— Ты уже решила, какой сделаешь суп?
— Пока нет. Надо хорошенько подумать.
— Не знаю, чем ты сможешь удивить его величество, — сетовал Жюль, придерживая цилиндр, чтобы не свалился, потому что они с Клер почти бежали по улице.
Сестра ему не ответила, полностью погруженная в свои мысли. Чтобы не мешать ей, Жюль молчал всю дорогу, а оказавшись в бушоне первым делом сварил крепкий кофе — чтобы лучше думалось.
Разложив на столе рецепты деда и свои собственные записи, Клер что-то писала, что-то зачеркивала, а Жюль сидел напротив, старательно скрывая зевоту и помалкивая. Но после полуночи он не выдержал и отправился спать, пожелав сестре вдохновения.
Свеча почти догорела, а Клер все сидела над своими записями.
— Мне нужен глоток свежего воздуха, — решила она наконец, встряхнув головой, и вышла во двор.
Ночь была свежей, и Клер, не захватившая даже шали, зябко поежилась, но возвращаться не стала. Здесь ей думалось лучше. Суп, достойный признания короля… Что же приготовить?..
На плечи ей мягко опустилось что-то теплое, пахнущее корнем фиалки и мускусом.
— Ты не замерзла в таком тонком платье?
— Замерзла? Ну что ты… — Клер не смогла скрыть смущения и первым порывом хотела вернуть пиджак, который Ренье набросил на нее.
Но он не позволил, положив ей руки на плечи.
— Ты дрожишь, — он не отпускал ее, и Клер сама освободилась из его объятий — мягко, но непреклонно, отступив на два шага.
От пиджака, наброшенного на плечи, пахло пряностями и дорогим одеколоном. Клер на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь этим запахом, а потом посмотрела прямо на Ренье.
— Твое участие в моей судьбе настораживает. Это ведь ты позаботился, чтобы наш бушон получил приглашение?
— Не бушон, а ты, — возразил он, с самым непринужденным видом засовывая руки в карманы брюк.
— Приглашен Жюль, — напомнила Клер. — Меня там никто не ждет.
— Первое блюдо вы предоставите на дегустацию сразу, — объяснил Ренье, — тебе не обязательно пускать сторонних в кухню. А на втором и третьем этапе разрешено взять одного или двух помощников.
— Значит, мне надо всего лишь схитрить, — сказала Клер язвительно.
— Но это того стоит. Разве нет?
Девушка задумалась.
Ренье снова подошел к ней вплотную и заговорил, почти касаясь губами ее уха:
— Болтают, что этот конкурс король устраивает специально для королевы Маргарет. Она родом с южного побережья и очень скучает по дому. Представь, как обрадуется королева, увидев блюдо из своего региона.
— Почему ты мне помогаешь? — спросила Клер шепотом.
Голос изменил ей, и она, сама того не желая, поддержала интимность их с Ренье беседы. Надо было оттолкнуть чужого жениха, конкурента, столичного сноба, но вдруг странное томление охватило девушку. Ночь, звезды, мужчина, с которым она целовалась под каштанами на берегу озера — все это происходило словно во сне. Клер чувствовала себя рыбкой, попавшей в руки умелого повара — сейчас отрежет плавники, выпотрошит и бросит на раскаленную сковородку. Но сначала снимет чешую…
— Почему бы мне тебе не помочь? — Ренье коснулся подбородка девушки указательным пальцем, заставляя ее приподнять голову. — Считай это благодарностью за прошлое угощение и извинениями…
— Извинениями за что? — Клер была почти в панике, как зачарованная глядя в глаза Ренье, в то время как его пальцы ласкали ее подбородок, щеку, дотронулись до губ.
— Извинениями за то, что сейчас я тебя поцелую…
Он и в самом деле наклонился, чтобы ее поцеловать, но в последний момент Клер отстранилась. Отстранилась резко, и Ренье был этим неприятно удивлен.
— Что-то не так? — спросил он.
— Все не так, — ответила Клер глухо.
Мамзель Агнес целовалась с Жюлем, чтобы вызнать меню бушона, теперь ее жених явился целоваться с Клер… для чего? Какую цель он преследует?
