С мечом у меня тоже ничего не получилось. Стойку-то я приняла теперь сама, но руки после стрельбы были настолько слабыми, что дрожали, и поднять меч я могла с трудом. Попробовала, конечно, но спустя час даже Ли запросил у меня пощады. Наверное, держать спокойную мину и не смеяться над принцем он уже не мог.
Ванхи сначала причитал, как курица-наседка, когда я потребовала ещё одну ванну, и даже сам втирал мне в руки целебную мазь. Ни черта она не помогла — ладонь была одной открытой раной, я понимала, что писать вряд ли смогу.
— Ваше высочество, разрешите, я посмотрю? — попросил вдруг Ли, когда служанки принесли письменные принадлежности — я всё-таки намеревалась попробовать.
Кажется, он и правда волшебник — минут десять Ли разминал мне ладони, и боль уходила, а я чуть не заснула, грезя совсем не о том, как он массажирует мне руки… Мда.
— У вас будут мозоли, — заметил Ли, бинтуя мне ладони.
— И чудесно, — отозвалась я. — Тогда ведь они не будут так болеть?
Ли промолчал, зато подал голос Ванхи, стоящий у ширмы:
— Но мозоли, ваше высочество!..
Я оглянулась на него и снова отметила, какой он смешной в высокой шапке евнуха. Настоящий петух!
— А что такое?
— Мозоли бывают у крестьян и рабов, но не у принцев, — ответил за Ванхи Ли.
— Да кому какое дело, — огрызнулась я.
Тогда я выучила аж пятьдесят иероглифов: до меня дошло, по какой системе они строятся. У всего на свете, сделанного рукой человека, есть система и логика, даже если создатель уверен, что это не так. Иногда нужно крепко задуматься, чтобы эту логику найти, но… не с местными иероглифами. Их всё равно придётся учить, но теперь я надеялась справиться с большинством за неделю. На память в учёбе я никогда не жаловалась, особенно с такой мотивацией. Жить мне очень хотелось.
Ли слегка обалдел от моих успехов, даже заявил, что «его высочество обладает острым умом». Я задрала нос, а Ванхи зачем-то вставил, что кто бы сомневался, я же принц, значит, во всём должен быть первым.
Что ж тогда этот «первый» принц такой неумеха?
У меня ещё было много-много вопросов, особенно после сплетен Ванхи, но… Я так уставала все последующие дни, что у меня язык не поворачивался их задать. Я даже засыпать стала раньше.
Зато головные боли исчезли, как по волшебству. И сердце принца несмотря на серьёзные тренировки слегка успокоилось. Наверное, не было у него никакого сердечного порока, просто сидячий образ жизни замучил. Прикиньте, тут считают: раз ты принц, то тебе нельзя бегать. Ты должен ходить медленно и степенно, иначе всё, унижение и потеря статуса в глазах окружающих. Что было, когда я однажды утром перед ванной заявила, что собираюсь на пробежку по саду!..
Ничего, теперь-то все привыкли, а я весь сад оббегаю за пять минут. Ай да я!
В середине той недели — и домашнего ареста — ко мне неожиданно заглянул «папа». А я стреляла из лука. Три раза попала в мишень, между прочим! Правда, в край, не в «яблочко», но зацените прогресс!
Я сразу возгордилась, а слева вдруг раздались деликатные хлопки.
Ли опустил голову и отошёл, а у меня внезапно появилось нелогичное желание взять стрелу и пустить её в грудь императору. Я же тогда из наследника в государя превращусь? Было бы, наверное, классно.
— Совсем ты тут загибаешься, Ичи, — сказал император и выразительно посмотрел на лук, который я всё ещё держала в руках.
Я отдала его Ли и коротко поклонилась.
— Ваше величество, надеюсь, вы здравствуете?
Это была дежурная фраза, и отвечать император не стал. Он подошёл, осмотрел мои руки, хмыкнул. Потом в лоб спросил:
— Что, убить меня готовишься?
Какое крысиное тут гнездо, тоскливо подумала я.
— Нет, хочу выжить.
Император хмыкнул. Потом зачем-то рассказал, что императрица снова беременна, возможно, даже мальчиком. Я покивала, а про себя подумала: бедная императрица, прямо как племенная кобыла.
— Ваше величество, я могу её увидеть? — Интересно же посмотреть на мать.
