— Знаешь, — пустила я в ход тяжелую артиллерию. — Я тут ритуал видела! Как мужика заставить за собой бегать!
— Взять в долг крупную сумму и не отдавать? — послышался слабый смешок. — Очень действенная магия!
— Нет, — злорадно заметила я, ковыляя по пыльной дороге. От телеги уже и след простыл, а на горизонте виднелся серенький дымок. — Там нужно на зеркало плевать три раза! Написано, что повторять ритуал, пока мужик сам за тобой бегать не начнет!
Я немного срезала путь, осматриваясь по сторонам. Ничего-ничего, сейчас мы найдем какой-нибудь фиговый листочек. Опустив взгляд, я поняла, что тут нужен фиговый лопух. Завидев заросли, я стала выискивать подходящий, как вдруг почувствовала, что почва под ногами поехала, а меня понесло вниз. Открыв глаза, я увидела маленькую избушку, возле которой сушились травы.
«Ушла в город. Вернусь через три дня», — прочитала я «царапку» на прикрытой двери. Отворив дверь, я осмотрелась по сторонам, чувствуя, как пахнет травяными чаями и сыростью. На лежанке валялся ворох одежды, которую я тут же бросилась перерывать. Деревянный стол был уставлен какими-то склянками. На серой тряпке сушились какие-то листья. Пока я цепляла на себя старое, мешковатое платье, умываясь из ведра, в дверь постучали.
— Открой, ведьма! — послышался топот и стук. Дверь распахнулась, а на пороге стояли двое.
— Мы к тебе! Срочно! Хозяин послал за тобой! Говорят, что ты от смерти спасти можешь? Давай, живее! Поторапливайся!
— Так она ведь в город уехала! — догадался кто-то, пока я застыла с первой попавшейся тряпкой на лице, мысленно выдавая ему премию за сообразительность. Мои волосы на ощупь напоминали шерсть бездомной марсианской собаки, а мед не хотел последовать примеру большинства мужчин моей жизни, и смыться окончательно.
— Но кто-то там шеволькается, — возразил самый проницательный из воришек. — Надобно открыть! Хозяин сказал, чтобы без ведьмы не возвращаться! Эй, ведьма! Открывай! Мы слышим, что ты дома!
В ставни забарабанили, а я интенсивно вытиралась полотенцем. Ну если мужик ко мне прилипнет, как платье, то чувствую в туалет мы будем ходить коллективно! Хоть бы получилось! Хоть бы все вышло!
Дверь распахнулась, а я смотрела на одного облезлого мужика, напоминающего кота после успешного весеннего загула, и на второго, смахивающего на грустного бульдога после встречи с пчелами. При мысли о пчелах я поежилась. Пчелкиным жалкам было меня совсем не жалко.
— Собирайся, ведьма! — закатил глаза один из гостей, вытаскивая меня на улицу. — Ты траву свою захвати!
Какую именно?
— Да давай уже быстрее! — потерял терпение Бульдог, багровея от попыток его найти. — Шевелись!
— Колдуй баба, колдуй дед! — зловещим голосом произнесла я, вспоминая чью избушку я снимаю с почасовой оплатой нервами без ведома владелицы. — Хрен стоит, а толку нет!
— Что?!! — тут же нашел пропажу Бульдог, не сводя с меня глаз, пока я смотрела на него с прищуром.
— Она что? — занервничал Кот, делая шаг назад. — Заколдовала тебя? Ах, ты, стерва!
— Колдуй баба, колдуй дед! — прошептала я все тем же зловещим голосом, глядя с улыбкой на второго соискателя неприятностей. — Есть работа. Денег нет!
Ну как? Достаточно я тут всех прокляла, чтобы со мной вели себя повежливей?
— Многоуважаемая колдунья, не могли бы вы проследовать за нами и заодно снять с нас проклятия? — как-то натянуто вежливо спросил Бульдог, которому только что едва ли не отгрызло половую чакру. А почему бы не поехать? Удачно все сложилось. И бездне душонка, и мне возврат в храм.
Я села на телегу, прижимая к груди свою липкую от меда книженцию, а колеса запрыгали на кочках. Пока нас несло по проселочным пыльным дорогам, я подгребла свою накидку. Интересно, сработает ли ритуал? Я представила нашу свадьбу, мою пухлую ручку в его руке… Ой, а белый меня полнит! Хотя… Мечты простилались ковровой дорожкой далеко — далеко, за грань завтрашнего дня, а я думала о том, как в огромном дворце появилась комната для котишек. Почему бы и нет? Интересно, он любит котят? А хомячков? Если он больше любит щенков, то за мной дело не заржавеет!