Она молчала слишком уж долго, и Ренье спросил:
— Я настолько противен тебе? Но мне казалось…
Клер отрицательно покачала головой:
— Нет, не противен. Но целовать себя больше не позволю.
Теперь замолчал Ренье, обдумывая ее категоричные слова.
— Есть кто-то другой? — спросил он.
Спросил спокойно, и это задело Клер еще больнее, чем когда она узнала о предательстве Жюля.
— Это тебя не касается, — она сняла пиджак и сунула его в руки Ренье. — Мы с тобой конкуренты, и мне не понятно, зачем ты раскрываешь мне карты перед предстоящим состязанием.
— Я не считаю тебя конкурентом.
А вот это было еще обиднее, чем спокойствие, когда она спрашивал о другом.
— Не считаешь конкурентом? — Клер не поверила собственным ушам. — То есть? Я настолько плоха, по-твоему?
— Ты совсем не плоха, — Ренье медленно надел пиджак. — Но будь честна сама с собой — там будут повара, с уровнем которых тебе не сравниться — для этого нужны знания, навыки, которые приобретаются только на профессиональной кухне.
— Зачем же тогда ты прислал приглашение?!
— Я вижу в тебе огромный потенциал. Мое дело предполагает большое количество талантливых поваров, и я борюсь за каждого из них так же, как за свежайшие продукты. Это закон выживания в бизнесе. Только лучшее. А я — перфекционист, поэтому все лучшее должно принадлежать мне.
Клер слушала эти холодные умные слова, но совершенно не проникалась ими. Наоборот. Они оскорбляли ее. Оскорбляли настолько, насколько возможно было оскорбить повара, привыкшего гордиться своим заведением.
— В тебе я вижу отличные задатки, задор, вдохновение, — продолжал Ренье, — я вижу готовку с душой. Но одной души не хватит, чтобы покорить гурманов. Поэтому я предлагаю тебе оставить все это, — он повел рукой в сторону кафе и дома, — и открыть новые горизонты. Этот конкурс — лишь первая ступень. Ты сможешь заявить о вашем бушоне, проверить собственные силы, сравнить свои умения с умениями профессионалов. В конце концов — предстать перед их величествами. И когда ты поймешь, что дедушкина готовка держит тебя цепями, не давая взлететь, я буду тем, кто поставит тебя на крыло.
— Думаешь, я не смогу взлететь без тебя? — спросила Клер, с трудом сдерживая готовый выплеснуться из самой глубины сердца гнев.
— Не сможешь, Клерити.
— Не называй меня так, — она ткнула пальцем ему в грудь. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я летаю, и давно. А вы, месье Задавала, сидите на вершине колокольни, как откормленный голубь, и считаете, что добрались до небес. Но жаворонки летают выше голубей, хотя не такие жирные.
Ренье усмехнулся:
— Неплохое сравнение. Я знал, что ты сразу не согласишься. Жаль, что упрямство говорит в тебе сильнее здравого смысла. Тогда встретимся на состязании, а потом решим, кто ты — жаворонок или только что вылупившийся цыпленок.
Он оставил Клер одну, со сжимающимися кулаками и колотящимся сердцем. Когда Ренье уже не мог ее услышать, Клер сказала:
— Я приготовлю королю такой суп, что ты в обморок упадешь, Ренье Равель!
Креатив и традиции
— Сколько всего участников? — спросил его величество у распорядителя королевского двора.
— Двадцать четыре, сир, — учтиво ответил придворный.
— Двадцать четыре! Вы рискуете заработать несварение желудка, месье Ансельм, — развеселился король, обращаясь к распорядителю стола, которому предстояло делать пробу блюд в первом туре.
— На званые обеды я, бывает, пробую и по шестьдесят блюд, — степенно ответил месье Ансельм, — и ни разу ваше величество не были недовольны.
— Не был, — король благодушно похлопал слугу по спине. — Полностью доверяю тебе. Выбери десятку лучших, чтобы мы с моей дорогой Элизабет могли выбрать двоих наилучших.
Месье Ансельм поклонился королю и королеве, которая сидела в плетеном кресле на террасе и любовалась видом на морское побережье. Кружевной зонтик бросал тень на ее лицо, но и в тени было видно, как королева бледна, и как запали ее щеки.
— Через час колокол пробьет полдень, — сказал месье Ансельм, — повара уже собираются на площади.