Император подумал, но добро дал. Почему-то добавил, что «она тебе не будет рада, Ичи». И засобирался уходить.
Кроме прочего, я заметила, что дыхание у него слишком частое, на лбу испарина, и что бледен он сильнее обычного. Но не придала значения: мало ли, простудился?
А он взял и упал посреди дорожки.
Я успела подойти к Ли за луком, телохранители сначала опешили, потом кинулись к нему. За ними — служанки. Раздалось отчаянное «он не дышит!» и «лекаря!»
Не знаю, почему я решила, что сумею помочь. Может, уже тогда сообразила, что делала это раньше. Точно делала… Но когда?
Я растолкала телохранителей, попыталась найти пульс — его и правда не было. Император действительно не дышал.
Жить ему оставалось всего ничего, пункт первый «вызовите скорую помощь», то есть лекаря евнухи уже побежали исполнять. Я рявкнула на кого-то из не в меру ретивых телохранителей и принялась откапывать грудь императора в слоях его шёлковых одежд. Потом — словно медитировала, удивительное было спокойствие — сделала указательными и безымянными пальцами букву «V». Одну руку положила на выемку ключицы, вторую — на последнюю пару рёбер императора. Растопыренные пальцы указали мне середину груди. Я торопливо положила туда ладонь на ладонь и принялась, как поршнем, качать — быстро-быстро, как могла. В голове мелькало «не сломай ему рёбра!» и «спиной, не руками работай». Всё это было точно из старых воспоминаний, но я не стала на них отвлекаться — не до того было.
Когда руки устали — очень быстро, после тренировки ведь, да ещё и с луком — я прижалась к императорским губам и пару раз вдохнула. Потом вернулась к груди — и начала снова.
Не знаю, сколько прошло времени, но лекарь точно прибежал под занавес. Император уже задышал сам, открыл глаза — я всё ещё по инерции на него давила — мутно посмотрел и вдруг тихо засмеялся.
— А тебе ведь выгодно было, если бы я умер.
— Что?! — опешила я.
Он вяло отмахнулся — я села на пятки, с меня ручьём тёк пот. Позже лекарь понатыкал в императора иголок и заявил, что угрозы здоровью нет, так что уйти его величество умудрился на своих двоих — подозреваю, вряд ли далеко.
— Поосторожнее бы вы с сердцем, — заикнулась я.
Император не понял. Подозреваю, медицина тут на каком-то древнем уровне.
Эта история позже имела странное продолжение — и началось всё снова с Ли.
Однажды вечером — последнего дня моего домашнего ареста — я устала вусмерть, но заснуть не получалось. Бывает такое: устал, в постель падаешь, думаешь — сейчас глаза закрою, и сон сразу придёт. А его всё нет и нет.
— Ваше высочество, желаете, чтобы я вам сыграл? — спросил вдруг Ли.
— На чём? — зевнув, спросила я.
Ли вытащил откуда-то флейту.
— Это поможет вам заснуть, господин.
И заиграл, не дожидаясь моего позволения. Музыка была красивой, но монотонной, и глаза у меня закрылись сами собой. Я дремала, и во сне слышала эту странную мелодию, как будто она меня связывала, в паутину заматывала…
А может, это всё усталость?
Но я проснулась посреди ночи словно от толчка и резко села на постели. Голова была странно ясной, сна ни в одном глазу, а вокруг стояла мёртвая тишина и кромешная тьма.
— Ли? — позвала я. И когда никто не откликнулся, повторила уже нервно: — Ли!
Тишина.
Я сжала шпильку под подушкой, вдохнула, выдохнула…
— Ванхи!
Минут пять прошло, но заспанный старший евнух вбежал в спальню, неся свечной фонарь.
— Господин?
Я уже стояла посреди комнаты.
— Где он?!
— Кто, госпо… — Ванхи огляделся, но, кроме меня, в комнате никого не было. — Я н-не зн-наю…
— Пошли искать.
Глупая идея, если я планирую остаться в живых — шататься по ночному дворцу без телохранителя, но покои теперь казались мне ещё опаснее.
К тому же парочка моих телохранителей за мной всё-таки увязалась. Может, добить, если что?
— Господин! — Ванхи на время отстал, и теперь тяжело дышал. — Куда же вы босиком?..
