— Вы — злючка, Клер, — сказал Рен приглушенно, приближая лицо к лицу девушки. — Такая же острая, как ваш ру. Говорят, попробовав его, чувствуешь себя огнедышащим драконом.
— Вы и без него здорово смахиваете на дракона. Пустите меня немедленно! — Клер пыталась сопротивляться, но Рен Рейв только крепче сжимал ее в объятиях. — Пустите!
— Ну уж нет. Мне попался такой улов, и я его точно не упущу. В этих краях ничего не изменилось — люди те же, судачат о том же. Ничего нового… кроме вас…
Бархатистые нотки в его голосе лишили Клер последних сил. Только что она яростно вырывалась, как вдруг присмирела, глядя удивленно и немного испуганно.
— Кроме меня?.. — прошептала она.
— Вот, так-то лучше, — похвалил ее покорность Рен. — Да, кроме вас. Это ведь… — пальцы его коснулись щеки Клер, и девушка вздрогнула, но он всего лишь убрал выбившуюся прядку, — это ведь вы готовите в бушоне, а не ваш брат.
— Что?! — пискнула Клер.
— Женщина-повар — весьма необычно, — продолжал Рен, наклоняясь к ней, — особенно для этих консервативных мест. Но у вас нет будущего, Клер. Вы вынуждены прятаться за своего брата, потому что никто никогда не признает женщину-повара. Но я исповедую прогрессивные взгляды и смотрю на вашу готовку иначе. Почему бы вам не бросить недотепу Жюля и не перейти ко мне? Я попробовал вашу говядину — она бесподобна. Поработаете у меня поваром, потом назначу вас су-шефом…
— Вы что это мне предлагаете? — Клер смотрела на него, как загипнотизированная пташка, на которую из кустов напала змея. — Я никогда не брошу дедушкин бушон!
— Никогда? — он был уже так близко, что она чувствовал запах шардонэ и горьковатого мужского одеколона.
— Никогда!..
— Не будьте так категоричны…
— Я никогда…
Тут губы его коснулись ее губ, и Клер закрыла глаза, улетая в небеса. Вернее, это земля уплыла из-под ног, а сама Клер осталась на месте, потому что чувствовала горячие губы Рена, и его руки, скользнувшие ей на талию, и его грудь, так тесно прижимавшуюся к ее груди. Головокружительный поцелуй продолжался долго, пока Рен не оторвался от девушки, скользя губами по ее щекам, опаляя дыханием.
— Голубика… ты вкусная, как голубика, — прошептал он. — Все еще отказываешь мне?
— Никогда… — зашептала Клер, чувствуя себя словно туман не только обволакивал ее, но и затуманил сознание..
— Лучше молчи, — он снова припал к ее губам в поцелуе.
Мир замер, а потом закрутился в бешеном вихре. И хотя Клер пыталась сопротивляться, сопротивление получалось невыразительным. Вернее¸ совсем не получалось. И руки ее, которыми она пыталась оттолкнуть Рена, почему-то обвили его шею.
В это время со стороны озера раздался нежный и далекий голос Агнес Форсетти:
— Милый! Где ты?
Рен вздрогнул и оглянулся через плечо.
— Какого черта… — только и сказал он, после чего получил хороший удар коленом между ног.
Упав на колено и ругаясь сквозь зубы, Рен видел, как пташка Клер вспорхнула и улетела в сторону дороги, позабыв оброненную корзину.
Война объявлена
Никогда еще Клер не бегала так быстро — она помчалась в лес, позабыв про корзину, ягоды и праздник в бушоне. Сердце ее бешено колотилось, а губы горели, словно она обожгла их, пробуя острый южный перец.
Добежав до дороги, она прислонилась к старому дубу, служившему указателем на развилке. Закрыв глаза и пытаясь отдышаться, Клер одновременно прислушивалась. Но никто не преследовал ее, никто не мчался следом. Хотя… зачем Рену Рейву ее преследовать? Появилась крошка Агнес, и теперь столичный повар побежит к невесте — а вдруг она видела, как «прекрасный Рен» лезет с поцелуями к другой?!
Но каков наглец!
В сердцах она стукнула кулаком по стволу дерева, больно ушибив костяшки пальцев, и тут же всхлипнула:
— Ну что за глупости я делаю?
А это и на самом деле было глупостью — так переживать из-за паршивого поцелуя паршивого задаваки!
— И мне совсем не понравилось, — сказала Клер, как будто дуб мог услышать ее и ответить. — В жизни не встречала более противного поцелуя. Да и разве можно назвать это поцелуем? — она фыркнула, но тут же закусила губу.