— Приехали! — послышался голос, а я покрутила головой, не заметив как мы подъехали к красивому дому, возле которого стояла еще одна карета с надписью «Скорая помощь».
Дверь открылась, пуская свет на темные ступени, я поднималась, видя бледное, иссушённое временем лицо женщины, которая прижимала к губам платок. Она мельком посмотрела по сторонам, словно выискивая кого-то, а потом поторопила меня, закрывая за мной дверь.
— Проходите быстрее! — приказала она, осторожно отгибая темную ткань занавески и выглядывая на улицу. Надеюсь, что у нас тут не собрание клуба анонимных параноиков!
— Запомни, сынок! — слышался взволнованный, срывающийся на плач голос, когда меня вели по лестнице. — Если Смерть сюда прорвется, то ты должен загадать ей.
— Да отстань ты от него, — глухо произнес мужской. — Здесь скорая. Все будет хорошо. Женщина, которая встретила меня, осмотрелась по сторонам и постучала в закрытую дверь.
— Ведьму привезли, — глухо произнесла она, прислушавшись к ответу. — Пароль: омлет!
Дверь открылась, а меня ввели в комнату с огромной кроватью. Вокруг кровати, возле каждого окна стояли вооруженные мордовороты. Один из них лихо поигрывал дубинкой, глядя в окно и хмуря густые, как усы брови. Казалось, что усы переехали выше, обнажая квадратную челюсть, густо усеянную кустарником щетины. Возле кровати на оббитых тканью стульях сидели бледный, молчаливый и какой-то нервный мужчина и женщина с заплаканными глазами в роскошном платье.
— У Седрика…, - голос женщины дрогнул, а мужчина положил ей руку на оголенное плечо, с которого съехала кружевная шаль, опадая с шелестом на пол.
— Последний день жизни, — трагичным, но громким голосом произнес мужчина, тут же стиснув зубы. — Мы вызвали карету скорой помощи, на случай, если смерть заявится к нашему сыну.
Я уныло посмотрела в сторону окна третьего этажа, возле которого стоял целый отряд, карауля по разные стороны роскошных штор. Где-то в моем воображении, я летела в черном балахоне прямо по небу, выставив руку вперед, дабы проще было пробить стекло и тем, кто встанет на пути. Черные одеяния развевались на фоне полной луны, а взгляд мой был скорбен и мрачен. «Это кто летит?», — спрашивали случайные прохожие, поглядывая в небо. «Это она! Ужас, летящий на крыльях ночи!», — ужасались все, пока я одной рукой на лету придерживала юбку, дабы не смущать никого и не смущаться самой.
— Она может появиться как угодно! — хрипловато заметил начальник реанимационной бригады, держа наготове сразу меч и кинжал. Вооруженный до зубов, он как бы намекал, что я и есть тот самый любить острых ощущений в неподходящем для этого, и весьма внушительном месте. — Будьте начеку!
Мое воображение рисовало новую картинку, как я, задыхаясь и обливаясь потом, карабкаюсь по стенам, шарю рукой по подоконнику в надежде, что наверху меня ждут и готовы принять по полной программе. Я могу еще зловеще пошипеть, чтобы придать драматического эффекта. Пусть готовятся к тому, что я пару раз упаду и сломаю шею. Тем, кто будет смотреть на мой спортивный подвиг. Поэтому советую всем набраться. И терпения тоже.
«А вот это, кстати, вариант!», — оживилась бездна. Мне показалось, либо он смачно облизнулся.
Я отогнала свои фантазии, пригрозив им пальчиком, присмотрелась и попыталась увидеть что-то спрятанное среди десятков подушек и десятка одеял. Пришлось даже прищуриться, чтобы увидеть бледное личико ребенка, который смотрел на всех стеклянными, покрасневшими глазами.
— Ма… ма. — прохрипел ребенок, пытаясь высвободить слабую руку.
— Несите еще грелку! — запаниковала мать, оглядываясь по сторонам. — Еще! Еще несите!
— Стоять! — рявкнула я, чувствуя, как совесть отправляет в нокаут чувство долга. — Отойдите! Несите горячую воду и мыло! Мне нужно помыть руки!
Я присела на кровать, чувствуя, что одеял куда больше десятка, разгребла подушки, сбрасывая их на пол, вымыла руки и положила ее на лоб мальчика. Ого! Да у него температура! Тридцать девять с хвостиком!