Я торопливо обулась по пути, Ванхи накинул на меня какой-то халат… или это была накидка? К тому времени мы уже дошли до императорского дворца — я почему-то была уверена, что Ли там.
И не ошиблась.
Шум мы услышали ещё за поворотом, а свет факелов вообще заметили издалека. Пройти мимо было невозможно — я бросилась туда.
Ли стоял на коленях перед императором — точнее, его держали двое стражников, и один из них тянул его за волосы, запрокидывая голову и обнажая шею. Император смотрел на него со спокойной усмешкой, тут же полукругом стояли его телохранители, а у ног «папы» лежал, обнимая его колени и скуля, тот самый пленник, который почему-то называл меня братом, но сыном императора не был. Кажется, его звали Соль.
Тогда я его почти не заметила — так, лежит что-то, может, собака, вон как скулит. Моё внимание целиком захватил блеснувший меч — капитан императорских телохранителей вынул его из ножен и занёс над Ли.
Я тогда, наверное, рекорд по скоростному бегу поставила — но успела. Клинок не опустился. Я вцепилась в руки капитана.
Тот обомлел и замер. А я поймала его взгляд — шальной от испуга — и приказала:
— Не смей.
— Ичи! — изумился император. — Что ты тут делаешь? Ох, да ты же поранился. Лекаря немедленно, болваны!
— Отец, — закрывая собой Ли, я выпрямилась. — Это же ваш подарок. Зачем вы его ломаете?
— Ах это! — Император пнул Соля (тогда-то я и поняла, что это человек, а не собака) и подошёл ко мне, взял за руки. — Он оказался вором. Забудь, я тебе другого телохранителя найду.
— Но мне нравится этот!
— Ичи, — император осмотрел мои руки, поморщился. — Хватит спорить, помни своё место.
— Но отец!..
Император отодвинул меня и кивком указал на Ли.
— Ну, что встали? Убить.
Думать нужно было быстро, и всё, что мне пришло в голову, было:
— Отец, вы так низко цените свою жизнь?
Император махнул рукой — и капитан телохранителей снова замер, даже не успев опять занести меч.
— О чём ты?
— Я спас вас. — Я старалась не отводить от него взгляда и не смотреть на Ли. — Если бы не я, вы бы умерли в моём саду, помните?
Император задумался.
— И что?
Я вдохнула поглубже.
— Мне не причитается награда?
Император скривился.
— Ну ла-а-адно. Так он тебе понравился? — Он покосился на Ли. — Ничего, ровно ничего особенного в нём нет, Ичи, я тебе таких десятки найду, хочешь — в гарем отправь, хочешь — с мечом играй. Уверен, что не передумаешь?
— Уверен.
— Тогда забирай, — махнул рукой император. Отступил, положил руку на макушку Соля — грязную, вихрастую. — Всё равно он скоро снова сбежит и милость твою не оценит. Ты только зря тратишь время, сын.
Потом я смотрела им вслед — как шёл император, весь прямой и преисполненный достоинства, как за ним семенил больше похожий на зверя человек, назвавший меня братом. Как вокруг них, но на приличном отдалении, шагала стража.
Ли развязали, но с коленей он подняться не спешил.
— Он прав, господин, — в его голосе сквозь обычную невозмутимость звучала теперь обречённость. — Я сбегу. Но я вам благодарен.
— Благодарен? — повторила я. — Какого чёрта, Ли?! Зачем?
Он впервые посмотрел на меня прямо.
— Так нужно, господин. Простите.
А потом — серьёзно! — встал и направился вслед за императором.
— А ну вернись! — мой голос дрожал, а Ли, конечно, и шага не замедлил. — Вернись!.. Я тебе помогу, Ли!
Только тогда он обернулся.
Я стояла, ломая руки, не замечая, что по запястьям от ран на ладонях течёт кровь.
— Вернись и объясни мне, что происходит. Мы вместе что-нибудь придумаем. Пожалуйста!
Я просто не могла дать ему уйти, потому что иначе… Он бы не вернулся. И я снова осталась бы совсем одна. Этого я допустить не могла.
— Ваше высочество, — выдохнул изумлённый Ванхи, единственный свидетель этой сцены.
Я сделала вид, что не услышала.
— Дай мне помочь. Если у меня не получится, сбегай сколько хочешь. Хорошо?