Все это было бахвальством и неправдой. Потому что еще никто и никогда не целовал ее. Поцелуи посетителей в бушоне не считались — вот это точно было что угодно, но не поцелуи. А здесь…
Она закрыла глаза, заново переживая то смятение чувств, что охватило ее под каштанами, когда Рен Рейв обнял ее. И ведь она была совсем не против, и даже сама обняла его. Фу! Клер потрясла головой, прогоняя наваждение, и только сейчас заметила, что потеряла корзинку. Можно было вернуться за ней, но девушка не смогла заставить себя пойти обратно к каштанам.
— Придется обойтись без голубики в «Любовных косточках», — сказала она себе, поворачивая к городу.
День прошел, как в угаре — Клер мыла, чистила, резала и делала заготовки к завтрашнему празднику, но мысли ее были где-то очень далеко. И хотя она ругала себя за слабохарактерность, ей виделось одно и то же — туман, пластающийся над озером, старые каштаны и… мужчина с синими глазами.
— Ты сегодня странная, — сказал Жюль, заканчивая шинковать лук для маринования. — Что-то случилось? Ты не заболела?
— Все в порядке, — Клер машинально отщипнула веточку розмарина и положила ее в банку с солью, наглухо закрыв. К завтрашнему дню соль напитается ароматом трав, чтобы потом, в свою очередь, передать эти ароматы рульке.
— Нет, не в порядке, — Жюль указал на банку ножом, вытирая слезящиеся глаза. — Ты бросила туда ваниль, если что. Это какой-то дедушкин секрет?
Вскрикнув, Клер вооружилась ложкой и принялась доставать стручок ванили. Какой секрет! Обыкновенная рассеянность! Кто догадается положить ваниль в смесь для свинины!
К каштанам она сбегала вечером, уже в сумерках — крадучись и отчаянно краснея, когда проходила той же самой тропой, которой они с Реном Рейвом проследовали от озера к ягодной поляне. Клер оглядывалась на каждом шагу, как будто Рен мог сидеть в засаде, поджидая ее. Но поляна была пуста, и никто не вышел навстречу, глядя холодно и насмешливо, и корзины не было и в помине. Клер обошла всю поляну, обшаривая траву, но безуспешно.
Может, корзину забрал Рен Рейв, а может какой-то любопытный прохожий. Засыпая в своей постели, пахнущей лавандой и мятой, Клер все не могла успокоиться и вздыхала, ворочаясь с боку на бок.
Утро следующего дня ознаменовалось походом на рынок, и Жюль впервые за последние недели отправился сопровождать сестру. Они запрягли в коляску пони, Клер взяла вожжи, а Жюль устроился пассажиром, зевая до ушей и жалуясь, что приходится так рано вставать — еще до рассвета.
— Прекрати ворчать, — пристыдила его Клер. — Ранняя пташка все зернышки склюет — так говорил дедушка. Нам нужны превосходная свинина, маленькие кальмарчики и черная смородина.
— Мне нужны теплая постель, кофе и плотный завтрак, — простонал Жюль, — яйца-пашот, немного сыра и пряная зелень с капелькой острого соуса — ну ты знаешь, что я люблю.
— Завтрак будет позже, — сказала Клер строго, поворачивая пони на рыночную площадь. — А сейчас думай о празднике в честь дедушки и проникнись боевым духом. Сегодня мы должны сокрушить Рена Рейва и его «Пищу богов»!
— Думаешь, тебе это под силу? — осторожно спросил Жюль.
— Ты во мне сомневаешься? — Клер, хмурясь, посмотрела на брата.
— Нет, что ты! — засмеялся он. — Но все же он — опытный ресторатор, да и повар хоть куда. А ты, моя дорогая сестренка, всего лишь дедушкина ученица.
— Не забывай, что дедушка был поваром при королевском дворе. Так что я стою двух Ренов Рейвов.
Привязав пони у входа на рынок, Клер оставила Жюля караулить коляску, а сама отправилась за покупками.
Собственно говоря, список был куда обширней трех пунктов, что она озвучила брату, и начать Клер решила с темного пива, ибо ряд пивоваров был ближе всего.
— Мне нужно самое темное пиво, Дени, — объявила она, принюхиваясь к кувшинам. — Такое, чтобы крепко пахло солодом и жженым сахаром. Вот это подойдет…
— Сожалею, Клерити, — развел руками месье Дени и набросил на кувшины с темным пивом редкую ткань, — сожалею, но все уже продано.
