не любит запаха шардонэ!
Рен тихо рассмеялся и поставил бокал прямо на землю, рядом с бутылкой шардонэ.
— Почему вы злитесь на меня? — спросил он, подходя к Клер. — Это мне надо было злиться — я пригласил вас в свой ресторан, готовил персонально для вас, а вы устроили показательное сражение. Но вкус моего блюда вас впечатлил. Я прав?
Клер только потупилась и засопела в ответ.
— Признайте, что рецепты дедушек и бабушек устарели безвозвратно, — коварно подначивал Рен, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Так же, как и повара, которые по ним готовят.
— Знаете, нет ни времени, ни желания выслушивать ваш напыщенный бред, — сердито ответила Клер и пошла к каштану. Если кое-кто надеется вывести ее из себя, то она не станет клевать на эту наживку!
— Зачем сразу выставлять колючки? Я просто хочу поговорить, — Рен пошел за ней следом. — Вы решили устроить праздничную рекламу своему заведению? День рождения папаши Лефера и все такое?
— Похоже, вас это очень взволновало, — сказала Клер насмешливо. — Но вы правильно боитесь. После того, как я предложу посетителям фирменные блюда моей семьи, все поймут, что ваш ресторан — всего лишь пустышка.
— И что вы собираетесь готовить? — Рен догнал ее и пошел рядом. — Свиные ножки с кислой капустой? — он засмеялся, сорвал травинку с обвившей ее плетью повилики, и вдруг пощекотал щеку Клер пушистой цветочной лапкой.
— Что за ребячество? — она отмахнулась от него. — Свинина с капустой, кстати, тоже может быть подана художественно. И к вашему сведению — да. Основным блюдом будет «Ледяная рулька». Свиная ножка, приготовленная по особому рецепту…
— И что в нем будет особенного? — подначил Рен. — Вы положите в капусту чернослив или орехи? Туше! Этот трюк уже давно опробован, и всем приелся.
— Рецепт моего дедушки не так прост, — Клер не удержалась, чтобы не прихвастнуть. — Думаете, почему рулька — ледяная? Потому что она приготовлена по особому старинному способу. Это сейчас мы можем себе позволить заказать колотый лед из Перигора, а раньше людям приходилось проявлять смекалку, чтобы сохранить мясо. И, между прочим, выдержанное мясо вкуснее свежего, если это вам известно…
— Известно, — подтвердил Рен. — И что же?
— Рулька ледяная — потому что она готовится из хорошо просоленного мяса. Мясо хранили, пересыпав солью, и поэтому когда его доставали из бочек, оно было в белом налете, как во льду…
— Очень интересно.
— Многие не переносят вкуса солонины, да и получается она некрасивая, серая, — продолжала Клер, чувствуя необычайный прилив красноречия, — но дедушка придумал, как избавиться от надоедливого привкуса и придать свинине по-настоящему аппетитный вид. Он использовал особые пряности и… черную смородину с калиевой селитрой. А свинину заворачивал в листья шалфея. И пожалуйста — вы получаете красивое мясо с ароматом трав. И еще дедушка обязательно вымачивал рульку в пиве. Не в вине! — Клер предостерегающе подняла палец. — Вино размягчит мясо, но придаст кислинку. И только хорошее темное пиво и размягчит, и поддержит сладость свинины.
— Ваш дедушка много знал.
— Он был выдающимся поваром, — сказала Клер тепло, невольно забывая, что говорит с врагом ее ресторанчика.
— И вы наизусть помните его рецепты, — заметил Рен. — Как настоящий шеф-повар.
Клер покраснела и поспешила оправдаться:
— Дедушка учил Жюля, а я все запоминала.
— Прекрасная память! — похвалил Рен. — Но только это не спасет ваш бушон. Надо смотреть вперед, а не оглядываться назад. При всем уважении к вашему дедушке, использовать селитру при засолке — крайне опасно. Вам скажет это любой мало-мальски стоящий повар.
— Почему это опасно?! — возмутилась Клер.
— Видите ли, — начал объяснять Рен, — селитра выделяет крайне негативные для человеческого организма вещества, это было доказано королевской академией…
— Что понимают ваши академики во вкусной еде! — вспылила Клер. — Ровно столько же, сколько и вы! Еду нельзя назвать правильной и неправильной. Готовите же вы скорпену, а она — ядовитая.
— Ядовиты шипы, но не мясо. Поэтому — неважный пример, — усмехнулся Рен.
Они уже дошли до старых каштанов, под которыми густо синели ягоды, но пошли прямо по сочным кустикам, не замечая, что топчут голубику.
— Считайте, как хотите! — Клер вздернула нос. — Я знаю, что делаю. А теперь — прекратите меня преследовать, — и она решительно направилась куда-то в сторону, сама не зная, зачем.
Она успела сделать всего четыре шага, как мужская рука схватила ее за запястье и резко развернула.
— Разговор еще не закончен, — сказал Рен. — Почему вы убегаете?
— А ну, уберите руки, месье! — потребовала Клер.
Он был небритый, со щетиной на подбородке, а синие глаза смотрели… смотрели… Клер почувствовала, что тонет в этом взгляде, как в синих волнах Вьеннского моря. Нет, этого точно нельзя было допустить!
— Отпустите-ка меня! — воскликнула она. — Вы пьяны!
— Всего-то полбокала, — ответил он с усмешкой, еще крепче сжимая руку девушки.
Это стало последней каплей, и Клер, вырвавшись, отвесила наглецу крепкую пощечину.
В следующую секунду Рен притиснул девушку спиной к каштану, перехватив обе руки. Корзина с ягодами упала, голубика рассыпалась в траве, но этого никто не заметил.