— Мы не опоздаем, — заверила его королева с мягкой улыбкой.
— Даже не сомневался, — почтительно ответил распорядитель. — Просто волнуюсь, ваше величество, чтобы блюда не остыли.
Тем временем двадцать четыре повара собирались для первого состязания. На площади поставили длинный стол, где каждой из рестораций было отведено свое место, обозначенное флажком с написанным на нем названием. Зрителей собралось столько, что Жюль и Клер еле пробились к своему месту. Жюль катил тележку с посудой для сервировки и маленькой переносной жаровню, а Клер прижимала к груди плотно закрытый глиняный горшочек и сверток с продуктами. Кто знает, когда король вздумает появиться? А суп, который она решила предложить на пробу их величествам, следовало подавать с пылу и жару.
Ренье Равель уже был здесь — стоял почти во главе стола, и перед ним томилось на слабом огне какое-то кушанье, упрятанное в медную кастрюлю. Приготовленные к сервировке стояли тарелки из тончайшего фарфора, блестели на солнце серебряные ложки, а ручки подноса украшали веточки тимьяна. Клер отвернулась, чтобы не встретиться с Ренье взглядом. Любое волнение может сказаться на вкусе супа, а это совершенно недопустимо.
Брат и сестра нашли свое место, обозначенное, как «ресторация-бушон «У Лефера», и принялись раскладывать утварь и продукты.
— У меня все поджилки трясутся, — жаловался вполголоса Жюль. — Клер! Ты уверена в этом блюде?!
— Как в себе самой, — спокойно ответила ему сестра, доставая из корзины маленькие суповые чашки с двумя ручками, терку с крупными ячейками и совсем крохотную терочку — в половину ладони.
Жюль расстелил полотенце и выложил на него кусок сыра, треугольную буханку белого хлеба и специи — мускатный орех, палочку корицы и крохотную склянку янтарного меда.
— Жюль! Король ждет суп, а не десерт! — засмеялся кто-то из толпы.
— Не отвечай, — приказала Клер, не поднимая головы от жаровни, которую разжигала душистыми яблоневыми щепочками.
— Возможно, мед все-таки лишний? — простонал Жюль, комкая поварской колпак, который он собирался надеть. — Я не помню, чтобы дедушка добавлял мед…
— Займись сыром, — посоветовала Клер. — И не нервничай. Иначе понесешь суп королю и упадешь в обморок. Я всю ночь над этим блюдом колдовала, будет жаль, если король не попробует его из-за тебя.
Его величество словно услышал девушку и не заставил себя ждать — он появился рука об руку с госпожой королевой. Та приветствовала собравшихся доброй, немного усталой улыбкой, и Клер сразу прониклась к ее величеству приязнью. По сравнению с королем, который был одет ярко, немного безвкусно, и прикрывал атласным жилетом наметившийся животик, королева олицетворяла образчик хорошего вкуса и аристократического достоинства. Темно-серое платье с кружевным воротником подчеркивало стройность ее фигуры и придавало матовость смуглой коже — золотистой, как персик.
Музыканты вскинули трубы и заиграли бравурный марш, приветствуя правителей, зрители, собравшиеся поглазеть на состязание, махали руками и приветственно кричали. Что касается поваров-участников, они с достоинством поклонились, гордые тем, что сегодня их блюда попробует венценосная пара.
— Он похож на павлина, а она — на лебедя, — шепнула Клер Жюлю.
— Т-с-с! — Жюль оглянулся по сторонам. — Откуда такая непочтительность? Вдруг услышат!
Но сестра только сморщила нос в ответ на его страхи. После оглашения участников и условий конкурса, были представлены и трое судей — распорядитель королевского двора — месье Ансельм Фортен, гофмейстер— месье Бертран Боне и старшина королевской кухни месье Винсент Перри.
Все трое господ были упитанными, очень важными и одеты в ливреи, расшитые золотом так густо, что слепили глаза.
— Они явно не дураки поесть, — шепнула Клер брату.
— Уверяю тебя, дураков там не держат, — ответил Жюль тоже шепотом.
Потом был представлен и организатор состязания — месье Форсетти.
— Папочка! — раздалось из толпы зрителей.