— Как — продано? — Клер уставилась на него. — Ты только начал торговлю!
— Все продано, — авторитетно сказал пивовар. — «Пища богов» закупил у меня все темные сорта. Если хочешь — возьми «медок» или «янтарь».
— Но мне не нужно светлое пиво! — возмутилась Клер. — Дай хоть две пинты!
— Сожалею, Клер, сожалею, — месье Дени отвлекся на другого покупателя, а Клер направилась в мясные ряды, зло стуча каблуками по брусчатке.
Но и в мясных рядах, и в сырных она услышала то же самое — ресторан «Пища богов» скупил все продукты под чистую. Нет, остались говяина, баранина и курицы с фазанами, но свинины нет. И нет острого сыра, который Клер думала добавить в соус, и черная смородина вдруг понадобилась вся и сразу.
Когда девушка вернулась к коляске, где Жюль благополучно посапывал, свернувшись клубком на сиденье и надвинув кепи на лицо, она так и кипела от злости.
— Он скупил все!
— Что? — Жюль зевнул и тут же схватился за борт, потому что Клер так подхлестнула беднягу пони и потянула вожжи, разворачиваясь, что коляска на какое-то мгновение встала на два колеса. — Что ты творишь, Клер?!
— Рен Рейв скупил все! — крикнула она ему, понукая пони бежать быстрее.
— Куда ты так гонишь?
— Нам надо успеть на рынок в Монпелье! Вряд ли он сунулся туда, чтобы скупить всю свинину в округе!
— Ты с ума сошла, — Жюль вытер вспотевший лоб. — Да не гони так!
— Да, я сошла с ума! — яростно подтвердила Клер. — Я просто помешанная, если разболтала ему дедушкин рецепт!
Жюль помолчал, а потом осторожно спросил:
— Ты рассказала Рену Рейву меню?
— Не только рассказала, но еще и ингредиенты назвала! Ах, меня достало бы высечь за такую доверчивость!
Жюль проявил благоразумие и больше ни о чем ее не расспрашивал.
Но когда коляска выехала из ворот Вьенна, сказал:
— Мы потратим на дорогу четыре часа. Как ты собираешься успеть приготовить рульку? Ее надо основательно просолить… Может, изменим меню? Приготовим курицу, например. Все равно у нас нет голубики. Почему, кстати, ты ее не собрала?
— Были причины, — Клер свирепо мотнула головой, отбрасывая со лба непослушную прядку. — Но мы должны подать все, что указано в меню. И пусть Рен Рейв лопнет от досады!
…Они ворвались в кухню, увешанные корзинками, свертками и сумками, как волхвы, заготовившие дары для тысячи младенцев.
— Почему вы так поздно?! — закричала Дельфина, которая вся извелась в ожидании. — Открытие через три часа!
— Рен Рейв скупил все продукты во Вьенне, — коротко объяснил Жюль, с грохотом ставя на стол плетеный ящик со свининой. — Мы ездили в Монпелье, а смородину нашли только в деревушке за Круглым озером.
— Но как же… как же… — Дельфина смотрела с ужасом, но Клер даже бровью не повела. Лицо ее было спокойным и решительным.
— Меняем рецепт, — скомандовала она. — Дельфина, сделай соляной раствор и положи туда рульку. Жюль, ты чистишь кальмаров. Я занимаюсь десертом. Живо-живо-живо!
Такой горячей и слаженной работы в бушоне «У Лефера» не было уже давно. Клер отдавала приказы четко и коротко, но хотя внешне она была холодна, как соль, внутри у нее все кипело и источало слезы.
Как же так?! Почему Рен Рейв поступил столь низко? Пусть высокомерный, он производил впечатление благородного человека, но этот поступок…
Клер утерла рукавом глаза, делая вид, что слезы набежали от пара, поднимавшегося над котлом, и вооружилась половником.
Целовал, говорил, что ему неважно, что повар — женщина, а сам…
Подлый, подлый поступок!..
— Пирожные готовы! — объявил Жюль. — Нужен сладкий соус, Клер. Я беру сироп из голубики?
— Нет!
Жюль удивленно посмотрел на сестру:
— Но голубика лучше всего подойдет…
— Нет!! — Клер воспротивилась так яростно, что даже Дельфина оглянулась. — Возьми шиповниковый сироп.
— Э-э… — Жюль почесал за ухом, готовясь возразить.
— Не спорь, — Клер предупредила все его доводы. — Просто возьми шиповник. Слышать не могу про голубику.