Ли усмехнулся — чуть ли не первая эмоция, которую я видела на его лице. Раньше по глазам читала изумление и злость. А тут надо же — у него мимика есть!
— Хорошо… господин.
Потом он вернулся, снял с волос ленты — как раз две — и невозмутимо перевязал мне руки. Словно ничего и не случилось.
Теперь я старательно на него не смотрела — у меня глаза были на мокром месте. И так все силы ушли, чтобы голос оставался твёрдым.
— Идём, расскажешь мне всё.
— Ваше высочество, да его за такое убить мало! — прошептал Ванхи, но так, что я услышала.
И приказала:
— Заткнись. И если завтра слухи поползут по дворцу… Я тебя лично в кипятке сварю.
Ванхи только вздохнул — человек в кипятке тут не был редкостью.
— Итак, — сказала я, когда мы вернулись в покои принца. Слуг я выставила вон, и Ванхи тоже, хотя он настаивал на том, чтобы остаться. Но хоть кто-то должен был выспаться этой ночью. — Итак, что я могу для тебя сделать?
Глава 5
Девятый день четвёртой луны
О, сегодня я опишу, как мне удалось повесить на себя сразу двух принцев, один из которых абсолютно невменяем, а второй незаконный, и от него была хоть какая-то практическая польза.
Итак, разговор с Ли…
* * *
— Вы не станете мне помогать, — уверенно сказал Ли и покосился на мои руки, всё ещё перевязанные его лентами. — Теперь я верю, что вы ничего не помните.
Начало, что называется, многообещающее. Мы сидели на ковре у кровати, из приоткрытых окон дуло, стонал ветер — собирался шторм, — и Ли в свете свечей казался неестественно бледным и очень усталым.
Я налила ему воды и терпеливо подождала, пока он напьётся.
Продолжать Ли, однако, не собирался — он сидел, молча уставившись на бамбуковую занавеску (она качалась и хлопала о раму), и мысли его, казалось, витали совсем не здесь.
А я устала ждать.
— Кто он такой? Этот… этот Соль? — Ли перевёл на меня больной взгляд, и я добавила: — Однажды он назвал меня братом, но я не понимаю, как это возможно, если он не сын императора?
Ли усмехнулся.
— Правда не помните… Вы же приехали в Лянь ради Соля. Как ещё император мог выманить вас из Рё-Ка?
— Я раньше жил в Рё-Ка? — удивилась я. — Но я же наследник этой империи… Как ты сказал? Лянь?
Вот, значит, как она называется… Лянь — я повторила это про себя, потом нашла взгляд Ли, усталый и равнодушный.
— Вы не только наследник Лянь, господин, но и Рё-Ка, — тут он позволил себе усмешку. — Забавно, что вы не помните.
— Поверь, ничего забавного в этом нет, — пробормотала я. — И как же я умудрился стать наследником сразу двух государств?
Вместо ответа Ли спросил:
— Вы и мать не помните?
— А она… не местная императрица? — осторожно предположила я.
Ли хмыкнул.
— Императрице Шизуко шестнадцать лет, она младше вас, господин. Она уж точно не годится вам в матери. Нет, ваша мать — королева Рё-Ка, Степная Волчица, поверьте, она за вас глотку перегрызёт кому угодно, даже императору. И вы очень давно стали разменной монетой между Рё-Ка и Лянь. Вы или ваш сын объедините эти два государства, вам даровано великое будущее, — говорил он это монотонно, скучно, словно хотел показать, как я утомляю его своими расспросами.
— По твоему голосу прекрасно слышно, какое оно великое, — проворчала я. — Ладно, так кто такой Соль, и как он с тобой связан?
— Он мой младший брат, — выдохнул Ли.
Ого… Какая-то «Санта-Барбара», сейчас ещё близнец или клон откуда-нибудь появится, и клише станет полным.
— Продолжай.
Ли устало посмотрел на меня, потом оглянулся, словно понять не мог, что он тут делает. Но продолжил:
— Ваша мать родила вас, господин, а после — Соля. Его отец — почивший король Рё-Ка, Хва-Ти.
Ага. То есть получается…
— Постой, а с тобой мы что, тоже братья?
Ли опять усмехнулся.
— Нет. Я сын рабыни. Но мой отец был королём Рё-Ка, как и у Соля.