— Вы что? С ума сошли? Столько одеял! — рявкнула я на мать и отца, которые смотрели на меня, как на сумасшедшую, когда я пыталась высвободить мальчика из кокона удушающей заботы.
— Он же кашляет! — жалобно простонала мать, глядя на меня с укором.
— Несите ложку! Чистую! И свет! Зажигайте свечи! — снова рявкнула я, протягивая руку, а мене подали серебрянную ложечку, уверяя, что ее моют по десять раз. «Бе-е-е!», — послышался слабенький голосок, а я заглядывала в воспаленное горло. Тоненькая ручка лежала в моей руке, пока я отсчитывала пульс.
— Рвота есть? Суставы болят? Сопли? — пристала я к родителям, понимая, что бездна сегодня останется голодной. — Понятно. Ребенка не кутать! Ни в коем случае! Несите холодную воду и полотенце! Делать компресс на лоб! Календула есть? Заваривать и полоскать! Можно капать в нос! Ищите корень солодки! Сейчас я напишу вам, что нужно сделать с ним! Обтирайте укусом! Можете заворачивать в прохладную простыню! Мед и чеснок! Мед давать по столовой ложке три-четыре раза в день. Пусть ест свежую головку чеснока… Чаще поите его. Давайте как можно больше воды. Смородина, малина. Давайте почаще. Не хочет есть — уговаривайте! Это просто сильная простуда! Завтра к вечеру температура снова поднимется, но вы уже знаете, что делать.
Малыш смотрел на меня, а я улыбалась ему, осторожно положив его руку поверх одеяла.
— Я хочу. — начал ребенок, когда родители ушли совещаться с прислугой.
— Тише! — испугалась я, положив руку на сухие губы мальчика. — Сейчас принесут попить. Если ты об этом!
Стоило мне убрать руку, как малыш сглотнул, тяжело дыша. Его грудь с усилием вздымалась в расстегнутой, потной сорочке.
— Мне нужно прочитать над ним несколько очень могущественных заклинаний! — отчетливо произнесла я. Но во время этого никто не должен присутствовать в комнате! Иначе ритуал не сработает! Я обещаю вам, что Смерть не заберет ребенка!
Родители колебались, мать умоляюще смотрела на отца, который снова нервно сглотнул и коротко кивнул. Скорая на расправу помощь нехотя удалилась, позвякивая арсеналом, пока я терпеливо ждала их ухода, мысленно маша им на прощание всеми руками.
— Я хочу любимую., - внезапно прошептал мальчик, когда мы остались одни. Мое сердце дрогнуло и едва не оборвалось, а едва успела снова положить дрожащую руку ему на рот. Изо всех сил я зажала детский рот рукой, глядя в изумленные и воспаленные глаза.
— Слушай меня внимательно, — прошептала я, не убирая руку с губ ребенка. — Скажи мне! Тетя Смерть, я хочу… Повторяй! И тебе тут же станет легче… Просто повторяй… Не придумывай своего, а повторяй за мной. Тетя Смерть.
— Тетя Смерть, — выдохнул ребенок едва слышно, когда я убрала руку с его губ. В его глазах был такой ужас, но я улыбнулась. — Так вы и есть. С-с-смерть, о которой все говорят?
— И что? Страшная? — с нежностью прошептала я, прикладывая оставленный расторопной служанкой холодный компресс на лоб ребенка. — Совсем страшная?
— Смешная. И ласковая. Я думал, что вы. злая. — сглотнул малыш, с детским любопытством разглядывая меня. — Что вы очень злая. Все так говорили.
— А ты сам как думаешь? — вздохнула я, снова прощупывая пульс и пытаясь считать удары сердца.
— Не знаю, но вы странная. Вы — толстая, а я представлял вас худой, — уголки губ малыша попытались растянуться в улыбке. — А еще вы. сопите. Но я вас не боюсь. Все говорят, что вы. Кхе! Берете за руку и уводите куда-то, откуда никто не вернулся.
— Кстати про «уводить». Хорошо, что напомнил. В туалет не хочешь? Могу отвести, — я смотрела на мокрый чубчик волос, на бледность щек и воспаленные жаром глаза. — Потом вернемся.
— Если я умру, то мама и папа будут плакать? — как-то отрешенно спросил мальчик, глядя в сторону двери.
— Ты еще вырастешь, — приговаривала я, обтирая его тельце прохладной водой. — Еще женишься. А потом, когда-нибудь мы с тобой встретимся. ты будешь уже старенький, устанешь от жизни, а я приду за тобой. Но сейчас повторяй за мной! Тетя Смерть.