— Первые посетители! — объявила Дельфина, заглядывая в кухню.
Жюль опрометью бросился за шиповниковым сиропом.
— Ну что же, месье Рейв, — пробормотала Клер, замешивая соус из темного меда, горчицы и красного перца, — посмотрим, кто кого. Леферы войну не начинают, но никогда от нее не отказываются.
Похищение бычьих хвостов
— Мне было семнадцать, когда я влюбился, — услышала Клер месье Пражена, — влюбился впервые и навсегда. Она выбрала не меня, тогда я был слишком молод, слишком неопытен… Я не написал о ней ни строчки, пытался выбросить ее из памяти. Но разве можно забыть свою молодость? Даже в ее горьких минутах чувствуется сладость…
— Бог мой, Клер! — Жюль влетел в кухню и расцеловал сестру в обе щеки. — Сегодня у нас весь город!
— Я вижу, — Клер мельком выглянула в общий зал и вернулась к сервировке — поступило еще три заказа на «Ледяную рульку». — И поражена, если честно. Впервые слышу такие сентиментальные рассуждения месье Писателя.
— Месье Фазиль тоже растрогался. Он рассказывает про свою первую любовь, — сказала Дельфина, забирая тарелки. — И похоже, ею оказалась вовсе не мадам Фазиль.
— Весна! — Жюль бросил мечтательный взгляд в окно. — Как я их понимаю!
— Ты должен понимать только одно, — строго сказала Клер. — После того, как все закончится, нам надо убрать бушон и приготовить продукты. Завтра люди придут за своим машоном.
— Какая ты зануда, Клер, — простонал Жюль. — Я просто не могу ни о чем думать, только о майских сумерках, улыбках и красивых глазах, а ты вечно все испортишь.
— Если ты опять уйдешь… — начала Клер, но брат уже чмокнул ее в щеку и умчался принимать новых посетителей.
— Они все словно с ума сошли, — сказала Дельфина, вернувшись с пустыми тарелками. — Вот уж не думала, что мужчины способны вспомнить, кого впервые поцеловали под каштанами.
Клер невольно вздрогнула, услышав о поцелуях под каштанами, и невольно напрягла слух.
— Ах, как вы правы, Пражен, — говорил месье Баллок, помощник судьи. — Эти воспоминания и горчат, и ласкают сладостью. Я тоже вспомнил малютку Марион… Помните ее? Такая маленькая, чернявая, она продавала цветы у ратуши. Она была смешливая, маленькая чертовка! И умела показать зубки! Где мои восемнадцать?..
- С чего это вы ее вспомнили, Баллок? — засмеялся кто-то из посетителей. — Последние лет двадцать вы помните только номера судебных дел и фамилии государственных должников.
— Можете иронизировать сколько угодно, месье Девиль, — ответил Баллок, ничуть не обидевшись, — но нахлынуло что-то. Попробовал рульку — и словно помолодел…
— Удивительный вкус, давно забытый, — согласился Пражен. — Старый Лефер подавал это блюдо в мае, когда солонина уже в горло не лезла, но он умел избавляться от этого надоедливого привкуса. А шеф Жюль, насколько я могу судить, пошел еще дальше. Я ощущаю терпкость смородины, остроту перца и легкую сладость. Сначала она показалась мне как ваниль, но кто добавляет ваниль в свиное рагу? Но эта сладость тут к месту. Она как нежное воспоминание о несбывшейся любви. Нежное и одновременно горькое. Несбывшиеся мечты…
Пражен закурил, задумчиво глядя в окно.
— Идея удалась! — ликовал Жюль, когда кафе было закрыто. — Клер! Весь город влюблен в твою рульку!
— Вот уж не думала, что свинина так их растрогает, — Клер устало разминала плечи. — Только не вздумай уйти, Жюль…
Но брат уже выскочил за дверь, и Клер оставалось только устало вздохнуть.
— Пойду, запеку говяжьи кости для бульона, — сказала Дельфина.
Когда она скрылась в кухне, Клер занялась уборкой. Выматывающий день, а завтра рано утром придется открыться, как обычно. Бошон — место, куда приходят завтракать, а не коротают ночь за вином и праздными разговорами. Она бросила взгляд в окно — туда, где горел разноцветными огнями ресторан месье Рейва. Рен Рейв не мог не видеть, что сегодня поток гостей в бошон «У Лефера» был бесконечен! Скрипел ли зубами столичный сноб, когда его подлость провалилсь? Конечно, скрипел!