Клер невольно бросила взгляд в ту сторону. Похожая на фею мадемуазель Агнес Форсетти, великолепная в нежно-голубом платье, посылала месье Форсетти воздушные поцелуи.
— Это, вообще, законно? — проворчала Клер. — Ее папочка устроил конкурс, а ее жених участвует в нем!
— Но судить-то месье Форсетти не будет, — напомнил Жюль, с огромным удовольствием поглядывая на мадемуазель Агнес.
— Сосредоточься на блюде, которое будешь подавать, — недовольно напомнила ему Клер.
Поварам предоставили полчаса на завершение своих творений. Разогревая бульон, Клер посматривала на конкурентов. Рен Рейв — в элегантном поварском сюртуке жемчужно-серого цвета, в белоснежном фартуке, затянутом на талии без единой морщинки, колдовал над фарфоровой супницей. Его помощник разделывал вареных креветок.
— Боже! У всех первосортное мясо! — Жюль тоже оценивал конкурсные блюда. — Ты видела такую мраморность, Клерити?!
— К чему она? — резонно ответила Клер. — Ты же знаешь, что лучший бульон получается из мяса взрослого животного, да еще и с косточкой. Месье Бенефи решил использовать его просто как украшение. Оно не повлияет на вкус бульона. А наш бульон — идеален.
— Не знаю, не знаю, — Жюль бледнел все больше. — Все так изысканно, а твой суп…
— Не забывай, это — твой суп, — строго оборвала его Клер. — И не дрожи. Я не хочу, чтобы суп впитал твой страх!
— Прошу вас презентовать блюда по трое, — объявил месье Форсетти и зачитал первые три фамилии.
Повара вынесли супницы и сняли крышки. Великолепные, сводящие с ума ароматы, заставили толпу взорваться воплями восторга.
— У одного суп с мятой, — безошибочно угадала Клер. — Уверена, он добавил туда и огурцы. Легкий летний суп — отличная придумка.
— У них у всех отличные придумки, — Жюль места себе не находил, и Клер пришлось незаметно для всех ущипнуть его за бедро, чтобы успокоился.
Были поданы тарелки и приборы, участники конкурса разлили суп, украсили — все было готово к дегустации.
— Почему они не пробуют? — заволновался Жюль.
— Они оценивают сервировку, — сказала Клер. — Видишь, им не нравится, что повар справа порезал морковь слишком крупно.
— Слишком крупно?
— Если съесть такой кусочек, то сладкий привкус моркови перебьет все остальные вкусы. Они оценивают профессионально, — задумчиво кивнула Клер.
Судьи и в самом деле не торопились пробовать. Они побеседовали с поварами, о чем-то спрашивая, и только потом взяли ложки. Каждый попробовал по чуть-чуть, и по их непроницаемым лицам невозможно было понять — понравилось или нет. Правда, суп месье Бенефи они попробовали дважды, и шеф-повар горделиво выпятил грудь.
— Значит, понравилось, — Жюль взволнованно потер ладони.
Судьи пошептались с его величеством, и король с королевой тоже попробовали суп месье Бенефи. Двое других участников такой чести не удостоились.
Король прищелкнул языком и трижды хлопнул в ладоши, а королева улыбнулась повару.
— Это успех, — опять забормотал Жюль. — Что мы здесь делаем?!
— Угомонись, — велела ему Клер, но губы у нее от волнения пересохли, а где-то под ребрами захолодило.
Повинуясь внезапному порыву, Клер взглянула на Ренье Равеля. Он смотрел прямо на нее, и, поймав взгляд, чуть заметно кивнул в знак ободрения. Холодок под ребрами, сразу же сменился почти нестерпимым жаром — Клер окатило жаркой волной до самой макушки, и она поспешно отвернулась, чувствуя, что краснеет.
Почти в самом конце вызвали шефов Жюля Лефера и Рена Рейва.
— Клер! — в панике зашептал Жюль, поправляя колпак.
— Спокойно, — напутствовала его сестра, подавая поднос. — Просто повтори им все, что мы с тобой заучили. Ну, вперед!
Три повара подошли к столу, откуда только что убрали предыдущие блюда. Ренье был спокоен, Жюль заметно волновался, но когда судьи приблизились, уже взял себя в руки.
Клер навострила уши, пытаясь разобрать, что говорят судьи, которые внимательно рассматривали подачу.