— Тетя Смерть, — прошептал малыш, тяжко вздыхая и снова разглядывая меня.
— Я хочу. — произносила я, чувствуя, как сердце в груди успокаивается при мысли, что к утру температура уже спадет.
— Я. хочу., - сглотнул мальчик, пока я думала, что не смогу выполнить даже под угрозой расстрела.
— Трансформер! Это очень-очент замечательная вещь! — брякнула я, первое попавшее на ум, при этом улыбаясь ребенку и повторяя сложное слово по слогам. Он повторил, а я посмотрела в окно, понимая, что трансформерами здесь и не пахнет, что при всем желании мне не удастся найти что-то похожее, поэтому выдохнула с облегчением.
— Прости, малыш, — я снова намочила компресс, проводя по пылающему лбу. — Я не могу выполнить твое желание! Поэтому тебе придется выздоравливать! Никому не говори, что это была я. Цени жизнь и постарайся вырасти хорошим человеком.
Я сглотнула, взяла с постели свою книгу, встала и вышла за дверь, где меня уже ждали родители. Ни сказав ни слова, миновав несколько лестничных пролетов, я шла через роскошный коридор к двери. Дверь была на засове, но мне ее отворили. Холодный ночной воздух ударил в лицо, высушил слезы, а я вздохнула полной во всех смыслах грудью, улыбаясь сама себе.
Внезапно послышался звон колокольчика, а вокруг роскошных домов, окруживших и взявших в плотное кольцо небольшую площадь, разнеслась новость: «Его Величество только что объявил о свадьбе! Дата уже назначена! Всем внимание! Только что из дворца! Новость! Скоро состоится королевская свадьба!», — орал невысокого роста мужик, прикладывая руку ко рту для эффекта микрофона.
Что? Как? Неужели ритуал сработал? Неужели? Сердце бешено забилось, а я с благодарностью принялась целовать черную обложку фолианта.
«Его Величество выбрал себе пару на всю жизнь по большой-большой любви! Он признался, что запечатлелся, когда ее увидел!», — кричал голос, а в окнах загорался свет. Люди высовывали на улицу, свистели и кричали.
Огромный глист сомнений, видимо, выросший вместе со мной в суровых реалиях жизни, робко укусил меня, пока я смотрела на свои пухлые руки, представляя на пальце огромное кольцо. Или у меня очень впечатлительный оборотень, либо это я! Полная луна висела на небе, поддернутая сизой дымкой спешащих куда-то облаков.
«Скоро можем ждать наследника!», — орал глашатай, трезвоня в свой колокольчик.
Я тяжело дышала, прижимая к груди свой пропуск «Да, любимый, я согласна!». Сердце стучало так, словно где-то нашелся фасон белого платья, которое стройнит невесту.
«Будущей королевой станет Ригина! Наместница и регентша!», — закончил крикун, а почувствовала, как внутри что-то застыло, а по щекам брызнули слезы. Нос зашмыгал, а я стояла, как дура, посреди площади. Народ яростно набросился на эту новость и растерзал ее на сплетни.
Глава десятая. Муза в рейтузах
— Ээээх! — выдохнула я, от души выбрасывая книгу «Очень действенных приворотов», и слыша звон разбитого стекла и женский голос, проходя мимо разбитого нечаянно окна: «Ты мне стекло разбила! Эй! Ой! А что это? Та-а-ак! Ну-ка! Приворожить навсегда!»
Я шла по улице, чувствуя, как прохладный ветерок успокаивает меня, высушивая мои слезы. «Что сейчас начнется! Ригина такое устроит! Она нас ненавидит! Это пока регентша сдерживается, а как королевой станет… Ой-ё-ё-ёй!», — слышалось вокруг. Судя по разговорам на каждом углу, речь шла явно не о свадебных приготовлениях, а дальнейшей политике правящей партии!
«И ты думала, что ритуал подействует? Дескать, намазалась медом и все?», — послышался голос бездны, пока я просто шла по улице, вслушиваясь в звуки растревоженного новостью города и погружаясь в свои мысли. Надо бы найти того мага и потрусить его, как следует!
— Хочешь сказку? — спросила я, грустно улыбаясь. — Жил — был принц, король, князь, кто он там. Не было у него истинной пары. Родители сколотили ему медальон и кольцо, чтобы сыночек обрел свое счастье. Медальон надели ребенку на шею, а кольцо попало в руки к одной девушке… И видеть их может только смерть. И только смерть способна разлучить их! Но.